Никогда не поздно

Глава 34

Я глубоко вздохнула и покачала головой.

— Я не думала, что так получится. Все вышло из-под контроля и… — смотреть на Лемма я все еще не решалась. Было страшно, до ужаса страшно увидеть презрение, холодную решимость, отвращение в его глазах… Он имел на это право. — Прости, я не могу об этом говорить.

Меня сотрясала дрожь. Стало вдруг так холодно, словно бы я снова оказалась на изнанке. Неосознанно обхватила себя руками за плечи, пытаясь хоть немного согреться. Не помогало. Казалось, что кожа покрывается мелкими кристалликами льда и волосы обледенели, как тогда…

Я тряхнула головой и наконец-то отлепилась от стены, обошла застывшего в паре шагов от меня Лемма, и приблизилась к камину. Стало немного теплее.

Печати. Всего в демонологии существует восемь стандартных печатей. Они были созданы очень и очень давно, но действовали до сих пор. Восемь основных печатей, без которых невозможно провести ни один ритуал. Восемь печатей, которые нас заставляли заучивать до последней завитушки. Это основы. Та самая база, без которой просто невозможно изучать демонологию — восемь основных печатей и двадцать четыре вспомогательные.

Последние были созданы уже много позже. Ни одна из двадцати трех последних печатей не может применяться самостоятельно, они служат для усиления, закрепления ритуалов, привлечения дополнительной энергии и сами по себе, отдельно от остальных совершенно бездейственны. Все, кроме двенадцатой.

Честно признаться, двенадцатая печать и была создана, как самостоятельная единица в магии. Ее придумали для того, чтобы карать демонологов, которые нарушили Закон. Нанесение этой печати на тело мага означало только одно — полное выгорание в случае использования любого, даже самого простейшего заклинания. Стоило только магу с такой печатью, обратиться к своей искре, как он превращался в высушенную мумию, по крайней мере, именно так отображали последствия несоблюдения правил в учебниках.

А еще наличие такой печати на теле мага однозначно уведомляло о преступлении.

— Как это случилось? — Лемм приблизился неслышно и когда заговорил, я вздрогнула. Крепче сжала пальцы на собственных плечах, до боли закусила нижнюю губу.

— Я не могу… Полное молчание.

— Иди сюда, — Лемм осторожно взял меня за предплечье и подвел к ближайшему креслу. Усадил, надавив на плечо. — У тебя есть что-нибудь выпить?

Я только покачала головой, все еще не решаясь поднять на него глаза. После той истории с Камиллой, я не притрагивалась к спиртному. Шесть лет даже капли в рот не брала и не держала ничего такого в доме.

— Может, у Крайна есть… если хочешь, я спрошу и…

— Не стоит, — Лемм уселся в кресло напротив, — я догадывался, что вы все-таки что-то натворили, — он говорил медленно, осторожно, подбирая слова.

— Я виновата, — очень тихо отозвалась я, опустив голову еще ниже. — Это была моя ошибка.

— Хорошо, — он вздохнул, побарабанил пальцами по подлокотнику, затем чуть подался вперед. — Посмотри на меня.

Я вздохнула, в сотый, наверное раз, и нерешительно подняла глаза. Лемм был серьезен, спокоен, совершенно невозмутим.

— Ты не можешь рассказать мне о том, что случилось?

Я кивнула.

— Кто наложил печать?

— Лорд Аргон, — произнесла я. Это не была запретная информация. Насколько мне было известно, в Райене было всего трое магов, имеющих право накладывать двенадцатую печать на осужденных преступников, на демонологов, что нарушили самый главный закон магии.

— Тогда объясни мне, почему она не действует?

Я горько усмехнулась.

— На самом деле, ректор не хотел этого делать, но ему не оставили выбора и… я думаю, вернее, подозреваю, что он что-то напутал. Или не закрепил печать до конца. Меня же отправили на отработку, как боевого мага — это было одним из обязательных условий сделки. А если бы он наложил полную печать, я не смогла бы использовать магию. Тогда о какой отработке могла идти речь?

— А второе условие? — Лемм всегда умел задавать правильные вопросы. Он словно чувствовал.

— Полное молчание. И в этом случае, лорд Аргон ошибок не допускал.

