Лев Майсура

Маркиз предается унынию

Оборонительная тактика маркиза де Бюсси принесла свои плоды. Армия Стюарта ползла и ползла к Куддалуру в сопровождении «почетного эскорта» бригады графа Удело. Опытный военачальник, граф бесился от того, что ему было запрещено вступать в бой с противником — таков был приказ де Бюсси. Граф умолял маркиза разрешить ему воспрепятствовать переправе Стюарта через реку Пеннар и снова получил отказ. В результате Стюарт форсировал Пеннар, обошел Куддалур с запада за Бандапалламскими холмами и двинулся на французов с юга. Не в силах оторваться от спасительных стен форта, де Бюсси с тяжким сердцем смотрел на то, как босоногие мадрасские гренадеры, английские солдаты и хайлендеры в клетчатых юбках развертывают под Куддалуром свои походные колонны, занимая пространство между Пеннаром и лесистыми склонами холмов.

Войска генерала Стюарта были ослаблены тяжелым маршем, скудным питанием, болезнями, солдатам приходилось тащить на себе пушки, боеприпасы и провиант. Кавалерия Хайдара Али опустошила окрестности Мадраса, отчего передохли почти все тягловые быки. И все же мадрасские гренадеры, выдрессированные английскими инструкторами, представляли собой грозную силу. «Лал палтан» — «Красный батальон» — звали гренадеров в Индии по их красным курткам и красным высоким шапкам.

Подступили к Куддалуру и ганноверцы под командой полковника Ванденгейма. Компания закупила у ганноверского курфюрста несколько рот солдат, и они пошли умирать за чужие барыши в чужой стране...

Стюарт стал лагерем в двух милях от Куддалура и начал готовиться к штурму. За узкой песчаной полосой белело множество парусов. То были линейные корабли адмирала Хьюза. И нередко гул морского прибоя заглушали раскаты пушечных выстрелов — это Хьюз бомбардировал Куддалур. Ему отвечали французские батареи..

Впервые с начала войны между Англией и Францией в Индии у стен безвестной деканской крепости сошлись две армии, чтобы решить спор, кому господствовать в этой стране. И де Бюсси отлично понимал всю серьезность положения. Проиграй он эту битву — провалятся разработанные в Версале грандиозные планы изгнания англичан из Индии. Словно дым солдатского костра в поле, развеются его мечты единолично именем короля править Деканом...

Французская армия уже неделю возводила полевые укрепления между Пеннаром и холмами. Забыв о своей роскошной палатке, разбитой в полумиле от крепости, де Бюсси вновь и вновь объезжал широкий фронт фортификационных работ. Остановив коня, он принимал рапорты и приказывал:

— Чтобы сегодня все было готово! Англичанин вот-вот пойдет на штурм...

Командиры подгоняли солдат. Но те и так старались вовсю. Окопы были уже вырыты на положенную глубину. Брустверы росли прямо на глазах. Чтобы земля не осыпалась, брустверы огораживали плетнями и фашинами, обкладывали камнями. Необходимые материалы подвозили на своих бычках сипаи Саида Сахиба.

Молодой сержант-француз разогнул усталую спину. Тыльной стороной ладони смахнул со лба капли пота и сплюнул. Слюна была черной от пыли. Он поглядел из-под ладони вдаль — через потрескавшиеся от жары рисовые поля. Там копошились красные фигуры.

— А все-таки забавно! — сказал он своим товарищам. — Воевать с англичанами на краю света. Во Франции бы — другое дело!

Солдаты воткнули лопаты в землю. Не грех было и присесть на минуту. Они стряхивали пыль, вытирали с лиц пот, отплевывались. Один забрался на соседний холмик, чтобы вовремя предупредить о приближении какого-нибудь начальства.

— Черт побери маркиза! — выругался один из них. — Превратил всю армию в землекопов! Послушай, сержант, что там делают англичане?

— Снимают с кораблей пушки. Потом навалятся на нас, — ответил тот.

— Ударить бы по ним первыми...

— Ступай, посоветуй маркизу!

— Ступай сам. Как-никак ты сержант!

Солдаты захохотали.

