Последняя тайна

XXXII

В Еврейском квартале Старого города все дышало абсолютным спокойствием. Улицы были практически безлюдны. Редко когда появлялась одна-другая фигура, спешившая к Стене плача или к площади Хурва. Пение птиц эхом отражалось в пустынных закоулках, создавая полифонию. В этом царстве покоя немыслимо было говорить, надлежало шептать, по возможности благоговейно.

В такой обстановке дерзкая поступь Томаша и Валентины, каждый шаг которых вызывал сухую дробь на библейских булыжниках, казалась вызовом. Однако визитеры нисколько не обеспокоились данным обстоятельством. С помощью карты историк сориентировался на местности, взяв за точку отсчета сефардские синагоги, и указал на боковую улочку.

— Вон туда.

Оба пошли в нужном направлении, но Валентина, казалось, шла на автопилоте, механически повторяя передвижения Томаша. Она была поглощена документами, присланными этим утром из Рима, которые надо было прочитать прежде, чем они окажутся у цели их похода в Еврейский квартал.

— Любопытное заведение этот фонд, очень даже любопытное, — произнесла она, и непонятно было, то ли разговаривает сама с собой, то ли…

— В каком смысле? — уточнил на всякий случай португалец.

Итальянская спутница ответила не сразу. Сначала она все-таки дочитала до конца бумаги, а потом подняла глаза на Томаша.

— Начнем с того, что у них крайне разнообразная деятельность в различных областях знаний. Они много инвестируют в исторические исследования: от археологии до палеографии. Естественно, специализируются они на Ближнем Востоке, в частности по всему региону Святой Земли. Насколько я поняла, у них прекрасная коллекция артефактов библейских времен. Но они при этом много вкладывают в исследования и в других областях знаний, создав специализированные лаборатории в таких разных сферах как, например, физика частиц и медицина, — она даже присвистнула от восхищения. — Dio mio[41], это же целая Вселенная!

— Но чем они руководствуются? Какова их философия? Чисто «ученое» любопытство?

Валентина показала первую страницу документа, который закончила читать. Там был логотип — фраза, написанная готическим шрифтом. Она стала читать ее вслух:

— Über alien Gipfeln ist Ruh, in alien Wipfeln spürest du kaum einen Hauch; Die Vögelein schweigen im Walde. Warte nur, balde. Ruhest du auch.

Томаш даже замер на те секунды, пока итальянка читала.

— И что значит эта ерунда?

— Горные вершины спят во тьме ночной, тихие долины полны свежей мглой; Не пылит дорога, не дрожат листы… Подожди немного, отдохнешь и ты[42].

Историк не верил своим глазам.

— Вы так хорошо владеете немецким?

Итальянка рассмеялась и снова показала Томашу ту же страницу.

— Вот перевод на итальянский — здесь, внизу, видите?

Теперь и португалец улыбнулся.

— Ну, тогда ясно. А стихи, впрочем, красивые. Кто их написал?

— Угадайте с трех раз? — и, не давая задуматься, сама же и ответила. — Величайший из немецких поэтов — Гете.

— Заметьте, это не просто стихи, а своего рода гимн пацифизму. Если Фонд Аркана следует своему же девизу, то перед нами исключительно благонамеренная контора.

Гримаса глубокого сомнения появилась на лице Валентины. Она даже палец подняла для вящей убедительности.

— Вот именно: если. Знаете, я с большим недоверием отношусь к тем, кто на каждом перекрестке кричит о своем миролюбии. Иногда они хуже агрессора — за невинными беседами зачастую скрыты весьма зловещие намерения…

Ученый остановился перед ничем не приметным зданием в середине улицы и сверил его номер со своими записями. Затем увидел маленькую позолоченную табличку у звонка, на которой было начертано Arkan Foundation.

— Что ж, скоро станет ясно. Мы пришли! — он нажал на звонок, и звонкая трель электрического сигнала заполнила, похоже, весь дом. Через пару мгновений они услышали приближающиеся шаги, и дверь открылась. На пороге появилась черноволосая девушка и с интересом посмотрела на гостей.

— Shalom!

— Good afternoon, — поздоровался по-английски Томаш, давая понять, что на иврите они не говорят. — У нас назначена встреча с господином Арканом, президентом фонда. Он на месте?

Проверив удостоверения личности визитеров, девушка повела их в холл, где предложила по стаканчику воды. Далее попросила любезно «подождите минутку, пожалуйста» и оставила их одних. Совсем скоро она вернулась и предложила следовать за ней на второй этаж. Там она тихонько постучала в одну из дверей — послышался мужской голос, сказавший что-то по-еврейски, и гостям было предложено войти.

— Добро пожаловать, — приветствовал их у двери мужчина плотного телосложения с густыми, как у Брежнева, бровями. — Я — Арпад Аркан, президент фонда. Чем обязан я счастью принимать итальянскую полицию?

— Извините за беспокойство, — только и сказала Валентина, переходя к делу. — Мы занимаемся расследованием недавней гибели трех европейских ученых при очень странных, на наш взгляд, обстоятельствах.

Заявление инспектора Следственного комитета Италии омрачило радость встречи, судя по переменам во взоре хозяина.

— Ах, да, мне уже говорили! — сказал господин Аркан, переходя на размеренный тон, словно обдумывая каждое слово. — Это совершенно ужасно. Я был в совершеннейшем расстройстве, когда мне об этом сообщили!

— Расследование трех этих убийств и привело нас сюда, в Израиль. Мы, в конце концов, поняли, что пути будущих жертв пересеклись именно в вашей стране, — она сделал паузу, оценивая реакцию собеседника. — И теперь мы точно знаем, что пересеклись именно в этом месте, — она показала на пол. — В Фонде Аркана.