— Хорошо, — Брокк вздохнул, обеими руками взъерошил и без того изрядно растрепанную шевелюру, потер ладонями лицо, снова посмотрел на меня. — Я могу примерно догадаться о том, что произошло. Раз ты не можешь рассказать сама, то… выслушай меня. Ты так и не научилась лгать, Айрин. Так что я пойму, прав или нет по твоим глазам.

— Не надо… — попыталась было возразить я, но кто меня слушал?

— Мне надо, — резко бросил Лемм. — Я хочу понять, почему шесть лет назад, моя невеста просто сбежала, исчезла, растворилась, точно утренний туман под лучами солнца. Ты даже записки мне не оставила. Ни единого слова!

— Это было вторым условием, — очень тихо произнесла я.

А он вздрогнул. Замер вдруг, глядя на меня чуть расширившимися глазами. И да, я видела, что такого он точно не ожидал.

— Что?

— Я не могу сказать, — усмехнулась в ответ. — Прямо. Но… то, в чем ты меня только что обвинил, было вторым условием сделки.

Лемм молчал. Сверлил меня взглядом и молчал. Я кусала губы, понимая, что больше не могу сказать ни слова. Увы, она хорошо подготовилась и ответственно подошла к решению вопроса. Даже лорд Аргон не смог ничего сделать. А ведь он пытался. Я точно знаю, что пытался изо всех сил избежать самого страшного, потому и печать закрепил не до конца, оставил мне лазейку, способность пользоваться магией, не тронул искру. А ведь мог, но не стал.

— То есть, — очень медленно, старательно подбирая каждое слово, произнес Лемм, — именно я не должен был знать о тебе?

Я молчала. Смотрела на него и молчала. Это был один из запретов. Я вообще не могла сказать ни словечка. Магия печати избирательна и весьма непредсказуема.

— Таак, — Брокк резко поднялся на ноги и сделал несколько шагов по ковру. Затем развернулся и снова принялся сверлить меня взглядом. — Ты знала тогда о… ребенке?

Я кивнула.

— Кто еще об этом знал?

— Никто.

— То есть…

— Это был единственный шанс выжить, Лемм. Для меня, для Криса… Отказаться от прежней жизни…. Привязанностей… от чувств и… всех обязательств, позволить поставить печать и… уехать… так далеко, как только возможно.

— Кто? — он спросил это резко, отрывисто. Склонился прямо надо мной, заглядывая в глаза, словно бы желал прочитать там ответ.

— Это третье условие, — глухо отозвалась я и отвела взгляд.

— Почему ты не обратилась к моему отцу? Если бы он знал о ребенке, то вмешался бы.

— Я просто не успела. Меня изолировали и… у меня не было выбора, Лемм. Просто не было выбора.

— Хорошо, — он в очередной раз взлохматил волосы, прошелся туда-сюда по ковру. Резко выдохнул. — Камилла и Эван тоже принимали во всем этом участие?

Я молчала. Об этом я говорить не могла, но Лемм уже взял себя в руки, даже усмехнулся. Вернулся в кресло, устроился там с максимальным комфортом и принялся пристально разглядывать меня, не забывая при этом говорить. — Конечно, участвовали, даже сомнений нет. Когда я вернулся в Райену, оказалось, что ты уже уехала на отработку, Камиллу срочно увезли в поместье, спрятав ото всех и объяснив это тем, что у нее случился нервный припадок перед свадьбой. А Росс… — тут Лемм усмехнулся и покачал головой, — он ни с того ни с сего решил совершить предсвадебное путешествие.

Я кусала губы. Об этом мне было неизвестно. После того, что случилось той ночью, я не видела больше ни одного из них. Меня заперли в камере, а что случилось с друзьями, я понятия не имела, только потом, много позже, после того, как я устроилась в Оруме, то из газет узнала, что свадьба все же состоялась в назначенный срок.

— Ты знаешь, что все эти полгода, в свете ходили слухи о том, что Камилла беременна, а Эван бросил ее и потому Делгары так спешно увезли дочь в поместье, — продолжал Лемм, не сводя взгляда с моего лица. — Россы тоже молчали, не комментирую происходящее и потому, когда в назначенный день, Эван появился храме, никто не поверил, что свадьба все же состоится.