— Полно, друзья! — сказал сержант. — Время упущено. Раз не сумели разбить Стюарта на марше — вся надежда теперь на эти вот брустверы. Не желали наступать, так извольте обороняться!

— Разве за нами было дело?

Сержант безнадежно махнул рукой.

— Попробуй повоюй с такой размазней, как маркиз! Наверно, по пять раз за день штаны меняет со страха...

Солдат на бугре свистнул. Откуда-то вынырнул офицер. Все тотчас же похватали лопаты и с необыкновенной энергией принялись за работу.

— Бернадотт!

— Слушаю, капитан! — вытянулся сержант.

— К вечеру закончить!

— Будет сделано, капитан.

— Что тут за разговоры? Кто меняет штаны?

— Генерал Стюарт, капитан! — не моргнув глазом ответил будущий наполеоновский маршал и король Швеции.

Под палящим солнцем маркиз со свитой вновь скакал вдоль линии укреплений. Казалось, де Бюсси обрел на какое-то время прежние энергию и предприимчивость.

— Господа! Здесь предстоит нам поддержать престиж и славу Франции! Я не сомневаюсь — именно сюда будет направлен главный удар Стюарта, — маркиз указал на мощные брустверы в центре французской линии обороны. — Вам, д’Оффлиз, и вам, Буассо, доверяю я оборону этого участка!

Д’Оффлиз и Буассо поблагодарили маркиза.

— В вашем распоряжении, господа, вся моя артиллерия. Боеприпасов достаточно. Солдаты превосходные. В тылу у вас крепкий форт. Не подведите меня, старика!

Де Бюсси поглядел налево, в сторону моря, где белели паруса английских кораблей, потом направо — на склоны Бандапалламских холмов, густо усыпанные майсурской пехотой. Это были самые слабые места в его обороне.

— Начальник штаба!

— Слушаю, ваша светлость!

— Когда прибывает де Сюффрэн?

— Завтра, ваша светлость. Он атакует Хьюза, потом высадит десант...

— Да-да! Помощь его будет весьма кстати. Он прикроет мой левый фланг...

Мысль о мнимом превосходстве англичан в силах ни на миг не оставляла маркиза. Он не верил тому, что в мадрасской армии много больных, что половина матросов Хьюза страдает от цинги.

— Вы поглядите, сколько солдат у Стюарта! — махнул он рукой в сторону Бенгальского залива. — А сведения поступают такие, будто я могу прихлопнуть английского генерала, словно муху! Сплошное преувеличение!

Начальник штаба знал, что де Бюсси был бы рад сейчас находиться за тысячу лье от этого злополучного места — только бы не рисковать. И он как мог старался вдохнуть уверенность в сердце престарелого командующего:

— Никакого преувеличения, ваша светлость! Сведения абсолютно достоверны. Силы примерно одинаковы, но у нас более выгодное положение, здоровые солдаты и вдоволь продовольствия...

Маркиз смотрел на то, как вдоль всей оборонительной линии взлетает земля от солдатских лопат. Его страшила скорая неизбежная схватка. Слишком многое ставилось на карту.

— Работу не прекращать до темноты. Заранее расставьте орудия и людей. Ох, дети мои! Мало сил, ох, как мало у меня сил, — по-стариковски сетовал маркиз. — Ну, поехали дальше!..

Блестящая кавалькада ускакала. За ней медленно осел шлейф едкой пыли.

Солдаты повалили в лагерь лишь после того, как за холмами нехотя загорелся тяжелый медный закат. Более глубокими стали казаться провалы траншей. Массивнее и внушительнее выглядели редуты. На линии обороны остались только сторожевые наряды и пикеты. Им предстояло всю ночь напряженно вглядываться в темень ночи и чутко вслушиваться в подозрительные шорохи.

Марс светился в небе зловещим кроваво-красным пятном. В рисовых полях голосили шакалы. Тенями метались летучие лисицы. Повисая на ветвях деревьев, они затевали свары и разлетались с бурным хлопаньем крыльев. Где-то позади форта надсадно орали ослы...

Французы, кафры и индийские сипаи спали в палатках беспокойным сном, мучимые москитами, от которых не спасает никакая сетка.

