Последняя тайна

LIV

Это здание, окруженное деревьями, издали выглядело не столь впечатляюще, но было, безусловно, самым большим в комплексе. Как только группа вышла из «Эдема» — тепличного рая, Аркан и Хамманс повели гостей к нему — гигантскому, неровно очерченному строению, похожему на чашу невиданных размеров.

— Бог ты мой, что это такое? — крутил головой от удивления Арни Гроссман. — Похоже на лодку.

— Мы называем его «Ковчегом».

— Ноевым?

— Именно так. Это главный корпус нашего Научно-исследовательского центра. Если угодно, Храм науки! — пафос президента фонда не казался чрезмерным.

Едва войдя в приемную «Ковчега», гости почувствовали легкий запах формалина и еще каких-то асептических субстанций — как в больнице. Из вестибюля перешли в длинный коридор со стеклянными стенами, за которыми располагались, судя по всему, различные лаборатории. Во всяком случае лаборантов в белых халатах там был легион, и все были при деле: кто за микроскопом, кто с какими-то лабораторными сосудами, пипетками и прочими причиндалами для проведения экспериментов.

Метров через сто стеклянные стены сменились кирпичной кладкой. Группа зашла за угол, и профессор Хамманс открыл дверь, пригласив своих спутников входить. Первой зашла Валентина, за ней Томаш и Гроссман. И все застыли в изумлении, почти испуганно глядя на то, что им открылось за этой дверью.

Это было пострашнее Комнаты ужасов.

Зал, куда их завели, был полностью забит прозрачными банками разной величины, стоявших на полках. Резкий запах формалина ударял в нос еще сильнее, но он казался пустяком на фоне того, что плавало внутри сосудов. Плавали трупы. Сотни и сотни тел в жидком растворе. Здесь были зайчики, птички, мышки, собачки, козлята и макаки. Вольно колыхались в самых нелепых позах: казалось, их жизнь прервалась в самый неожиданный момент, но стоит их вынуть, и — о, чудо! — они оживут!

— Господи, что же это?! Какой ужас! — только и смогла сказать итальянка.

Арпад Аркан взирал на ряды опытных сосудов, как художник, любующийся нетленными творениями.

— Это наши подопытные, — объяснил он важно. — Не забывайте, что мы находимся в Центре перспективных молекулярных исследований.

— Хороши же исследования!.. Вы убиваете животных и храните их в банках… — никак не могла прийти в себя Валентина.

И президент фонда, и его исследователь снисходительно улыбнулись.

— Вы совершенно неправы! — поправил ее профессор Хамманс. — Мы не уничтожаем зверушек! Как раз наоборот, мы их создаем! И когда я вам говорю «создаем», то имею в виду именно библейское значение этого глагола.

— Библейское? Что вы хотите этим сказать?

Директор Департамента биотехнологий широко раскинул руки, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

— Это здание называется «Ковчег», помните? И имя его связано с тем, что акт созидания происходит здесь. А эти животные, — он показал на полки вокруг, — увы, неудавшиеся опыты. Но мы совершенствуем свои методы и технические средства, и число удач постоянно возрастает.

Лицо Томаша, несмотря на эту экспликацию, научно говоря, по-прежнему выражало недоумение: он не мог понять смысла всего этого.

— Опыты какие? Успехи в чем?

Подойдя поближе к гостям, Аркан торжественно приподнял «брежневские» брови и, улыбаясь, сказал:

— В клонировании. Именно этим и занимается наш Центр — клонированием.

Историк и оба следователя переглянулись.

— Но для чего?

Арпад Аркан с улыбкой ребенка, хвастающегося во дворе своей новой игрушкой, обратился к своему сотруднику.

— Объясни им, Петер.

— Все?

— Почти все. Финал я беру на себя.

Теперь пришла очередь улыбаться профессору Хаммансу.

— Что ж, тогда начнем с самого начала. Что вам известно о работе генов? — спросил он.

Все переминались с ноги на ногу, но никто не хотел опростоволоситься перед специалистом.

