Лев Майсура

Дальняя дорога

Вскоре после прибытия Типу в Чакмалур там состоялся большой праздник. По словам летописца, «молодой повелитель Майсура был поднят на трон почета и величия, и армия прошла перед ним торжественным маршем. Победные знамена Типу заслонили собой все вокруг, а громовой орудийный салют, барабанный бой и ликующие крики воинов Майсура достигли небес».

Типу принимал парад при всех атрибутах верховной власти, сидя в кресле из слоновой кости. Позади него стояли телохранители, а вокруг теснилась живописная толпа полководцев, государственных деятелей и иностранных послов. Ближе всех к трону были знатные кавалерийские начальники, свысока глядевшие на пехотных командиров.

Из-под балдахина Типу зорко смотрел на проходящие мимо зумра — войска, набранные из коренных жителей Майсура. Сверкая клинками, нестройной массой проскакали отряды луути-вала, за ними — плотно сбитые части аскеров — регулярных кавалеристов. Их сменили боевые слоны. Повинуясь махаутам[110], серые медлительные гиганты поднимали хоботы и оглашали окрестности скрипучим трубным ревом. С пением боевых песен прошли пехотные кушуны.

После зумра долго шли гейр-зумра — наемные войска из маратхов, раджпутов, сикхов, саедов, патанов и эфиопов.

Парад завершила армия графа д’Оффлиза, спешно прибывшая в Чакмалур. Силы у графа были немалые — девятьсот европейских солдат и топассов, две тысячи сипаев, двести пятьдесят кафров и двадцать две пушки...

Из рядов войск неслись приветственные возгласы: — Веди нас к победам, Типу Султан!

— Мы все с тобой, хазрат!

В голове Типу проносились честолюбивые мысли.

С такими силами он сумеет утвердиться на Декане. А потом — кто знает — можно будет заявить права и на всю Индию! Делийские Моголы слабеют с каждым днем и все больше становятся пешками в руках ангрезов...

Среди почетных гостей сидел возле Типу и граф д’Оффлиз. Молодой правитель, отведя взгляд от проходивших мимо ракетчиков, спрашивал высокого гостя: где же те испытанные в боях французские солдаты-ветераны, которые были обещаны его отцу? Скоро два года, как воюет Майсур на стороне французов, а их все нет и нет!

Граф чувствовал себя неловко. Типу был прав, задавая ему этот вопрос. Однако он мог только обещать.

— Подождите еще немного, ваше величество! Маркиз де Бюсси с войсками уже отплыл из Франции. Как только он прибудет в Индию, все пойдет по-другому.

— Чего же ждать? У вас есть небольшая хорошая армия. Почему вы не пускаете ее в дело?

Д’Оффлиз вздыхал и театрально возводил очи к полотняному верху балдахина.

— Не имею права! Со столь малыми силами легко уронить престиж Франции и славу королевских знамен...

— Бездействие тоже не принесет вам славы.

— Знаю!. Но что я могу поделать, если мне приказано ожидать в Куддалуре прибытия главной армии...

После парада граф д’Оффлиз откланялся и ушел в свой лагерь. А Типу говорил новому дивану[111] Мир Садыку и главному казначею Пурнайе:

— Престиж Франции! Что от него осталось? Франки — храбрые солдаты. Но в армии у них нет должного послушания. Офицеры пьянствуют и проводят время в ссорах и дуэлях. Все они чванливы и без конца спорят, кто из них знатней и благородней...

Оба приближенных были того же мнения. Пурнайя, тщательно взвешивая каждое слово, добавил, что покойный наваб к концу жизни совсем разочаровался во франках. Не получая обещанной поддержки от французского короля, он склонялся уже к мысли о мире с Компанией. И лишь громкие дела и боевые успехи храброго толстяка адмирала де Сюффрена удерживали его от этого шага.

Типу вспомнил сон, виденный им в ночь прибытия к главной армии и тщательно записанный в особую потайную книжечку. Нетрудно понять, почему Хайдар Али так и не порвал с франками, хотя те ведут себя подобно ангрезам и не держат слова. Даже ненадежный союзник был поддержкой в борьбе с сильным и коварным противником, который готов идти на все для сокрушения Майсура. У франков хорошие солдаты, сильный флот, большой военный опыт и отличное вооружение. На кого еще можно было ему рассчитывать? На португальцев? Но они слишком слабы на Декане и во всех своих делах оглядываются на ангрезов...

