Лев Майсура

Битва после переправы

Каждый раз, являясь ранним утром на берег Тунгабхадры, Типу видел одну и ту же картину: Тунгабхадра с неукротимой силой буйствовала в своих каменистых берегах. Ее мутные вспененные воды стремительно несли на восток вырванные с корнем деревья и кусты, трупы животных, сорванные лодки и клочья соломы. Сквозь косые полосы ливня едва виднелся северный берег — он был пустынен. Лишь изредка вдалеке появлялись и исчезали мелкие конные отряды. Маратхи почти перестали высылать дозоры к реке.

Типу видел на берегу множество лодок и плотов, пригнанных из Беднура. Однако что в них толку? Три дня стоит он у Тунгабхадры, а маратхи тем временем безнаказанно гоняют по Междуречью сипахсалара

Бурхан уд-Дина. Сипахсалар сметлив, и пока еще удается избегать капканов, которые расставляют для него сардары. Но долго ему не продержаться — слишком неравны силы. Хорошо, что низам почти не принимает участия в войне — так обескуражила его потеря Адони.

И Типу решил больше не ждать. Вся армия высыпала на берег, чтобы не пропустить необычайное зрелище. Артиллерийские быки приволокли десятка полтора пушек. Лалли, скептически пожав плечами, велел их расчехлить и зарядить ядрами. Загремели выстрелы. Пушки били прямо по воде, и при каждом залпе над Тунгабхадрой вставали фонтаны мутной воды. Сипаи кричали:

— Так ее! Пусть не закрывает нам дорогу!

— Получай, маратхская союзница!

И удивительное дело — Тунгабхадра словно устыдилась своего предательства. За какие-нибудь два-три дня вода в ней спала больше чем наполовину. Лалли недоуменно чесал в затылке. Какая-то чертовщина! Наверное, Типу стало откуда-то известно, что прекратились дожди в верховьях реки. Все-таки не простой народ индийцы!

Зато вся армия была безмерно горда своим вождем. Покорилась ему Тунгабхадра!

Не замедлили последовать и важные события. В середине августа 1786 года из разросшегося майсурского лагеря ушли в темень ночи два кушуна с пушками и тысячи две соваров. За ними — саперы с уложенными на арбы кожаными лодками. Наутро они вдруг объявились у соседнего брода Гурукнатх и тотчас же приступили к переправе. На другом берегу не было ни души.

Ветер дул с юга, и работа у паромщиков спорилась. Совары садились в лодки густо. Крайние держали в руках поводья. Фыркая и мотая гривами, вслед за хозяевами плыли кони.

Сгрудившись на берегу, дожидались своей очереди и сипаи. Вдруг раздалась команда джукдаров:

— Строиться! Хазрат едет...

И в самом деле — к броду явился Типу с отрядом гвардейцев. Через несколько минут он уже медленно ехал вдоль плотных рядов и вглядывался в лица сипаев. Необычно выглядели майсурские воины. На них были новые светло-коричневые военные куртки с тигровыми полосами, яркие тюрбаны. В руках у многих — новенькие мушкеты. Все это недавно доставил огромный обоз из столицы...

Типу натянул поводья, и Таус встал перед одним из сипаев — темнолицым и быстроглазым тамилом.

— Ну, как новая форма? — спросил Типу. — Удобна?

Сипай еще больше выпятил грудь и гаркнул:

— Лучше прежней, хазрат! Не так пачкается. А потом — лучше прятаться.

На лице Типу промелькнула улыбка и исчезла в усах:

— Не от противника ли? Уговор держать надо.

— А я и держу, хазрат!

Типу обернулся и поглядел на командира джука. Тот без колебаний подтвердил:

— Истинная правда, хазрат! Рамасвами служит отменно. В драку лезет вперед всех. Не пятится...

— А как твоя деревня, сипай?

— Обстроились, хазрат! — радостно доложил сипай. — У нас в деревне теперь не сорок, а сто дворов. И все из Карнатика.

— Что ж, будем держать уговор и дальше?

— Будем, хазрат!

С видимым удовольствием взглянув на тамила, Типу тронул коня и под громкие приветственные крики поехал к берегу. Сипаи с восхищением говорили друг другу:

— Помнит хазрат о своих солдатах!

— Слово держит...

— Давно не платит налогов твоя деревня, Рамасвами?

— Третий год, братцы, — отвечал сияющий тамил. — У нас с хазратом крепкий уговор. Деревенские за меня день и ночь молятся.

Между тем вернулись с другого берега лодки. Подана была команда садиться. Сипаи заходили по колено в воду, осторожно перекидывали ноги через борта кожаных лодок и опускались на корточки. Мушкеты они держали между коленей, штыком в небо. Саперы, кряхтя, начали отталкивать лодки от берега.

— Хорошую трепку зададим негодяям маратхам, — поглядывая на реку, сказал Рамасвами.

На тамила неодобрительно поглядел сосед-ветеран.

