Первый год

ГЛАВА 34

Выйдя от Гулько, учитель зашел по дороге к Федотовым. Дома был один Сережа. Он очень обрадовался Виктору Петровичу, именно потому, что был один и мог встретить учителя как полноправный хозяин.

— Раздевайтесь, пожалуйста! Давайте я повешу пальто. Пожалуйста, садитесь! — то и дело говорил Сережа и бегал вокруг Виктора Петровича, стуча по полу своими огромными бутсами. Вешая пальто, он оборвал вешалку и был сильно этим огорчен. Проходя мимо старинного комода, он задел его нечаянно локтем, и все стоявшие на нем рамки с фотографиями попадали. Сережа стал их поднимать и опрокинул глиняную статуэтку так, что у нее отскочила голова.

— Не везет вам сегодня, — покачал головой Виктор Петрович, глядя на неуклюжую фигуру смущенного и растерянного ученика.

Впрочем, Федотов скоро вернулся к роли гостеприимного хозяина:

— Виктор Петрович, вы хотите чаю?

— Нет, Сережа, благодарю. Я недавно завтракал.

— С медом, Виктор Петрович! Я знаю, где он стоит…

Чтобы не рассмеяться, учитель закусил губу и стал разглядывать приколотый к столу чертеж.

— Что это вы чертите?

— Папину «Схему замораживания выработанных пространств». Вот смотрите… — Ученик оживился и хотел пояснить схему, но Виктор Петрович его перебил:

— Погодите, погодите! Где-то я уже слыхал об этом… А, кажется, в столовой. Да, да, в столовой! У вашего папы есть родимое пятно на щеке?

— Есть, на левой.

— Значит, это был он! Ну, и как? Приняли его рационализаторское предложение?

— А кто его знает. М ы с п а п о й, — Сережа выразительно посмотрел на учителя, — м ы с п а п о й сдавали вот такую схему и пояснительную записку тоже. М ы х о т е л и, чтоб испытания провели, а они не хотят, бюрократы всякие. Говорят, что холодильных установок нет.

— Что же вы дальше?

— В Москву пошлем. Вот закончу п р о е к т — и пошлем.

— Правильно! Отступать вам нельзя. Предложение, по-моему, очень ценное.

Логов продолжал говорить о замораживании выработанных пространств и экономии государственных денег, которую оно, может дать, о настойчивости и терпении, но думал он уже о другом, о том, что у Сережи по геометрии двойка, хотя мальчик всегда был старателен и по другим предметам успевал хорошо.

— Сережа, покажите мне все ваши контрольные работы по математике за восьмой класс, — неожиданно для ученика сказал Виктор Петрович.

— А у меня их нет.

— Где же они?

— Они… они… Я не знаю.

— Как не знаете? Отдали кому-нибудь из ребят?

— Нет. Иван Кузьмич говорил, чтоб мы… в общем никому не говорили.

— Ну, если он этого требовал, вы, конечно, должны молчать.

Хотя Логову очень хотелось узнать немедленно, что же такое запретил говорить своим ученикам Иван Кузьмич, он из педагогического такта и солидарности поддерживал его требование. Однако Виктор Петрович сразу почувствовал, что за этим его требованием кроется что-то нехорошее.

Раздался звонок. Сережа, опрокинув по дороге стул, побежал отворять и скоро вернулся с Володей Светловым.

— Виктор Петрович, здравствуйте! — закричал мальчик еще из передней.

— Здравствуйте, Володя.

— Виктор Петрович, я его видел сейчас! Он в шахте прячется!

— Ничего не пойму. Кто прячется в шахте?

— Лешка! Следы на снегу!

— Погодите, погодите! Спокойней и все по порядку.

