Последняя тайна

XLVII

— Иисус подвергал людей дискриминации?

Арни Гроссман подошел к окну палаты и посмотрел на ночной Иерусалим. Время было позднее, а расшифровка последней головоломки никак не давалась.

— Конечно, — уверено произнес лежавший в постели Томаш. — Не забывайте, что он родился иудеем, жил иудеем и умер иудеем. И считал себя принадлежащим к избранному народу.

Главный инспектор израильской полиции отошел от окна и вернулся к разговору.

— Это вы нам уже объяснили, но давайте рассуждать здраво. Христианство распространилось по миру и стало универсальной религией. Или вы не согласны? Что это за история с дискриминацией?

— Понимаете, расшифровка последней шарады неизбежно приводит нас к проблеме истоков христианства.

— В каком смысле? Уточните, пожалуйста.

— Предлагаю вам поездку на машине времени. Отступим на два тысячелетия. Представим себя — махнул историк в сторону окна, — в Иерусалиме где-то между 30 и 33 годами. Пасхальная неделя, точнее — Песах в еврейском месяце нисане. Город заполнен евреями, пришедшими со всех концов страны на жертвоприношение в храме в надежде на искупление грехов, как того требует Священное Писание. Римляне усилили гарнизон, резонно опасаясь массовых волнений. Со своей стороны и священники храма не теряли бдительности, понимая, как хрупок порядок при таком стечении народа. И тут прибыла группа паломников из Галилеи.

— Иисус и его апостолы.

— Она же чернь, деревенщина, свято верившая, что близится конец света и что вскоре Господь установит свой Закон, покончив со страданиями униженных и оскорбленных. Прежде они «гастролировали» по невзрачным местечкам Галилеи, где над ними потешались «эти профаны и невежды». И вот пасхальный Иерусалим с почти двумя миллионами евреев со всей Иудеи! Столько возможностей показать, проявить себя среди сонма единоверцев! Великолепная оказия для проповеди немедленного раскаяния и очищения грехов перед лицом грядущего золотого века!

При этих словах Валентина, притихшая после предыдущего разоблачения, несколько оживилась — последняя неделя Иисуса была одной из самых любимых ею историй.

— Он въехал в Иерусалим на ослике, так ведь?

— Так об этом рассказывается в Евангелиях, — подтвердил Томаш. — В Ветхом Завете пророк Захария пишет в 9:9: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице». Получается, либо Иисус въехал в Иерусалим, чтобы подчеркнуть, что он тот самый царь, предсказанный в Писании, либо Евангелисты придумали этот эпизод, чтобы убедить своих современников в соответствии Иисуса древним пророчествам. Вряд ли мы теперь сможем узнать правду при всей уверенности в том, что это обстоятельство имеет отношение к тексту Захарии.

— С этим разобрались. Но потом случилась история с храмом, — напомнила итальянка.

— Да, Иисус устраивает скандал в храме, предрекая его разрушение, и привлекает внимание властей. Затем его арестовывают, судят, приговаривают к смерти и распинают. Все это слишком хорошо нам известно.

— И что из того?

— А то, что здесь важно уже не произошедшее с Иисусом, а его толкование апостолами.

Валентина тряхнула своими кудрями.

— Что-то я не очень понимаю…

— Поставьте себя на место апостолов, простых неграмотных рыбаков и ремесленников Галилеи, решивших бросить все и идти за этим раввином, который пугал их концом света, обещая спасение, если они будут следовать за ним и делать то, что он говорил. Раввин даже сулил каждому место предводителя одного из двенадцати колен израильских после пришествия Царствия Божиего, когда последние, то есть они станут первыми. Люди они были бедные, невежественные и простодушные. Верили, что раввин, творивший чудесные исцеления у них на глазах, говорит истину и пользуется покровительством Господа! Поэтому-то и следовали за ним по пятам. Сначала мыкались по Галилее, а потом уж до Иерусалима добрались, чтобы провозгласить Благую весть для всех евреев. Этот поход должен был превратиться в освящение Иисуса: Израилю предстояло склониться перед раввином Иисусом и признать его своим Царем. Тогда бы и Господь спустился на землю, и наступило бы Его Царствие! В общем, надежды и чаяния были весьма высокими, а что получилось в итоге?