— Почему ты не спросил у них, что случилось?

— Почему же, не спросил? — Лемм усмехнулся, — я едва не разнес Делгар по камешку, пытаясь добиться встречи с Камиллой. Меня к ней не пускали, ей запрещали разговаривать с кем бы то ни было. И только спустя полгода, после бракосочетания, мы смогли поговорить. Но ни она, ни Эван ничего мне не сказали. Отводили глаза, бормотали что-то насчет того, что ничего не знают и понятия не имеют, куда ты подевалась.

— Это вполне может быть правдой, — кивнула я.

— Что еще ты можешь мне сказать не нарушая клятву?

Я покачала головой.

— Ничего. Полное молчание, Лемм. Я не могу произнести ни слова о том, что случилось, как случилось и кто во всем этом замешан. Могу только предположить, что и Камилла и Эван оказались в схожей ситуации. Только вот уверена, что на них никто не накладывал печатей. Громкие имена, властные родители… уверена, ты и сам все понимаешь.

— Я почти ничего не понимаю, — качнул головой Лемм. — Но выясню. Теперь, точно выясню.

— Не стоит, — я усмехнулась и посмотрела на пламя в камине. — Ничего уже не изменится, Лемм, так зачем тогда ворошить прошлое, зачем бередить сердце и тревожить душу. Шесть лет прошло и все эти годы, мы как-то жили.

Он не ответил, а я не рискнула снова обернуться и посмотреть на него. Рассматривала яркие зыки пламени в камине, кусала губы… пыталась обуздать непослушное сердце. Было горько и обидно, хотелось плакать, рвать на себе волосы, биться головой о стену… Только я прекрасно понимала, что все это бесполезно и потому продолжала сидеть и бессмысленно смотреть на огонь.

— Я искал тебя, — глухо произнес Лемм. — Рванул в Ашрадар, там сказали, что ты погибла во время нападения нежити на переправу. У меня словно сердце тогда остановилось. Потом… в Дальне… та Сестра Милосердия рассказывала историю. Я случайно услышал, только и понял из ее слов, что магичка, которую прислали в Ашрадар, чудом уцелела, и ее увез муж в неизвестном направлении. Она описала тебя очень подробно, но к сожалению, не знала, куда именно ты уехала. Первое время я искал. Несколько месяцев носился по всему королевству, пытаясь наткнуться на твои следы. Потом перестал…

— Лемм…

— Это было больно. Вот так взять и отказаться от половины себя самого, разорвать душу… иногда мне казалось, что я просто не смогу. Смог. Не могу сказать, что эти шесть лет были ужасными… хватало всего. Работа отнимала много сил, иной раз не оставалось времени даже на воспоминания. Но они все равно приходили… во сне…

— Прекрати, — резко оборвала я его. — Мне жаль, ты это хотел услышать? Мне правда жаль, что все так получилось, и я знаю, что виновата… Одна во всем виновата.

Я шесть лет живу с этим, Лемм! У меня не было выхода. Мне просто его не оставили! Я ведь тоже тогда хотела жить и спасала не только себя, но и Криса.

— Я тебя не обвиняю…

— А должен.

— Нет. Я только понять не могу, почему Аргон сам не обратился к отцу. Он ведь знал о том, что нас связывало, знал, что ты моя невеста. Он должен был сообщить отцу.

Я закусила губу и отвернулась. И вот как мне ему теперь сказать, что лорд Аргон сделал все правильно. Да, в то время Лемм уже официально назвал меня своей невестой. Об этом знали все. Он представил меня родителям…

Не могу сказать, что очень уж этого хотела, но не могла и дальше избегать этой встречи. Лорд Брокк-старший принял известие о том, что его единственный сын и наследник собирается связать себя узами брака практически сразу после окончания академии, невозмутимо. Только и спросил насколько это решение взвешенно и осознанно, а когда получил от нас исчерпывающие ответы… не зада ни единого вопроса. И со мной разговаривал исключительно вежливо, о погоде, природе, моем отце… Если он и выказал неудовольствие выбором сына, то претензии предъявлял исключительно Лемму и так, чтобы я при этом не присутствовала. Правда, в те дни, Леммард так и не признался, о чем они говорили с отцом наедине. Сказал только, что родитель не станет препятствовать.

