Нас ленинская партия вела... Воспоминания

Мы твердокаменные...

Вспоминаю трудное для партии время, когда в Московском горкоме и райкомах командные должности занимали троцкисты.

Ко мне в Сокольнический райком пришёл секретарь ячейки воинской части.

— Состоялось у нас собрание, присутствовали шестьдесят шесть коммунистов. За платформу Троцкого голосовали три человека. Но именно они являются членами районного делегатского собрания. Как поступить?

— Очень просто: избрать новых делегатов, которые и будут представлять абсолютное большинство коммунистов, — ответила я.

Говорили мы при свидетелях. Ещё не успел секретарь ячейки уйти, как в мою комнату влетел присланный из горкома троцкист Котов, марксистски слабо подготовленный и политически неустойчивый человек.

— Что ты тут распоряжаешься, нарушаешь демократию? — набросился он на меня. — Если будешь давать такие советы, вылетишь отсюда в два счёта!

— Троцкисты нарушают демократию, а не я. И вообще не кричите на меня, не испугаюсь, — ответила я.

А секретарь ячейки сказал:

— Буду действовать так, как советует Людвинская.

Котов стал ругать секретаря ячейки. Ему хотелось, чтобы на районном собрании троцкисты оказались в большинстве.

Куда идти жаловаться на Котова? В горком? Но там тоже засели троцкисты. Оппозиционеры сосредоточили основные силы в Москве, стараясь завоевать столичную парторганизацию. Они сколачивали единый блок против Ленина, выступали против новой экономической политики, кричали о необходимости сохранения режима «военного коммунизма», что привело бы к ослаблению диктатуры пролетариата, ликвидации союза рабочих и крестьян. Они требовали устранения ЦК и Ленина от руководства. Стремясь натравить рабочих на руководство партии и правительства, троцкисты докатились до антисоветских выступлений.

Ленинская партия все силы бросила на преодоление послевоенной разрухи, перестройку жизни страны, разорённой, голодной, измученной семью годами войны. А различные оппозиционеры, и прежде всего троцкисты, запутывали несознательных рабочих...

До чего дошло! Московская губернская партийная конференция (20–22 ноября 1920 года), на которую я была делегирована от Сокольнического района, раскололась и заседала в двух залах! В Свердловском зале Кремля собрались ленинцы, подавляющая часть конференции. А в Митрофаньевском зале — представители «рабочей оппозиции». И Владимир Ильич вынужден был ходить из одного зала в другой. Он выступал перед своими сторонниками с сообщениями, что происходит «там», в зале, где бушевали оппозиционеры.

— Это и есть начало фракционности и раскола, — говорил Владимир Ильич.

Кого выбирать в МК? Кто будет у власти? Это в первую очередь заботило оппозицию.

— Нам не надо твердокаменных, они не отвечают духу времени! — кричали в Митрофаньевском зале и отводили кандидатуры ленинцев.

А Владимир Ильич настаивал именно на избрании «твердокаменных» членов партии, только на таких товарищей мог положиться Центральный Комитет.

Среди отведённых оппозиционерами была и моя кандидатура. Я подошла к Владимиру Ильичу:

— Не лучше ли вместо меня выдвинуть хорошего партийца-рабочего?

— И вы туда же?! — рассердился он. — А я думаю: наоборот, надо дать бой! Непременно! Почему вы хотите уступить? Между прочим вы и многие другие революционеры тоже из рабочей среды. А если вас называют твердокаменными, то это плюс, а не минус! Если противник вас ругает, значит, именно на вас можно положиться. Нам нужен такой состав МК, который обеспечит проведение генеральной линии партии. Ни в коем случае не снимайте своей кандидатуры!

Словом, я получила заслуженный упрёк.

Ленин призвал нас избрать в МК достойных товарищей по деловым и политическим качествам, а не по принципу пропорциональности, как требовали оппозиционеры. На выборах идейно стойкие коммунисты победили, абсолютное большинство голосов получил состав МК, предложенный ленинцами.