— Иисус был арестован и казнен.

— А это не было запрограммировано! Вместо коронации раввин арестован, унижен и убит. Что делают апостолы? Бегут! Они опасаются за свою жизнь и растворяются среди более чем двухмиллионной толпы, наводнившей Иерусалим на Песах. Это доказывает, что Иисус никогда не говорил им о возможности такой развязки, и все пророчества о его собственной смерти, вложенные в уста Христа авторами различных Евангелий, являются их измышлениями, сделанными задним числом. А какие же чувства испытывают апостолы после распятия Иисуса? Кроме страха еще и разочарование. Оказывается, раввин не был Мессией! Они ошиблись! Пошли за псевдопророком! Полная потеря иллюзий. И вдруг три дня спустя после смерти раввина раздаются истерические вопли женщин: «Он воскрес! Он воскрес!» Кто? Что? Да неужели? Они идут к склепу: действительно, там пусто! — португалец поднял руки и изобразил театрально, — Аллилуйя! Он-таки не был фальшивым! Он был Мессией! Все в экстазе — Раввин воскрес! — Томаш повернулся к Валентине. — Вы понимаете, какое значение для еврейского менталитета имел факт воскресения?

Итальянка пребывала в нерешительности.

— Для еврейского менталитета?

— Напоминаю, что мы говорим о евреях, живших две тысячи лет тому. Они верили, что конец света на подходе и Страшного суда не миновать. Однако незадолго до этого должны будут воскреснуть все умершие — условие, необходимое для Божиего правосудия. А что случилось только что? Иисус воскрес! Он стал первым умершим, вернувшимся к жизни! А что это означало? Что вскоре и прочие мертвые воскреснут и что Судный день придет совсем скоро! Иисус был прав, вот как! Отделив чистых от нечистых, Господь установит свое Царствие на земле! Итак, появился смысл распространять по миру эту Благую весть! Царствие Божие вот-вот должно было стать реальностью!

Оба работника силовых структур следили за объяснением иудейского восприятия крестной смерти Иисуса, приоткрыв рты от напряженного внимания.

— Подождите, надо кое-что уточнить: Иисус все-таки явился апостолам уже после своей смерти?

— Видите ли, это из области теологии, а я как историк сверяюсь с фактами Истории. Сверхъестественное не относится к числу таковых, а скорее к проблемам Веры. Как историк я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть сверхъестественное событие. У меня нет средств для определения достоверности явления Иисуса апостолам после смерти. Могу лишь установить, что они так утверждали. Напоминаю, что они были необразованными и простодушными и верили во все необычайное, если угодно — божественное. Вот и все, что могу сказать по этому поводу.

— Вы что же, считаете, что у них были галлюцинации?..

— Не считаю просто потому, что у меня нет мнения на этот счет. Я знаю только, что апостолы уверяли: мы видели Иисуса воскресшим. Было ли это правдой? Химерой? Глюками? Морочили ли они людям головы? В стихе 28:13 Матфей ссылается на слух, появившийся о ту пору: «Ученики Его, пришедши ночью, украли Его». Мы не знаем, где истина, и никогда уже не узнаем. Известно нам, однако, что апостолы стали распространять Благую весть: мертвые стали воскресать, скоро Страшный суд, и на земле установится, наконец-то, Царствие Божие. Некоторые евреи поверили им.

— Например, Павел…

— Любопытно, но Павел не был одним из них. Он даже преследовал сторонников Иисуса. Однако случилось ему видение, и он поверил.

— И стал, таким образом, верующим христианином.

