Никогда не поздно

Глава 13

Я потянулась, не открывая глаз. Было тепло, хорошо… легко как-то. Губы сами собой расплывались в улыбке, тело, наполненное энергией, звенело. Последние воспоминания, сон, который, казалось, сном совершенно не являлся, вернул меня на несколько лет назад, в юность.

Я вспоминала о днях, проведенных в академии без сожалений, без надрывов и грусти. Это было мое прошлое. Мое. И я никому не позволю у себя его отобрать.

И пусть будущее получилось далеко не таким, каким могло бы быть, я не жалела. Ни о чем и никогда. Да, было время, когда я запрещала себе вспоминать, пыталась отгородиться от прошлого, чтобы не бередить душу, не причинять самой себе еще больших страданий… Так было. Но потом я поняла, что все это бесполезно. Это мое прошлое. Моя жизнь. И она является неотделимой частью меня же. Каждый поступок в прошлом, каждое событие было наполнено смыслом. Выживание, голод и трудности, с которыми пришлось столкнуться, закалили меня, сделали сильнее, научили верить в себя и собственные силы. Научили меня добиваться поставленной цели. Но ведь были же и счастливые моменты. Воспоминания, от которых даже сейчас на душе становилось легко и тепло, и пусть память о них немного приправлена грустью. Эта грусть светлая. Никогда не поздно оглянуться назад и переосмыслить свою жизнь. И пусть на первый взгляд казалось, что я многое утратила, на самом деле я и приобрела очень многое. Я обрела себя. Сейчас у меня был дом, сын, семья… дело, которое приносило мне удовлетворение. Сейчас я имела куда больше, чем статус или положение в обществе.

Я нашла себя.

И пусть мне приходилось выкладываться на полную катушку, рисковать собой, своей жизнью и здоровьем, мне это нравилось. Я чувствовала себя нужной, востребованной, цельной. А что может быть лучше? А дома меня ждала семья. Сын, который любит меня просто так, не за что-то, а за то, что я есть, ребенок, для которого я — самый главный человек в жизни. И ради него я разобьюсь в лепешку, но создам самое светлое и счастливое будущее. Самое лучшее. Самое счастливое. Даже если для этого мне придется проползти на собственном пузе все окрестные леса и лично измерить глубину болот, уничтожить всю нечисть вокруг Орума. Семья, Лаура и Крайн, их малышка, они стали мне ближе, чем кто бы то ни было до этого. И для них я — тоже часть семьи. Неотъемлемая часть их жизни.

Именно они были той причиной, по которой я не находила в себе сил покинуть Орум. Семья. Дом. Люди, которые любят меня и принимают такой, какая я есть. Те, кого люблю я.

Все еще не открывая глаз, потянулась. Искра приветливо всколыхнулась, посылая лучи тепла по венам, согревая и наполняя меня энергией. И это насторожило. Память беспрекословно подкидывала картинки недавнего прошлого, демона, пытающегося прорваться в наш мир, Сэма, который… который умер у меня на руках… истощение… Я должна быть истощена до предела, а на самом деле…

На самом деле ничего подобного не наблюдалось. Я была полна сил и энергии, искра горела ровно и ярко, как и всегда. А еще… вздрогнула, наткнувшись на тонкий ручеек чужой силы… Да быть того не может!

Глаза открывала с опаской, медленно, ожидая чего угодно, но совершенно не того, что увидела.

Крис сидел на моей кровати, поджав под себя ноги и закрыв глаза. Взъерошенный, в пижаме, со следами от подушки на щеке… такой родной, любимый… сосредоточенная мордашка сына словно светилась изнутри. Его аура горела так ярко, что у меня заболели глаза.

И это он делился со мной силой! Он! Делился силой! Мой пятилетний сын питал мою искру!

— Крис! — осторожно позвала сына, перекрывая канал по которому от него ко мне тянулся тонкий ручеек силы. Внутри все переворачивалось от страха, от непонимания… Что он делает? Как? Как такое возможно?

— Ты проснулась! — он распахнул глаза и улыбнулся мне. Широко, искренне, радостно, как умеют улыбаться только пятилетние дети, довольные собой, своей жизнью и миром в целом, дети, которые чувствуют себя в полнейшей безопасности.

Мордашка его была такой счастливой, такой… умиротворенной. Я сглотнула и, поудобнее устроившись на кровати, потянулась к нему, сгребла в охапку, прижала к себе, одновременно с этим пытаясь просканировать его ауру. Стало страшно. Пятилетний ребенок не мог — вот просто никак не мог научиться строить каналы! И питать своей силой искру другого человека. Так даже у меня не всегда получалось!

