Нас ленинская партия вела... Воспоминания

К оружию!

Хмурый, непогожий день 25 октября семнадцатого года. В гостинице «Дрезден» заседает МК.

В дверях показывается и быстро подходит к президиуму начальник штаба Красной гвардии А. С. Ведерников. По выражению его лица я догадываюсь, что он сообщит важное известие, настораживаюсь.

— Товарищи! — произносит Ведерников взволнованным голосом. — Только что позвонил делегат II съезда Советов председатель Моссовета Ногин. Он сказал, что в Питере победил пролетариат, взят Зимний дворец, власть полностью перешла в руки большевиков!

Всех нас, присутствующих на заседании, охватывает небывалое волнение. Наконец-то! Долго мы, большевики, профессиональные революционеры, шли к этой заветной цели через многочисленные испытания, подполье, тюрьмы и ссылки. Многие из наших товарищей отдали жизнь за этот светлый миг!

— Ура-а! — закричали все дружно.

— Ну, теперь у нас на повестке дня один вопрос: о вооружённом восстании вслед за Петроградом! — говорит Емельян Ярославский.

— Немедленно! — поддерживает Ведерников. — Прежде всего создадим наш Боевой партийный центр!

На том же заседании горкома партии выбираем Боевой партийный центр, в который входят товарищи Ярославский, Владимирский, Пятницкий, Соловьёв. На другой день в него был введён Подбельский.

— Секретарям райкомов партии остаться, — командует Лихачёв. — Проведём первое заседание Боевого центра с участием представителей районов.

Ведерников начинает:

— Вот ещё что передал товарищ Ногин. Ленин рекомендует москвичам начать с немедленного захвата почты, телеграфа, телефонной станции, Кремля, вокзалов. Создать городской и районные ревкомы, быстро сформировать крупные отряды Красной гвардии.

— Рабочие готовы сражаться, надо их вооружить, — раздаются голоса.

— Захватить арсенал! Разоружить кадетов! Прощупать офицерские дома! — предлагают товарищи. Каждому хочется немедленного действия, но наш пыл охлаждает Подбельский:

— Будем действовать умело, не надо бросаться с голыми руками на пулемёты, наша задача победить, а не умереть. Предлагаю прежде всего привлечь на нашу сторону милицейские комиссариаты, они и оружие найдут на первое время... На 6 часов вечера назначается внеочередной пленум Моссовета, будет стоять тот же вопрос — о вооружённом восстании. Там ещё много меньшевиков и эсеров. Времени мало, надо разойтись по районам и успеть предупредить всех депутатов-большевиков, чтобы они обязательно были. Не то, чего доброго, нас заставят терпеливо ждать Учредительного собрания.

Стремглав побежала я в Сущёвско-Марьинский район, где в это время работала, чтобы рассказать друзьям обо всём, что только что узнала.

Подняла на ноги всех, кого смогла найти, собрала наших делегатов, и мы вместе к шести вечера прибыли на пленум Моссовета.

— Молодец, Таня, — встретил меня Ярославский. — Закопошились и думские заправилы, на девять вечера созывают своих гласных, так что отсюда — прямо в думу.

Большая аудитория Политехнического музея, где собрались члены пленума Моссовета и гости, гудела словно растревоженный улей. Она не вмещала всех, кто хотел присутствовать. В то время каждый мог войти в зал, приветствовать собравшихся или протестовать самым решительным образом.

Зная состав Моссовета, большевики ждали бури. И она разразилась, когда было оглашено предложение начать вооружённое восстание. Меньшевики уговаривали нас пойти на соглашение... С кем? С уже фактически низложенным Временным правительством. И мы кричали из зала:

— Прихвостни Керенского! Долой соглашателей! Голосовать!

По настроению собравшихся можно было понять, что большинство за нас. Счётчиками выбрали самых честных товарищей, они тщательно подсчитали голоса. Нам казалось, что председатель уж слишком долго стоит, нагнувшись над столом, орудует карандашом при полном молчании затаивших дыхание депутатов и гостей. Наконец он встаёт, произносит:

— Итак, за восстание — 394 голоса, против — 106, воздержавшихся — 23...

Зал взревел. Меньшевики один за другим стали покидать пленум. Нас это нисколько не огорчало: за восстание в четыре раза больше, чем против!

Мы избрали Военно-революционный комитет. Меньшевики заявили, что они вступят в ВРК для противодействия захвату власти большевиками. Но нас это не пугало. Восстание уже началось, и Боевой партийный центр руководил им.

— Может, не стоит идти в городскую думу? — спросила я Емельяна Ярославского.

— Пока мы не разогнали этот орган, обязаны действовать и через него, — ответил он. — Ленин учил нас использовать все легальные возможности.

Да, контрреволюция тоже не дремала, она создала свой руководящий центр — Комитет общественной безопасности. Его председателем стал городской голова эсер Руднев.

Городская дума поручила командующему военным округом полковнику Рябцеву осуществлять военные функции. В адрес командующего фронтом генерала Духонина полетела телеграмма: «Просим отправить в Москву надёжные подкрепления».

Я, как гласный заседатель районной думы, по поручению горкома партии присутствовала на заседании городской думы 25 октября (в помещении теперешнего музея В. И. Ленина).

Тут кадеты и меньшевики дали нам бой. Они всеми силами пытались помешать осуществлению решения пленума Моссовета о вооружённом восстании. Руднев не давал большевикам слова. Тогда Скворцов-Степанов от имени фракции большевиков прямо с места бросил в лицо городского головы гневные слова:

— Вы жалкие, мелкие людишки! Народ — рабочие и крестьяне ненавидят вас за предательство интересов революции. Начало её вы пытались представить как выступление кучки заговорщиков. Суд истории настанет для вас раньше, чем вы это могли предполагать! Дума не представляет сейчас населения Москвы, теперь вы — меньшинство. Во имя будущего страны мы говорим смело и решительно: власть берёт в свои руки не ничтожное меньшинство, а представители большинства страны!

Он говорил под шум и свист буржуазных депутатов, их прислужников.

В этом шуме слышались одобрительные возгласы рабочих и солдат. Казалось, ещё немного и схватка, самая настоящая битва, начнётся сейчас, здесь, в стенах думы.

Кто-то сунул мне в руку небольшой листок. Я прочла:

«Вестник Военно-революционного комитета при Московском Совете рабочих и солдатских депутатов». «Уже выпустили», — обрадовалась я. Читаю заглавную статью: «К оружию! Правительство Керенского свергнуто, правительство смертной казни для солдат, локаутов для рабочих, карательных экспедиций для крестьян сметено великой народной революцией... Решаются судьбы страны и революции.

К оружию, к оружию. Настал последний и решительный бой», — заканчивалась статья.

Вестник разъяснял декрет о мире, сообщал о Всероссийском съезде Советов, о том, что фронтовые части признают Советскую власть.

— Вот! — потрясла я листком. — Кричите не кричите, а революция свершилась!