По ту сторону дороги

Глава 47

Изнутри что-то рвётся, подходит к горлу, я вытаращиваю глаза, судорожно переворачиваясь, и из меня выливается вода. Кашляю как в лихорадке, желудок сводит спазмами, кажется, вот-вот вырвет, но всё обошлось, и я устало падаю обратно на спину. Глаза закрываются, лёгкие горят, из горла вместе с дыханием вырывается хрип, голову сжимает словно тисками, думаю только о боли и ничего не могу понять.

Надо мной вдруг раздаётся глубокий вдох, и что-то касается моего лица. Оно мокрое, но тёплое, и мне очень нравится, что оно рядом, и я решаю посмотреть. Двэйн. Лбом он прижимается к моему виску, одна его рука поддерживает мою голову, другая поглаживает щёку. По моему лицу расползается глупая улыбка. Двэйн не видит, что я открыла глаза, он тяжело дышит, и его тело бьёт мелкая дрожь. Я хочу его обнять, но стоит только шевельнуться, как старший тут же поднимает голову.

— Чтоб тебя, Алиса, ты меня добьёшь! Слава духам! — шепчет он и гладит мой лоб, мои волосы, его синие глаза завораживают, не могу от них оторваться, но в нём так непривычно много чувств, что я теряюсь, не могу ни говорить, ни двигаться, просто смотрю. Такая тёмная голубизна, наверное, ни одно море не сравнится с этими глазами.

— Что ты молчишь? — всё так же тихо бормочет он. — Скажи хотя бы, что ты в самом деле не умерла.

— Я не умерла, — машинально отвечаю я и всё смотрю. Двэйн редко теряет самообладание, но сейчас его трясёт. И мне вдруг вспоминается Кристина. Наверное, моя смерть напомнила бы ему о ней, подняла бы со дна все самые глубокие чувства, поэтому он так испуган. — Прости, — хриплю я.

— Ты извиняешься, что не умерла?

— Нет, что могла, что напугала. Прости.

— Да, напугала, и сделаешь это ещё раз, я возьмусь за нож сам.

Я слабо кивнула, а Двэйн всё продолжал гладить меня по голове. Эти размеренные движения дарили спокойствие и умиротворение, но в тоже время вызывали волнительную дрожь и немного смущали.

— Что случилось? — спросила я.

— Водоворот затянул тебя и потащил на дно. Я прыгнул следом.

— Зачем? Сам же сказал, что «глотки» не отпускают, пока не утопят.

— Я не рассуждал, — немного раздражённо ответил старший, — не мог же я тебя бросить! А потом вдруг всё стихло.

— Просто стихло?

— Да, и я вытащил тебя и откачивал целую вечность. Уже думал, что всё… — его голос чуть заметно сорвался, а у меня вдруг всплыла в голове картинка: Двэйн делает мне искусственное дыхание. По телу будто ток пробежал, а потом вдруг появилось сожаление, что я не очнулась именно в тот момент. Но вспомнив, как из меня вырывалась вода, я тут же порадовалась обратному.

— А такое раньше бывало?

— Водовороты исчезали всегда с уходом воды, но если они затянули человека, то уходили уже только когда его утопят.

— Какой ужас!

— И вообще в этот раз «глотки» исчезли все разом, о таком я не слышал, — Двэйн поднялся сам и помог сесть мне. Меня одолел приступ кашля, и я долго не могла его успокоить.

— Но почему? — наконец, я продолжила разговор.

— Не знаю, Алиса, но честно, мне без разницы, главное, что ты жива. Больше сегодня никуда не пойдём, сейчас я разведу костёр.

Только теперь я заметила, что мы находились на сухой земле, и удивлённо вскинула брови.

— Вода быстро отступила, как только воронки исчезли, — пояснил старший, заметив моё удивление. — Вообще-то для обычного наводнения даже слишком быстро. Но мы же в Пустоши, — он пожал плечами, — кто тут видит что-то обычное.

Безусловно, я была счастлива, что выжила, но внутри желудок скрутило в узел: почему я не утонула? Что Пустоши от меня надо? Я осмотрелась по сторонам, опасаясь, что среди деревьев увижу тёмную колыхающуюся стену. Хотя с чего я взяла, что Князь стал бы снова мне помогать? Я не просила и больше просить не хочу. Вот только вдруг он хочет загнать меня в неоплатную долговую яму? Мурашки пробежали по позвоночнику, и я придвинулась поближе к Двэйну.