А вот леди Брокк скрыть презрение ненависть ко мне не смогла. Пыталась, конечно, только вот глаза ее горели неприязненным огнем, а губы кривились от едва сдерживаемой ненависти. Она даже разговаривать не стала, только и бросила сыну, что тот совершает огромную ошибку.

Так что о нашей помолвке знали. О ней говорили в академии и лорд Аргон… он… он первым делом послал весточку в поместье Брокков в Райене, когда все случилось. Сообщил Нэшвиллам о происшествии одновременно с Россами и Делгарами. Только в отличие от Камиллы и Эвана, за меня никто не стал заступаться. И я не могла сказать Лемму об этом. Увы, печать молчания имела слишком много условий.

— Не стоит ворошить прошлое, Лемм, — отозвалась я, снова отворачиваясь к огню. — Ничего уже нельзя изменить, ничего нельзя исправить. Не стоит бередить душу и возвращаться к тому, что прошло.

— Вот как ты заговорила, — хмыкнул Лемм за моей спиной. — Решила убежать, спрятать голову в песок и сделать вид, что ничего не было? Что же случилось с той решительной Айрин, которую я когда-то знал? Когда-то ты была готова на все, ради справедливости, что же случилось теперь?

— Я стала старше, — его слова неприятно царапнули, но я постаралась отмахнуться от этих ощущений. — Умнее. И теперь мне есть, что терять. Шесть лет я строила свою жизнь, и она меня вполне устраивает.

— Даже так? — в голосе Лемма проскользнули странные нотки, и я не выдержав, оглянулась. Он стоял всего в шаге от моего кресла, скрестив руки на груди, и смотрел на меня, усмехаясь. — Только вот ты не учла, что теперь твоя жизнь перекликается с моими интересами. Прочно так перекликается.

Сердце дрогнуло. Это были те слова, услышать которые я страшилась с того самого мига, как увидела Лемма в Орумском лесу. Думать, что он оставит все как есть, было слишком легкомысленно. Я внутренне подобралась и очень медленно поднялась на ноги, приготовившись к битве. Уступать я была не намерена ни в коем случае.

— И что это значит? — мой голос звучал ровно, спокойно, но это стоило мне невероятных усилий.

— Ты ведь уже и сама все поняла, — усмехнулся Лемм.

Я качнула головой, без слов предлагая ему продолжить мысль и высказаться до конца. Надежда на то, что я все же заблуждаюсь и поняла неправильно, придумала то, чего нет на самом деле, слабо трепетала внутри.

— Где-то с год назад, — Лемм правильно понял мой жест и продолжил, — его величество выразил крайнюю степень обеспокоенности тем, что древний и благородный род Нэшвиллов может угаснуть. Как тебе известно, я единственный наследник своего отца, а до недавнего времени, считалось, что у меня нет детей.

Я сглотнула и продолжила молча смотреть на него, не торопясь что-либо говорить или делать. Просто стояла, прислонившись спиной к спинке кресла, сжимала кулаки, кусала внутреннюю сторону щек и пыталась сдержаться. Лемм прищурился, явно, разглядывая мою ауру, чему-то усмехнулся (представляю, что именно он там рассмотрел).

— Мне нашли невесту, — он сказал это так просто, словно бы говорил о погоде. А я… сдержалась с трудом.

Неимоверными усилиями заставила себя не дрогнуть и продолжать все так же невозмутимо смотреть на него. В душе поднялась настоящая буря, сердце так и вовсе сжалось до боли, но я уговаривала себя. Пыталась справиться с нахлынувшими чувствами. Чего я хотела? Чтобы он помнил меня и продолжал жить все эти годы с этой памятью? Глупо. Лемм мужчина. Он аристократ, и как только что сам сказал — последний в древнем роду. Женитьба для него — обязанность.

— Честно признаться, я видел ее всего несколько раз, — продолжал Лемм, — не могу сказать, что особо интересовался будущей леди Брокк. С некоторых пор, мне стало абсолютно все равно, кто займет это место и будет носить мое имя.