— Да! Будь во главе армии франков такой человек, как де Сюффрен, мы бы быстро выиграли эту войну, — со вздохом заключил Типу.

Из своей ставки в Чакмалуре Типу спешно налаживал управление государством. Опыта в этом деле ему было не занимать. Недаром назначил Хайдар Али Типу, когда тот был еще совсем мальчишкой, фаудждаром крупного округа. Во все концы страны заспешили конные нарочные и харкары. Под барабанный бой и рев труб они объявляли на базарах и в людных местах городов и сел, что правителем Майсура является отныне отважный Типу Султан. Многие фаудждары, киладары и старшие военачальники получили от нового правителя подарки и приказы по-прежнему нести службу. Все они с облегчением вздохнули и с новым рвением взялись за дела.

А война шла своим чередом. У берегов Декана и Ланки[112] одно за другим развертывались крупные морские сражения между армадами Хьюза и де Сюффрена. Прибывали с Малабара гонцы. Вести оттуда были одна тревожнее другой. Подняли голову раджи и махараджи. Высадился сильный десант бомбейцев. Узнав о смерти своего покровителя, начал мутить воду в Беднуре фаудждар Шейх-Аяз. Страшная угроза нависла над Мангалуром — крупным портом на Малабаре. Нужны были срочные и решительные меры.

Как раз в это время из Мадраса прибыл генерал Стюарт. Через горный проход он поднялся на деканское плато и спустя несколько дней достиг селения Ниддингал на реке Палар. На другом берегу его уже ожидал Типу.

Весь день тринадцатого февраля 1783 года противники ожесточенно перестреливались через реку, но решительного сражения не произошло. Старый вояка, потерявший ногу в битве при Поллилуре, с удивлением увидел из своего паланкина, что ему противостоят не беспорядочные орды, смятенные новостью о смерти своего вождя, а уверенная в себе армия.

Его же войска были в отчаянном положении. Не хватало провианта, боеприпасов и тяглового скота. Половина солдат болела дизентерией. И все по милости де Сюффрена, который перехватывает корабли, идущие на помощь из бенгальских портов.

Стюарт совсем пал духом, когда к вечеру подошли и эффектно развернулись французские батальоны под командой Коссиньи. Внушительный вид французских королевских войск, их блестящая форма, гром оркестра произвели на генерала потрясающее впечатление, и он поспешно отступил, преследуемый Типу Султаном.

Раздосадованный лорд Макартней разносил в пух и прах Стюарта. Еще бы! Ведь мадрасский главнокомандующий явился к Ниддингалу слишком поздно — через два месяца после смерти Хайдара Али и спустя полмесяца после прибытия с Малабара наследника. Типу уже крепко держал в руках управление государством. Армия была ему послушна и готова к боям. Упущена была золотая возможность разгромить Майсур!

Тем временем Типу деятельно готовился к походу на Малабар. За день до выступления состоялась его последняя встреча с д’Оффлизом.

Французы явились в полной парадной форме — в расшитых золотом красных с белыми отворотами мундирах, голубых брюках и при шпагах. От них исходил аромат лучших парижских духов. Были тщательно завиты и напудрены парики.

Не менее богато разоделись и майсурцы. Типу был в просторном халате из дорогой белой материи, на голове у него был золотого шитья алый бурханпурский тюрбан с бриллиантовым плюмажем. Великолепие его одежды подчеркивали бесценная бриллиантовая брошь на груди, золотой пояс и крупные перстни. Майсурские полководцы, сановники, главные мунши и толмачи были в ярких тюрбанах, подпоясаны дорогими цветными кушаками и при богатом оружии.

Вопреки обыкновению граф д’Оффлиз был полон дерзких планов. Да и как не расхрабриться! В случае ухода Типу ему предстояла малоприятная перспектива остаться один на один со всей мадрасской армией.