— Тебе было плохо, — тихонько поделился своими переживаниями Кристиан. Он почувствовал мое вмешательство и на каком-то инстинктивном уровне осознал, что я… что мне страшно. — Я пришел, а ты… у тебя вот здесь было пусто, — детская ладошка прижалась к моей груди, — и здесь тоже, — затем скользнула к солнечному плетению.

Все правильно. Магическое истощение, искра, которая едва теплилась из-за того, что я выложилась по полной в попытке уничтожить демона, светилась едва-едва. Я это знала, чувствовала еще до того, как потеряла сознание во дворе того дома. Но Крис не мог, никак не мог этого понять!

— Это было неправильно. И мне захотелось исправить…

— Малыш мой, — я крепче сжала в объятиях тело сына. Стало страшно. Так страшно, как еще никогда не было до этого. — Обещай, Крис, обещай мне, что никогда — никогда больше! — ты не будешь так делать? Слышишь?

— Но почему? — он не понимал. Поднял голову с моего плеча, заглянул прямо в глаза и попытался вывернуться из объятий. — Я же помогал? Я плохо сделал? Я навредил…

— Нет, хороший мой, — попыталась улыбнуться, но сердце стучало как сумасшедшее, и страх ледяной волной разливался по венам. — Не плохо, но… так нельзя. Ты еще не умеешь контролировать свою силу, и… ты мог пострадать. Понимаешь? Отдать больше, чем можно и тогда тебе стало бы плохо. Никогда больше не делай так, договорились?

— Но ведь ты же спасла бы меня? — наивные глазенки смотрели на меня, а я… я сдерживалась изо всех сил, чтобы не сорваться в истерику. Нервы были натянуты до предела, губы дрожали…

— Конечно, — говорить спокойно, ровно стоило неимоверных усилий. Да мне с демоном сразиться легче, чем объяснить своему ребенку, что не всегда могу быть рядом и спасти его от самого же себя. — Я всегда спасу тебя, родной мой. Но и ты должен заботиться о себе, договорились? Пообещай, что никогда больше не будешь никому отдавать свою силу, делиться теплом? Обещаешь?

— Хорошо, — важно кивнул Крис. — Обещаю.

Он моргнул, мордашка его приняла сосредоточенно-серьезное выражение, но я видела, по выражению его глаз, по тому, как он хмурил бровки, догадывалась, что он не понимает. То есть совершенно не видит ничего плохого в том, чтобы поделиться своей силой с тем, кому она нужна. И от понимания этого мне становилось еще страшнее.

— Но тебе было плохо. Я видел. И хотел помочь. Исправить…

— Я знаю, малыш, — снова сгребла сына в охапку, прижала к себе, уткнувшись носом в его макушку. — Но… никому не показывай свою силу. Никому. Это опасно.

— И Лу нельзя? — он посмотрел на меня карими глазенками. — И Крайну?

— Лу и Крайну можно, — согласилась я. — Но делиться с ними силой не надо, хорошо?

— Я знаю, — важно закивал Крис, — у них нет искорки… как у тебя и у меня.

Я выдохнула. Боги, ему пять — пять лет всего! — а он уже смог рассмотреть мою искру. А что будет дальше? Как мне быть? Как защитить его от всего мира? Спрятать, уберечь? А когда он войдет в силу и искра его разгорится? Что мне делать, вот что?

Хотелось кричать от страха. Сжать хрупкое тельце в объятиях, укрыть его от всего мира, от всех невзгод и страхов. В этот момент я люто ненавидела весь мир и людей, населяющих этот самый мир, ведь они могли причинить боль моему ребенку, заставить его страдать.

Дверь тихо скрипнула и на пороге появилась Лаура. Фыркнула, оглядев нас, покачала головой, натолкнувшись на мой предупреждающий взгляд.

— Вставать планируете или проваляетесь в кровати весь день?

— Очень хочется проваляться в кровати несколько дней, — серьезно кивнула я, а Крис рассмеялся, — но у тебя уже готовы блинчики, а от блинчиков мы никогда не отказывались, правда? — я подмигнула сыну и ребенок счастливо рассмеялся.

— Блинчики — это вкусно, — важно заметил он. — Я люблю блинчики.

— Тогда встаем? Одеваемся и совершаем набег на кухню!

