Последняя тайна

XXX

Бар «American Colony» был похож на угрюмую камеру, будто под него выделили часть застенков мрачной средневековой крепости. Впрочем, Томашу это место показалось вполне уместным, учитывая, с кем ему предстояло здесь встретиться, а именно: с главным инспектором полиции Израиля.

— Шалом! — сразу же услышали гости, едва переступив порог бара гостиницы. — Меня зовут Арнольд Гроссман, я из департамента убийств израильской полиции. Можете называть меня Арни. Добро пожаловать в Иерусалим!

Хозяин лет шестидесяти был высок и статен, со светлыми глазами и седеющей шевелюрой, но еще можно было догадаться, что в молодости он относился к блондинам. Томашу принесли виски, Валентине — мартини, а в качестве закуски была предложена беседа о бесконечных проблемах с безопасностью в Израиле.

По истечении нескольких минут обычного обмена мнениями хорошо воспитанных людей инспектор Следственного комитета Италии сочла возможным перейти непосредственно к основной теме встречи.

— Мы убеждены, что ключ к решению загадки, связанной с серией убийств в Европе за последние три дня, находится здесь, в Израиле, — приступила к делу Валентина. — В течение суток в разных странах были убиты трое ученых. У нас есть основания полагать, что это связано с Иерусалимом.

Гроссман смотрел с прищуром, как опытный игрок в покер, оценивающий своих соперников.

— Я в курсе событий, — заявил он. — Прочитал и отчеты Интерпола, и материалы, присланные вами вместе с просьбой о срочной встрече. Но все же не очень хорошо понимаю, почему вы полагаете, что разгадка этих случаев имеет отношение к нам.

— Знаете… все три жертвы одновременно находились в Израиле, — начала объяснять итальянка. — Профессор Патрисия Эскалона была очень уважаемым палеографом, и три месяца тому она принимала участие в конференции, посвященной рукописям Мертвого моря. Профессор Александр Шварц посетил в то же самое время Иерусалим по линии Министерства древностей с инспекцией протохристианских захоронений, готовя статью для «Biblical Archaeology Review». И в эти же даты профессор Петар Варфоломеев читал лекцию в Вайсмановском научно-исследовательском институте.

Взгляд израильского полицейского был настолько острым, что, казалось, он мог поранить своих собеседников.

— Все это я уже знаю, — произнес он, наконец. При этом тон не оставлял сомнений: так просто вам меня не обмануть. — Друзья мои! Я же не вчера появился на свет Божий, а вы пытаетесь утаить от меня что-то.

— Отчего вы так думаете?

Арни Гроссман глубоко вздохнул, как будто набираясь терпения.

— То, что все трое были в Израиле в одно и то же время, — факт, допустим, интересный, но ровно ничего не значащий. Это же не улика, а всего лишь обстоятельство. — Он наклонился вперед и впился всепроникающими глазами в итальянскую коллегу. — Определенно существует еще что-то, натолкнувшее вас на мысль, что ключ к разгадке этих убийств здесь.

Валентина была воплощением самой ангельской невинности.

— Никак не пойму, почему вы так говорите. Мы выбрали эту версию и идем по следу. Все трое были в одни и те же даты здесь в Израиле. Это совпадение не кажется случайным и требует внимательного расследования. Наша задача — узнать, встречались ли они и где. Только и всего.

Израильский великан недовольно покачал головой.

— Плохо! Так толку не будет! — заявил он, почти угрожающим тоном. — Если вам нужна наша помощь, будьте любезны — карты на стол! — и стукнул указательным пальцем по краю столика, за которым они сидели. — Или вы рассказываете мне все, что знаете, причем со всеми подробностями, или плевать я хотел на ваше расследование. Выбирайте! — Он сложил руки на груди крест-накрест, ожидая ответа.

Валентина обменялась взглядом с Томашем. Историк пожал плечами. Ему, в принципе, было все равно: он не видел толку в этих играх детективов. Опять же — кто здесь профессионал? Ей следовало знать, что можно, а чего нельзя рассказывать другим полицейским. В общем, решайте сами, госпожа инспектор.

Итальянка поняла португальского спутника с полувзгляда. Вздохнув глубоко, она обратилась к израильскому коллеге.

— Ладно, подробности — так подробности. Действительно есть дополнительное обстоятельство, убедившее нас в том, что ключ к разгадке здесь, в Израиле.

Гроссман вытащил свой блокнот с ручкой и приготовился записывать.

— Я весь внимание.

— Все три жертвы были обезглавлены.

— Я это тоже отметил, значит, перед нами — ритуальные убийства.

— Так точно. Дело в том, что у нас во втором и третьем убийствах есть очевидцы. В обоих случаях они заявили нам, что сразу после экзекуции убийца издавал нечто вроде жалобного крика, как будто раскаивался в содеянном.

Сообщение заставило израильского следователя прекратить запись. Он поднял недоуменный взгляд.

— Раскаивался в убийстве?

— Именно так. Это обстоятельство привлекло внимание профессора Норонья, которого я попросила помочь в данном деле.

Валентина повернулась к Томашу, предлагая ему вступить в разговор.