— Не спешите, христиан тогда еще не было, — поправил Томаш. — Но евреи были, и делились они на многочисленные секты: фарисеев, ессеев, саддукеев и других. Верившие в то, что Иисус был Мессией, предсказанным в Писании, представляли одну из этих сект — назареев. Заметьте, они продолжали чтить иудейские законы и храм. Отличала же их вера в Благую весть о скором пришествии Царствия Божиего; они полагали, что смерть Иисуса была ритуальной жертвой во искупление грехов человеческих и что его воскресение являло собой начало процесса, в конце которого — Судный день. В Первом Послании к Коринфянам Павел написал в 15:20: «Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших». То есть Павел говорит со всей четкостью, что воскресение Иисуса — лишь прелюдия ко всеобщему воскрешению мертвых. Выходит, он свято верил в скорый конец света и наступление Страшного суда. В Первом Послании к Фессалоникийцам Павел описал в 4:16–17, каким ему виделся этот день: «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем». Значит, сначала воскрешены будут мертвые, а потом придет черед живых. Эта идея развивается Павлом и в Первом Послании к Коринфянам в стихе 15:51–52: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся Вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся». Именно эту Благую весть распространял Павел, но столкнулся с большими проблемами…

Томаш сделал паузу, как положено поступать в театре для достижения большего драматического эффекта.

— А что с ним случилось? — не выдержала итальянка.

— Евреи над ним смеялись. Им казалась нелепой сама мысль о том, что тот несчастный из дикого края, униженный и распятый римлянами, мог быть Мессией. Так, в «Деяниях Апостолов» рассказывается в 17:2–5, как Павел, отправившийся в Салоники, пришел в синагогу поговорить с евреями: «три субботы говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых и что Сей Христос есть Иисус, Которого я проповедую вам. И некоторые из них уверовали и присоединились к Павлу…». Однако большинство иудеев не поверили, «собрались толпою и возмущали город». Что же сделал в такой ситуации Павел? Пошел проповедовать к язычникам: знайте же, грядет Судный день и спасется лишь тот, кто поверит в Иисуса. Убоявшись конца света, многие язычники возжелали присоединиться. Но тут неожиданно возникла новая проблема: должны ли язычники соблюдать все иудейские обряды и привычки? В частности, они отказывались от обрезания, хотели продолжать есть свинину и работать по субботам. Что делать? Стоило ли терять из-за этого новых сторонников? Ученики Иисуса, прежде всего Симон Петр, Иаков и другие не соглашались с послаблениями: законы для того и существуют, чтобы их исполнять. И сам Иисус, цитируемый Матфеем в 5:17, говорил: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить». И даже добавил в стихе 5:19: «Кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царствии Небесном».

Еврейская душа Гроссмана не выдержала.

— Это значит, что Иисус действительно чтил Закон.

— «Ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все», — утверждал он строкой раньше. Не забудем, тем не менее, что Павел не был лично знаком с Иисусом. Зато он был гораздо образованнее прочих учеников и решился на изменения богословских нормативов ради учета интересов язычников. По его мнению, для спасения уже было недостаточно соблюдения Закона и жертвоприношения в храме. В Письме к Галатам в 2:16 он указал: «Человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа». А в 5:4 еще и усилил эту мысль: «Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати!» То есть в противовес тому, что защищал сам Иисус, соблюдение иудейского Закона никому не давало права на спасение. Отныне было важно верить в смерть Иисуса как в жертву во имя искупления и в его воскресение, как предтечу воскрешения мертвых перед Судным днем. И какова была реакция язычников на все это?

— Они возрадовались, конечно, — воскликнул, смеясь, главный инспектор израильской полиции. — Им же теперь не грозило обрезание, да и свинину можно было есть от пуза.

