Право на выбор (СИ)

2-6

… С высоты и половины многообразия Раха не было видно. У меня уже болит шея, а мы только до стоянки местных мобилей добрались… Чирикают, свистят и стрекочут тысячи существ, скачущих по хитросплетению ветвей высоченных деревьев; кора у них многоцветная, листья не отличить от цветов… Я только успеваю вертеть головой и немного глядеть под ноги: земля изрыта сетчатыми корнями так, что почвы практически не видно. Местное светило здорово припекает, по шее уже струится пот, а ноги гудят — поэтому при виде транспорта, у которого нас ждут, я вздыхаю с облегчением. Мобили на Рахе движутся над землей (магнитные поля? на всякий случай не спрашиваю), по форме похожи на наши гоночные — длинные, вытянутые… Мар вообще уместится в них? Уместился, рядом место на еще одного осталось… Смотрит на меня внимательно, а почти все уже расселись по соседним мобилям…

— Садись, чего стала, — пихает меня в спину Рихта и садится с Секраном напротив Мара. Рядом с ними умещается еще и Шерша, не слишком довольная таким соседством.

Ладно. И правда, что я как соляной столб…

Я забираюсь в мобиль, крышка его опускается, погружая салон в легкий полумрак. Я готова к жаре — особенно рядом с туром — но не сдерживаю удивленный вдох, когда случайно касаюсь его плеча и натурально обжигаюсь.

— Ты… в порядке? — спрашиваю, поднимая на него голову.

В полумраке не разобрать причину паузы, но голос Мара звучит ровно.

— Я хорошо переношу жару.

— Понятно…

Мы поднимаемся на небольшую высоту — я во все глаза таращусь, они у меня такими темпами выпадут скоро — и довольно быстро набираем приличную скорость. Движется мобиль легко и ровно, скорость эта даже не чувствуется, но рассмотреть что-то за окном довольно трудно. Поэтому отвлечься у меня не получается, а мне очень, очень надо сейчас отвлечься, просто жизненно необходимо…

Мар сидит неподвижно, между нами пара сантиметров теплого воздуха, и воздух этот словно наэлектризован — иначе отчего плечо и шею так покалывает?.. Надо о чем-то поговорить наверное, хотя нет, не надо, опять ляпну какую-нибудь глупость… Взгляд хаотично скачет по салону, ни на чем не задерживаясь… Рихта опять уткнулась в планшет, Секран прикрыл глаза, а Шерша о чем-то чирикает с водителем… Никто на меня не смотрит и слава богу…

Тур рядом со мной глубоко и ровно дышит, я краем глаза вижу, как приподнимается и опускается широкая грудная клетка. Он кажется таким спокойным… даже обидно, что одна я как на иголках.

— В твоем костюме… — я разве что не подпрыгиваю от неожиданности, — есть функция терморегуляции.

— Д..да?

— Вот здесь…

Мар указывает на заклепки на моем плече, я пыхчу смущением и, разумеется, сначала не попадаю по нужной, потом надавливаю недостаточно сильно, а потом — слишком сильно, и терморегуляция включается и сразу выключается. Когда мне все-таки удается с ними сладить, свободные футболка и штаны довольно плотно стягивают тело, покрываются чуть светящимся узором и становятся ощутимо прохладнее.

— Вау… спасибо…

Я поднимаю голову — ведь нужно смотреть в глаза, когда благодаришь — и вижу потемневшие вены на его шее. Выглядит жутко и даже болезненно… но у меня немеют пальцы от желания к ним прикоснуться. Я веду взглядом выше, по сжатым губам, скулам, встречаю алые блики в глазах… Мар смотрит не моргая, как тогда на станции, а у меня в ушах шумит от напряжения и…

— Да снимите вы уже комнату, мы подождем, — раздается голос Рихты.

До меня доходит не сразу — а когда доходит, когда слышу возмущенный возглас Шерши и фырканье тура, когда вижу Секрана, мученически закатившего глаза, я вся краснею, от шеи до лба. Отсаживаюсь как можно дальше от Мара — как интересно, где мы сейчас пролетаем?.. какое дерево, обалдеть можно, корни над зеленью кроны… Горит лицо и шея, все внутренности сбились в трясущийся комок… Черт знает что такое, как девочка, в самом деле… Комнату снять… как будто мы можем…

А мы можем?..

Я придушу Рихту. Дождусь, когда она уснет, и придушу к чертовой матери.

Маршаллех.

Глядя, как девушка не отлипает от окон мобиля, слыша её тихие возгласы восхищения, Маршаллех уже жалеет, что не оставил ее на корабле под каким-то предлогом… А если ей сейчас так понравится Рах, что она решит остаться?..

Значит, останусь с ней.

Это будет непросто — но было ли что-то легко в его жизни? Если его Шер-аланах захочет жить в этом цветнике, то что ему еще остается делать? Не тащить же её силой на Таврос.

Рахшаса рассказывает ей вполголоса о плантации дур-рима, над которым они пролетают — съедобное растение, изобильно растущее здесь как в дикой природе, так и культурно — и обещает дать попробовать. Девушка кивает, старательно не глядя в его сторону. Хорошо, наверное, что сейчас она не смотрит. Потому что Секран уже заметил. Рихта — тоже. Но они знают, они понимают, что происходит… а девушка с далекой планеты может понять неправильно. Может испугаться и больше не подойти.

Мобиль делает первую остановку у края плантаций, и Шерша уводит её, бросая за спину нечитаемый взгляд. Она тоже всё понимает, эта рахшаса, хоть и не видела его руки без бинтов.

Выйдя из мобиля, он глубоко вдыхает — насыщенный воздух чуть царапает воспаленную глотку. Звенят-жужжат рурхи, переливаются трели бытрис… флора и фауна на Рах действительно поражает воображение. Он здесь уже третий раз, а все равно как первый. Бесконечная трансформация всех живых существ, как пульсация огромного организма — Рах никогда не замирает, никогда не спит, никогда не бывает прежним.

— Вот, попробуй кусочек… ну как?

Девушка отняла маску от лица и сосредоточенно пробует дур-рим. Недоумение быстро сменяется чистым наслаждением — она чуть закатывает глаза и улыбается. Когда она… какое у неё становится лицо?… как сейчас?..

— Так сладко…

Это точно.

— Хочешь?

Секран протягивает и ему половинку. Он берет не глядя.

Рихта уже о чем-то спорит со смотрителем плантаций — она всегда с кем-то спорит, члены её экипажа разбрелись по рядам низких кустарников, увешанных спелыми плодами, а Шерша и Таня сидят на корточках возле установки для полива — умываются. Она так и не выключила терморегуляцию, и можно пересчитать позвонки и ребра по спине. Какие же тонкие кости… как же легко они, наверное, ломаются…

Перед глазами — крохотная фигурка на крыше огромного здания. Воет кровь внутри, сжигая мышечные ткани. Опоздай они тогда хоть на минуту…

Шерша брызгается, девушка негромко вскрикивает и смеется. От сочувствия во взгляде Секрана делается тошно и горько во рту.

— Вернемся — зайди в медблок. Поставим инъекцию.