К югу от Авалона

Глава 25

Следующим пунктом значился дом Осборнов-Бордони. Дверь мне открыла неряшливого вида прислуга, проводившая в знакомую по планировке гостиную и отправившаяся на поиски хозяйки.

Ко мне вышла женщина примерно моих лет, с усталым, но умным лицом. Ее нельзя было назвать красавицей, мешал излишне выдающийся подбородок и общая тяжеловатость черт лица, но в ее спокойные серые глаза было приятно смотреть. Одета женщина была в простое домашнее платье без рукавов, но я подозревал, что крой его свидетельствовал не о распродаже в магазине готовой одежды, а о золоченых вывесках на бульваре Уилшир, Родео-драйв или даже местах, где одевается Джеки Кеннеди.

– Я миссис Фаррар, – представилась она. – Одри Фаррар. Старшая сестра Джерри. Вы тоже из полиции?

Как быстро я взлетел от коммивояжера до следователя.

– Нет. Меня зовут Дуглас Стин, я частный детектив. Работаю по поручению мистера Блэквуда.

– А, – Одри неприязненно пожала плечами. – И что ему надо?

– Мистер Блэквуд нанял меня, чтобы расследовать случаи проникновения и нападения в его отеле. Как вы уже знаете, вчера один такой инцидент закончился смертью постояльца…

– Этот шут гороховый что-то там расследует? – жестко усмехнулась женщина. – Когда он сам и заварил всю кашу? Он сам вытащил на свет всех призраков прошлого и попытался заработать на этом деньги. Мне очень нравилась Мэри Блэквуд, она серьезная и образованная девушка. Я надеялась, что они и Джерри… но после того, что они с ее отцом устроили в этом отеле, мы с братом ее даже на порог не пустим. Столько лет ушло на то, чтобы все забыли про эту историю с Барбс Фэншоу и Гвидо. И Джонсеб говорил, что хотел выкупить старый дом родителей, чтобы мы снова жили по соседству… Но теперь опять по острову поползли старые слухи. И еще ходят эти чертовы туристы, которые заходят к нам с пляжа или пялятся с улицы, тычут в свой поганый буклет и твердят – дом убийцы…

– Вообще-то Блэквуд рассказывал немного другую историю. Он сказал, что местные жители первые затравили его слухами о смертях в особняке, о проклятии и ритуале Обинаты. В итоге они распугали всех прежних постояльцев.

– Почему он просто не сравнял этот дом с землей?! – в сердцах воскликнула Одри. – Для Джонсеба он что-то значит, а для этого Блэквуда – просто груда камней и дерева. Он состоятельный человек, мог просто снести все подчистую и построить новый комфортабельный отель. Почему ему вообще взбрело в голову вести бизнес на Тире? Когда последние владельцы выставили дом на продажу, мы с Джонсебом ждали, что цена еще больше упадет, и он сможет его выкупить… Извините, я кажется болтаю лишнее. Я ничего не знаю о том, что там происходит сейчас. Мы не общаемся с Блэквудами. Сейчас каникулы, поэтому мы здесь живем с сыном, а так у нас есть квартира в Брентвуде36. Мой брат вчера отсутствовал полночи, вернулся около трех часов с какими-то девицами, которые ночевали в гостевой комнате. Я все это уже рассказала полиции.

– И никаких посторонних людей вы в последнее время на утесе или в бухте не видели?

– И об этом полицейские тоже спрашивали. У нас такой участок, что почти не видно моря. Хороший спуск начинается только ярдах в ста пятидесяти левее дома.

Не знаю, как у Джерри, а у миссис Фаррар был вполне определенный мотив выжить Блэквуда с острова. И это была не злость за погубленную репутацию покойных матери и отчима, а вполне определенные чувства к живому Джонсебу Фэншоу.

Эммета Стоксдейла я дома не застал. Дворецкий сообщил, что все семейство рано утром еще до прихода полиции отправилось на собственной яхте на морскую рыбалку. Конечно, копы еще наверняка вернутся их допросить, но мало кто всерьез полагал, что уважаемого кардиохирурга из Лос-Анджелеса, почтенного отца семейства кто-то будет подозревать, что он шастает по ночам к соседям, шарит в их кабинетах и бьет постояльцев по голове кочергой. Удивительные люди эти Стоксдейлы. Ухитряются жить в самом центре событий и все время обходить их по краю.

Следующим пунктом путешествия был дом Сильвии Толмадж и ее сына. Дверь мне открыл худой молодой человек с длинным носом, безвольным подбородком и слишком длинными волосами, которые выглядели так, будто он их стриг сам тупыми ножницами. Именно так и должен выглядеть преданный сын, прикованный к умирающей матери. С другой стороны, когда я пролистывал журналы, коротая часы во время слежки в лобби дорогих отелей, почти на каждой странице там попадались фотографии вот таких томных неухоженных юнцов, страдающих несварением, которые на самом деле оказывались популярными певцами или восходящими кинозвездами.

Я объяснил цель своего визита.

– Ничего не знаю ни о каких призраках, – забормотал парень себе под нос. – Для меня это все какая-то дикая история. Кто в наши дни верит в проклятия?

Молодой человек говорил со странным акцентом, из-за которого я едва разбирал слова.

– Вот и я удивляюсь. Однако у Блэквуда отбоя нет от туристов. Точнее не было до сегодняшнего дня.