— Безусловно. В результате примкнуло большое число язычников, но ученики Иисуса, — все они были иудеями, — выразили, что называется, решительный протест: «До чего доведет пренебрежение требованиями Закона?» Пришлось Павлу возвращаться в Иерусалим и объяснять, что это — единственно правильный путь. Ведь евреи оказались глухи к посланию, а язычники, наоборот, проявили активность. И следовало сосредоточиться на них. Ученики приняли эту идею, хотя и не без сопротивления. Симон Петр, например, по-прежнему избегал совместных с язычниками трапез, демонстрируя, как ему не нравилось происходящее. Да и прочие назареи настаивали, что Иисус не проповедовал ничего подобного и что Закон надо выполнять. В общине назареев появились группировки как проиудейские, так и языческие. К моменту написания трех первых Евангелий — от Матфея, Марка и Луки эта дискуссия была в полном разгаре, выйдя даже за рамки Иудеи. Отсюда стремление Евангелистов включить в текст эпизоды, где Иисус отрицает необходимость соблюдения правил субботы или чистоты пищи. Они не столько правдиво пересказывают жизнь Иисуса, сколько за его счет, то есть используя его авторитет, решают насущные богословские проблемы.

Были проблемы и у Валентины.

— Стоп! Стоп! — воскликнула она. — Следует прояснить сначала одну вещь: апостолы, я согласна, могли возражать против приобщения язычников, а вот Иисус — нет! Хоть вы и утверждали, что он — не христианин, правда в том, что он был открыт миру и не подвергал дискриминации никого. В этом апостол Павел был абсолютно прав.

Историк смерил ее строгим профессорским взглядом и приложил указательный палец к губам.

— Читайте по губам, — попросил он. — Иисус был иудеем до мозга костей. Вы встречали там, — он показал на улицу за окном больницы, — одетых в черное бородатых ультраортодоксальных иудеев? Так вот, будь он жив, Иисус был бы одним из них! Ибо он был суперконсерватор и выступал за строгое исполнение Закона иудейского с большим рвением, чем многие его собратья. Вот что он сказал в стихе 5:20 у Матфея: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царствие Небесное». Это был ревностный иудей! А они считали язычников нечистыми, поэтому Иисус и близко к ним не подходил! Действительно, подвергал их дискриминации.

Итальянка не успевала огорчаться.

— Mamma mia! Как у вас язык поворачивается?! Иисус и дискриминация язычников? Какой ужас! Он никогда бы так не поступил!

— Если проанализировать не спеша Новый Завет, мы убедимся, что Иисус крайне редко взаимодействовал с язычниками. По просьбе группы иудеев у него была кратковременная встреча с римским сотником, после которой, кстати, он счел необходимым объясниться с толпой, почему он это сделал, — он стал листать Книгу книг. — Иисус даже велел апостолам избегать язычников, когда они будут нести в народ Благую весть. Вот как это описывает Матфей в 10:5–7: «На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева; ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царствие Небесное». Как видите, Иисус, подобно любому благочестивому иудею, стремился свести к минимуму контакты с язычниками, — он перевернул страницу. — Вот одна язычница явилась к Иисусу и попросила, чтобы он изгнал дьявола из ее дочери. И какова же была первая реакция Иисуса? «Он не отвечал ей ни слова», — пишет Матфей в 15:23. Тогда за язычницу заступились апостолы. И знаете, что он им ответил? «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева», — отмечает Матфей в 15:24. Какие еще доказательства вам требуются? И только на третий раз Иисус соблаговолил принять ее! Сам Павел, апостол язычников, написал в Послании к Римлянам, — Томаш почти угадал со страницей Библии, — что «Христос сделался служителем для обрезанных», признав в стихе 15:8, что Иисус проповедовал только иудеям. Следовательно, его учение не было обращено ко всему человечеству, а только к соплеменникам. Даже когда Марк в 11:17 вкладывает в его уста фразу «Дом Мой домом молитвы наречется для всех народов, — мысль, вне всякого сомнения, глобального характера, — он не забывает тут же подчеркнуть — также от имени самого Иисуса, — что он лишь цитирует сказанное Исаией в его пророчествах, где в 56:7 использовано в аккурат это выражение «дом молитвы для всех народов».