— Главные силы англичан — здесь в Карнатике, ваше величество, — говорил он. — Их нам и нужно разгромить в первую очередь. Мы переходим к активным боевым действиям, берем Мадрас и раз и навсегда разделываемся с англичанами на Короманделе. А там видно будет, что делать. Армии у нас, как говорится, под рукой...

Типу, только что получивший донесение о том, что Шейх-Аяз сдал Беднур англичанам, бесповоротно решил идти на Малабар. В словах франка он чувствовал фальшь. Его опять начнут водить за нос в Карнатике, а ангрезы тем временем укрепятся в богатейшем торговом и земледельческом районе его государства. Казна понесет громадные убытки, и Майсур ослабеет. Сколько можно топтаться под Мадрасом!

— Слишком поздно, — твердо сказал он д’Оффлизу. — Завтра с помощью Аллаха я выступаю в поход. Медлить больше нельзя. Идемте со мной! Вместе мы легко разгромим вражеский десант...

Граф беспомощно развел руками. Приказ ожидать маркиза крепче якоря держал его в Куддалуре.

— Мне необходимо обеспечить безопасную высадку сил маркиза де Бюсси, — сказал он. — Он вот-вот прибудет.

По скулам Типу перекатывались крупные желваки, глаза сузились в щелки. Опять отказ от совместных действий! Как только не совестно франкам отъедаться на хлебах Майсура и бездействовать! На загубленные на них деньги можно было бы сформировать несколько отличных батальонов. Не попытка ли это ослабить Майсур и приберечь свои силы к решительному моменту?

Судьба франко-майсурского военного договора висела на волоске. Чувствуя это, д’Оффлиз пошел на компромисс:

— Поверьте слову дворянина, ваше величество! Я в самом деле не могу пойти с вами на Малабар. Но я готов дать вам часть своих европейских сил.

На том и порешили. Страшная угроза нависла над малабарскими владениями Типу. До франков ли тут, когда можно потерять драгоценнейшую жемчужину майсурской державы!

По всему майсурскому лагерю пели боевые трубы, гудели погруженные на арбы и верблюдов наккары. Морем колыхалась масса войск. Над кушунами и рисалами реяли знамена и значки.

Совары Хамида были готовы к нелегкому маршу на Малабар. Заливисто ржали отдохнувшие кони. Оседланный буланый Садыка плясал вокруг хозяина, грыз удила и косил глазом на идущие мимо обозы. Придерживая коня за повод, Садык крепко хлопал его по крутой шее.

— Пора бы и в дорогу, Хамид-сахиб! — хмурился он.

Джукдар осматривал копыта своего коня. Зажав переднюю его ногу между коленями, он острым ножом срезал заусенцы, молоточком подбивал гвозди.

— Гляди, Садык, — дорога дальняя. Мы пойдем впереди конных отрядов Лютф Али Бега, а это не человек, а сам шайтан. Проверь, ладно ли с тороками, в порядке ли сбруя и седло. Огляди коня...

— Все давно проверено! — нетерпеливо отвечал Садык. — Конь у меня сыт и здоров. А сабля...

Молодой совар вырвал саблю из ножен, и со свистом описал ею сверкающий круг над головой. Джукдар выпрямился.

— Эй, Садык! Не горячись! В битве не обойтись совару без доброго коня и острой сабли. Но еще нужней ему холодная голова и мудрая отвага...

Подскакал со свитой сипахдар Лютф Али Бег, круто осадил коня:

— Готов, Хамид?

— Готов, — отвечал тот, расправляя бороду.

— Тогда выступаем!

Лютф Али Бег энергично махнул рукой и тронул коня. Совары птицами взлетели в седла. Конная лавина покатилась по пыльной дороге на запад.

Тронулись следом и пехотные кушуны. Сипаи шагали весело, с песнями. Долгие и трудные переходы были им не в новинку; а мушкеты еще не успели оттянуть плеч. Там, за синими грядами Восточных Гат, была их родина.

Долгая война сильно разорила страну, по которой шла майсурская армия. Далекая восточная окраина Майсура, не защищенная горами, была истоптана конницей и пехотой. И оттого окрестные поля заросли бурьяном. Посреди полей торчали кривые рогатки колодцев. Редко можно было услышать окрики погонщиков и мычание быков, что вытягивают из колодцев тяжелые бадьи. Лишь кое-где по делянкам с тихим журчанием растекалась вода...

