Первый год

ГЛАВА 3

Утром следующего дня Логов стучал в дверь небольшого одноэтажного дома, где ему предстояло поселиться. На стук никто не отзывался. Теряя терпение, Виктор Петрович бросил на каменные ступеньки чемодан и что было мочи забарабанил в доску. Дверь приоткрылась… в соседнем доме.

— Нету ее, — выглянув из щели, проговорила старуха в белой косынке.

— Нет? А здесь Карпова живет? — обратился к женщине Логов.

— Здеся, милок, здеся, — отвечала старуха, показываясь уже до пояса. — Только ее дома нету. А ты кто будешь?

— Я учитель. Меня сюда на квартиру прислали.

— Учи-итель?! — уважительно протянула разговорчивая бабка и совсем вышла из дверей. — Ну-ну. А я думаю, чего человек стучит.

— Не знаете, когда она вернется?

— Не знаю, милок, не знаю. Надысь Митревна на базар собиралась. А вы погодите… Да вот, кажись, и она, легка на помине.

Пожилая женщина в темном ситцевом платье действительно шла в их сторону и еще издали заговорила со старухой.

— Ну что, кума, пьянствовать будем? Дюже я охоча до выпивки, чтоб ее вовек не видать. Новоселье-то нужно справить, сосед? — поравнявшись со двором, обратилась она к Логову.

— Да оно бы нужно, только еще не заработал, — отвечал тот, улыбнувшись. Он понял, что о его приезде соседку кто-то предупредил.

— А нам что за дело, заработал чи не заработал! Нам на стол подавай, иначе и дружба врозь!

Митревна ввела учителя в его комнату, которая показалась Логову очень уютной, несмотря на то, что была совершенно пуста.

— Вот ваш кабинет. Садитесь на чем стоите. — Соседка улыбнулась, показывая этим, что она шутит. — Обстановку надо заводить! А может, и жену сразу? Вы же, наверно, холостые?

— Холостой, — смущенно отвечал юноша, а сам подумал: «Почему это так интересует всех? Забавно!..»

— Ну, так мы вас оженим. Тут кругом невесты, только объявись.

— Нет уж, подожду малость: сейчас некогда.

— Жениться им некогда! Ну, потешный, ей-богу! А вы промежду делом…

И, продолжая улыбаться, Митревна ушла к себе.

А в голове Виктора роились тревожные мысли: что ждет его в школе, какие там люди, как его встретят ребята и сможет ли вообще он, вчера учившийся сам, завтра учить других?

От этих мыслей на душе было как-то неспокойно, непривычно, неопределенно. Хотелось пораскинуть умом, во всем разобраться. Но нельзя было сразу во всем разобраться и всему найти свое место, потому что и сам Логов еще не представлял себе ясно своего места.

— Можно к вам? — вдруг прервала мысли Виктора Петровича соседка.

— Да, да! Пожалуйста! — шагнул к двери учитель.

— Я тут вам столик хочу приспособить и скамейку. Давайте втащим.

— Да что вы! Зачем это? Не беспокойтесь.

— Какое там беспокойство! Возьмите, да и все.

Логов понял, что противиться искреннему участию доброй женщины, пожалуй, даже глупо, что отказ может ее обидеть, и сам внес небольшой стол, видно только что обтертый сырой тряпкой. Митревна покрыла его старенькой, но опрятной скатертью и, поправляя складки, проговорила:

— Ну, вот и сойдет попервах. А там разбогатеете — справите лучше. Койки вот у меня лишней нету, извиняйте.

— Благодарю вас, мамаша! Вы уж не беспокойтесь. Мне обещали в школе кое-какую мебель. Это пустяки.

— Конечно, должны подсобить, как вы приезжий. А как же! С миру по нитке — голому рубашка. Вы, ежели что нужно, так не стесняйтесь… Вас как звать-то?

— Виктор.

— Виктор?! — дрогнула бровями женщина и долго смотрела на учителя. Горькая складка прорезалась у ее губ, и тяжелый, годами наболевший вздох вырвался из груди. Вздох этот тронул учителя своей простой и безыскусственной скорбью, которой женщина не пыталась даже скрыть, да, видно, и не умела скрывать.

Не оказав больше ни слова, соседка медленно вышла из комнаты.

Виктор Петрович почувствовал — и не почувствовать этого было нельзя, — что он растревожил в чужой душе незаживающую глубокую рану, напомнив женщине кого-то из близких, потерянных ею навсегда.

«Да-а… — вздохнул молодой учитель, закурил и стал быстро ходить по комнате. — Проклятые фашисты! Сколько горя всем принесли! Если б не война, и Леня с Жорой были живы».

И вспомнилось Виктору детство, когда его старики родители еще не были стариками, когда война была только увлекательной ребячьей игрой, когда… Но расскажем все по порядку.