Но говорить спокойней Светлов не умел. Он по-прежнему размахивал руками, прыгал на месте и звонким, возбужденным голосом продолжал:

— Я на Первый Шурф поехал с горы покататься! А он тоже на лыжах и какую-то корзину за собой тащит, чтоб следы замести! А мне сверху все видно — далеко-о! Я его сразу заметил — и вниз! Ух, и мчался! Жутко! Только не догнал. Он к речке спустился и пропал куда-то! Я по следу пошел! Смотрю: старая штольня! И след кончился! Точно! В шахту полез! Я за ним хотел, да там темно, жутко! А фонарик не взял! Так я к Сереже, чтоб вместе! Вот!

Учитель спросил у Сережи, может ли он достать еще одну пару лыж. Лыжи нашлись у соседей. Захватив карманный фонарь, бельевую веревку и саперную лопатку, все трое отправились в путь. Светлов бежал впереди, то и дело оглядываясь и выкрикивая: «Тут километра полтора!», «За речкой!», «Вот его след!» За Володей, не отставая ни на шаг, шел Виктор Петрович. Сережа сразу отстал. Ноги его не слушались, лыжи наезжали одна на другую. Тогда он взвалил лыжи на плечи и, утопая по колено в снегу, пустился бегом. Скоро они были на левом крутом берегу реки, у старой штольни.

— Вот что, ребята, — сказал учитель, — дальше я пойду один.

— Ви-иктор Петро-ович! — чуть не плача, проговорил Светлов. — Почему вы нас не берете?

— Нельзя, ребята, нельзя! Опасно. Ждите меня здесь. Сережа, давайте фонарь и лопату.

Штольня полого спускалась, и через несколько шагов в ней стало совершенно темно. Запахло погребом. Освещая фонарем дорогу, Виктор Петрович осторожно ступал по мерзлой земле. Скоро он заметил впереди какой-то предмет. Оказалось, что это сани, а чуть подальше валялись лыжи.

«Значит, еще не ушел. И что здесь можно делать?» — удивлялся Логов.

Кое-где попадались остатки подгнившей крепи. Кровля осела и местами обрушилась, так что двигаться приходилось чуть ли не ползком. Метров через десять учитель вовсе вынужден был остановиться: штольню наглухо закупорил обвал. Но слева открылся новый ход, вероятно в один из боковых штреков. Виктор Петрович направил туда луч фонаря и вдруг увидел Степного. Ученик неподвижно сидел на перевернутой круглой корзине, уткнувшись в поджатые колени лицом.

— Алеша! Что ты здесь делаешь? — с тревогой спросил учитель.

Степной медленно поднял голову.

— Пещеру мою засыпало, — сказал он, ничуть не удивившись появлению Виктора Петровича.

— Пещеру?

— Да. У меня здесь пещера была.

— Ну и черт с ней, с пещерой! Хорошо, что ты жив и здоров! Когда это случилось?

— Осенью, наверно, во время дождей. Я давно здесь не был.

— И незачем ходить сюда.

— А чем топить? Я тут уголь брал в одном месте. Дома холод собачий. Хоть ложись да подыхай.

— К нам переходи! — с искренним участием предложил Светлов.

Теперь и Виктор Петрович ничуть не удивился внезапному появлению Володи, как Степной не удивился его появлению: оба они были настолько встревожены создавшимся положением, что не могли думать ни о чем другом.

— Правда, переходи! — еще решительнее повторил Светлов. — У нас три комнаты! Хватит на всех!

— Спасибо. Только иждивенцем я быть не хочу.

— Каким иждивенцем? У нас лишняя площадь! Мама говорила, что нужно уступить, у кого нет. Не на пока, а насовсем! Понял? Это ж самоуплотнение! Хочешь, у Виктора Петровича спроси!

Алексей ничего не спрашивал и не отвечал.

— Да, так можно. Прекрасно! Володя, какой же ты молодец! — взволнованно сказал учитель. — Я сам с твоей мамой поговорю. Ну вот, Алеша, ты и распрощаешься со своим проклятым Первым Шурфом. И пещера твоя рухнула. Это символично, если хочешь знать! Идемте, ребята, наверх, туда, где свет, где солнце!

— «Да здравствует солнце! Да скроется тьма!» — радостно подхватил Светлов.