Нас ленинская партия вела... Воспоминания

Надо всё предусмотреть

Наступил девятнадцатый год. Время было тревожное. Москвичи сидели на голодном пайке, жили в холодных, нетопленных домах. Мы узнавали, что ВЧК раскрывала контрреволюционные заговоры, обезвреживала террористов, вылавливала бандитов, действовавших на полуосвещённых, заваленных снежными сугробами улицах.

Но особенно волновали нас известия о положении на фронтах гражданской войны. Питеру угрожал Юденич; деникинцы захватили Орёл, подбирались к Туле; на Дону и Северном Кавказе хозяйничал генерал Краснов; на Украине — Рада; петлюровцы, махновцы и другие банды преследовали продармейцев и местных активистов. На Урале также шла гражданская война, Колчак теснил Красную Армию на запад, рвался к Самаре. Неспокойно было и на Севере, у Белого моря...

Порой закрадывалась в душу тревога: хватит ли у нас сил, отобьёмся ли? Слишком уж сжималось вражеское кольцо вокруг Страны Советов...

В райкоме появился телефон, и вот однажды позвонил секретарь МК партии Загорский:

— Приходи ко мне к одиннадцати, есть очень важное дело.

Я пришла чуть раньше в кабинет Загорского и застала там Лихачёва, Пятницкого, Шварца и представителя финансового отдела Моссовета (фамилию забыла).

— Дзержинский дал список, велел вас созвать, — сообщил Загорский. — Подождём Феликса Эдмундовича.

Ровно в назначенное время пришёл Дзержинский. Он обратился к нам:

— Сообщение моё покажется вам несколько странным и неожиданным. Здесь собрались товарищи, имеющие немалый стаж подпольной работы в царское время. Положение на фронтах вам известно, мы уверены, что отобьёмся. Но мы должны быть готовы к худшему. Враг не должен застать нас врасплох.

У меня сердце дрогнуло, я широко раскрыла глаза, уставилась на Дзержинского. Он продолжал:

— Владимир Ильич предложил нам подготовиться к созданию в Москве подпольной организации большевиков на случай чрезвычайных обстоятельств. Вы — члены специальной комиссии, которую выделил МК. Председателем назначен товарищ Пятницкий. Конечно, у каждого из вас есть опыт, поэтому я лишь позволю себе напомнить, что в первую очередь вам следует подобрать подпольщиков, позаботиться о снабжении их паспортами, о подпольной типографии, явочных квартирах, о материальных средствах... Словом, комиссия должна иметь подробный план своей работы и немедленно начать его осуществление. Мы поможем вам не только советом, но и делом...

Помолчав немного, Дзержинский добавил:

— Партия мобилизует все силы на организацию победы, но обстановка обязывает... Нечего и говорить, что дело это совершенно секретное, хотя бы даже во избежание паники.

Я постепенно успокоилась: что ж, надо так надо. Даже если белякам удастся на некоторое время овладеть столицей, земля будет гореть у них под ногами. Дело партии Ленина не погибнет, мы будем сражаться и в конце концов уничтожим врага. Но надо всё предусмотреть.

Вскоре я узнала о комитете обороны Москвы. Возглавил его Дзержинский. Он ежедневно час-полтора уделял нашей комиссии. Работали мы оперативно, вербуя нужных нам людей. Организовали тройки и пятёрки подпольщиков, которые лишь знали друг друга, но не более. Во всех районах Москвы появились тайные типографии с печатниками, наборщиками. В виде репетиций мы набирали и тут же разбирали листовки. У меня хранились адреса явочных квартир, у Лихачёва — списки и адреса коммунистов, которые должны были оставаться в Москве. Были разработаны графики наших дежурств, подобраны сигналы и шифры.