— Что зря ругаешь маратхов!

— Как зря? — удивился Рамасвами. — Видел, что они вытворяют в здешних деревнях? У меня один старик из памяти не выходит. Выпытывали у него, где он спрятал деньги. Держали у него под носом горшок с жаром до тех пор, пока у бедняги не лопнули легкие. Негодяи и есть!

— Так то были пиндари. А маратхи честный и смелый народ.

— А кто же тогда пиндари?

— Негодяи со всего Декана: у кого есть конь и сабля, но нет ни капли совести. Вот кто такие пиндари. Так что, хоть ты и отличился — напраслины на маратхов не возводи...

Лодка мягко толкнулась в камни. Сипаи начали выходить на берег. Вскинув мушкет на плечо, Рамасвами сказал ветерану:

— Может, ты и прав, отец. Но сейчас война, и рассуждать некогда. Должны мы прогнать сардаров. Иначе спалят они мою деревню и все наши труды пойдут прахом. А мы и так настрадались в Карнатике.

Кушуны, переправившиеся на северный берег, немедленно двинулись в глубь Междуречья. К вечеру подошли к деревне, где расположился на ночлег отряд вражеской кавалерии. Слишком понадеялись на Тунгабхадру маратхские дозоры! Майсурцы без раздумий ударили по изумленному неприятелю. Много вражеских кавалеристов полегло под штыками сипаев и саблями соваров. Победители захватили семьсот верховых коней и несколько верблюдов с наккарами.

Рамасвами опять отличился. Он с торжеством прибыл в лагерь на слоне сбежавшего сардара...

А на Тунгабхадре вовсю шла переправа. Между берегами сновали лодки. Оказавшись на северном берегу, сипаи тут же брались за веревки и тянули на свою сторону плоты с легкими пушками, снаряжением и арбами. Тяжелые орудия перетаскивали прямо по дну. Слоны налегали на постромки, струнами натягивая канаты. И пушки, похожие на сказочных речных чудовищ, медленно выползали на берег.

Типу был недоволен. Слишком много войск остается на южном берегу. С часу на час могут нагрянуть главные силы маратхов. Дело тогда кончится бедой...

— Как ускорить переправу? — обратился он к приближенным. — Что еще можно сделать?

Гази Хан, после некоторого раздумья, сказал:

— В старину махараджи Виджаянагара переправлялись через реки с. помощью слоновьих мостов. Попробуй, хазрат. Может, что и выйдет...

Совет многоопытного старика пришелся кстати. Махауты взвалили на слонов большие кипы рисовой соломы и, загнав животных в воду, выстроили их в линию поперек реки. Соломенные кипы плотно сомкнулись. Слоны стояли неподвижно, а по их спинам валом валила на другой берег пехота. Солдаты-франки из корпуса Лалли скалили зубы:

— Чем не парижский мост! Даром что из соломы...

Опоздал Харипант — главнокомандующий маратхов. Когда он прибыл к броду, Типу уже закончил переправу и прочно окопался на северном берегу. Пришлось Харипанту стать лагерем по соседству. Пехоты у него почти не было, а конница смертельно боялась окопов и засек.

Но Типу не собирался отсиживаться. Вскоре вся его кавалерия и четыре кушуна с пушками двинулись на север. При виде майсурцев будто ветром сдуло с окрестных холмов маратхские конные дозоры. Они стремительно унеслись к главному лагерю, и там загудели барабаны и запели трубы. Подобно реке в половодье, заливающей равнины, с севера грозными тучами стала надвигаться маратхская конница...

Типу тщательно выбрал поле для сражения. Тыл его прикрывал каменистый, полный валунов и редких деревьев берег Тунгабхадры. Здесь каждый его сипай стоил троих всадников. На высоком холме слуги разбили шатер. Отсюда Типу мог хорошо видеть ход сражения. У подножия холма выстроилась его регулярная кавалерия. Дальше — пестрые джуки луути-вала. Справа в лощине тайно сосредоточилась пехота вперемежку с артиллерией и ракетчиками.

Противник держался на расстоянии. Огромные массы маратхской кавалерии находились в непрерывном движении. Среди них неторопливо плыли слоны. На слонах под алыми знаменами сидели в хоудахах сардары. Рядом со слонами важно переступали верблюды с наккарами.

Майсурские полководцы с нетерпением ожидали приказа начинать бой. У шатра Типу в броне и иранских шлемах стояли Гази Хан и сго сыновья, Бадр уз-Заман. Хан, Саид Сахиб, Вали Мухаммад и многие другие славные военачальники. Типу через подзорную трубу внимательно следил за маневрами противника.

— Хитрит Харипант, — сказал Гази Хан. — Хочется ему выманить тебя в открытое поле, хазрат. Знает он силу своей кавалерии.

Типу опустил подзорную трубу.