Боевой дух был поднят. Мордашки умыты, растрепанные шевелюры расчесаны, а пижама сменилась пристойной одеждой. Даже я в кои то веки, нарядилась в одно из трех своих платьев и позволила Лауре заплести мне волосы и красиво уложить их.

Вся семья собралась в кухне за столом. Завтрак прошел в атмосфере полной семейной гармонии, Крис с детской непосредственностью делился со мной своими тайными желаниями и чаяниями, Лаура делала вид, что все в порядке и улыбалась очень даже естественно, хотя я несколько раз перехватила ее недовольный взгляд. Она переживала. Всегда. И пусть я пыталась объяснить ей, что никогда не переступлю ту грань, из-за которой уже не смогу вернуться назад, Лаура все равно нервничала. Заботилась. И эта ее забота согревала меня не меньше, чем понимание, что я нужна Крису. Крайн время от времени хмурил брови, поглядывая на мою возню с сыном, и не торопился омрачать царившее веселье. Он тоже был недоволен. Единственный мужчина в нашей семье, он взвалил на свои плечи неподъемную ношу. Заботился, защищал… наставлял на путь истинный.

За четыре года, прошедшие с того момента, как отставной солдат появился в Оруме в поиске лучшей доли и осел в нашем с Лаурой доме, Крайн стал мне братом. Между нами не было кровного родства, но… мы были близки настолько, насколько это вообще возможно. Все мы.

Семья. Связь, которую нельзя разрушить, невозможно разорвать. И я точно знала, что каждый из нас пронесет ее с собой через всю жизнь. иначе просто было нельзя.

Я старательно заталкивала тревогу поглубже, веселилась вместе со всеми, хохотала над перепачканной в варенье мордашкой Криса, подтрунивала над Лаурой и бросала предупреждающие взгляды на Крайна. Омрачать такое счастливое утро не хотелось. Я выслушаю все, что каждый из них хочет мне сказать потом, когда тарелки будут убраны, мордашки умыты.

А потом в дверь постучали…

Лаура вздрогнула и выронила из рук тарелку. Крис замер, с ложкой в руках, я едва удержалась от желания схватить сына и спрятать его подальше ото всех, и только Крайн тяжело вздохнул и встал из-за стола.

Антуан вошел в кухню и словно бы споткнулся на пороге, замер, неверяще глядя на нашу семейную идиллию. Он явно не ожидал увидеть меня в добром здравии и хорошем расположении духа.

— Доброе утро! — первым поприветствовал гостя, как это ни странно, Крис. Широко улыбнулся лорду градоправителю и даже взмахнул ложкой, едва не разбрызгав вокруг себя варенье.

— Доброе утро, — кивнул Антуан, все еще недоверчиво поглядывая в мою сторону.

Лаура нервно кивнула, глянула на меня, потом перевела взгляд на Антуана.

— Позавтракаете с нами, — она хорошая хозяйка и прекрасная мать. А еще, Лаура чудеснейшая из женщин, которых мне доводилось встречать на своем пути. Забота об окружающих, материнский инстинкт у нее в крови. Самое большое счастье для Лауры (после здоровья близких, конечно же) — это возможность накормить каждого, кто попадет ей под руку. Вот и сейчас, она не спрашивала у Антуана, она просто поставила того в известность и прежде, чем лорд градоправитель успел вообще открыть рот, на стол была водружена чистая тарелка, затем в мгновение ока рядом с ней появились приборы, горка с блинчиками увеличилась.

Я могла только пораженно покачать головой и ободряюще улыбнуться Антуану. Если моя подруга вознамерилась накормить страждущего, ее ничто не остановит и спорить, как и отказываться, бесполезно.

— С удовольствием, — лорд Шариан улыбнулся Лауре, походя попытался потрепать по волосам Криса, но не преуспел. Маленький проказник ловко уклонился от этой ласки и с преувеличенным вниманием занялся блинчиками в своей тарелке.

В другой раз я бы не обратила на это никакого внимания, но сегодня… наверное, все дело было в уютной домашней атмосфере, что была так безапелляционно нарушена лордом Шарианом или… не знаю, может, просто я стала слишком мнительной, но поведение Кристина меня озадачило. Я вдруг подумала о том, что мой сын с прохладцей принимает Антуана. Это можно было бы списать на то, что ребенок растет без отца и не знает, как вести себя со взрослым мужчиной, но… с Крайном таких проблем не возникало. Никогда.

