Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья

§ 3. Начало христианизации готов

Готы стали первым народом европейского Барбарикума, принявшим христианскую религию, причем в форме арианства. Последнее, видимо, не случайно, т.к. именно арианство, а не католическая ортодоксия позволило им заявить о своей особой религиозной идентичности в христианском мире. Готы также стали распространителями арианства среди других германцев: вандалов, гепидов, ругиев, герулов, скиров, бургундов, свевов и лангобардов[1341]. Христианизация Готии с 40-х гг. IV в. была связана с миссионерской деятельностью великого просветителя готов и первого собственно готского епископа Вульфилы (Phylost., Eccles. Hist., II. 5; Sozom., Hist. Eccl., IV. 37; Socr. Hist. Eccl., IV. 33; Get, 267). Его миссия, видимо, была частью той имперской программы по христианизации и евангелизации “extere gentes”, живущих, как на периферии, так и внутри Империи[1342]. Вульфила был назначен епископом именно готского народа, о чем свидетельствует Медиоланский епископ Авксентий: “...ut regeret <...> gentem Gothorum” (Auxent. Ep. 56). Варварские епископы были епископами «народов» (“gentes”). Варвары не имели церковных епархий, привязанных к конкретной территории[1343]. Позже император-арианин Валент прислал к готам своих христианских проповедников. Эта новая «готская вера» надолго стала важным средством сохранения их этнической идентичности среди населения Римской империи — готы последующих поколений, как правило, были арианами. При этом литургия в готской арианской церкви велась на готском языке. Первый перевод Священного Писания на язык варваров-готов, безусловно, сильно повысил их престиж среди других варваров-германцев[1344].

Здесь уместно вспомнить, что у готов в IV в. был и свой христианский церковный календарь. Сохранился его фрагмент с 23 октября по 30 ноября[1345]. Календарь охватывает 37 дней, из которых только 7 содержат поминальные записи, а 30 остаются пустыми. В октябре отмечали готские церковные праздники, а в ноябре были памятные даты неготских христиан. Так, упоминаются 40 старцев, погибших во фракийском городе Беройи в связи с преследованием готов-христиан. По мнению ряда исследователей, текст, календаря был создан еще в IV в. во Фракии и относится к фракийско-греческому периоду готской церковной истории[1346]. П. Скардильи считает, что календарь был составлен во Фракии после 407 г., на основании того факта, что в нем упомянуто имя арианского священника Доротеоса, который умер в 407 г. Однако Е. Бернхардт соотносит имя епископа “Dauriþaiaus” с Тирским епископом Доротеусом, умершем во Фракии в 302 г.[1347] П. Скардильи также отмечает, что Готский календарь был не чем иным, как несовершенным способом поддержки памяти готского “bokareis” (или также и священника), который хотел удержать в памяти только самые важные праздники. По его мнению, речь идет о попытке по памяти составить календарь будущих литургических праздников и ритуалов[1348].

Но, судя по имеющимся литературным источникам, арианская проповедь Вульфилы и его преемников коснулась лишь части готского населения, проживавшего к северу от Дуная, подчинявшегося тервингским «судьям». С именем судьи Атанариха христианская традиция связывала жестокие гонения на христиан-готов[1349], хотя на деле в годы проповеди Вульфилы им мог быть лишь другой «судья» — его предшественник. Формальной причиной религиозных преследований был отказ христиан от жертвоприношений, который расценивался Атанарихом и другими везиготскими «риксами» как отступничество от исконной этнической религиозной традиции. «Он начал жестокое преследование верующих, противопоставив себя готам, являвшимися христианами. Многие из последних стали мучениками, поскольку не согласились приносить жертвы идолам» (Isidor, Hist. Goth., 6). Однако даже эти жестокие гонения не остановили процесса христианизации готов.