– Вы думаете, таким образом кто-то хочет выжить его с острова? – заинтересованно спросил Алистер. – Я как-то даже не думал об этом. В последнее время я почти не общаюсь с местными. Все норовят спросить, как себя чувствует матушка, а мне… не очень хочется отвечать.

– Понимаю. Ну а раньше? Как давно вы живете на Тире?

– Дайте подумать… Уже восемь лет. С тех пор как мама заболела. Я как раз закончил университет в Эдинбурге и думал продолжить учебу, когда мама узнала диагноз и заявила, что переезжает на Тир. Я вырос в Шотландии, мне казалось, маме тоже там нравилось, но болезнь все изменила, она в одночасье продала наш дом и фирму отца, я глазом моргнуть не успел. Вначале мама лечилась, ездила на курсы в больницу Седарс-Синай при Южнокалифорнийском университете. Но потом бросила и заявила, что только Тир дает ей силы к жизни. Я остался здесь, следить за ее делами, ну и вообще.

– А почему именно Тир? Ваша мать бывала здесь раньше?

– Вроде бы да. В молодости. Она была натурщицей и актрисой, пока не вышла замуж за моего отца. Тот погиб в самом начале войны в Дюнкерке. Когда она заболела, то

увлеклась живописью. Пока ее пальцы держали кисть, рисовала акварели на утесе. У нас их довольно много, – Алистер обвел рукой гостиную.

Я обратил внимание, что стены действительно были увешаны зарисовками морских закатов.

Неожиданно я вспомнил, в чьем доме я в данный момент нахожусь.

– Ваша мать гостила здесь, когда была молодой? У Эрнеста Сент-Джона, художественного критика и покровителя искусств?

– Вроде бы, да, – неуверенно ответил Алистер. – Даже после смерти отца она предпочитала не слишком распространяться о том периоде времени.

– Я хотел поговорить с вашей матерью, если возможно.

– Боюсь, нет, – решительно покачал головой Алистер. – Она сейчас почти время под действием морфия, и не всегда понимает, что происходит. Доктора говорят, что метастазы проникли в мозг, и жить ей осталось недолго. И я не понимаю, о чем вам с ней говорить. Мама незнакома с Блэквудами. Когда они приехали, она уже не принимала гостей. Правда, Мэри иногда заходит. Она… очень милая. Всегда, когда направляется в город, заезжает к нам и спрашивает, не нужно ли что-то привезти. Или звонит по телефону, когда ездит в Лос-Анджелес. Но и она почти незнакома с мамой. В первый раз, когда Мэри зашла поздороваться с моей матерью, та начала так сильно плакать, что мы испугались. С тех пор Мэри к ней не поднимается, чтобы не волновать.

Ага, вот еще один из воздыхателей леди Мери, решил я. Странная девушка с телескопом в башне сумела разбить не одно сердце в округе.

– А что вы думаете о ее отце?

– Я? Ничего. Встречался с ним пару раз в городе. Лично мне он не нравится, но кому какое дело.

– Почему?

– Почему не нравится? Грубый неотесанный мещанин, к тому же постоянно задирает нос. Обо всем у него есть мнение, даже если он ни черта в вопросе не понимает. Считает, что он лучше всех знает, что хорошо для Мэри.

– Как и всякий отец. К тому же мистер Блэквуд успешный бизнесмен, им свойственна некоторая напористость.

– Успешный бизнесмен? – Алистер изобразил некое подобие хохота, правда, очень тихого, видимо, чтобы не разбудить мать наверху. – Не смешите меня. На самом деле это деньги его второй жены, мачехи Мэри. Она потеряла родную мать, когда была совсем крохой, та умерла от туберкулеза. Они жили очень скромно, это она прекрасно помнит. А потом ее отец ухитрился подцепить богатую вдову. Какая-то звериная импозантность в нем есть, не находите? Та была просто без ума от падчерицы и в итоге оставила ей все наследство. Да-да, все деньги у Мэри. Мужу она выделила лишь небольшой процент ренты с капитала. Ну и само собой он был опекуном дочери, пока ей не исполнилось двадцать пять. Мэри давно бы уже могла получить полный доступ к деньгам и делать все, что ей вздумается, но она не может бросить отца. Считает, что он без нее пропадет. Мы с ней поэтому так и подружились, потому что… очень привязаны к своим родителям. Это мало кто понимает. Мэри надеялась, что когда отель станет прибыльным, и у отца появится постоянное дело, она сможет уехать.

Наверху прозвенел колокольчик.

– Мама проснулась и ей пора принимать лекарство, – обреченно сообщил Алистер. – С ней сиделка, но она доверяет делать уколы только мне.

Направляясь дальше по дороге я подумал, что надо бы проверить эту информацию о наследстве Мэри Блэквуд. Если отец зависит от нее финансово, то возможно в его интересах саботировать собственное предприятие – чтобы как можно дольше удерживать дочь подле себя. Забавно, как Блэквуд сумел меня обмануть. Я ни секунды не сомневался, что он типичный пример хваткого предпринимателя.

А, может, саботажем занимался как раз тихий Алистер. Мать умирает, а Мэри – его единственный друг и романтический интерес. Что ему стоило, накачав мать морфием, обрядиться в кимоно и ходить по берегу, пугая постояльцев отеля. В качестве последнего акта устрашения он решил устроить разгром в кабинете Блэквуда, но случайно натолкнулся на беднягу Адоре. Или принял Адоре за самого Блэквуда, решив окончательно избавить любимую девушку от отца-прилипалы.

Я помотал головой. На очереди были Чадвики – худшие из всех, по мнению местного садовника.