— Сардары, кажется, не сумели пронюхать о наших планах, — сказал он. — Кавалерия у маратхов в самом деле хорошая. Их кавалеристов да моих сипаев собрать бы в один кулак! Мне все время вспоминается притча, рассказанная когда-то моей кормилицей. Три сильных быка повздорили из-за пустяка и начали пастись по отдельности. Раньше их никто не мог одолеть, а тут всех троих поодиночке растерзал тигр. Печальные плоды даст вражда государей Декана!

— Да, хазрат! Кто сеет ячмень, тому не собрать пшеницы, — согласился Гази Хан. — Но ведь ты сделал все, что в человеческих силах, чтобы склонить сардаров к миру. Разреши начать драку. Пора!

— Хорошо. Действуйте, как уговорились. Да сопутствует вам удача!

Отсалютовав Типу, полководцы отправились к своим мокабам. Лалли обходным путем поскакал в лощину к пехоте. Замешкался один только Гази Хан. Его сыновья — свирепого вида молодые воины, подвели коня. Сипахдар с неожиданной для его возраста легкостью поднялся в седло:

— До свидания, хазрат! Аллах справедлив, может, битва эта не окажется для меня последней. Пошли, сыны мои!

Махнув на прощание рукой, Гази Хан стал неторопливо съезжать с холма. А Типу с невольной улыбкой глядел вслед сипахдару и вспоминал, как много лет назад тот оберегал его в боях с врагами Хайдара Али. Где бы ни был юный Типу, рядом всегда скакал Гази Хан. Если Типу совершал сгоряча ошибку, ее тут же незаметно исправлял сипахдар. А когда грозила серьезная опасность, луути-вала Гази Хана живой стеной прикрывали наследника, и Типу целым и невредимым уходил с поля боя. Гази Хан, как всегда, медлителен. Однако непостижимым образом он окажется впереди и первым нанесет разящий удар...

У подножия холма осталось лишь несколько сот конных гвардейцев — цвет майсурской конницы да полдюжины слонов с наккарами.

Гази Хан с сыновьями подскакал к своему мокабу и встал под знамя. За ним — сыновья и телохранители. Луути-вала растянулись в широкую живую стену.

— Слушайте наккары! — напомнил Гази Хан сыновьям. — В драку поначалу не лезть. Успеете еще...

На холме заревели наккары. По рядам луути-вала прошел шелест. Копья, дрогнув, упали остриями вперед. Гази Хан поднял над головой саблю.

— Аллах-о-акбар! Вперед!

Мокаб пошел в атаку. Убыстряя бег коней, луути-вала с визгом понеслись на маратхов. Бешено захлестало на ветру зеленое знамя. Загудела под копытами земля. Еще немного, и произойдет страшное столкновение с маратхами, которые медленно двинулись навстречу.

Гази Хан напряженно ожидал сигнала. Наконец, вдалеке снова заревели наккары Типу. Старик осадил коня:

— Назад!

Луути-вала мигом повернули коней и так же стремительно помчались обратно. Не получилась, видно, атака! Что может сделать один мокаб против несметного полчища маратхских всадников! Сардары, решив, что майсурцы испугались и отступают, не раздумывая, бросили свои конные отряды в погоню. Раздался громовой клич маратхов. Передние, яростно шпоря коней, кричали:

— Гляди, борода!

— Живьем его взять, старого коршуна!

Гази Хан заметно отстал от мокаба. За него одного можно было получить огромный выкуп. Многие сардары издавна таили злобу на старого полководца. Сколько от него пришлось вытерпеть обидных поражений!

Луути-вала галопом пронеслись по краю лощины. Регулярная кавалерия, которая прикрывала пехоту, успела отодвинуться далеко в сторону. Маратхи, оказавшись возле лощины, вдруг увидели, что попали в засаду. Вот куда завел их хитрец Гази Хан! Однако сделать что-либо было уже невозможно.

На холме в третий раз взревели наккары. Из окопов и укрытий с криком поднялась пехота в тигровых куртках. Артиллеристы мигом выкатили легкие пушки и ударили в самую гущу противника. И на землю сразу повалились вместе с конями сотни всадников. Справа в атаку пошла пехота Лалли, слева — регулярная ка валерия. Луути-вала Гази Хана, повернув коней во второй раз, врезались в гущу маратхов...

Все смешалось на поле боя. Сардары, наблюдавшие с хоудахов за сражением, поняли, что оно складывается не в их пользу. Забили отбой маратхские наккары, и сильно поредевшие отряды маратхской конницы стремительно понеслись обратно. Хвостатые знамена сардаров одно за другим начали вырываться из общей свалки, уходя подальше от наступавших майсурцев. По словам летописца, «войско маратхов стало похоже на кучу опавших листьев, которую взбил порыв ветра. Они обратились в бегство и устлали поле сражения телами павших».

Неудачно началась война для союзников! А они уже было договорились о разделе Майсура. Какой там раздел, раз не удалось одолеть Типу при многократном превосходстве в силах. Не тот нынче Майсур!