Последняя тайна

XLV

— Завтра? — Валентина автоматически взглянула на часы, чтобы проверить день недели. — Что вы хотите сказать этим «завтра»?

Томаш засмеялся.

— Когда я говорю, что Царствие Божие наступит завтра, я не имею в виду бытовой аспект «сегодня-завтра». Я говорю с точки зрения Иисуса. Он-то нисколько не сомневался, что это Царствие придет еще при его жизни, что оно вот-вот наступит.

— А вот и не правда! Он никогда так не говорил!

— Вы уверены?! — историк открыл Библию на первой странице Евангелия от Марка. — Прочитайте еще раз стих 1:15, который был зашифрован в шараде для меня. Судите сами. — Он опустил глаза и зачитал уже знакомый текст: — «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие». — Томаш посмотрел на собеседницу. — Понимаете, Иисус фактически утверждает, что время пришло! Царствие Божие близко! Вот она — Благая весть!

Итальянка помахала рукой, подняв указательный палец.

— Близко, близко… и что? Близко — слишком размытое понятие. Все зависит, скажем, от перспективы, правда? Для человека миллион лет — это бездна времени, а для Вселенной — ничто, миг!..

— Близко — значит неотвратимо, — объяснил историк. — Иисус полагал, что Царствие может наступить в любой момент: завтра, в следующем месяце, через год-другой. Так, в стихе 9:1 Марк приводит слова Иисуса: «И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе». — Португалец, однако, решил закрепить цитату. — Тем самым, Иисус пообещал своим ученикам, что некоторые из них доживут до пришествия Царствия Божиего! И эту же мысль он повторяет чуть позже, — Томаш пролистал страницы три. — В 13:30: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все это будет», то есть пришествие Царствия Божиего неизбежно. Он даже напомнил, что Земля — это дом Господа. Вроде как хозяин дома возвращается в него после некоторого отсутствия. Смотрите, вот чуть дальше, в 13:35–37 читаем: «Итак бодрствуйте, ибо не знаете, когда придет хозяин дома: вечером, или в полночь, или в пение петухов, или поутру; чтобы, придя внезапно, не нашел вас спящими. А что вам говорю, говорю всем: бодрствуйте!»

Валентина не уставала удивляться.

— Господи, неужели это правда?

— Правда-неправда, но здесь так написано! — Он показал нужные строки. — Читайте сами, если не верите! Когда Иисуса судил Синедрион, якобы приговоривший его к смерти, Иисус, по словам Марка в 14:62, напророчил первосвященнику следующее: «И вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Заметили — «узрите»? Он настолько был уверен в скором наступлении Царствия Божиего, что даже первосвященнику — человеку, безусловно, немолодому, предрекал, что он будет жив, когда это случится!

— Но отчего же он так верил в скорое пришествие Царствия Божиего?

— Он считал, что уже было достаточное количество признаков, предвещавших его приближение. Поэтому в главе 4:11–12 Евангелия от Марка Иисус говорил своим ученикам: «Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах, так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи», — португалец понизил голос и сказал почти заговорщицки, — интересно, не правда ли? Иисус, проповедник прощения, оказывается, опасался, что люди «пришлые, не наши» поймут его послание, примкнут к ним и будут, таким образом, тоже прощены! Чтобы этого избежать, советовал объяснять все с помощью притч. В одной из них он сравнивает Господа с крестьянином, сеющим семя в землю. Некоторые из семян уже стали давать плоды, которые и указывали на скорое пришествие Его Царствия.

— Уже были признаки этого? Какие же?

— Например, чудесные исцеления. Богобоязненные евреи свято верили, что все болезни от Вельзевула. И, так как Иисус был целителем и экзорцистом, он полагал, что эти способности являются первым признаком причастности к нему Господа, во время Царствия которого болезней не будет. Вот почему считается очень важным эпизод с Иоанном Крестителем, описанный Матфеем в стихе 11:2–5: «Иоанн же, услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих сказать Ему: Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют», то есть Иисус трактует эти чудесные исцеления, как признаки скорого пришествия Царствия Божиего. Вельзевул-Сатана был ответствен за все болезни, существующие на свете, но слепые уже прозревают, а хромые начинают ходить. Не это ли доказывает, что Бог начинает вмешиваться в дела земные?