Тринадцатого июня 1783 года, за час до рассвета, на правом фланге французской армии предутреннюю тишину вдруг взорвала трескотня мушкетов, громовые пушечные удары, яростные крики. Тотчас же раздались выстрелы на линии сторожевых постов. В лагере поднялась суматоха, лязг оружия, топот тысяч ног. На бегу протирая глаза и застегивая куртки, французские солдаты со всех ног мчались к укреплениям.

Справа, из горного ущелья, густо высыпали мадрасские сипаи «Лал палтан». Развернувшись в шеренги, они кинулись в штыковую атаку на отряд Саида Сахиба. Майсурские пушкари успели обдать атакующих смертельной порцией картечи. Однако нападение было слишком неожиданным. Майсурцы дрогнули и, группами вырываясь из клубов сивого пушечного дыма, поспешно откатывались назад.

К де Бюсси начали поступать первые неприятные сведения.

— Полковник Келли выбил майсурцев с их позиций, ваша светлость! — доложил адъютант.

— А что с пушками?

— Попали в руки противника. Незаклепанными. Целых семь штук...

Маркиз охнул:

— Черт меня дернул доверить им правый фланг! Надо было послать туда французов!

— Англичане захватили там и наш редут! — поспешил добавить адъютант. — Вся прислуга перебита...

Де Бюсси застонал:

— Проклятье!

Но и это было еще не все.

— Начальник правого фланга докладывает, ваша светлость, что противник остановлен. Однако он накапливает силы. С минуты на минуту ожидается новая атака...

— Немедленно послать к нему вестового! — крикнул маркиз. — Держаться во что бы то ни стало! Я пришлю подкрепления! А мне все уши прожужжали, будто у Стюарта мало сил! Что делать? Что делать?

Пока командующий предавался отчаянию и лихорадочно рассылал вестовых с приказами по частям, началась общая атака. По сухим рисовым полям, в лучах подымавшегося над морем солнца, против правого фланга маркиза пошли гренадеры полковника Катчарта и полк полковника Стюарта. На французские позиции надвигалась сплошная красная стена. Развевались знамена, гудели барабаны, играл оркестр. Послышалась команда. Атакующие насадили штыки на мушкеты и с криком «ура» бросились вперед.

Французские канониры и стрелки встретили их частыми ударами картечи и столь густым мушкетным огнем, что до рукопашной дело не дошло. Когда рассеялся пороховой дым, на поле боя остались лишь одни мертвецы в алых мундирах и белых ремнях. Англичане поспешно отступили на исходные позиции.

В десять часов тридцать минут в атаку на центр французских позиций повели своих солдат полковники Гордон и Брюс.

— Ну, теперь наша очередь, друзья! — сказал Бернадотт.

Молодые, бесстрашные французы сжимали ложа мушкетов в ожидании рукопашной схватки. Природный галльский юмор и сейчас не оставлял их:

— Гляди, немцы! Куда занесло бедняг от их толстозадых жен!

— Интересно, за сколько продал их курфюрст?!

— А это кто, рядом?

— Хайлендеры! В бабьих юбках, а бегают, как лошади...

Вражеские батальоны подступали все ближе. Плотно прижимаясь друг к другу, шагали ганноверцы под своим штандартом — две башни с мостом посредине и львом наверху. По соседству с ними, воодушевляемые пронзительными звуками волынок, двигались сухопарые мускулистые хайлендеры в красных клетчатых юбках и гетрах, а дальше — гренадеры двадцатого батальона мадрасской армии. Казалось, ничто не сможет остановить мерного и тяжелого шага наступающих шеренг...

Французы застыли в своих окопах. То один, то другой поглядывал на главный редут, где находился д’Оффлиз. А тот медлил, наслаждаясь остротой момента. Но вот граф решил, что пора: шпага описала над его головой блестящий круг, и тотчас ожили молчавшие до тех пор французские пушки.

В грудь наступавшим ударил огонь, еще более страшный, чем тот, который пришлось испытать ветеранам Катчарта и Стюарта. Французские канониры работали у своих пушек словно одержимые. Шеренги атакующих откатывались, устилая землю трупами, и снова с остервенением лезли вперед.