— Наверное, твоя матушка была рада, — все же смогла выдавить из себя я. И да, гордилась собой. Мой голос не дрогнул, я не выказала ничего из тех чувств, что обуревали мою смятенную душу. — Ты одумался, согласился связать свою жизнь с той, кто определенно подходил тебе. По родовитости, знатности, воспитанию… Уверена, твоя невеста была девушкой благородного происхождения, и в предках у нее насчитывалось с десяток поколений славных дворян.

Лемм как-то странно усмехнулся.

— Да, матушка приняла активное участие в выборе моей невесты, — подтвердил Лемм, по-прежнему улыбаясь чему-то. А я вдруг почувствовала, что хочу стереть с его лица эту улыбку, хочу… сделать ему также больно, как было сейчас мне, но… снова промолчала, не сделала ни единого движения, никак не выдала себя и тех чувств, что бурлили внутри. — Наверное, она больше всех была увлечена моей женитьбой. Даже больше меня самого. Но это не главное. Куда важнее тот факт, что в нашем роду есть традиция… Впрочем, ты и сама должна помнить святилище. Я надеюсь, за прошедшие годы, твоя память не стала блекнуть и о том, что в моих жилах течет кровь Древних, не забыла.

Я сглотнула и все же отвела глаза. Воспоминания были очень яркими, словно бы все случилось только вчера. Мерцающий голубой свет, исходящий от стен древнего храма, белоснежные колонны по периметру, мозаичный пол и едва различимые, невесомые, словно сгустки тумана, тени, что окружили нас в тот миг, когда Лемм начал ритуал.

А затем звездное небо и хрустящий под ногами снег, запах ночной Райены, нежность его поцелуев…

Я мотнула головой, отгоняя от себя эту картинку. Прошлое должно оставаться прошлым. Нельзя возвращаться к нему раз за разом, чтобы не утратить разум, не скатиться в истерику, не начать жалеть о том, чего уже никогда не будет.

— Так вот, — Лемм словно не видел, что со мной происходит, продолжал говорить, — перед свадьбой, я спустился в святилище, чтобы испросить благословения у предков. Это древняя традиция, очень древняя. Отец говорил, что предки редко отзываются, еще реже показываются на глаза, но у меня ведь уже был опыт общения с ними. Один раз они уже пришли на мой зов и даже благословили меня и мою избранницу. Только в тот момент я не знал, что это скорее исключение, чем правило. Никто не говорил мне, что обычно Древние не торопятся на призыв своих потомков и все эти ритуалы… они скорее дань прошлому, традициям, чем нечто большее.

— Ближе к делу, Лемм, — резко оборвала я его. — Уже поздно. Я устала.

— Как скажешь, — он широко улыбнулся. — Я спустился в святилище. Сделал все, как было положено, произнес все причитающиеся времени и предстоящему событию фразы и уже готов был покинуть храм, как… Они пришли, Айрин. Пришли на мой зов и… весьма популярно объяснили, почему я не могу с утра явиться в храм.

— То есть? — я похолодела от внезапной догадки. Нет, этого просто не могло быть. Так не должно было быть. Только не со мной. Только не… с нами…

— Видишь ли, в тебе нет крови Древних, Айрин. Их магия, ритуалы, она для тебя ничего не значит, ты совершенно не подвержена влиянию Древних. В отличие от меня.

Лемм перестал улыбаться, резким, каким-то рваным движением закатал руках и протянул вперед руку. Удивленно моргнув, я опустила взгляд и с непониманием уставилась на его запястье. Вернее на кроваво-красную метку в том месте, где когда-то располагался тонкий, практически незаметный шрам. Такой же как у меня.

— Что это такое? — сипло произнесла я, не в силах отвести взгляда от странной, не больше фаланги мизинца, фигуры, отдаленно мне что-то напоминающей.

— Напоминание. О том, что один раз предки уже выказали мне свою волю.

— Ты же сказал, что тот ритуал ничего не значит! Что его проводили очень и очень давно и только для уже состоявшихся супругов. Ты сказал мне, что единственным его последствием является передача дара детям…

— Я так думал, — глухо отозвался Лемм. — На самом деле так думал. Но для тебя это и в самом деле ничего не значит. Ты — не наследница Древних, в тебе нет их крови, и их магия на тебя не влияет. В отличие от меня.

Эти слова упали между нами камнем. Я почувствовала, как по спине побежал холодок, а тонкие волоски вдоль позвоночника приподнялись, на руках вступили противные острые мурашки. Сердце сжалось в тугой комок.