Валентина замолчала, давая возможность президенту как-то отреагировать на это откровение. Осознав, что его поведение подвергается тщательнейшему анализу, господин Аркан глубоко вздохнул и почти расстроенно посмотрел в окно.

— Как-то не задумывался я об этом, — признался он. — Но я действительно был с ними знаком. Пригласил их сюда, в фонд, — он прикоснулся пальцами к настольному календарю на своем столе. — Надо же, позавчера было ровно три месяца. Кто бы мог подумать тогда, что такая трагедия произойдет!..

Госпожа инспектор взвешивала, как опытный шахматист, каждое слово Аркана, пытаясь найти противоречия, умолчания или попытки замаскировать что-то.

— А можно узнать, зачем они сюда приезжали?

Арпад Аркан взмахнул рукой в сторону папирусов и пергаментов, висевших в рамках на стенах его кабинета. Типичные древние рукописи, написанные scriptio continua[43] на древнегреческом или древнееврейском языках с рваными краями и дырками в центре.

— Фонд располагает ценнейшим собранием манускриптов. Это и несколько фрагментов Библии, и древние документы иного рода на древнееврейском, арамейском или древнегреческом языках. Я заказал профессору Эскалоне их экспертизу. А еще у нас есть, — он показал на грубо сделанную вазу, стоявшую рядом с его столом, — протохристианские оссуарии[44], и профессор Шварц был мне рекомендован как эксперт в этой области.

— А профессор Варфоломеев? Он ведь не историк…

— Вы об ученом из Болгарии? Фонд создал Центр передовых молекулярных исследований, и мне сказали, что это — один из самых авторитетных специалистов мира. Кажется, его имя чуть ли не ежегодно упоминалось в связи с назначением Нобелевской премии. И я тоже пригласил его к сотрудничеству с нами. Он согласился. Его утрата, боюсь, станет большим ударом для Фонда Аркан. Мы очень, очень даже на него рассчитывали, — господин президент был безутешен.

— Они были втроем здесь, в фонде?

— Да, втроем. Хотя они принадлежали к различным сферам, я разговаривал с ними одновременно.

— И здесь они познакомились?

— Вероятно, — предположил он. — Во всяком случае мне не показалось, что они могли быть знакомы прежде.

Валентина задумалась, будто подбирая наилучший вариант следующего вопроса.

— А как вы объясните, что три человека, познакомившиеся здесь, в вашем кабинете, были спустя три месяца убиты в течение суток?

Показалось, что вопрос застал хозяина врасплох.

— Ну, да… Уж и не знаю, совсем не знаю, чем это можно объяснить, — замекал он. — Действительно… то есть чистое совпадение, — это слово оказалось для него настоящим спасательным кругом, за который он немедленно уцепился. — Да, да! Именно так: несчастное совпадение.

Взгляд итальянки на мгновение отвлекся на Томаша, чтобы тут же вернуться к Аркану, но уже приобретя ледяную синеву.

— Для полиции не существует совпадений, господин Аркан.

Президент фонда дернулся в своем кресле.

— Вы на что намекаете?

— Я ни на что не намекаю, — парировала Валентина абсолютно спокойно. — Я лишь говорю, что в криминалистике к совпадениям принято относиться с большим недоверием. Факты — упрямая вещь: трое ученых, познакомившиеся в этом кабинете, спустя три месяца были убиты при крайне странных обстоятельствах. Не уверена, что это можно назвать совпадением.

Арпад Аркан выпрямил свое грузное тело и решительным жестом указал на дверь.

— Вон! Вон отсюда! — завопил он.

Валентина и Томаш замерли, ошеломленные столь бурной реакцией. Инсинуации следователя были, безусловно, неприятны, но взрыв эмоций господина президента, как им подумалось, намного превзошел разумные пределы.

— Вы совершаете грубейшую ошибку.

— Плевать я хотел! — ревел человек с брежневскими бровями, настойчиво показывая на дверь кабинета. — Немедленно покиньте мой фонд! Вон отсюда!

Неистовая реакция Аркана вызвала гнев у Валентины, которая вскочила со своего места и оказалась нос к носу с хозяином.

— Madonna! Да что вы себе позволяете?

— Сейчас же уходите или я вызову полицию! Уходите быстро!

— Cretino! Stupido! Stronzo![45]

— Вон! Прочь отсюда!

Оба кричали друг другу в лицо эти слова с глазами, налитыми кровью, и слюна летела во все стороны. Осознав, что имеет дело с двумя супергорячими головами и ситуация грозит выйти из-под контроля, Томаш схватил за плечи инспектора Следственного комитета Италии и потащил ее к двери.

— Пойдемте, — сказал он спокойно. — Не стоит так нервничать!

— Вон! — никак не мог угомониться Аркан. — Убирайтесь! И чтоб духу вашего здесь не было! Ишь придумали — поносить меня в моем собственном доме! Неслыханно! Прочь!

— Imbecile! Scemo![46]

Дверь с треском захлопнулась, и нарушенная было тишина вернулась в уютные помещения фонда. Еще не отдышавшись, Арпад Аркан ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговку рубашки и тяжело упал в свое кресло. Глубоко вдохнув, он успокоился, — контроль был восстановлен.

Глаза его наткнулись на сотовый, лежавший на углу стола. Чуть помедлив, возможно, чтобы восстановить нормальный пульс, он как-то обреченно вздохнул и взял-таки мобильник.

— Алло? Это ты?