Томаш, передавший чуть раньше Библию Валентине, следил, как меняется лицо собеседницы по мере проверки приведенных им цитат из Матфея, Марка и Послания Римлянам Павла.

— Невероятно!.. Этого мне никогда не рассказывали! Ни-ког-да! — прошептала она ошарашенно.

— А между тем произошло роковое событие, — продолжил, как ни в чем не бывало, португалец, — восстание евреев и разрушение Иерусалима римлянами. Шел 70-й год.

Арни Гроссман поддержал ученого.

— Это было настоящее потрясение для нашего народа — сомнений нет.

— И важнейшее событие для назареев, — отметил Томаш. — Иудеи впали в немилость у римлян, и стало нежелательно показывать свою принадлежность к иудаизму. Помимо этого евреи в целом не принимали тезис о Мессии Иисусе, и назареи обвиняли их фактически в убийстве Сына Божиего. Опять же обещанное Иисусом Царствие Божие все никак не приходило! Вот уж и апостолы стали потихоньку уходить в мир иной, а Судный день никак не проявлялся. Неудобные вопросы в общинах задавались все чаще. Что было делать предводителям общин? Надо было во что бы то ни стало предложить новую интерпретацию. Новизна состояла в том, что с Царствием придется погодить.

— А как они теологически оформили эту идею? — заинтересовался израильтянин. — Ведь Иисус безо всяких обиняков, помнится, утверждал, что это Царствие наступит еще при жизни некоторых апостолов.

— Утверждал, было дело, — признал ученый. — Вожди назареев перед лицом неопровержимого факта — ни Страшного суда, ни Царствия, — принялись жонглировать словами. Автор Второго Послания Петра был вынужден затронуть этот вопрос в стихе 3:8–9: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день. Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас…». На эту мысль его вдохновили Псалмы, где в 89:5 читаем: «Пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел». Думается, им пришлось проштудировать все Писание в поисках доказательств того, что у Иисуса было иное представление о Времени. Апокалиптическая заряженность учения, столь очевидная в первых текстах назареев, в Посланиях Павла, в Евангелии от Марка, в источниках Луки и Матфея, обозначенных буквами Q, L, M, постепенно сходила на нет. И к 95 году, когда было готово Евангелие от Иоанна, эта мысль просто-напросто исчезла. Действительно, зачем будоражить массы скорым наступлением Царствия Божиего, если нам сие неподвластно?

— Но эти апокалиптические предсказания никуда не делись из более ранних текстов, причем общедоступных. Как эта проблема была решена? — захотел узнать господин главный инспектор.

— Признать ошибкой существеннейшую часть Иисусова учения — предсказание конца света и наступления Царствия Божиего — никто не мог допустить, разумеется. Это было бы равносильно чудовищному богохульству. И тогда предводители общины стали доказывать, что эти догматы представляют собой, оказывается, метафоры, иносказания и тому подобное. Царствие Божие из режима, скажем, физической реальности, перешло в разряд духовных метафор. Уже не было деления на эпоху Вельзевула и эпоху Господа, а образовались вместо этого две сферы — Ад и Небо. Понятие воскрешения тела превратилось в догмат бессмертия души. В общем, такой творческий подход позволил затушевать неудобную проблему.

— Иначе говоря, учение было адаптировано к реальности.

— Так точно. И по мере того, как содержание учения становилось менее апокалиптическим, возрастало обожествление Иисуса назареями. Если первое Евангелие — от Марка представляет его как человека во плоти, который иногда даже мог сердиться, то в четвертом — от Иоанна это — уже Бог. «Слово стало плотию и обитало с нами», — написал Иоанн в стихе 1:14. — Не менее важно и то, что секта назареев все больше отдалялась от иудеев, образовав в конечном счете свою особую религию — христианство.

— Значит, христианство возникает из отрицания иудаизма.

