Никогда не поздно

Глава 33

— Куда ты меня притащил?!!! — приглушенным шепотом возмутилась я, когда поняла, что этот склеп, он… вовсе и не склеп на самом-то деле. Нет, на первый взгляд, массивное строение из белого камня с покатой крышей, опирающейся на мраморные белоснежные колонны, выглядело как самый обычный склеп. Хотя нет, ничего обычного в нем не было, но… это был склеп.

А вот внутри…

Я еще раз огляделась по сторонам, передернула плечами, чувствуя, как по венам разливается странная, теплая волна… покоя? Или чего-то очень и очень похожего.

В этом месте было слишком много магии. И магии чужой. Чуждой мне. Правда, она не была враждебной, скорее, я ощущала исходящее от этого странного места любопытство. Странный зуд пробежался по моей коже и пропал. Так бывало всегда, когда я сталкивалась с чем-то необъяснимым, волшебным… непонятным, но притягательным. Вот и сейчас. Я не почувствовала враждебности, хоть и была насторожена и даже чуточку испугана. Немного дезориентирована, но… меня вел за собой Лемм, а ему я доверяла как себе и потому была спокойна. Правда, стоило мне ступить на выложенный странной мозаикой пол огромного зала, по периметру окруженного массивными белоснежными колоннами, как возникло ощущения, что меня бесцеремонно выставили на всеобщее обозрение. Просто вытолкнули в цент зала под тысячи пристальных взоров.

Стало неуютно, но страха все равно не было.

Огромный зал, с выложенным мозаичными плитами полом, белоснежные, святящиеся каким-то потусторонним светом стены, такие же мраморные, как снаружи колонны, числом шесть… нет, восемь штук по периметру, куполообразный потолок… общая атмосфера чего-то таинственного… Нет, это определено был не склеп.

— Это святилище нашего рода, — торжественным шепотом произнес Лемм, делая несколько шагов вперед и увлекая меня за собой. — Здесь хранится память всего нашего рода. Наша магия. Ты же знаешь, что Нэшвиллы ведут свою историю от Древних магов, которые появились в нашем мире очень и очень давно, от тех самых Древних, что принесли магию в наш мир и научили остальных ею пользоваться…

— Ага, — несмело кивнула в ответ. — Только раньше я и понятия не имела, что это все так серьезно.

— Это все куда серьезнее, — усмехнулся Лемм, останавливаясь прямо в центре, как раз в том самом месте, где сходились линии странного рисунка на паркете. — И таинственнее. На самом деле даже мне неизвестны все заморочки, но… это место, — он сделал широкий жест правой рукой, обводя странный зал, — оно особенное. Древнее. Здесь можео очиститься от шелухи, отринуть сомнения, найти решение… Здесь можно начать новую жизнь.

— Ааа… — протянула я, старательно пытаясь спрятать испуг. Это сразу мне здесь даже понравилось. И спокойно было и даже любопытно немного, а вот теперь, когда Лемм так заговорил, стало как-то страшновато. Что он задумал? И для чего притащил меня сюда? — Так ты собираешься начать новую жизнь?

— Да, — торжественно кивнул Брокк, сжимая мои пальчики в своих ладонях. — Вместе с тобой.

— О, как! — во мне проснулось ехидство. То самое, которое всегда спало и редко поднимало голову, но оно во мне было и вот теперь решило заявить о себе. — А у меня ты спросил, желаю ли я такого подарка, как Леммард Брокк? Да еще и в новой своей жизни?

Кто-то сдавленно хихикнул совсем рядом со мной. я дернулась, оглянулась, но ничего закономерно не увидела, только легкий ветерок скользнул по щеке, словно бы кто-то погладил меня. легко-легко, почти невесомо, но у меня от этого прикосновения стало вдруг так спокойно на душе.

— Поверишь, родная, — Лемм усмехнулся, — тебе уже никуда от меня не деться.

