Нас ленинская партия вела... Воспоминания

Первые схватки

Московский горком партии незадолго до Октября перебросил меня из Бутырско-Всехсвятского района в соседний, Сущёвско-Марьинский... Довелось буквально на ходу знакомиться с его активом, создавать районный партийно-боевой центр, ВРК и штаб Красной гвардии.

Когда московский Боевой центр потребовал выделить пятьсот рабочих и направить их в распоряжение центра, Прохоров, представитель Военно-артиллерийского завода, по моей просьбе позвонил в завком:

— Немедленно снимите с работы всех членов партии и красногвардейцев и направьте в распоряжение Сущёвско-Марьинского ревкома!

— Направят? — спросила я.

— Надеюсь, — ответил Прохоров.

— А давайте съездим, посмотрим. У дома как раз стоит чей-то грузовик...

Мы поехали, захватив с собой ещё нескольких активистов. На дворе завода уже строились в колонны большевики, было их человек триста. Прохоров попросил Цыганова:

— Дайте тревожный звонок, пусть все кончают работу.

Как только прозвучал звонок тревоги, все две тысячи рабочих ночной смены высыпали во двор. Чувствую, волнуется Прохоров, сама стараюсь быть спокойнее, да не получается, нервная дрожь пробегает по телу. Огромная толпа, море голов, рабочие костюмы, замасленные руки, серьёзные лица.

Прохоров поднялся на возвышение. Все насторожились, стало тихо, будто во дворе никого нет. А на самом деле две тысячи сердец стучали согласно, две тысячи пар глаз настороженно глядели на него.

Прохоров начал:

— Товарищи! Вы слышите выстрелы? Это — наше восстание. Если вы не хотите по-прежнему быть под ярмом капиталистов, то должны принять участие в борьбе. Или погибнем, или победим!

— Победим! Все на баррикады! Ведите нас! — раздались крики.

Мы объявляем запись в Красную гвардию. Быстро происходит формирование отрядов. Десяток за десятком отправляются рабочие к ревкому. Женщины определяются в санитарки, разведчицы, поварихи... Рабочие идут в бой прямо от станка. Мы позаботились о том, чтобы их накормили. Продукты нашлись в заводском потребительском обществе, пришлось их реквизировать с обещанием оплатить в будущем.

Но где взять оружие? Ведь у белых пулемёты, винтовки... Напротив завода находилась конвойная команда. По требованию Моссовета мы получили там семнадцать берданок с патронами, шестнадцать роздали десяткам — каждой по берданке и всё-таки одну винтовку оставили для охраны завода.

— Остальные выдадут в штабе, — напутствовали мы, надеясь, что в центре уже раздобыли оружие.

С завода мы поехали в здание кинотеатра «Олимпия», куда перебрался штаб. На лестнице, в фойе, в зрительном зале собралось столько народу, что трудно было пробиться на отделённую занавесом сцену, где разместился ревком.

Наша работа стала входить в организованное русло. Распределили обязанности. Дел было множество: добыть продовольствие, оружие, ограждать район от неожиданных налётов, бороться с бандитами, особенно свирепствовавшими в Петровском парке, а главное — формировать и направлять в распоряжение центра новые отряды Красной гвардии.

Позаботились мы и о безопасности самого штаба. Разыскали мешки, насыпали в них землю, ночью забаррикадировали входы в «Олимпию», выставили караулы.

На предприятиях были созданы боевые руководящие тройки, которые поддерживали постоянную связь со штабом ВРК.

До нас дошла весть о трагедии на Красной площади...

Поздним туманным вечером 27 октября семнадцатого года отряд солдат-двинцев направился из Замоскворечья на Тверскую улицу для охраны Моссовета.

Их было двести человек, испытанных бойцов революции, познавших тюрьмы за неподчинение буржуазному правительству. Они не желали проливать кровь на фронте за чуждые им интересы, теперь же шли сражаться за свою, народную власть. Вёл их молодой большевик Евгений Сапунов.

— Подтянись! Шире шаг! — время от времени слышалась его команда, хотя бойцы и так спешили, понимая, что враг не дремлет, что кадеты, юнкера могли напасть на штаб Московского восстания с минуты на минуту.

Шли двинцы по четыре в ряд, с винтовками за плечами, с красными ленточками на примкнутых штыках, которые чуть поблёскивали от тусклого света затуманенных уличных фонарей.

Вот они вышли на Красную площадь, на них будто надвинулись хмурые, толстые стены Кремля с островерхими башнями и зубцами. Не ждали двинцы оттуда нападения. Сапунов слышал, что там находятся революционные войска.

И вот внезапно юнкера с винтовками наперевес окружают двинцев. Один из офицеров подал команду:

— Стой! Кто такие? А, красные! — воскликнул он, заметив ленточки. — Вас мы и ждали. Сдавай оружие, ну?! Кто сдаст винтовку, будет пропущен и может отправляться на все четыре стороны!

Двинцы остановились. Сапунов вгляделся в показавшиеся из тумана мрачные фигуры врагов, подумал: «Чёрт, как их много! Однако в Моссовете ждут с оружием!» И он ответил:

— Дайте дорогу! Видите — некогда нам.

— Вам незачем спешить, в результате переговоров все ваши сложили оружие, очередь за вами! — настаивал офицер. — Даю три минуты, после чего откроем огонь!

— Врёте вы, ваше благородие! Давай дорогу, иначе мы откроем огонь! — повторил Сапунов и скомандовал:

— Товарищи двинцы, для атаки изготовсь!

— А, так вы двинцы? Ну, эти так не сдадутся! Господа юнкера, стрельба лёжа, заряжай!

Юнкера повалились на брусчатку, кое-кто стал на колено, угрожающе защёлкали затворы. Офицер скомандовал: «Пли!», раздались выстрелы, солдаты стали отвечать, завязалась перестрелка на открытой площади. Несколько человек упали замертво. Сапунов понял, что так могут всех перебить, крикнул:

— А ну, ребятки, на прорыв! За мной, вперёд!

— Ура-а-а-а! — пронеслось по площади.

Двинцы набежали на юнкеров, те приняли бой. Началась рукопашная схватка, две-три минуты люди били, кололи, стреляли друг в друга. Но большинство двинцев уже прорвалось сквозь вражескую цепь, скрылось в тумане, быстро продвигаясь вверх по Тверской улице, к зданию Моссовета.

Обозлённые юнкера стали добивать раненых солдат штыками и прикладами.

Первая схватка белой гвардии с солдатами была короткой, но кровопролитной: семьдесят человек потеряли в том бою революционные солдаты. Правда, и юнкеров побили не меньше...

На Красной площади остался смертельно раненный командир двинцев большевик Евгений Сапунов, именем которого назван теперь один из ближайших к площади переулков.