Валентина задумчиво покачивалась.

— А я-то всегда считала, что Иисус помимо того, что был Мессией и Богом-Сыном, являлся Учителем этики, наставлявшим нас, как жить мирно и справедливо. То, что вы сейчас говорили, для меня абсолютная новость.

— Иисус проповедовал этику. Но это была, скажем, краткосрочная этика. Ведь вскоре весь мир должен был измениться радикальнейшим образом, поэтому он учил тому, как лучше всего приспособиться к новому миру, райскому, который вот-вот возникнет! В любой момент наступит Царствие Божие, где не будет несправедливости, голода, болезней. Придет конец страданиям бедных, а нераскаявшиеся властители будут наказаны. В связи с ожидаемой им сменой ролей он просил людей освободиться от материальных благ и переключиться на оказание помощи ближним, за что им воздастся в новой жизни. Марк приводит историю некоего богача, пришедшего к Иисусу с рассказом о том, что, дескать, строго чтил все заповеди, никого не убивал, не воровал, не прелюбодействовал, короче, не сделал ничего предосудительного. «Как же ему поступить в свете грядущих событий?» — спрашивал он, — историк перелистал несколько десятков страниц. — Находим ответ Иисуса в стихе 10:21: «Одного тебе недостает: пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест». Когда же богач отказался сдать имущество, Иисус заметил: «Как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!», то есть центральный пункт Иисусовой этики — подготовка к этому Царству, включавшая раскаяние и отказ от материального. Причем до такой степени, что советовал людям покидать свои семьи!

— А вот уж нет! Такого быть не могло никогда! Иисус, наоборот, защищал семью!

— Вы уверены?

— Более чем! Все это знают!

— Ну, тогда послушайте, что здесь написано, — снова Библия была «призвана в свидетели». — В Евангелии от Луки в стихе 12:51–53 сказал Иисус: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться трое против двух, и двое против трех; отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей». — Он бросил красноречивый взгляд на Валентину. — Можно ли было выразиться яснее? Иисус действительно призывал людей уходить из семьи! А теперь почитаем у Матфея в 10:34–37: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». — Мало вам? Тогда послушаем снова Марка в 10:29: «Иисус сказал в ответ: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной. Многие же будут первые последними, и последние первыми».

Вероятно, лучше знавший первоисточники, как приличествует еврейскому человеку, Арни Гроссман уже долгое время сидел молча, но тут он подал, улыбнувшись, реплику.

— Вы похожи на политика в разгар избирательной кампании, — пошутил он и продолжил в том же духе: широко развел руки, как случается делать ораторам на митинге перед многочисленной аудиторией. — Верьте мне! Голосуйте за меня! Я обещаю вам рай!

Шутка Томашу понравилась, но он предпочел никак на нее не реагировать, дабы не задеть чувства Валентины.

— Семья и социальные отношения совершенно не занимали Иисуса, — резюмировал историк. — Конец царства Сатаны был совсем близок. Вскоре абсолютно все решительно изменится. Главное — подготовить людей к новому миру, к грядущему Царствию Божиему. Надо было все ниспровергать. Вот Иисус и говорит в 2:22 у Марка: «Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе молодое вино прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно вливать в мехи новые!»

Итальянка подняла руку, требуя слова.

— Постойте-ка! Постойте! Мне кажется, вы путаете божий дар с яичницей! Царствие Божие было для Иисуса лишь метафорой, символом!

— Не надо себя обманывать! — Томаш был неумолим. — Эти разговоры появились позже, как попытка объяснить тот непреложный факт, что обещанное Иисусом Царствие так и не наступило. А царство, о котором он говорил, не было для него ни символом, ни метафорой. Это было вполне реальное место — Земля, превращенная в Рай, потому что вернулся ее Хозяин — Господь! Он положил конец всем беззакониям Сатаны. Божие Царствие было вполне материальной величиной — с законами и людьми во плоти, им управляющими.