— Совсем? — как-то обреченно спросила я, хотя в душе расцветала надежда. И счастье переполняло меня и любовь и… Я никогда еще не испытывала столько положительных эмоций одновременно. И таких сильных. Губы сами собой расплылись в улыбке, я опустила ресницы, пряча глаза и пытаясь вобрать в себя это ощущение небывалого счастья в полной мере.

— Совсем, — прошептал Лемм, склоняясь к самому моему уху. — Они приняли тебя, Айрин. Все приняли. Теперь ты наша. Полностью. Моя. Навсегда.

Врожденная вредность слабо трепыхнулась где-то в глубине, но я промолчала. Не стала портить ни себе настроение, ни ему… ритуал. А Лемм явно собирался проводить какой-то ритуал. Скорее всего, древний, определенно запрещенный, и мне бы возмутиться, потребовать отпустить меня и вернуть туда, откуда взял. Но… Не хотелось. Наоборот, возникшее чувство счастья стало вдруг приобретать определенную окраску. И я сама подалась навстречу Лемму, заглянула в его глаза, улыбнулась.

— Айрин, — Лемм стоял напротив, сжимал в своих ладонях мои ладошки, и говорил… медленно так, торжественно. И не подозревал даже, от звука его голоса, многократно усиленного каким-то странным, мне неведомым заклинанием, у меня сердце замирает. — Ты сказала мне о своих чувствах. Поверь, это много значит для меня. Ты веришь мне, Айрин?

— Д-да…

— Тогда позволь мне сказать о моей любви. Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких тайн, никаких преград… ничего, что, так или иначе могло бы стать между нами. Я люблю тебя, Айрин Лайрон, люблю так сильно, что забываю о себе. Для меня нет никого важнее тебя в целом мире, так будет всегда. Здесь и сейчас. Призвав в свидетели тех, чья кровь течет в моих жилах, я клянусь тебе, Айрин Лайрон, клянусь пронести в своем сердце это чувство сквозь целую вечность. Клянусь, что никогда не предам, не причиню боли, что никогда не отвернусь от тебя. Ты моя, Айрин, а я — твой. Навечно. Да будет так!

Я только и могла, что хлопать ресницами и пытаться собрать в кучку мысли, которые странным образом разлетелись по отдаленным уголкам моего сознания. Что это было? Что он только что сделал?

— Лемм… Лемм, что ты…

Он меня не слушал. Только улыбнулся подбадривающее и, перехватив мои пальчики одной рукой, вытащил из-за пояса тонкий стилет. У меня сердце екнуло, трепыхнулось, а затем просто ухнуло с размаха в колени и замерло там, когда я увидела, как странно сверкнуло тонкое лезвие в призрачном свете, в котором купалось это странное место.

Храм. Точно. Древнее святилище, о котором никто не знает. То есть, не знает никто, кроме Нэшвиллов. Вот теперь я поняла, куда меня притащил последний из рода Древних. Вот теперь мне все стало ясно, но вместе с тем и еще на порядок страшнее.

О таких местах ходили легенды. Эти храмы искали, их приравнивали к святыням. Поговаривали, что внутри стен этих древних святилищ, сосредоточено такое количество магии, что тот, кто хоть единожды окажется внутри, уже никогда не станет прежним. Слабые просто выгорали, а сильные… те, кто был способен удержать в себе немыслимую силу, становились еще сильнее.

Я вздохнула. Открыла рот, чтобы высказать Лемму все, что я думаю о нем и о его безумной затее, но не успела произнести ни единого звука. Стены храма вдруг засветились ярче. Белый свет, который до этого просто рассеивался внутри, теперь стал интенсивнее, насыщеннее. У меня заслезились глаза, и пришлось ненадолго зажмуриться, но перед этим я успела заметить, как от колонн, что охватывали ритуальный зал по периметру, отделились невесомые сгустки густого белого тумана.