— Ты…

— Но самое главное не это, дорогая, — Лемм же продолжал говорить. Он сделал шаг вперед и почти навис надо мной, заставляя меня теснее прижаться к спинке кресла и запрокинуть голову. — Дело в том, что теперь у меня есть наследник. Настоящий. Есть сын, в котором течет моя кровь и в котором уже пробудилось наследие Древних.

— Нет!

— Твое желание уже не имеет никакого значения. Кристиан мой сын. Он наследник древнего рода, будущий герцог Нэшвилл.

Задержав дыхание, смотрела прямо в глаза Лемма. Я всегда подспудно этого ждала, всегда боялась, что когда-нибудь это случится… просто знала, что так будет. И так же ясно понимала, что вряд ли что-нибудь смогу поделать. У меня просто не хватит ни сил, ни денег, ни связей, чтобы противостоять Броккам. И знаний, чтобы справиться со всем самостоятельно — тоже. Во мне не было крови Древних, я не знала, как правильно надо пробуждать этот дар, как его осваивать, что делать. Но вот сейчас, в эту самую минуту, когда Лемм дал понять, что не откажется от сына, не оставит его, не забудет о том, что открылось ему в Оруме, у меня словно пелена перед глазами возникла. Кроваво-красная, удивительно плотная. В груди стремительно стал нарастать горячий ком, который грозился воспламенить все мое тело…

Я просто перестала отдавать себе отчет в том, что делаю.

Рука потянулась к поясу Леммарда сама, я не соображала до конца, что именно делаю, и, наверное, именно поэтому у меня все же получилось. Лемм стоял так близко, что моей щеки касалось его дыхание, знакомый запах с едва различимой горчинкой будоражил, заставлял сердце биться чуть быстрее… но всего чуть-чуть, ровно настолько, чтобы сам Брокк ничего не понял, не догадался раньше времени…

Пальцы сжались на рукояти кинжала.

Лемм же чуть наклонился ко мне… Его глаза стали еще ближе, губы… почему я посмотрела на них? Зачем? Но сама вдруг почувствовала, как мои собственные губы пересохли… И сердце вдруг стало замедлять свой бег…

Я приготовилась. Напряглась, хоть и старалась смотреть исключительно на его губы.

Наверное, в этот самый миг, я допустила какую-то ошибку. Может, мне не стоило облизывать губы или лишним было вот это, легкое, едва различимое движение ему навстречу? Я не знаю. Но Леммард вдруг нахмурился и повел плечом… Я выхватила кинжал и решительно взмахнула им, пытаясь достать противника…

В магическом поединке, которые так любил устраивать изверг Мастерс у меня был шанс победить Брокка. И я его побеждала, когда-то… время от времени. А вот что касается физического противостояния… За все годы нашего с ним совместного обучения, у меня не получилось взять верх над Леммом ни единого раза. Я была слабее. Менее гибкой, уступала ему не только в физической силе, но и в скорости. Не умела так виртуозно обращаться с оружием, как мой неизменный напарник. И даже сейчас, спустя шесть лет, невзирая на то, что последние четыре года я тренировалась в паре с Крайном… у меня не было шанса одолеть Леммарда Брокка.

Правда поняла я это слишком поздно. Или, что вернее, в тот момент, когда я пыталась достать его горло его же собственным кинжалом, я просто не думала о том, что делаю. Действовала по наитию, не соображая, не пытаясь просчитать свой следующий ход. За что, собственно, и поплатилась.

Лемму не составило никакого труда уйти от моего удара. Он всего лишь плавно подался чуть в сторону и назад, отклонился от моего замаха, а в следующее мгновение, уже перехватил занесенную над ним руку с кинжалом. Резко дернул меня на себя, сжал пальцы, заставляя выпустить клинок. А уже через мгновение, которого едва бы хватило для одного удара сердца, я оказалась прижата спиной к груди Лемма, а грудью — к спинке кресла. Оба моих запястья были крепко перехвачены за спиной. А сам Лемм практически навалился на меня всем телом, словно бы хотел расплющить о спинку кресла.

Ситуация была, мягко говоря, не блестящая.