— Да неужели? И где же такое написано? — поинтересовалась Валентина.

Словно ждавший этого вопроса, историк взялся было за Книгу книг, но для начала решил задать пару вопросов.

— Сколько апостолов было?

— Вы еще спрашиваете?! Двенадцать, как известно. Всем известно…

— Давайте перечислим их, — он вытянул руку вперед, чтобы загибать пальцы, — Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей, Иаков Алфеев, Фаддей, Симон, Нафанаил, Иуда, брат Иакова, Иуда, сын Иакова и Иуда Искариот. Получилось пятнадцать…

— Пятнадцать? Но всегда же говорят про двенадцать…

— Говорят. И, тем не менее, суммируя всех упомянутых разными евангелистами, мы получили в результате пятнадцать. Вот Лука пишет в 10:1: «После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти». Получается, их еще больше! Здесь все семьдесят два! Сам собой возникает вопрос: если апостолов не двенадцать, то зачем настаивать на том, что их именно столько?

Итальянка сделала большие глаза:

— Не знаю.

Португалец обратился к набравшему в рот воды Арни Гроссману.

— Какое значение числу двенадцать придают евреи?

— Это двенадцать израильских колен, — сказал, не задумываясь ни на секунду, главный инспектор. — Когда ассирийцы завоевали Северное Царствие, Израиль потерял десять из этих племен. Остались только два, и наша мечта — восстановить Израиль, объединив десять потерянных и два существующих колена.

— Теперь, полагаю, понятна магия этого числа — двенадцать? Как настоящий иудей, Иисус желал возрождения Израиля. Он верил, что сокровенная еврейская мечта станет явью в Царствии Божием!

Валентина сморщила носик.

— А это уже спекуляция с вашей стороны! Эта глупость нигде не написана!

— Вы заблуждаетесь! В Евангелии от Матфея приводится в стихе 19:27–28 любопытный разговор между Иисусом и его учениками: «Тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам? Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых», то есть каждый ученик будет управлять одним из племен Израиля. Двенадцать племен и двенадцать апостолов. И, говоря о двенадцати коленах, Иисус, несомненно, верил в скорое пришествие новой эры, которая позволит вернуть десять утерянных и восстановить целостность Израиля. Это подтверждается эпизодом из Деяний Апостолов (1:6), когда ученики спрашивали Иисуса о Царствии Божием, задав в том числе и такой вопрос: «Господи, восстановляешь Ты Царствие Израилю?» Следовательно, возрождение Израиля для Иисуса было делом вполне практическим, таким же, как и Царствие Божие. Оно вовсе не воспринималось им как метафора, наоборот, — это был осязаемый фактор политической реальности!

Валентина поникла, плечи ее опустились, будто из тела вытащили стержень. Она безрадостно вздохнула.

— Что ж, ладно. Я поняла, — прошептала она, признавая поражение.

Гроссману, однако, было интересно другое: он потряс листком, на котором было послание-загадка, обнаруженное в номере португальца.

— Подождите! А вот это к чему? Что хотел сказать этот субъект, оставив нам такой ребус?

— Обращая наше внимание на стих 1:15 Евангелия от Марка, убийца-сикарий хотел навести нас на мысль, что настоящий Иисус был просто раввином, но со способностями к целительству и экзорцизму, который верил, что в любой момент мир может измениться, и Господь установит свое Царствие на земле, вернув суверенитет Израилю.

— И только?

Ученый покусывал зубами нижнюю губу, прикидывая, стоило ли выкладывать все.

— Возможно, есть кое-что еще.

— И что конкретно?

Томаш разглядывал свою перебинтованную руку, будто пытался убедиться в адекватности лечения. Пальцы выглядели грязновато, под ногтями были остатки запекшейся крови.

— Иисус не является основателем христианства, — он теребил обложку Библии, стараясь не смотреть на итальянку. — Его месседж вовсе не был предназначен для глобального употребления — для всего человечества.

Валентина практически лишилась дара речи, выдавив паническое: «Что?!»

Только теперь Томаш нашел в себе смелость посмотреть ей в глаза.

— Иисус подвергал людей дискриминации.