«Призраки», — мелькнула запоздала мысль, а потом я почувствовала острую боль на ладони.

Вздрогнула, дернулась, пытаясь вырвать руку из захвата Лемма, но не смогла.

— Я люблю тебя, Айрин, — тихо прошептал Лемм, а затем прижал свое окровавленное запястье к моему… к тому самому месту, где уже набухла кровью свежая царапина. — И они тоже приняли тебя. С первого твоего шага здесь, они приняли тебя. Ты моя Айрин.

«Наша!» — донеслось отовсюду, и легкий свежий ветерок коснулся моей щеки, потрепал волосы, скользнул по губам и растаяла, точно его и не было никогда. А вместе с ним исчезло и призрачное сияние.

— Мог бы и предупредить, — буркнула я, понимая, что бежать уже бесполезно, злиться, впрочем, тоже. Леммард Брокк остался во всем верен себе.

— Ну, тогда бы ты вполне могла отказаться, а я не мог этого допустить, — фыркнул Лемм и отнял свою руку. Я опустила глаза, полюбовалась на то, как быстро затягивается свежая царапина.

— А это не опасно? Обмен кровью, я имею в виду?

— Это древний ритуал. Настолько древний, что сейчас о нем уже просто забыли.

— Значит, — я чуть прикусила губу и покосилась на Лемма, — он ничего не значит? Не имеет никакой силы и… не действителен? Я не привязана к тебя навечно и не обязана делать что-то такое, чего сама не захочу?

— Он многое значит для меня, Айрин, — очень серьезно ответил Лемм, — очень многое. Когда-то, очень давно, когда мир еще был совершенно иным, этим ритуалом связывались родственные души. Он служил опорой, маяком, позволял возродить надежду даже в самых отчаявшихся сердцах. А еще его использовали для передачи силы и магии наследникам. От отца к сыну, по крови…

— Ну ты и гад! — фыркнула я и вырвала свои ладони из его пальцев. — Наследники? Серьезно? Даже не мечтай!

Из древнего храма, замаскированного под склеп семейства Брокков, мы выбрались только спустя полчаса. Довольные, смеющиеся, радостные донельзя.

— Так ты утверждаешь, что этот обряд не имеет никакой юридической и магической силы, — я остановилась на самом пороге и обернулась к Лемму, который в этот самый момент запирал входные двери в склеп. Магией запирал. Родовой. Той самой, древней, доставшейся ему в наследство от предков.

Я фыркнула, но что греха таить, зависть чуть-чуть шевельнулась у меня внутри. Мне никогда не познать такой силы, никогда не почувствовать, что значит быть частью рода, никогда не ощутить всю мощь магии Древних. Я даже видеть ее могу только тогда, когда Лемм питает этой своей силой классические заклинания.

— Фактически, не имеет, — ответил Брокк, разворачиваясь ко мне лицом. — Можешь не бояться, после этого ритуала, ты не стала моей женой и даже невестой тебя назвать сложно, но… это пока. Обещаю, как только мы с тобой получим дипломы от свадьбы тебе не отвертеться.

Я лишь только грустно улыбнулась в ответ. Спорить не стала и в очередной раз доказывать, что ничего путного из этого не выйдет и родственники Лемма ни за что в жизни не позволят ему связать свою судьбу со мной, тоже не стала. За последние полгода, подобные разговоры у нас были. Не скажу, что часто, но, тем не менее, время от времени эта тема всплывала. Чаще всего это происходило накануне какого-нибудь важного семейного мероприятия или грандиозного приема, устраиваемого матушкой Лемма, на которое он все время пытался меня затащить. Я отказывалась, справедливо полагая, что среди такого общества мое присутствие совершенно бессмысленно.

— Я не шучу, Айрин, — Лемм остановился как раз возле калитки, что вела в сад из кладбища, и резко повернувшись ко мне лицом, схватил за плечи и чуть встряхнул. — Я люблю тебя, хочу соединить с тобой свою судьбу, хочу вечность быть с тобой рядом.