Муж Лауры всегда с удовольствием возился с моим сыном, мастерил ему угрушки, даже пытался научить держать в руках меч, не настоящий, конечно же, деревянный, собственноручно Крайном выструганный. И Крис любил молчаливого и сурового старшину, тянулся к нему. Я частенько замечала, как они сидели рядышком на заднем дворе, Крайн мастерил что-нибудь для дома, а мой малыш подавал ему инструменты или же просто рассказывал… да обо всем, что только может волновать пятилетнего малыша. Возможно, все дело в том, что большого и сильного Крайна Кристиан знает едва ли не с рождения и подсознательно воспринимает его членом семьи? Но и Антуан не совсем посторонний в нашем доме. И к Крису он относится хорошо, ровно.

Остаток завтрака прошел довольно напряженно. Лаура, единственная из нас, кто не смог отказаться от вбитых с рождения правил этикета, пыталась поддерживать светскую беседу, Антуан вежливо отвечал на ее вопросы о погоде, я пару раз ляпнула что-то невпопад, Крайн так и вообще молчал, как и Крис.

Наконец, завтрак, ставший вдруг испытанием для всех, закончился. Крайн, вздохнувший с облегчением, засобирался в казармы, Лаура, подхватив Криса и Милли, скрылась в своей комнате. Мы с Антуаном остались на кухне вдвоем.

Молчание напрягало. Лорд градоправитель рассматривал узоры на скатерти, я… рассматривала самого градоправителя.

— Похороны Сэмюэля назначены на завтра, — первым сдался Антуан. Он говорил глухо, отстраненно, не глядя на меня. — У него нет никого из родных в Оруме, и друзьями он здесь не обзавелся. Я пытался отыскать кого-нибудь из его семьи, но…

— Я думаю, он хотел бы остаться здесь, — разговор был не из приятных, но что поделать? — И я прослежу за похоронами. Что-то уже стало известно или…

— Кое-что, — кивнул головой Антуан. — За Андришем установлена слежка, но пока никаких результатов она не дала. Анну Витти опросили, но она ничего толком не смогла рассказать. Даже описать своего постояльца не смогла.

— Я попробую ментальное сканирование, возможно, имело место вмешательство со стороны или на ее постояльце была иллюзия… О, боги, Антуан! — я подскочила и принялась мерить шагами небольшую кухню. — Я не могу понять, что здесь происходит? Что вообще происходит в Оруме? Демоны, менталисты… что? Ты хоть что-нибудь можешь сказать по этому поводу?

— Я не знаю, — градоправитель мотнул головой. — Не понимаю, откуда это пришло. Демоны… серьезно, Айрин? Демоны? В Оруме?

Я выдохнула и прислонилась спиной к стене. Прикрыла глаза, пытаясь отрешиться от переживаний и сосредоточиться на том, что мне было известно.

— Призвать потустороннюю сущность и привязать ее у месту может только демонолог. Без вариантов. Это запретные знания, такому нельзя обучиться самостоятельно. Богаш… это, в принципе, тоже магия высшего порядка. Сильная магия, требующая равномерного вливания силы в заклинание. Итого, мы имеем, как минимум двоих сильных магов, один из которых демонолог, а второй… очень сильный маг. Моего уровня. А если учитывать, что я не почувствовала его в Оруме, то, возможно, и сильнее.

— Ты можешь предположить…

— Я знала только двух магов, искра которых горела ярче, но это было шесть лет назад. Не могу с уверенностью сказать, что за последние годы в Академии не появилось еще одного самородка.

— А эти два, о которых тебе известно?

Я невесело усмехнулась. Покачала головой:

— Один из них профессор по боевым заклинаниям, мой наставник. Сомневаюсь, что Мастерс настолько выжил из ума, что решился вдруг приехать в Орум и начать чудить направо и налево.

— А второй?

И вот вроде бы вопрос совершенно невинный, я сама упомянула о двух магах, превосходящих меня, но отчего же тогда так защемило сердце и дыхание сбилось?

Столько лет прошло и мне даже казалось, что я смирилась, успокоилась и научилась смотреть вперед, не оглядываясь на ошибки прошлого. Но оказалось, что предательское сердце все еще помнит… и болит… Вот же! А ведь только сегодня утром я убеждала себя, что прошлое больше не может причинить мне боли и воспоминания о юности не бередят душу, а отзываются внутри лишь светлой легкой грустью. А оказалось, что стоило вспомнить о Лемме вслух, как обида и боль возвращалась.

