Нас ленинская партия вела... Воспоминания

Клуб интернационалистов

Как-то в начале войны Ленин предложил:

— Надо создать клуб интернационалистов. Сейчас, когда Европу захлёстывает волна национал-шовинизма, это очень важно. Пожалуй, легче всего его открыть в Париже.

Вскоре я получила из Швейцарии подготовленные Лениным план работы и проект устава клуба.

Идею Владимира Ильича горячо поддержали Инесса Арманд, С. И. Гопнер, Л. Н. Сталь, А. В. Луначарский, М. Н. Покровский. Они обещали выступать на собраниях клуба с докладами, ставить в нём на обсуждение животрепещущие вопросы о характере войны и лозунге защиты отечества, об оппортунизме и крахе II Интернационала, о пацифизме и борьбе за мир, о размежевании с социал-шовинистами.

Прослышав про клуб, пришёл к нам и Троцкий, считавший себя интернационалистом. Он даже был выдвинут своими сторонниками в правление.

Мне приходилось не раз видеть и слышать Троцкого. И всегда после его выступлений оставалось впечатление сумбурности, позы, демагогии. Мнил он себя теоретиком, и распирало его тщеславие. На неискушённых в политике людей он мог произвести впечатление. Но политически грамотный человек, задумавшись о том, что слышал от Троцкого, мог убедиться, что вся его речь — краснобайство.

Как только Троцкий проник в наш клуб, да ещё в правление, он начал сеять смуту. Правда, успеха не имел, мы его давно раскусили. Обычно большинство членов клуба были на нашей стороне. Мы помнили, что Троцкий в противовес Пражской конференции создал свой Августовский блок. И в последующие годы вокруг него возникали всякие ревизионистские группки и группировки.

— Вы узурпаторы, раскольники! — шумели социал-шовинисты, когда мы решительно размежевались с ними. И Троцкий был тоже против разрыва с социал-предателями.

На первом же собрании членов клуба Троцкий произнёс большую речь. Красиво говорил. Многие заслушались. А разобрались, поняли: нет, не туда гнёт.

Я не выдержала, сказала:

— Партия большевиков объединяет абсолютное большинство сознательных рабочих России, а вы за прошедшие три года после Пражской конференции всё пытались создать свою партию, против нас. Но безуспешно: не идёт за вами рабочий класс!

— Вы повторяете слова Ленина, — ответил Троцкий. — Но ведь далеко не все с Лениным!

— Да, мы ленинцы! — гордо заявила Наташа (Гопнер). — Вместе с Лениным в рядах партии большевиков — передовые представители пролетариата России. А вы — в одиночестве: генерал без армии.

В тот день на собрании членов клуба было выдвинуто два проекта резолюции. За наш проект проголосовало большинство, за проект Троцкого — его жена и её приятельница.

На другом собрании членов клуба троцкисты переменили тактику и неожиданно для нас торжественно заявили, что они идейно отмежёвываются от всяких разновидностей шовинизма.

Узнав об этом, Ленин посмеялся:

— Они поднимают восстание на коленях против социал-шовинизма.

За границей выходила тогда газетка «Наше слово», в ней подвизались Мартов и Троцкий. Хотя со страниц этого листка так и сыпались громкие фразы об интернационализме, мы не могли верить им. На словах защищая интернационализм, Мартов и Троцкий не требовали разрыва с фракцией Чхеидзе, которая стояла за войну.

Не в силах повлиять на членов клуба, занять в нём руководящее положение, Троцкий решил уйти из клуба, написал правлению специальное письмо, обвинив нас во всех смертных грехах. Уже в Берне рассказала я об этом Владимиру Ильичу.

— Скатертью дорога! — сказал он. При этом сделал характерный для него жест рукой с полупоклоном.

Услышав от меня, что в Париже и провинциях возникли группы французских рабочих, последовательно отстаивающих подлинный интернационализм, Ленин посоветовал:

— Вот с кем нужно установить самый тесный контакт!

— А вы помогите нам, — попросила я его. — Напишите письмо французским интернационалистам. По поручению ЦК нашей партии. И обязательно подпишитесь: Ленин. Вас французы очень хорошо знают. Парижская секция заверяет, что такое письмо будет зачитано и обсуждено на многих собраниях.

10 февраля 1916 года Ленин обратился к французским товарищам с письмом «О задачах оппозиции во Франции». Перевела его на французский Инесса Арманд. Мы размножили письмо на русском и французском языках. Постарались нелегально, быстро распространить его по стране, и оно очень помогло в выработке идейных и организационных принципов будущей компартии Франции.

Парижская секция русских большевиков и клуб интернационалистов наладили издательскую работу, которой руководила тройка в составе Покровского, Таратуты и Арманд. Массовым тиражом издали брошюру Ленина «Социализм и война», резолюции и манифест Циммервальдской левой в ленинской редакции. Переводили на французский язык все резолюции, воззвания и статьи Ленина из газеты «Социал-демократ» и из журнала «Vorbote» («Предвестник»). Листовки наши быстро расходились, они заканчивались словами: «Прочитай и передай другим». Французские рабочие приходили за литературой и советами в нашу типографию, на явочные квартиры.

Кто владел французским языком, посещал вечеринки молодёжи, участвовал в беседах, комментируя сообщения с фронта. Тут уж первую роль играла наша Инесса, вошедшая в комитет интернационального действия молодёжи Франции. Она с увлечением рассказывала мне, как познакомила членов этого комитета с резолюциями Циммервальдской левой, как молодые французы присоединились к этим документам.

Мы вступали в разговоры с женщинами, стоявшими в бесконечных очередях за продуктами. Французы встречались с нами в нашем клубе и других общественных местах, что не вызывало подозрения у полиции. Мы использовали наш русский опыт нелегальной работы и передавали его французским товарищам. Это было нелегко и опасно: за подобные действия строго судили по законам военного времени.

Большевистская правда доходила до французских солдат. Мы получали подтверждение, что наши листовки читались в окопах. Большой наградой за наши труды были солдатские письма в секцию.

— Не сдавайте вашего дела, вашей пропаганды, несмотря на преследования. За вас большинство сражающихся на фронте, все жёны и матери мобилизованных, — писал один солдат.

А другой, раненный под Верденом, прислал письмо, датированное 29 мая 1916 года, из госпиталя в Гренобле:

— Пусть те, кто побывал в Кинтале, будут смелее. Бойцы их приветствуют.

Члены нашей секции по совету Ленина были направлены во Французскую социалистическую партию, они активно трудились в её низовых организациях.

На фоне общего горя человечества личные лишения казались нам пустячными. Я жила в борьбе и ожидании чего-то нового, возвышенного, великого, что должно свершиться в ближайшее время. Идеи Ленина вдохновляли нас. Каждый большевик готов был отдать жизнь за общее дело, сражаться на баррикадах не только России, но и любой страны, где бы он ни находился. Это было время нашей прекрасной, боевой молодости.

Война посеяла горе, нужду, лишения среди миллионов людей. Но это был чёрный ветер, из которого выросла красная буря.

Приближался год Великого Октября.