— Действительно, эти два свидетеля напомнили мне об одном явлении, с которым я столкнулся, изучая период между смертью Иисуса году в 30 и разрушением Иерусалимского храма римлянами в 70, — он обратился к Гроссману, который вернулся к своим записям. — Как вы уже говорили, обезглавливание носит, в общем-то, ритуальный характер. Инспектор Фэрро обратила мое внимание на это обстоятельство после первого убийства в Ватикане, подчеркнув даже, что жертва была зарезана, как ягненок. Тогда это мне не показалось существенным. Но когда я узнал, что преступник издавал жалостливые вопли после каждой экзекуции, все стало ясно.

— Yehi or! — прошептал автоматически израильтянин, озвучив по-еврейски знаменитое библейское выражение: «Да будет свет!»

— Так со мной и было: Yehi or! Какая-то молния сверкнула в мозгу. Я тут же вспомнил о практиках секты иудейских убийц, существовавшей здесь, в Израиле, несколько десятилетий после распятия Иисуса, и которая…

— Надеюсь, вы не собирались рассказывать мне о зелотах? — оборвал его Гроссман, весьма недовольный.

Томаш запнулся и хлопал ресницами, как ребенок, которого застукали, когда его рука уже была в вазе с конфетами.

— Как раз собирался, — признался он честно. — Я действительно вспомнил о зелотах, к которым принадлежала экстремистская группировка, известная как сикарии.

Израильтянин отмахнулся, как от назойливой мухи.

— Да ведь прошло две тысячи лет! Зелоты, или сикарии, если угодно, канули в Лету! Вы охотитесь за призраками, черт возьми!

— Я в курсе, что сикарии остались в прошлом, — согласился историк. — Но дело их живет: ритуальные убийства по-прежнему случаются! Сикарии убивали римлян прилюдно, вытаскивая тайком свои сики из-под плаща, а потом орали на всю площадь: «Ах, убили! Ах, убили!», как будто они совсем ни при чем, как будто им очень жалко, а затем растворялись в толпе, и никто не мог их поймать.

— Это все старые песни!

— Возможно, и так. Тем не менее, по-прежнему исполняются. И, заметьте, двое из наших жертв — историки, изучавшие рукописи Нового Завета, в которых затрагиваются события, случившиеся аккурат в одном и том же регионе и в один и тот же исторический период. А теперь соедините акты обезглавливания и жалобные ритуальные вопли сикариев с тем, что все три жертвы были именно здесь, в Израиле, причем в те же даты. Не слишком ли много совпадений, правда?

Арни Гроссман задумался на мгновение, как будто оценивал весомость аргументации.

— Вы правы, совпадений многовато, — вынужден был признать израильтянин.

— Вот и мы так подумали, и поэтому находимся сейчас здесь, — он обвел руками интерьер бара «American Colony».

Валентина, просидевшая молча, пока Томаш объяснял, что их вывело на сикариев, ожила и обратилась к израильскому коллеге:

— Итак, мы вам уже изложили ход наших мыслей, поэтому я рассчитываю на ваше сотрудничество…

— Безусловно, — заверил Гроссман, перелистывая свой блокнот. — Где-то здесь у меня информация, которую вы запрашивали параллельно просьбе о встрече. Не знаю, поможет ли она в расследовании, но будем надеяться.

Теперь уже пришла очередь Валентины вооружиться ручкой и блокнотом, чтобы записывать обещанные данные.

— Можете начинать.

— Ваша троица разместилась в разных гостиницах. Профессор Эскалона предпочла «Царь Давид» — вероятно, самый знаменитый отель Иерусалима.

— Очень на нее похоже, — заметил, не сдержав улыбки, португалец. — Патрисия всегда любила роскошь.

— Профессор Шварц поселился в «Mount Zion Hotel» на горе Сион, естественно, — продолжил невозмутимо израильский детектив. — А профессор Варфоломеев остановился в «Ритце». — Он перевернул еще страницу, чтобы прочитать следующие записи. — Все трое прибыли сюда по разным поводам и, насколько нам удалось установить, пути их не пересекались. Пожалуй, это все, — резюмировал он с улыбкой.

Его собеседники смотрели на него, не скрывая разочарования.

— И только?

— Боюсь, что да.

— Но… но неужели, — итальянка с трудом подбирала слова, — у них не было возможности где-то встретиться?

Арни Гроссман глубоко вздохнул.

— Знаете, тут никто ничего гарантировать не может! Иерусалим — скорее великий, чем большой город. Не исключаю, что они могли столкнуться нос к носу, например у Дамасских ворот. Кто их знает?! Если бы данное расследование было для нас приоритетным, я смог бы задействовать более солидные людские ресурсы, и, будьте уверены, если бы они встречались, мы бы наверняка это установили. Но, как вы, должно быть, догадываетесь, нам тут есть чем заняться, приоритеты, увы, другие: каждый день приходится сталкиваться с очень серьезными угрозами. Поэтому я смог выделить только одного человека, который целое утро уделил вашей просьбе.

— И что же нам теперь делать?

— Теперь с вами будут работать весь день два следователя, и я полагаю, что мы сможем добиться приемлемого результата.

— Вот как? И это опытные сотрудники вашего департамента?

Хозяин широко улыбнулся, взял свой виски и принял вальяжную позу:

— Да кто их знает, — засмеялся он. — Пока мне только ясно, что передо мной — следователи-новички.

Томаш и Валентина переглянулись.

— Вы говорите о нас?

Главный инспектор Гроссман выпил залпом виски и поставил бокал на столик. Затем он скрестил ноги, оттянулся на стуле и посмотрел на собеседников чуть насмешливо.

— А вы думали, что едете в Иерусалим отдыхать?