Чем хуже складывалось положение на фронтах, тем яростнее мы трудились, подготавливая большое, разветвлённое подполье. В одной тайной квартире наладили размножение директив подпольного центра. Е. Д. Стасова помогла нам обзавестись необходимыми документами, главным образом паспортами на чужое имя. Я опять готовилась переменить фамилию.

В найденные для подполья квартиры мы заранее вселяли подобранных нами товарищей, чтобы к ним привыкли соседи. Явочные пункты устраивали в местах, куда ходило много народу, чтобы потом не возбуждать подозрения. В Таганском районе, например, явочный пункт устроили у коммуниста-сапожника. Он уже не работал по специальности, но по нашему указанию вернулся к своему ремеслу, расположился на улице у своей квартиры, принимая заказы на мелкий ремонт обуви.

Действуя по всем правилам конспирации, мы организовали подпольные комитеты во всех двенадцати районах Москвы и подпольные ячейки на крупных предприятиях. Комиссия приступила к подготовке в случае необходимости мер по развёртыванию массовой партизанской борьбы в Подмосковье.

Чтобы обеспечить подполье материальными средствами, в Монетном дворе для нас напечатали бумажные деньги царского времени. Сторублёвки — «екатеринки» — мы уложили в оцинкованные ящики, передали купцу по происхождению, нашему товарищу Н. Е. Буренину, он закопал их в Лесном под Питером. Оформили документ, что Буренин является владельцем гостиницы «Метрополь», это нам бы очень пригодилось...

Вся страна отчаянно боролась с контрреволюцией и иностранной интервенцией. Для мобилизации масс на отпор врагу были проведены партийные недели. Рабочий класс единодушно поднимался на защиту Советской власти. В одной лишь Москве за неделю вступили в партию 14 580 человек, а всего по центральным губерниям — свыше двухсот тысяч. И это — в самое тяжёлое время для молодой Страны Советов, когда вместе с партбилетом каждый, способный носить оружие, получал винтовку и шёл в бой.

Июньский пленум ЦК РКП(б) принял написанное Лениным письмо: «Все на борьбу с Деникиным!» Оно всколыхнуло страну. Видя могучий порыв народа, вставшего на защиту Родины, я думала: «А не напрасно ли мы трудимся?»

Покатились разбитые белые банды на юг и восток, Красная Армия стала одерживать победу за победой. Все вздохнули с облегчением. Встречая Лихачёва, я радовалась:

— Ну как, товарищ Влас, не пора ли свёртывать наше подполье?

— Да уж придётся, — отвечал Лихачёв, один из опытнейших подпольщиков партии. — И, как говорится, слава богу.

Где-то под осень Надежда Константиновна пригласила меня по делам просвещения к себе в Кремль. Она недавно прибыла из большой агитационной поездки. Летом, когда деникинцы ещё были у Курска, она выехала в приволжские сёла и города на агитпароходе «Красная звезда». Агитаторы провели огромную работу по укреплению Советской власти на местах, расширению связей центра с местными органами власти. На каждой остановке Крупская выступала перед трудящимися.

А фронт гремел совсем недалеко, легендарный комдив Азин встречался на пароходе с Крупской в перерывах между боями, которые вели его полки.

Ленин волновался за Надежду Константиновну, с оказией передавал ей записки.

Я отметила себе, что Крупская заметно осунулась, на её лице видны следы усталости. Но она увлечённо рассказывала о своей поездке, с большим интересом расспрашивала меня о московских делах.

Пришёл Владимир Ильич, весёлый, оживлённый, обратился ко мне:

— Ну, подпольщица, расскажите-ка нам, удалось ли вам подготовиться к переходу на нелегальное положение?

— Всё сделали, Владимир Ильич, — ответила я и стала подробно рассказывать. Ленин слушал внимательно, с серьёзным выражением лица.

— Всё это, конечно, хорошо. Но ещё лучше, что нам не пришлось воспользоваться плодами ваших трудов.

Вот какой критический момент пережили мы в незабываемом девятнадцатом году.