— В общем, — начал нерешительно Томаш, — гены определяют каждую из наших характеристик. Глаза, волосы, рост… даже черты лица, терпеливы мы или раздражительны, склонны к той или иной болезни — короче, все.

— Верно, — подтвердил директор департамента. — Но как же они работают? Как воздействуют?

— Знаете, моя специальность — все-таки история…

Оба труженика силовых структур сидели тихо и скромно, интересуясь мрачно-отталкивающим содержимым банок и баночек на полках огромного зала. Выступать на этом уроке знаний они совершенно не планировали.

Профессор был готов к такой реакции, поэтому подошел к белой школьной доске, стоявшей за письменным столом чуть поодаль. Ученый взял темно-синий фломастер и изобразил на доске нечто вроде разбитого яйца на сковородке.

— Клетки, из которых состоят растения и животные, включая человеческие существа, имеют структуру яйца. Внешняя мембрана защищает клетку со всех сторон, удерживая ее от расползания. Внутри клетки находятся белок, он же цитоплазма — жидкость, имеющая различные функции, а также желток — он же ядро. — Стукнув кончиком фломастера в «желток яйца», он посмотрел на присутствующих и спросил:

— Для чего служит ядро?

— Ядро — это центр управления. Оно командует клеткой, — четко ответил Томаш, не все забывший из школьной программы.

— Ядро командует не только клеткой. Оно, — профессор сделал взмах руками, собираясь объять необъятное, — контролирует все. ВСЕ. Клетку, ткань, орган, тело… даже вид! Ядро клетки, образно говоря, контролирует Жизнь на нашей планете!

Арни Гроссман поднял скептически бровь.

— Вы, наверное, немного преувеличиваете?

В ответ профессор Хамманс повернулся к доске и рядом со схематической клеткой изобразил ряд не менее занимательных конструкций, выходящих одна из другой. А затем еще и подписал ключевые для понимания схемы слова.

— А теперь давайте разберемся, что происходит в ядре клетки, — предложил ученый. — Если бы у нас был мощный микроскоп, мы бы увидели в разрезе, что ядро клетки состоит из нитевидных скрученных хромосом. Сделав разрез последней, можно было бы насчитать две спиралевидные нити, образующие, в свою очередь, длиннейшую спираль. Ее называют дезоксирибонуклеиновая кислота, или сокращенно ДНК. Рассмотрев, в свою очередь, ее увеличенный разрез, можно было бы увидеть, что две нити связаны между собой четырьмя базовыми элементами: аденином, тимином, гуанином и цитозином, сокращенно на латыни — A, T, G и C соответственно. Вот этими буквами и пишется Книга жизни.

— Это и есть ген?

— Ген — это участок ДНК. А ген состоит из определенной парной комбинации A-T и G-C. И что же делает активированный ген? Вырабатывает протеины, заставляющие клетки функционировать одним или другим образом. Протеины, вырабатываемые клетками глаза, чувствительны к свету, протеины крови переносят кислород и так далее. В общем, каждая клетка обладает набором свойств, необходимых для выполнения предписанных ей функций.

— Получается, что у клеток сердца одни гены, у клеток почек другие, а у…

— Нет! — поторопился внести ясность ученый-биолог. — Каждая клетка нашего организма содержит в своем ядре молекулу ДНК, то есть она присутствует во всем теле. Но под воздействием механизма, еще относительно слабо изученного, только определенные гены активируются в том или ином органе. Например, клетки сердца используют только ДНК, необходимую для его работы, остальное же не задействуется. Одна из величайших тайн и состоит в том, чтобы установить, как каждая клетка узнает, какой именно ген ей надо активировать. Пока же мы можем просто констатировать, что клетка знает. А вот еще один уже установленный факт: каждый определенный ген вырабатывает специфические белки — энзимы, независимо от того, в какое животное или растение внедрен. Если я помещу человеческий ген, вырабатывающий инсулин, в организм животного, оно начнет давать молоко с большим количеством инсулина. Вы понимаете, какая выгода? — он даже глаза округлил для убедительности.