— Столько лет прошло, — хрипло произнес он, — а ты все такая же маленькая, слабая… и совершенно не способная постоять за себя. чтобы тебя скрутить не надо даже напрягаться. И лицом ты по-прежнему не владеешь. Плохо, Лайрон. Очень плохо.

Последние его слова словно бы швырнули меня назад на семь лет, на полигон, расположенный за корпусом боевиков. Тогда меня тоже скрутили в два счета еще и поиздевались вдоволь. А Мастерс, который, вроде как должен был быть беспристрастным, еще и добавил сверху… три круга бегом вокруг всей территории Академии. Всегда знала, что он изверг. И подозревала, что он пагубно влияет на Лемма.

Была права, как оказалось.

Я зарычала. Натурально. Никогда не думала, что умею, а поди ж ты, как красиво получилось. Угрожающе… даже, можно сказать, устрашающе. Правда, Лемм не впечатлился, лишь только хмыкнул иронично мне на ухо и… кажется, потерся носом о мою шею, слегка подул, издеваясь…

Мурашки… да, мурашки были… и странный жар, что вдруг растекся карамелью по коже, а в животе что-то запульсировало… Только вот злость, она была сильнее всего.

Я дернулась раз. Не получилось. Затем попыталась ударить Лемма затылком по лбу. Тоже не вышло. Он удерживал меня играючи, даже не особо напрягаясь. И больше всего злил не столько факт, что он снова, в какой уже раз, оказался сильнее и быстрее, как то, что за время нашего короткого противостояния, Лемм изо всех сил сдерживался, чтобы не причинить мне боли. Он даже клинок у меня из пальцев практически вынул, а ведь мог перебить руку одним ударом и переломать мне все пальцы. Точно знаю, что мог.

Злость стала практически осязаемой. Перед глазами повисла красная пелена, верхняя губа приподнялась сама собой… В этот момент я была как никогда близка к тому, чтобы сорваться и… Не знаю, если честно, что могла сотворить, но про то, чтобы ударить Лемма магией даже не подумала. Почему-то для меня было важно победить его силовыми приемами, ну или, в крайнем случае, расцарапать ему лицо.

Я лягнулась и едва не завопила в голос от радости, когда все же попала каблуком по его голени и услышала за спиной сдавленное шипение. Мою участь это, само собой, нисколько не облегчило, но зато на душе как-то приятнее стало. Я лягнулась еще раз. И снова попала.

— Ну, хватит! — рыкнул Лемм, резко разворачивая меня к себе лицом. Он все еще удерживал мои запястья одной рукой, а второй просто обхватил меня за талию, резко прижимая к себе. — Развлеклись и будет. Ты не в том положении, чтобы пытаться справиться со мной. И вообще, Айрин. Что это было, а? — он кивком указал куда-то в сторону, очевидно, на упавший в нескольких шагах от нас кинжал.

— Я не позволю тебе забрать у меня сына, — прошипела, глядя ему прямо в глаза.

В лице Лемм не изменился, но вот глаза. Зрачки чуть расширились, выражая изумление, затем он прищурился. Хмыкнул и… иронично так усмехнулся.

— Ну если ты так ставишь вопрос, — а вот это было уже совсем малопонятно, но я постаралась не показать вида, поджала губы, продолжая сверлить Брокка суровым взглядом. — То просто не могу не поинтересоваться: а как ты мне помешаешь?

— Ты не посмеешь, — прошипела я.

— Да ладно, — он фыркнул и слегка ослабил свой железный захват. Руки все еще удерживал, а вот талию отпустил и, подняв руку, осторожно убрал с моего лица выбившуюся из косы прядку. — Ты же понимаешь, что просто не справишься со мной. И потом, будешь всю жизнь бегать? Скрываться, бояться собственной тени? Оно тебе надо, а, Айрин?

Я молчала. Он прав, конечно, я это прекрасно понимала, но и позволить Броккам отобрать Криса тоже не могла. Нужно было что-то придумать. И быстро. А в голову, как это ни странно, лезли только всякие глупости, которые вот совершенно не соответствовали ни ситуации, ни серьезности вопроса.

— В нем уже проснулась сила Нэшвиллов, Айрин. И это несмотря на то, что искра еще только-только разгорается. И аура… откуда у него такая аура? И тьма по кромке искры? Никогда подобного не видел.