— Тоже мимо, — прохрипела я, пытаясь взять эмоции под контроль. И у меня это получилось. Биение сердца выровнялось, дыхание вернулось в норму, правда, боль все еще осталась, но с ней я научилась жить. За шесть лет можно ко многому привыкнуть.

— Ты уверена? — Антуан недоверчиво посмотрел на меня.

— Не думаю, что Леммарду Брокку, сыну Ингарда Брокка, герцога Нэшвилл, вообще известно о существовании Орума. И уж точно ему незачем вызывать демона. Да он и не демонолог вообще, так что…

— Ты знакома с сыном канцлера? — удивление Антуана не знало границ. Да, я много чего рассказала ему, но еще о большем умолчала. И воспоминания о времени моей учебы в Академии относились как раз ко второму. Делиться своим прошлым, своими надеждами, переживаниями и обидами я никогда не любила. Из всех моих близких только Лаура знает чуть больше. Правда, и ей я никогда не называла имен и не вдавалась в подробности, рассказывая о прошлом. Незачем вываливать на друзей и близких застарелые обиды и разочарования.

— А что тебя удивляет? — усмехнулась я. — Мы с Леммардом Брокком были напарниками три года. Профессор Мастерс курировал нас. А еще, я четыре года спала в одной комнате с дочерью лорда Делгара, а сын советника Росса даже однажды признавался мне в любви.

Губы непроизвольно раздвинулись в улыбке, когда я вспомнила о том вечере.

Третий год обучения, второй курс на боевом факультете. Я уже не была зеленой, ничего не смыслящей в магии, адепткой. Теперь меня по праву считали одной из лучших учениц Академии. Второй из лучших, потому что как я ни старалась, как ни выбивалась из сил на полигоне и в тренировочных залах, как ни пыталась довести плетения до автоматизма, сколько бы ни зубрила и ни просиживала ночей в библиотеке, обогнать Лемма мне так и не удалось. Он всегда был первым, а я — второй. Все три года, два из которых мы с ним считались напарниками и обучались под непосредственным руководством профессора Мастерса…

Лемм был первым. Сначала я не придавала этому значения, пытаясь повысить собственные умения, потом злилась неимоверно, закапываясь в книги с головой, пропадая на полигоне. Теперь же просто смирилась с тем, что мне никогда не превзойти первого ученика Академии, гордость боевого факультета и личную гордость профессора Мастерса.

Леммард Брокк был лучшим. А я была второй. После него. И этого было не исправить.

— Айрин…ик… Айрииии… — я поморщилась и, оторвавшись от созерцания закопченного зала трактира, перевела взгляд на парня, сидевшего рядом со мной.

Эван Росс был пьян. Пьян настолько, что едва балансировал на тяжелой и широкой скамье. Я вздохнула, привычным уже жестом, ухватила это недоразумение за отвороты куртки и придержала, чтобы он не сверзился со скамьи.

— Айриша… — простонал Эван, обхватывая меня за талию. Руки у него были сильные, ладони горячие, и вырваться или отстраниться у меня не получалось. Нет, я не сомневалась в том, что справиться с Эваном смогу без особых проблем, все же как маг, я была намного его сильнее, но… это же Эван! — Ты не… ик… предстчшш… ик… — говорить он не мог. Вот совсем. Целая бутыль красного кислющего вина, которую Эван опорожнил до моего появления, вот никак не способствовала красноречию и улучшению дикции. Но вот держал он меня крепко. И к груди своей прижимал тоже основательно. — Люблю тебя…

— Ага, — кивнула я, придерживая сына советника по финансовым вопросам одной рукой. Вторая рука была занята тем, что ею я уцепилась за край стола. Просто Эван раскачивался так сильно, а еще он был настолько тяжелым, что у меня вполне обоснованно возникали сомнения относительно того, что завалившись на пол, он не утянет за собой и меня. — Знаю.

— Воот… ты знаешь… ты… а меня не любишь… — и он всхлипнул.

Я вздохнула.

— Ну, конечно, люблю, конечно… — попыталась успокоить друга и даже не удержалась и погладила его по светлым волосам. Мягким, шелковистым, удивительно густым. Эван вообще был красавчиком. И пользовался этим нещадно, задуривая девушкам голову. Да и как было отказать, когда он взирал на тебя своими светло карими глзюками, улыбался, демонстрируя умилительные ямочки на щеках. Вот и я не могла… не могла я ему отказать, когда он вот так доверчиво пытался заглянуть мне в глаза, сжимал в объятиях, трогательно вздыхал и словно бы невзначай шарил ладонями по моей спине и… по тому, что пониже спины. — Эй! — возмутилась я, когда объятия перестали быть невинными. Подозрение, что друг не настолько пьян, как пытается показать, только укрепились. — Моя любовь к тебе не настолько сильна и безгранична.