Мы начали решительную борьбу с оппозицией. Как всегда, обратились к рабочим, пошли в заводские, фабричные ячейки со словами правды, с разъяснением политики партии. Пусть решает рабочий класс, за кем идти.

Но где взять литературу, а главное — докладчиков-ленинцев, чтобы охватить все ячейки? Где взять средства передвижения? Транспорт ещё оставался разрушенным, обойти пешком обширный район, да ещё зимой, физически было невозможно. Решила я обратиться за советом и помощью к Ленину.

Сначала позвонила Крупской в Наркомпрос, где работала она заместителем наркома. Обрисовала ей положение в районе. Выслушав меня внимательно, Надежда Константиновна сказала:

— Да, тебе надо встретиться с Владимиром Ильичём. Знаешь что, приезжай-ка завтра утречком прямо к нам домой, только пораньше.

На следующий день, рано утром, я постучалась в знакомую мне кремлёвскую квартиру. И снова увидела строгую простоту их жилища, идеальную чистоту и порядок. Никакой роскоши, ничего лишнего. И книги, масса книг в шкафах, расставленных вдоль стен.

Надежда Константиновна ждала меня, встретила приветливо:

— Пойдём к Владимиру Ильичу, я уже кое-что рассказала ему, как-нибудь поможем.

Несмотря на ранний час, Ленин работал. Увидев меня, он оторвался от лежавших перед ним бумаг, спросил:

— Что скажете, товарищ Таня? Наверное, хотите чаю. Будем пить чай и разговаривать.

Я рассказала о том, как действует в районе оппозиция. Сторонники Шляпникова под шумок пробрались в райком партии и оттуда ведут разлагающую работу. Троцкисты беспощадно расправляются с коммунистами, стоящими на ленинских позициях. Оппозиционеры кричали, что в аппарате чуждые рабочему классу люди, а сами, захватив руководство, широко открыли двери бывшим меньшевикам и эсерам.

— Это — временное явление, — сказал Владимир Ильич. Он взял блокнот и стал писать. Вырвав листок, подал мне.

— Вот вам. По этой записке получите литературу. А по этой записке, — оторвал он второй листок из блокнота, — получите автомашину для объезда района. Надюша, — обратился он к Крупской, — помоги Тане подобрать опытных пропагандистов для докладов на собраниях в ячейках. Таких, которые способны теоретически положить троцкистов на обе лопатки.

Я поблагодарила его, и мы пошли в комнату Надежды Константиновны, стали составлять список будущих докладчиков.

— Скворцов-Степанов... Артём (Сергеев)... Шкловский... Николаев... — наметили пятьдесят товарищей. Крупская за час обзвонила многих. Конечно, никто не отказывался. Это были верные, надёжные, теоретически подготовленные товарищи, на которых райком вполне мог положиться. Я знала их по совместной работе в подполье. Заручившись их согласием выступать в ячейках моего района, я бодро зашагала к товарищу, ведавшему машинами. Отобрала на складе ЦК литературу, погрузила в машину, стала объезжать докладчиков, до которых не успела дозвониться Крупская, договариваться с ними о месте, дне и часе собраний. В воскресенье я побывала у секретарей ячеек дома, побеседовала с ними, снабдила их литературой.

Мне позвонила Крупская и от имени Ленина порекомендовала:

— Пригласите на каждое собрание двух докладчиков: ленинца и троцкиста. У троцкистов не будет основания жаловаться, что им зажимают рот, пусть массы сами поймут весь вред их взглядов.

Вначале я как-то внутренне запротестовала против такого предложения, но тут же подумала: «Чего бояться? Правда на нашей стороне! Врага лучше разбить в открытом бою».

К этому времени Ленин, Рудзутак, Сталин, Артём и другие члены ЦК подписали «платформу десяти», в которой они рассматривали профсоюзы как школу коммунизма. Это явилось большим подспорьем для докладчиков-ленинцев. За две недели мы провели собрания во всех ячейках района с одним вопросом: о роли профсоюзов. Всюду были приняты резолюции, одобрявшие линию партии.