Я вздохнула и отвела глаза. Об этом говорить мне было нельзя. Печать, чтоб ее. Лемм если что-то и понял, то предпочел не подавать вида и продолжил говорить:

— Кристиану срочно нужно попасть в святилище, иначе он может не пережить инициацию. Я никогда раньше не слышал, чтобы в нашем роду дар проявлялся так рано. Бывали случаи, что маги просыпались годам к восьми, но в пять? Такого еще никогда не было.

— Что с ними было? — спросила я, сама поразившись тому, насколько хрипло прозвучал мой голос. — С теми, у кого искра разгоралась в восемь лет?

Лемм промолчал. А я…

— Я не могу его лишиться, Лемм… я… не смогу жить без него. Ты не можешь его забрать! Не можешь!

— Мы можем решить это вместе, — очень тихо произнес Брокк, глядя на меня в упор. И под этим его взглядом я теряла всю свою уверенность. Мне стало страшно. Так страшно, что захотелось вдруг стать маленькой девочкой, забраться под одеяло к маме и представить себе, что жуткие монстры ни за что не достанут меня. — Мы можем все решить, Айрин. Но только не таким способом, — он снова кивнул на лежащий на полу кинжал.

— Отпусти, — слегка дернула руками я.

— И ты пообещаешь не делать глупостей.

Я нахмурилась и отвернулась. Давать обещания не хотелось, но Лемм не отводил взгляда, он всегда видел меня насквозь, всегда знал, о чем я думаю и как отнесусь к той или иной ситуации. Иногда мне даже казалось, что с кровью Древних ему передалось и умение читать мысли. Правда, только мои, но все равно.

— Не буду.

Лемм кивнул и отпустил мои запястья. Я вздохнула, демонстративно потерла кожу, хоть точно знала, что никаких следов там не осталось и только открыла рот, чтобы спросить, что именно мы можем решить относительно дальнейшего будущего моего… ну, ладно, пусть нашего, сына, как что-то изменилось.

Одна из сотен невидимых нитей, которыми за последние шесть лет я плотно опутала не только Орум, но и его окрестности вдруг резко натянулась. Я судорожно втянула носом воздух, прикрыла глаза, пытаясь лихорадочно определить, что случилось и где требуется моя помощь.

— Айрин?! — встревожено вскинулся рядом Лемм, но трогать меня не стал, как и мешать. Как же приятно иметь дело с тем, кто тебя действительно понимает.

Я же осторожно, виток за витком разматывала напряженную нить, прикасалась к ней осторожно, боясь, что малейшее небрежное движение приведет к тому, что след будет потерян — у меня такое случалось на первом году службы.

Нить вдруг натянулась до предела. Зазвенела, точно струна, а потом с хрустальным звоном лопнула и осела вниз призрачной пылью.

— Дом Сэма! — я распахнула глаза, определив, наконец, где произошло непредвиденное.

Лемм нахмурился, прищурился, а затем, очевидно, что-то вспомнив, кивнул.

— Твой погибший заместитель?

Я кивнула.

— Я поставила на его доме свои охранки…

— И нити привязала к себе, — покачал головой Лемм. — Ты не меняешься. Все стараешься держать на собственных плечах. Что там произошло? Кто-то затронул твои охранки?

— Да, — удивленно кивнула я, потому что, не понимала… как такое вообще возможно. В Оруме не было магов, способных справится с моей защитой. Ну, до недавнего времени, не было. Но это не считается, потому что единственный маг, который, вообще мог превзойти меня, сейчас стоял напротив. И он уж точно никак не мог влезть в жилище Сэмюеля.

— Так чего мы стоим? — воодушевленно воскликнул Брокк и, схватив меня за руку, потащил к двери. — Бежим, иначе упустим этого смертника!

В коридор мы вывалились шумно. Я на ходу натягивала куртку, Лемм поторапливал меня, продолжая тащить, словно на буксире и одновременно помогая попасть в рукав.

А вот в холле ждал сюрприз. Стоило только нам вывернуть из-за поворота, как я увидела расхаживающую взад-вперед Лауру, а у стены, на невысоком диванчике, опершись локтями о колени, сидел Крайн и с весьма недружелюбным лицом следил за метаниями супруги.