— Я верю Лемм, правда. И сама хочу того же. Просто… мне страшно, слишком страшно, что в любой момент это может просто рухнуть. Уйти навсегда, оставив в моем сердце незаживающую рану. Я все еще живу, как во сне и каждый миг боюсь проснуться.

— Это не сон, родная. — Лемм ненадолго прижал меня к себе, а затем поцеловал. Нежно-нежно, трепетно.

— Леммард? — незнакомый женский голос нарушил царящую вокруг меня атмосферу счастья, осел на коже мелкими льдинками, заставил вздрогнуть и спуститься из поднебесья на покрытую снегом землю Райены. — Что ты здесь делаешь в такое время?

— Мама? — Лемм удивленно вскинул брови. — Как ты… что ты здесь забыла в такое время?

— Странный вопрос, сынок, — леди Брокк говорила резко, отрывисто, словно выплевывала слова. И на меня она подчеркнуто не смотрела, не отрывая глаз от сына. — Я все еще хозяйка в этом доме.

Я судорожно сглотнула и попыталась чуть-чуть переместиться вбок и назад, чтобы полностью спрятаться за спиной Лемма. Он, правда, не позволил мне этого сделать, и осторожно перехватив на полпути, аккуратно сжал мое предплечье, заставляя застыть рядом с ним.

Леди Брокк.

Мама Лемма.

Жена канцлера.

Мамочки, только знакомства с сиятельной герцогиней мне и не хватало для полного счастья. И что теперь делать?

Я замерла, боясь даже вздохнуть лишний раз, скромно опустила глаза, но время от времени все же не могла удержаться и поглядывала на герцогиню Нэшвилл из-под ресниц. Она была красива. Той резкой холодной красотой, которая в свете называлась не иначе, чем «аристократическая». Бледная кожа, едва заметный розовый румянец на точеных скулах, так сразу и не понять, что стало его причиной: легкий морозец или специальный порошок, приобретенный за бешеные деньги у придворного косметолога — чуть скошенные к вискам глаза, большие, слишком большие для мелкого личика, но что удивительно, совершенно не портившие тонкой, удивительно гармоничной красоты леди Брокк. Если бы Лемм не назвал эту женщина мамой, я бы ни за что не подумала, что у нее может быть настолько взрослый ребенок. Увы, но факт остается фактом, леди Аделаида выглядела моей ровесницей, разве что в темных ее глазах время от времени проскальзывало что-то странное, выдающее и прожитые годы, и высокое положение, и привычку повелевать.

— Прости, конечно, — тут же слегка смутился Лемм. — Я просто удивлен тем, что встретил тебя именно здесь. Обычно ты не часто забредаешь в эту часть поместья.

Я закусила нижнюю губу, вдруг вспомнив о том, что сюда Лемм провел меня через потайную калитку. Хорошо спрятанную, служащую скорее всего для тайных посетителей или когда хозяевам поместья требуется покинуть свой дом или вернуться незамеченным.

А учесть, что леди Брокк встретила нас на той самой дорожке, по которой мы прошли чуть ранее, и шла она по направлению к виднеющемуся в глубине запорошенного снегом сада, огромной громаде самого особняка, она-то как раз возвращалась домой. Откуда-то. Среди ночи. Одна.

И вот откуда она могла идти?

Если честно, то мне вдруг почему-то вспомнились вчерашние откровения Камиллы. Неожиданно так в памяти возникла картинка, о которой до этого самого мгновения я ничего не помнила:

«— Я уверена, — пьяно икая, провозгласила соседка, — что ты станешь прекрасной леди Брокк. Да-да, и не смотри на меня с такой укоризной. Обычно, я против мезальянсов. Считаю, что люди из разных сословий, имея разное воспитание, образование, различные ценности, не могут быть счастливы. Это закон. И его не стоит нарушать. Но ты… вы с Леммом совсем другое дело, Айрин. Даже удивительно насколько вы похожи. Даже думаете в унисон. Никогда такого не наблюдала раньше.