Из «Страстей св. Саввы Готского» видно, что новую веру сначала принимали низы везиготского общества, тогда как правящая верхушка крепко держалась за традиционное язычество. При этом христиане составляли явное меньшинство в готской деревне, где жил Савва. Правда с этого же времени становятся известными имена представителей оппозиционной Атанариху готской знати, которые принимали христианство по политическим соображениям, например, Фритигерн. При нем уже находились христианские священники. Аммиан Марцеллин под 378 г. сообщает: «Пришел в лагерь императора посланный Фритгерном христианский пресвитер — как они это называют — с другими людьми невысокого ранга» (XXXI. 12.8). По свидетельству Евнапия, среди готов, переправившихся через Дунай в 376 г., также были не только христианские священники, но и монахи: «Был у них и род т.н. монахов, установленных наподобие тех, которые учреждены и у римлян (Eunap., 56). Как утверждает историк, римляне были твердо уверены, что эти варвары действительно являлись христианами. По-видимому здесь речь идет о готах-арианах, принявших новую веру в результате проповеди епископа Вульфилы. Примерно в это же время в Готии известна деятельность жены готского вождя, христианской «княгини» Гаты, которая доставила останки 26 готских мучеников, пострадавших за веру во время гонений Атанариха, в г. Кизик[1350]. Но все эти свидетельства относятся к христианизации везиготов, обитавших между Днестром и Дунаем.

К сожалению, античная и христианская литература умалчивают о том, как проповедь Вульфилы сказалась на мировоззрении острогов Эрманариха. И хотя в нашем распоряжении пока нет прямых исторических свидетельств о принятии этими готами христианства, тем не менее, косвенные данные позволяют сделать такое заключение, по крайней мере, для части подданных остроготского короля. Мы не будем здесь касаться вопросов распространения христианства в античных городах Северного Причерноморья, поскольку этой теме посвящены специальные работы антиковедов[1351].

В первой половине IV в. Восточноевропейская Готия в основном еще оставалась языческой страной. Но постепенной христианизации какой-то части ее населения способствовала миссионерская деятельность малоазийских пленников готов, особенно каппадокийцев (Phylost., Eccl. Hist., II.5)[1352]. Василий Великий приписывает заслугу распространения среди готов христианства некоему Евтиху (Epist., 104). Здесь явно речь идет о проповеди христианства среди каких-то других готов, к которым Вульфила не имел отношения. Известно, что в IV в. наряду с Херсонской и Боспорской епархиями, уже существовала Готская метрополия. Она находилась в ведении константинопольских патриархов, которые рукополагали туда епископов. Именно она направила своего представителя Теофила на Никейский Вселенский Собор 325 г., где он оставил подписи в важнейших церковных актах: “De Gothis Theophilus Bosporitanus”; по другому списку — “Provincia Gothia. T(h)eophilus Gothiae metropolis”. Вопрос о готском митрополите Теофиле является дискуссионным, т.к. исследователи по-разному локализуют упомянутую Готию[1353]. Ее соотносили с Дунайской Готией, Крымом, Боспором. Однако сам порядок подписей в акте Никейского собора, где имя Теофила стоит после епископа Херсонеского Филиппа, но перед подписью боспорского епископа Кадма, указывает на то, что искомая Готская метрополия, скорее всего, находилась где-то между Херсонесом и Боспором. При этом существенно, что Теофил, имевший в церковной иерархии сан митрополита, ведал более многочисленной паствой, нежели херсонеский и боспорский епископы[1354].

Распространению христианства среди готов могла способствовать и деятельность «старца» Авдия, сосланного за свое еретическое учение императором Констанцием II в Готию. Из Добруджи Авдий отправился за Дунай проповедовать среди готов-язычников[1355]. Его приверженцы, «идя вперед, в самую внутренность Готии, огласили христианским учением многих готов, и с тех пор в Готии возникли монастыри, общежития, обеты девства и строгое подвижничество» (Epiph., Adv. haer., 2.1—2.15). Даже если последнее принять за обычную христианскую риторику, то все же придется признать немалый вклад адептов Авдия в христианизацию готов. Известно, что общины авдиан сохранялись в Готии до 372 г. и, видимо, прекратили свое существование здесь из-за гонений Атанариха. Позже епископом Готской епархии стал Унила, носивший типично готское имя. Он принял епископский сан от патриарха Иоанна Златоуста и придерживался не арианского, а православного символа веры. О его кончине Иоанн упоминал в одном из своих писем: «...достойный удивления епископ Унила, которого я недавно поставил и послал в Готию, совершивши много великих дел, умер. И прибыл ко мне (диакон Мадуарий) с письмами князя готов, в которых последний просил послать к ним епископа»[1356].