Придорожные деревни стояли полупустые. На глиняных оградах и башнях многих селений не было видно стражей, высматривающих бродячие банды, от которых крестьяне всем миром отбиваются камнями, копьями и стрелами. Крыши домов в таких селениях просели, стены потрескались. Некому было подправить размытые дождями желто-белые полосы на домах брахманов. Под сенью баньянов у околиц, где обычно по вечерам бывает шумно и людно, виднелись одни старики, а сучья и листья баньянов были ободраны махаутами на корм слонам.

Без хозяйского догляда, пригорюнясь, стояли манговые сады. На деревьях уже наливались желто-зеленые плоды. Среди ветвей исступленно распевали любовные песни коили[113], но дети не передразнивали их, как бывало, на все голоса...

У околицы одной такой полузаброшенной деревни по ступицу увязла в канаве большая пушка. Пушкари кликнули на подмогу шедших мимо сипаев. Те не заставили себя упрашивать. Облепив пушку, попробовали было сдвинуть ее с места, но безуспешно.

— Обождите-ка, братья! — остановил их молодой плечистый сипай. — Так вам не справиться...

Притащив из ближайшего двора толстенную жердь, которая служила когда-то потолочной балкой, сипай подсунул ее под ступицу и, крякнув, надавил плечом. Колесо с чавканьем вылезло из канавы. Быки дернули. Дружно ухнув, сипаи подтолкнули пушку, и она покатилась по дороге...

Восхищенные сипаи обступили силача, принялись хлопать его по плечам и спине.

— Молодец, Сагуна! Вот бы тебе пойти в джетти. Перед тобой не устоял бы сам Венкатраман. Который год никто не может побить его в Шрирангапаттинаме.

А у Сагуны был понурый вид. Поникли даже молодецкие черные усы. Он молча вскинул на плечо мушкет.

— Да брось ты грустить, Сагуна! — уговаривали товарищи. — Может, все обойдется...

— Где там обойдется, — отвечал тот. — Мать у меня — старуха. Дочка — несмышленыш. В Беднуре их некому защитить. А ангрезы — что лютые тигры...

— Неужто взят Беднур?

— Разное толкуют, — угрюмо отвечал тот. — Эх! Если случится что с моими, не жди тогда ангрезы пощады!

Сипаи двинулись дальше. Все они были босиком — незачем зря разбивать сандалии. В Беднуре и других западных городах и селах Майсура остались родные и дети не только у Сагуны. Сипаи — вчерашние пахари и ремесленники — не очень разбирались в планах Типу Султана, но они сердцем чувствовали, что надо спешить на выручку далекому Беднуру. Отвлекаясь от своих дум и опасений, они с сожалением оглядывались на полузаброшенную запустелую деревню.

— Гляди, ограды обвалились...

— Скотины — словно и не было.

— А манго сколько!

— Что с него толку? Есть-то некому...

Войска шли и шли на запад. Сипаи все гуще покрывались пылью. В предгорьях, а потом в узких горных проходах Восточных Гат идти стало труднее, зато меньше донимала жара. Война сюда еще не дошла. У подножий гор вовсю дымили чумазые приземистые доменки. Местные жители выплавляли в них железо из тяжелого черного порошка, который в изобилии смывают с горных склонов весенние ливни. Жители небольших поселений у горных ручьев занимались своими обычными делами: охотились в горах, таскали груды сучьев из леса. На поросших бурым вереском горных кручах там и тут виднелись пастухи. Закутанные в грубые шерстяные одеяла, с высокими посохами в руках, они подолгу смотрели, как проходят мимо майсурцы. Вокруг пастухов темными пятнами шевелились козы.

Майсурцев сопровождал на запад крупный отряд французов под командой Коссиньи. Граф д’Оффлиз остался по существу один на один с мадрасским президентством. И мало было шансов у французской короны вернуть то, что некогда принадлежало ей в Индии, коли не удалось сделать это с мощной. поддержкой Хайдара Али!