Она вдруг громко икнула и чуть запоздало прикрыла рот ладошкой. Я же сочла эту вынужденную паузу за благо.

— А почему ты так против неравных браков?

— Да потому, что ничего из этого путного не выходит. Поверь, у меня столько примеров перед глазами, что не считать! Да хотя бы сам лорд Брокк, который канцлер. Думаешь, родители твоего благоверного счастливы?

Я честно признаться, удивленно хлопнула ресницами. А Камилла, вдруг мерзко усмехнулась, чуть придвинулась ко мне и жарко зашептала:

— Все в свете знают, что герцог Нэшвилл и его жена уже давно не живут вместе, лишь поддерживают видимость пары на официальных приемах. Леди Брокк… О, это такая женщина, Айрин! У меня от нее всегда мурашек по коже бежали табунами и хотелось спрятаться, провалиться сквозь землю и больше никогда не попадаться ей на глаза. Она точно выкована из стали или сделана из куска чистого льда. Ни единой эмоции, ни малейшего проблеска. Точно не женщина, а статуя.

— Сам канцлер мне тоже показался очень властным мужчиной, — пришибленно прошептала я, вспоминая свои короткие встречи с отцом Лемма.

— Положение обязывает, — криво пожала плечами Камилла. — Он взлетел слишком высоко и уже не одно десятилетие удерживает все бразды правления в своих руках. Правда, ничего не могу сказать, ни единого слуха о его постельных делах я не слышала. И никто, думаю, не слышал. Время от времени, имя канцлера пытаются связать с именем какой-нибудь леди, но чаще всего это просто сплетни и доказательств ни у кого нет. То ли дело, леди Брокк… — Камилла пьяно хихикнула, — не поверишь, ходят слухи, что она не чурается даже с конюхами или крестьянами… ужас».

И вот теперь я стояла напротив это самой «ледяной» женщины, слушала ее спокойный, в самом деле, какой-то замораживающий голос, смотрела в невозмутимо прекрасное лицо и… понимала Камиллу. Мне тоже хотелось провалиться сквозь землю, убежать, спрятаться подальше, только бы леди Брокк не сподобилась посмотреть на меня своими вымораживающими даже душу глазами.

— И все же, — леди Брокк чуть скривила идеально очерченные губы в усмешке, — мое пребывание здесь куда более объяснимо, чем твое, Леммард. Что ты делаешь в Райене, если должен быть в Академии? Почему никто в доме не знает, о твоем приезде? Что-то случилось? — а в голосе ни единой эмоции: ни страха, ни волнения, ни переживаний, ни даже удивления или радости от того, что видит перед собой сына.

— Нет, мама, конечно, нет, — тут же поспешил успокоить родительницу Лемм, а затем сделал самую большую подлянку, которую только можно было себе представить. — Позволь познакомить тебя с моей девушкой, мама, — Лемм чуть отошел от меня в сторону, даже сделал какой-то театральный жест рукой. — Айрин Лайрон, девушка, которая похитила мое сердце. Айрин, это моя мама, леди Аделаида Брокк.

— Леди Брокк, — пискнула я, краснея и приседая в кривоватом книксене — на большее у меня просто не хватило воображения. — Очень рада с вами познакомиться.

— Мисс Лайрон, — не могу сказать, что леди Брокк расцвела или же расплылась в доброжелательной улыбке. Такого не было. Но она и не смотрела на меня с презрением или ненавистью. Скорее, в ее глазах, темных, насколько я могла рассмотреть, не изменилось ровным счетом ничего. И холодно-отстраненная маска вежливого равнодушия на красивом лице, тоже не дрогнула. На меня леди Брокк смотрела вот точно также, как минутой раньше смотрела на своего сына, которого вдруг неожиданно застала на семейном кладбище — равнодушно. — Добро пожаловать в поместье Брокков. Только я не понимаю, сын, для чего ты притащил девушку на кладбище? Да еще ночью?