Перечисленные свидетельства важны для решения вопроса о конфессиональной принадлежности причерноморских готов-христиан. Они указывают на то, что в отличие от везиготов Атанариха, среди которых благодаря проповеди Вульфилы, распространилось арианское вероучение, причерноморские готы исповедовали ортодоксальное христианство. Готская епископия на Таврическом полуострове с IV в. подчинялась Константинополю. Судя по всему, она далеко не случайно получила название Готской. Любопытно, что до времени Прокопия Кесарийского сохранилась память о том, что в Крыму возле Меотиды издавна жили готы-тетракситы, которых он называет «соблюдающими христианский закон» (Рrосор., Bell. Goth., VIII.4).

Первые готы-христиане, как и другие варвары, восприняли христианство весьма поверхностно. Во всяком случае, тогда оно практически еще не нашло какого-либо отражения в материальной культуре и не привело к заметным переменам в погребальной обрядности. Выше уже речь шла о некоторых чертах Черняховского погребального обряда (западная ориентировка), которые возможно было бы привлечь в качестве археологического свидетельства обращения части населения в христианство[1357]. Однако этому противоречат многие другие исторические и археологические факты. Некоторые исследователи интерпретируют как остатки христианской церкви руины необычной для Черняховской культуры постройки в Собаре под черепичной крышей из камня и плинфы с застекленными окнами и с колонным порталом. М.Б. Щукин допускает, что именно здесь, в Среднем Поднестровье могла находиться резиденция митрополита Готии Теофила[1358]. Но эта смелая гипотеза требует дополнительной археологической аргументации. В свое время в качестве материального свидетельства христианизации черняховцев привлекалась литейная формочка для отливки крестиков, найденная на Черняховском поселении близ с. Черновка[1359]. Однако ее надежная стратиграфическая связь именно с Черняховским поселением не бесспорна, т.к. на этом памятнике есть слои и более поздних культур[1360].

Археологам известны находки знаков в виде равноконечных крестов на Черняховских глиняных «хлебцах», напоминающих христианскую просфору[1361]. Изображения крестов присутствуют на Черняховской столовой посуде. Любопытны трехрогие золотые лунницы из Среднего Поднепровья с изображениями, восходящими к христианским прототипам, в том числе, с библейским мотивом мучений пророка Даниила в львином рву. Они имеют близкие аналогии в кладе с о. Фюн в Дании, датируемом второй половиной III—началом IV в.[1362] Для историков христианства небезынтересны находки кусков ладана в Черняховских погребениях, в том числе на востоке ареала, занятого остроготами (Войтенки). Наконец, обращает на себя внимание факт захоронения в саване женщины в Черняховском могильнике Одая (погр. 21)[1363].

Все эти находки, в отдельности вроде бы содержащие признаки христианской обрядности или символики, пока единичны, и в настоящее время не могут служить достаточным археологическим основанием для утверждения тезиса о принятии христианства значительной частью населения восточного ареала Черняховской культуры. Но они сигнализируют о том, что верующие во Христа среди Черняховского населения, скорее всего, все же были.

Таким образом, христианизация готов и особенно остроготов в IV в. находилась на начальной стадии. Причину этого явления мы видим не столько в их стойкой приверженности языческой традиции, сколько в том, что распространение новой веры тогда еще не нашло поддержки «сверху». Готская элита в массе своей оставалась языческой. Судя по всему, верность древней религиозной традиции сохранял и остроготский король Эрманарих, в имени которого некоторые исследователи усматривают имя древнегерманского бога Ирмина/Эрмина (гот. “Airmanareiks”, др.-ск. “Jormunrek”)[1364].