Костёр трещал так успокаивающе, что клонило в сон, а от вкусной еды по телу растекалась приятная нега. Нам, наконец, удалось немного помыться, сменить одежду на сухую, и теперь казалось, что счастье в этом мире всё же существует. День пролетел быстро, и сиреневая дымка уже окутывала лес. Я наблюдала за огнём, за тем, как краски плавно перетекают друг в друга: синий у самого хвороста, затем сочный оранжевый с жёлтыми заплатками, и думала обо всём подряд, даже о тех, кого долгое время не вспоминала.

— Двэйн, ты знаешь что-нибудь о моих родителях? — старший поднял на меня глаза. — Я имею в виду тех, что жили в Пустоши.

— Не так много, как тебе, наверное, хотелось бы.

— Мне сложно ощущать с ними связь. Они для меня лишь расплывчатый образ.

— Я знаю лишь то, что они долгое время помогали сопротивлению, а когда узнали о ребёнке, отошли от дел.

— Может, они родили ещё детей?

— По-моему, у них был только один ребёнок.

— Почему же тогда они столкнулись с охотниками? — не хотелось думать в этот момент о них, как о своих других родителях.

— Я не знаю, Алиса. Может, и тебе не надо знать.

— Может, — мы немного помолчали. — Наверное, я пошла в них, раз теперь тоже в сопротивлении.

— Я слышал, что они немного изучали Пустошь, — добавил Двэйн, и я удивлённо посмотрела на него. — Наверное, они хотели понять, как сделать жизнь рейтов проще. Но ни о каких открытиях или изобретениях я не знаю.

— Я бы тоже хотела узнать о Пустоши побольше. Только мне покажется, что я больше ничего не боюсь, как она снова что-то вытворит, и мне страшно, постоянно страшно! — голос повысился сам собой, и слёзы не удержались. Я зло вытерла их кулаком и уставилась на огонь.

— Но ты и не должна переставать бояться. Это помогает тебе выжить. Уж лучше, пусть он будет с нами всегда.

— Может, ты прав.

— Разумеется, я прав.

— Тебе сегодня тоже было страшно, да?

— Да, — глухим голосом ответил он.

— Извини, наверное, я заставила тебя вспомнить о Кристине, — я робко посмотрела на Двэйна.

На его лице возникло странное выражение:

— Почему ты решила, что в тот момент я думал о Кристине?

— Э… я…

— Почему ты думаешь, что волновать может только прошлое? — в его голосе мне послышалось недовольство. — Почему всегда считаешь, что знаешь, о чём я думаю?

— Ничего я не считаю! По тебе вообще мне редко удаётся что-либо понять. Особенно раньше, твой взгляд был всегда таким холодным, отрешённым…

— А сейчас?

— Сейчас? Не знаю, тёплый, но измученный!

— Я тоже устал, Алиса! От… от многого. К чему вообще весь этот разговор? Почему ты опять вспоминаешь Кристину, она так не даёт тебе покоя?

— Я не хотела тебя задеть, просто ты любил её…

— Да, я любил. Но неужели я не могу полюбить кого-то ещё?

Его глаза горели в потёмках, губы сжались в тонкую линию, и его лицо сейчас совсем не говорило ни о какой любви. Но от его слов у меня внутри всё замерло, и мне страшно было обдумывать его вопрос.

— Как я могу что-то знать об этом, — хрипло ответила я, — ты ничего не рассказываешь.

— А ты сама ничего не хочешь мне рассказать? — он нервно усмехнулся и, поднявшись, стал ходить туда-сюда, бросая на меня острые взгляды. — У тебя нет секретов?

— О чём ты? — я испуганно сжалась.

— Зачем ты решила идти в ЦиТадель? И не надо говорить о любви к ребятам и о том, что ты не могла остаться одна в рейте. Одно твоё слово, и Вэнди с Ли с места бы не сдвинулись. И после твоего похода с Льюисом неужели так сильно хотела снова ввязаться в драку? Очень сомневаюсь. На тебя смотреть было страшно!

— Так вот почему ты бросал на меня такие взгляды!

— Да какая разница! Я всё думал, почему ты идёшь с нами, боялся, что зря потащил тебя с собой, что ты держишься из последних сил. Но однажды ты разговаривала во сне, и мне стало многое понятно.