— Вот именно. Для христиан вопрос решался просто: если евреи пренебрегают Иисусом, Господь пренебрегает евреями. С точки зрения христиан, еврейский народ перестал быть богоизбранным. Интересно отметить, что вина евреев в смерти Иисуса возрастает по мере того, как пишутся Евангелия, а вот ответственность римлянина Понтия Пилата в то же самое время ослабевает. В первом Евангелии — от Марка Пилат не делает никаких заявлений о невиновности Иисуса, но затем ситуация меняется. У Матфея в стихе 27:24 он утверждает: «Невиновен я в крови Праведника Сего». У Луки уже три таких «декларации» о невиновности Иисуса. И в четвертом Евангелии — от Иоанна автор не только также три раза подчеркивает невиновность Иисуса, но еще и отдает его казнить не легионерам, а иудеям. Более того, по его версии Иисус обращается к евреям в 8:44 со словами: «Ваш отец дьявол». Так был фактически оформлен разрыв с иудаизмом. Иудеи-христиане объявили прочих христиан еретиками, однако подобные разоблачения вышли им боком. Ведь большинство христиан составили в конце концов бывшие язычники, среди которых евреи-христиане и растворились. Эбионитов, как назвали секту иудействующих христиан, настаивавших на том, что Иисус был иудеем до мозга костей, тоже заклеймили еретиками. В итоге евреи превратились в объект ненависти христиан. Авторы-христиане II века, такие, например, как Мартир, писали, что смысл обрезания в том, дабы знать, кого надобно преследовать. К моменту обращения в христианство императора Константина в IV веке христиане уже стали достаточно сильны, чтобы наказывать евреев. Дальнейшее известно.

— Дальше мы докатились до погромов и холокоста, — грустно подытожил Арни Гроссман. — Насколько я понял из вашего рассказа, существующая ныне христианская религия не та, к которой имел отношение Иисус?

— Собственно говоря, именно это обстоятельство и имел в виду убийца, оставляя у трупов головоломки, — Томаш показал на листок, который держал израильтянин. — Иисус Христос не был христианином.

В палате стало тихо-тихо. Португалец спрятал Библию в ящик тумбочки и снова откинулся на широкую подушку кровати.

— Все это замечательно, — произнесла размеренно Валентина, сама не веря своим словам. — Но что же теперь делать? Куда двинется наше расследование?

Главный инспектор полиции Израиля, по-видимому, знал направление.

— А скажите-ка мне, дорогая коллега, как же убийца с сикой догадался, где вы остановились здесь, в Иерусалиме?

— Понятия не имею, — дернула плечами итальянка.

— А кто знал о вашем приезде?

— Вы, естественно, — и тут Валентину словно молния пронзила. — Да, еще… еще Фонд Аркана!

— Надо же, как любопытно, через пару часов после вашего визита в фонд и, — улыбнулся Гроссман, — жаркой дискуссии с его президентом в номер профессора Нороньи проникает убийца. Интересное совпадение, не так ли?

Валентина слушала его, как загипнотизированная.

— Dio mio! Как же это я раньше не сообразила? — воскликнула она, явно недовольная собой. — Это больше чем совпадение! Это серьезная улика!

— Не исключено, — согласился главный инспектор. — Но еще весомее вот эти документы, которые я получил перед нашей встречей.

Он вытащил несколько сложенных вчетверо белых листов. Когда он их развернул, выяснилось, что это два листа с логотипом в виде кроны дерева, полные каких-то данных: фамилии, даты, суммы.

— И что же это?

— Мы решили исследовать бумагу, на которой поклонник сикариев накарябал нам свой ребус, и нам повезло. Оказалось, что это довольно редкая по своему составу бумага. Ее делает только одно предприятие в Тель-Авиве. И вот здесь, — он потряс листками, — список всех клиентов, которым оно отправило свою продукцию. Всего пятнадцать адресов. И среди них на двенадцатом месте находится… Взгляните, — Арни Гроссман ткнул пальцем в соответствующую строчку и повернул лист к собеседникам. То, что там увидели Валентина и Томаш, не оставляло сомнений.

Фонд Аркана.