Наконец, потери стали нестерпимыми. Мужество атакующих было сломлено. Наступление захлебнулось.

Граф д’Оффлиз сделал широкий жест рукой. Вперед! Сержант Бернадотт, весь чумазый от пороховой гари, первым выскочил за бруствер.

— За Францию! За короля!

Французы высыпали из укреплений и с яростью бросились в контратаку. Бернадотт догнал высокого немца и взмахнул мушкетом. Широкий штык насквозь пропорол ганноверца, и тот с разбегу ткнулся в землю. Рассвирепевшие солдаты гнали противника до самых его позиций, и новые сотни трупов устлали поле у Куддалура...

Загремели барабаны, останавливая контратаку. Запыхавшиеся, возбужденные французские солдаты вернулись в траншеи. Понеслись ликующие возгласы:

— Ура-а-а!

— Победа! Победа!

Словно по обоюдному согласию обе стороны прекратили боевые действия. Над полем боя разлилась тишина. В небе, предвкушая богатую добычу, парили бесчисленные хищные птицы. Воодушевленные успехом французы ожидали новой атаки, но ее не последовало. Генерал Стюарт понес слишком тяжелые потери.

Во французском лагере царило ликование. Сияющий маркиз, смахивая пухлой рукой слезы, обнимал то графа д’Оффлиза, то Буассо:

— Друзья мои! Вам обязан я нынешним блестящим успехом! Подумать только, какая славная победа французского оружия! Спасибо, друзья мои!

Д’Оффлиз, Буассо и все другие офицеры были полны энтузиазма. Представлялась реальная возможность нанести англичанам сокрушительный удар и изгнать их из Карнатика.

— Мы ожидаем приказа, ваша светлость! — сказал д’Оффлиз. — Ночью мы атакуем вражеский лагерь. Стюарт будет смят!..

Однако у де Бюсси было на этот счет свое мнение.

— Что вы! Рисковать судьбой всей кампании? Вот когда прибудет Суланже со свежими силами...

— Разве можно упускать такую возможность, ваша светлость? — поддержал д’Оффлиза Буассо. — Даю голову на отсечение — нас ждет успех! Армия Стюарта деморализована. Под Куддалуром полегло без малого полторы тысячи солдат противника, а наши потери — не более четырехсот человек.

На маркиза со всех сторон посыпались мольбы о немедленных действиях:

— Ваша светлость! Такой успех после бесчисленных неудач!

— Завтра будет уже поздно, ваша светлость...

Маркиз делал вид, будто он не замечает, как боевой пыл офицеров мало-помалу сменяется гневом и презрением. Никакие доводы не могли поколебать его стариковских опасений. И окончательное решение, принятое де Бюсси в решительный час, когда впервые за многие годы успех был полностью на стороне французов, повергло офицеров в уныние.

— Я высоко ценю ваше мужество, господа! Однако сегодняшней ночью никакой атаки не будет. Ошибочно полагать, будто враг ослаблен и деморализован. Приказываю к вечеру отвести войска в крепость, — повысил маркиз голос. — Это все, господа! Отправляйтесь выполнять приказ!

Вечером французские батальоны стали втягиваться в ворота Куддалура. Генерал Стюарт, наблюдая эту картину, не верил своим глазам: противник даровал спасение его армии! Генерал прослезился.

А французские солдаты, оставляя позиции, которые они защищали с редким мужеством, испытывали такое чувство, будто не они победили, а их разбили на поле боя. Не оставалось, кажется, такого бранного слова, которого бы они не направили в адрес маркиза. И на этот раз офицеры их не сдерживали.

— Прятаться за стенами от разбитого противника! — яростно сплюнул на горячую дорожную пыль Бернадотт. — Неужто в старости мы будем такими же идиотами?

Кто-то из его товарищей, ожесточенный абсурдным приказом де Бюсси, сказал с презрением и гневом:

— Утром армия выиграла битву без своего генерала, а вечером генерал проигрывает ее без своих солдат!

Слова эти облетели всю армию.