— И что я говорила? — сдавленно спросила я.

— Про неё, про Пустошь, про всё, что собираешься сделать.

— Она слышала?

— Откуда мне знать, — он непонимающе сдвинул брови, — я у неё не спрашивал. Но почему ты не сказала? Собираешься сама со всем разобраться? Думала, сможешь бродить по ЦиТадели и выяснять, что тебе нужно? Почему ты не поговорила со мной?

— Я не заметила, чтобы мы завели привычку делиться друг с другом всякими секретами!

— Но это не просто твой секрет, это может повлиять на жизнь и Городов, и изгнанников! Скажи, ты не думала, чем твоя идея может обернуться, не сделает ли она ещё хуже? А если получится, что останется тогда? Ведь здесь рейты, здесь дом, что будет, когда не станет леса?

— Молчи, не говори этого вслух! — я вскочила.

— Боишься, она решит убить тебя? Но сегодня она поступила вполне милостиво.

— Я не знаю, Двэйн, не знаю! Просто хочу, чтобы всё закончилось!

Он тяжело вздохнул:

— Но чтобы всё действительно закончилось, нужно обдумать все варианты и выбрать самый лучший из них. И для этого я хочу кое-что проверить, — старший вытащил из своего рюкзака блокнот, который передал ему Тима, подошёл ко мне так близко, что по моей коже пробежали мурашки, и вложил его мне в руки. — Посмотри, — его голос теперь звучал мягче.

Я на секунду подняла на него глаза, а потом стала рассматривать страницы. Они были полны чёрно-белых рисунков и схем, изображающих внешнее и внутреннее строение того, что раньше называлось поездом. Я вопросительно глянула на Двэйна, но тот молчал. Продолжив изучать блокнот, я дошла до страницы, где подробно описывался механизм его работы.

— Ты хочешь на другой берег! — воскликнула я. — Твоя главная цель не сама ЦиТадель, а поезд, и то, что за морем?! — Двэйн молча кивнул. — Но когда ты собирался нам сказать?

— Не бойся, я пока никого туда не тащу. Это лишь идея, о которой я всем расскажу. И с ЦиТаделью мы тоже разберёмся, просто я не хотел пугать ребят разговорами о земле, которой, может, и не существует. А этот блокнот составил мой друг Широ, он поддерживал мою идею, мы верили в другой берег, и мы подумали, что знания об этой машине не помешают.

— Что же он с тобой не пошёл?

— Не может. Сейчас они с Яной нужны рейту. Я думаю, то, что на том берегу, поможет нам больше, чем та же ЦиТадель или твоя безумная мысль уничтожить Пустошь.

— А твои мысли не безумны?

Он закатил глаза:

— Здесь только война, и она не окончится. Здесь мы исчерпали все ресурсы и возможности и пора использовать другие.

— Рейган знает, да? Я заметила его взгляд, когда мы уходили из рейта.

— Знает и поддерживает меня, и ему очень хотелось пойти с нами.

— Поверить не могу, что ты всё скрывал!

— На себя посмотри! — ответить на это было нечем. Я всё продолжала думать о другом береге: я не собиралась заходить дальше ЦиТадели, но что, если Двэйн прав?

— А ты, Алиса, — он наклонился ещё ближе, — готова идти со мной? Поедешь на другой берег?

Я с трудом собирала мысли, от его близости горело лицо, а сердце колотилось как бешеное.

— Ты сказал, что мог бы полюбить… — прошептала я и чуть не задохнулась, в его глазах сверкнул смешливый блеск:

— Наконец-то ты угадала с вопросом!

Когда он поцеловал меня, я тут же решила, что умру, если поцелуй прервётся. Я обвила его шею руками и прижалась ближе. Его пальцы зарылись в мои волосы, рука скользнула по талии под рубашку. Меня пронзила дрожь, я стянула с него футболку, с наслаждением ощущая под ладонями его тёплую кожу. Он стал целовать меня ещё настойчивее, с каким-то даже отчаянием, словно мы никогда больше не сможем обнять друг друга. Я не возражала. Ни на единую секунду. Мне вдруг показалось, что я ждала этого поцелуя вечность, и ни за что не дам ему закончиться. Оказывается, я влюбилась куда сильнее, чем думала!