— Mamma mia! — воскликнула Валентина, осознав, какие перспективы открываются с этой новацией. — Это же коровы начнут давать инсулин для диабетиков!

— И это, и много еще чего другого! Помните растения, которые вы видели в корпусе «Эдем»? Так там у нас есть рисовые ростки, в которые мы внедрили ген, вырабатывающий витамины. И люди в слаборазвитых странах, потребляя такой рис, смогут получить необходимый набор витаминов! А в кукурузу мы ввели ген, снижающий потребности растения в воде, сделав возможным ее выращивание в пустынных зонах, а это тоже в основном страны третьего мира. Такой рис и такая кукуруза помогут победить голод на планете.

— Невероятно!

Арни Гроссман, однако, всегда помнил о главном и демонстративно посмотрел на часы.

— Все это замечательно, господа, но давайте не забывать, что мы расследуем три убийства и покушение на человеческую жизнь. Хотелось бы узнать также, почему вы считаете эти подробности важными для нашего расследования?

Арпад Аркан решил вмешаться.

— Потому что они не имеют отношения к полу.

— Извините, к чему?

Профессор Хамманс понял, что не стоит злоупотреблять техническими деталями, способными только запутать самого благодарного слушателя.

— Наш президент говорит о второй функции генов: репродуктивной. Гены не только вырабатывают энзимы, но еще и размножаются. При этом секс здесь ни при чем — это бесполое размножение, происходящее благодаря делению клеток. При рождении в нашем теле новой клетки, что происходит сто тысяч раз в секунду, хромосомы оригинальной клетки удваиваются. И это очень важно, потому что означает следующее: создавая живое существо из генетического материала другого, мы получим ту же самую ДНК, что была у донора.

— Они будут как близнецы?

— Хороший пример! Действительно, у настоящих близнецов одинаковый набор ДНК, то есть один является клоном другого.

— Вот мы и до клонирования дошли, — заметила, покусывая губы, Валентина.

— Пусть так! Оно случается всякий раз, когда с помощью ДНК мы создаем копию какого-либо растения или животного, — спокойно уточнил профессор Хамманс..

— А как это делается?

— Что касается растений, то в принципе любой огородник это знает. С животными посложнее, — он снова приблизился к доске с рисунками. — Берется только что оплодотворенная клетка и пипеткой удаляется ядро. Затем извлекается клетка особи, которую собираются клонировать. Они помещаются рядом одна с другой, у обеих изымается питательная среда, и они остаются как бы подвешенными, а затем через них пропускают ток. Две клетки сливаются в одну. Следует еще один электрический разряд, имитирующий прилив энергии, сопровождающий обычно оплодотворение яйцеклетки спермой. В результате клетка начинает делиться, производя новое ядро для каждой новой клетки. И voilà![52] Клонированное животное начинает развиваться!

— Это так клонируют животных?

— Точно так, — подтвердил немецкий специалист. — Первый эксперимент был проведен еще в 1902 году моим земляком, Хансом Шпеманом, который сумел клонировать саламандру. Спустя ровно полвека клонировали лягушку, а в 1996 году пришел черед первого млекопитающего — овечки Долли. Как вы догадываетесь — это стало началом новой эры. Ведь какие перспективы открываются?! С тех пор клонированы были и мыши, и свиньи, и кошки… и так далее.

Это «далее» хорошо просматривалось в банках на полках большого зала, которые не перестали вызывать отторжение даже после всех объяснений.

— Если возможно клонировать млекопитающих, то почему не заняться… — Томаш не решался произнести это слово, — человеком?

Профессор Хамманс переглянулся с Арпадом Арканом, очевидно, ожидая санкцию на ответ. Президент фонда кивнул головой, давая понять, что раз уж начали… Тогда ученый показал на полки с жуткими образцами и задал историку риторический вопрос:

— А чем мы здесь занимаемся, как вы думаете?