— Хотел познакомить Айрин с предками, — как-то слишком легкомысленно отозвался Лемм и вот тут случилось то, чего я лично уже и не ждала. Красивая маска на лице леди Брокк дрогнула, и невозмутимость сменилась удивлением.

— Что ты сделал?

Это воспоминание было настолько ярким, до такой степени реальным, что я, как и в тот раз, шесть лет назад, крепко зажмурилась. Слова леди Брокк все еще звенели в ушах, и казалось, что стоит мне только решиться и открыть глаза, как я увижу герцогиню перед собой. Такой же, какой она была в ту ночь.

В то время я не поняла, почему она вдруг так изменилась, стоило только ей узнать, куда именно меня водил ее сын. Уже позже, после того, как мы покинули поместье Брокков в Райене и вернулись в академию, Лемм объяснил, что его отец так и не согласился провести подобный обряд со своей супругой. Ни после рождения наследника, ни после.

— Понимаешь, мы… наследники магии Древних. Нэшвиллы один из немногих родов, кто все еще хранит не только память, но и отголоски силы. Той самой, легендарной силы Древних магов. И очень важно сохранить это наследие, не растерять в веках, передать потомкам. Древний ритуал связывания, который мы с тобой прошли сейчас… на самом деле его проводят после свадебного обряда, ну, в последнее время. правда, название у ритуала красивое "Родственные души". Таким образом, наследник рода как бы вводит молодую супругу в семью, представляет ее предкам, позволяет магии прикоснуться к ней, оставить свой отпечаток в ее крови… Как-то так…

— Подожди-ка, — я повернулась и внимательно посмотрела на Лемма, — ты только что нарушил правила своего рода? Ты… Лемм, это уже не шутки. Мы не женаты. Я даже не твоя невеста!

— Для меня это не имеет значения, Айрин, — твердо ответил он. — Я люблю тебя. И наша свадьбы — всего лишь вопрос времени. По окончании академии, мы пойдем в храм. И я не шучу сейчас, — он тряхнул темной челкой и схватил мои ладошки, сжал их, согревая своими пальцами. — Мне никто не нужен, кроме тебя. И ты уже дала обещание.

Мне оставалось только выдохнуть и промолчать. Лемм… его слова находили отклик в моем сердце, отогревали душу, заставляли встрепенуться и поднять голову надежду. Я верила ему. На самом деле верила, и… я тоже любила его до такой степени, что готова была забыть обо всем, ради этой любви.

— Твоя мама не выглядела довольной.

Лемм вздохнул, обнял меня за талию и увлек поближе к крыльцу — мы стояли неподалеку от входа в общежитие. Было холодно, но ни я, ни он не торопились прощаться.

— Мама… она… отец так и не провел ритуал. Это старая и не очень приятная история. Ты же знаешь, что Нэшвиллы — древний род. Очень древний. Только так получилось, что моему отцу в наследство, кроме громкого имени и древней магии ничего больше не досталось. Еще мой прадед пустил под откос все семейное состояние, заложил и перезаложил земли, влез в такие долги, что и дед не смог погасить их и передал в наследство своему сыну. А отец моей матушки… на самом деле, дворянство он получил всего лет двадцать пять назад. Можно сказать, что он купил титул, но… сама понимаешь, что таких «аристократов» не очень-то привечают в обществе, их считают кем-то вроде людей второго сорта, хоть и не брезгуют пользоваться их деньгами. Лорду Сувону, отцу моей матушки, срочно понадобились связи, и он не придумал ничего лучше, чем просить его величество о подходящем супруге для своей единственной дочери и наследницы всего состояния. Главным условием такого брака было древнее имя. Лорд Брокк герцог Нэшвилл подошел идеально, и король приказал готовиться к свадьбе. Отец выполнил приказ, но… в род матушку так и не ввел, хотя она и хотела.