Напрасно де Бюсси послал через неделю на вылазку большой отряд. Напрасно адмирал де Сюффрэн вел свирепую артиллерийскую баталию с английской эскадрой. Де Сюффрэн молотил ядрами по кораблям Хьюза, и англичане, понеся страшные потери в людях, потеряв такелаж на многих кораблях, ретировались в Мадрас зализывать раны. А де Сюффрэн тотчас же высадил крупный десант и начал теснить генерала Стюарта.

Все было напрасно...

Тридцатого июня 1783 года у Куддалура показался английский фрегат с белым флагом на мачте. Удивленные французы не знали, что и думать. От фрегата отвалила шлюпка и доставила на берег английских комиссаров — мистеров Стаутона и Сэдлиера. Оказавшись в палатке де Бюсси, комиссары раскланялись и поздравили его с окончанием войны.

— Мы несколько опоздали с этой приятной новостью, — с улыбкой заявил мистер Стаутон скисшему вдруг маркизу. — Мир был подписан в Версале еще девятого февраля, но мы узнали об этом лишь сегодня. Пора остановить кровопролитие у Куддалура. Надеюсь, вы тоже жаждете мира, как мы в Мадрасе!

Комиссары в самом деле жаждали мира. Еще несколько дней войны, и мадрасская армия покатилась бы на север — настолько она была ослаблена громадными потерями. Хьюз был сейчас далеко и ничем не мог ей помочь.

Де Бюсси, полузакрыв глаза, сидел в кресле и переваривал эту ошеломительную новость. Легко ли так сразу примириться с мыслью, что остаешься у разбитого корыта! Наконец, маркиз повернулся к комиссарам:

— Что ж! Раз в Европе подписан мир, ничего не остается, как заключить мир и в Индии. Имеете вы соответствующие полномочия, джентльмены?

Комиссары ответили утвердительно.

— В таком случае завтра же начнем вырабатывать условия.

— К вашим услугам, маркиз! — расшаркались комиссары.

Когда англичане ушли, маркиз со вздохом посмотрел на понурых офицеров.

— Вот и кончилась война, господа. Как некстати! Нелегко будет поддержать престиж Франции. Лорд Макартней, не колеблясь, скрыл бы от нас эту новость, будь это в его интересах.

Офицеры молчали. В душе каждого из них боролись противоречивые чувства. Они целыми и невредимыми вышли из войны, которая бушевала целых четыре года. Это, несомненно, была удача. Но они отлично понимали, что Франция теряет позиции в этой богатейшей стране Востока. Напрасны были громадные жертвы!

Английские и французские офицеры теперь часто встречались у берега моря. Сидя за одним столом, они пили вино и вспоминали недавние сражения. На рейде Куддалура мирно дремали рядом французские и английские корабли.

А комиссары и де Бюсси вырабатывали условия мира. Из вершителя судеб Декана маркиз постепенно превращался в пассивного свидетеля дальнейших событий в этой стране. Реальными силами здесь были теперь Компания и Майсур. Перспективы для Франции были мрачнее неба на западе, откуда уже надвигался муссон.

— Мы не можем вернуть вам ваши земли на Декане, сэр! — упрямо твердили Сэдлиер и Стаутон. — Войска Типу удерживают владения Компании в Карнатике.

— Но какое отношение имеет Типу к миру между Францией и Англией! — пытался возражать де Бюсси.

— Прямое! Согласно условиям Версальского договора, обе стороны обязаны проводить политику умиротворения союзников...

— Я и так уже сделал все, что мог! Коссиньи приказано прекратить военные действия против Компании. Самому Типу я послал письмо с советом заключить с вами мир. А прислушается ли он к моему совету — не знаю...

Комиссары пожимали плечами.

— Чем скорее Типу заключит мир с Компанией, тем скорее получит Франция свои владения...

Уныние все больше овладевало маркизом. Ничего не оставалось делать, как только ожидать, словно милости, передачи ему небольших французских прибрежных владений на Декане да гнать вестников к Типу с уговорами окончить войну. Маркиз обвинял во всех своих бедах Типу. Но кара разгневанных пайщиков Французской Ост-Индской компании и двора неизбежно должна была обрушиться на его пудреную голову.