— Ты меня не любишь, — несчастно вздохнул Эван, когда я попыталась убрать его руку от своей… хм… от того, что у меня пониже спины.

— Люблю.

— Любииишь… — пьяно вздохнул Эван, сильно качнулся и прижался щекой к моей груди, сильнее сжимая объятия. Рубашка вот никак не спасала от горячего дыхания парня. По коже побежали мурашки… я едва сдержалась, чтобы не передернуть плечами. — Ты хорошая… ик…. А я… я… я люблю тебя, Айри… так люблю… так…

— Вот же паразит! — в сердцах воскликнула я и сдалась. Обняла этого клоуна за плечи и снова погладила по волосам.

— А… х-хочешь… я на клени… стану? — Эван поднял на меня замутненный алкогольными парами взгляд и в очередной раз покачнулся. А так как он в этот момент обнимал меня, то и я покачнулась вместе с ним. Едва успела ухватиться за стол, а то лежать бы мне на грязном полу трактира.

— Не надо, — мотнула головой.

— А я… встану… — Эван снова покачнулся, тряхнул светлыми волосами, едва не навернулся со скамьи в очередной раз и отпустил меня, чтобы собственно исполнить свою угрозу.

Из-за стола он выбирался с трудом. Зацепился непослушными ногами за лавку и едва не опрокинулся вместе с ней. Я только и успевала, что хватать, то самого Эвана, то кружки, к которым он питал какую-то болезненную привязанность и то и дело норовил перевернуть, то сам стол, массивный такой, деревянный, мне бы его в жизни с места не сдвинуть, а вот у Эвана получалось очень даже хорошо.

На колени несчастный влюбленный бухнулся основательно так, с размаху. Гул пошел такой, что у меня даже в ушах зазвенело.

— Айриша… — счастливо заулыбался Эван и набрал в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить свое признание. Но не успел.

— И что здесь происходит? — услышав из-за спины голос Лемма, я вздрогнула и едва не упала с лавки. Эван удержал. Вовремя, надо признать, успел ухватить меня за бедро. Все же реакция у него хорошая, несмотря на то, что выпил он… А сколько, кстати, он выпил?

— Не мешай, — Эван отмахнулся от невольных свидетелей и снова посмотрел на меня. Вполне себе осознанным взглядом посмотрел. И куда подевался весь алкогольный угар? — Мы тут с Айри друг другу в любви признаемся. Идите… погуляйте еще.

Я вздохнула и тоже посмотрела назад.

Лемм и Камилла стояли у нашего столика. И если Брокк был как всегда невозмутим, только в светлых глазах его сверкали молнии, то Камилла… моя соседка едва сдерживалась, чтобы не сорваться.

— Представления не имел, что у тебя такие знакомства, — голос Антуана заставил меня вынырнуть из воспоминаний. — Сын канцлера, младший из Россов… ты полна сюрпризов.

— Что поделаешь, — я нарочито небрежно передернула плечами. — Я училась вместе с ними, мы общались, дружили даже. Эван, кстати, демонолог. Так что, если кого и подозревать из моего прошлого, в причастности к происходящему сейчас, так это его, но… — невесело усмехнулась и перевела взгляд на окно, — увы, звезд с неба Росс не хватал, искра его едва теплилась и диплом он получил лишь благодаря связям и деньгам отца. Так что и он выпадает из списка подозреваемых.

— Ладно, — Антуан поднялся и подошел ко мне почти вплотную, — мне необходимо отправляться на службу.

— Я тоже буду сегодня на месте, — тут же поспешила заверить работодателя. — Только переоденусь и сразу же…

— Не надо, — улыбнулся лорд градоправитель. — Тебе идет это платье и прическа… тоже очень красивая сегодня.

Антуан протянул руку и коснулся моей щеки, осторожно, едва касаясь, провел пальцами по коже, обрисовывая скулу, коснулся нижней губы. Неловкая ситуация. Опасная. И мои чувства… эмоции…

— Хорошо, — я дернула головой, уклоняясь от очередной ласки, и отошла в сторону. — Только плащ захвачу.