Воспоминание рассеялось, расползлось по комнате прозрачным туманом, осело на пушистый ковер, притаилось по углам, сливаясь с тьмой, что уже давно поселилась в моей спальне.

Я вздохнула. Подняла взгляд и встретилась глазами с Леммом.

— Ты сказал, что этот ритуал… что он ничего не значит, — прошептала едва слышно. — Ты обещал, что…

— Я так думал, — так же тихо отозвался он и отвел взгляд, отпустил мою руку и, резко развернувшись ко мне спиной, приблизился к ярко пылающему камину. Остановился уже там, так близко к решетке, что на мгновение мне показалось, он ее просто не заметил. Я дернулась, точно бы хотела его остановить, но замерла, так ничего и не сказав. Лемм поднял руку и взъерошил волосы на затылке… как делал всегда, когда нервничал, или пытался найти решение какой-нибудь очень непростой задачи. И этот его жест, до боли знакомый мне жест, что-то сдвинул в душе. Я словно вернулась назад на шесть лет, снова стала той адепткой, до беспамятства влюбленной в своего родовитого напарника по боевке.

— Прости, — прошептал Лемм, все еще стоя ко мне спиной. — Я не знал тогда… даже представить не мог… впрочем, я был уверен, что это всего лишь первый шаг на пути к нашему счастью. До недавнего времени, я понятия не имел, что у того ритуала будут последствия. Откуда мне было знать, что всего через полгода, ты просто растворишься в неизвестности, не оставив мне даже коротенькой записки! — его голос зазвенел, а сам Лемм резко обернулся и чуть прищурив глаза, посмотрел на меня. — Почему, Айрин? Я просто хочу понять, почему ты уехала, не сказав мне ни единого слова. Ты даже о сыне мне не сказала! Почему?!

— Прости, — пришла моя очередь просить прощения. Я отвела глаза и закусила губу. — Я… меня отправили на отработку, Лемм. Я не могла отказаться, ты же знаешь, что в принципе у меня не было выбора.

— Ты должна была отработать пять лет в королевском дворце!

Что ж, и он прав. До той ночи, так оно и было… вот только беда в том, что я не могу ему рассказать. Просто не могу. И дело вовсе не в том, что не хочу или пытаюсь набить себе цену. Я просто не могу, в буквальном смысле, произнести ни единого слова. И даже сказать об этом не могу.

— Так что случилось, Айрин?! — а вот Лемм не отступал. Он жаждал получить ответы на свои вопросы и… да, пусть я понимала, что он в своем праве, все же не могла ничего сказать. И от осознания этого хотелось плакать. — Почему ты уехала, Айрин!

Лемм оказался рядом, очень близко. Он почти коснулся меня, но все же сдержался и остановился в шаге. Я чувствовала тепло, исходящее от него, чувствовала его запах, который, что удивительно, не изменился за прошедшие шесть лет. Я буквально кожей ощущала на себе его взгляд.

— Я жду ответа, Айрин. И на этот раз тебе не удастся отмолчаться или сбежать.

Я сглотнула, бросила на злого Лемма осторожный взгляд и резко подняв руку, рванула ворот рубашки. Тесемки поддались легко, тонкая ткань соскользнула с плеча, а я… я зажмурилась, до крови закусив губу, и отвернулась. Мне не нужно было смотреть, я и так прекрасно знала, что в этот самый миг проступило черным дымом на моей коже, аккурат над левой грудью.

Двенадцатая печать.

Полное молчание.

Лемм отшатнулся. Я не смотрела на него, но услышала судорожный вздох. Я ждала от него всего чего угодно: от того, что он просто развернется и выйдет, до требования все же рассказать, как так получилось, но вот чего я не ждала определенно, так это тихого вопроса:

— Как ты это допустила?