Право на выбор (СИ)

4-1

— Подержи вот здесь.

— Держу.

Я сама себе напоминаю рыбу — разве что пузыри не пускаю, а так вылитая — молчаливо таращу глаза, как двое мужчин, вчера разворотившие пол дома, сейчас его ремонтируют. Собирают стол, подгоняя грубые бруски друг к другу.

Это что же… договорились-таки?

Первым меня замечает Раш’ар — неловко вскидывается, явно хочет что-то сказать, даже делает вдох — а потом отворачивается. Мар глаза не отводит — стремительно пересекая комнату, оказывается рядом за один неполный вдох — и торопливо обводит плечи руками, словно проверяет, все ли на месте.

— Ты как? В порядке? Болит что-нибудь?

— Да… в смысле, нет, не болит…

Он выдыхает явно облегченно, но тяжесть из рук и взгляда не уходит.

— Прости за вчерашнее. Это больше не повторится.

— Да… прости… — явно через силу отзывается Раш’ар, так на меня и не взглянув.

Ладно… ладно, я поняла…

— Главное не повторяйте такое снова. Я не хочу больше вас разнимать. Двух раз достаточно, — я выверяю долю металла в голосе и, кажется, мне это удается.

— Клянусь светом над твоей головой, — отвечает Мар явно чем-то ритуальным, на одном дыхании, а потом добавляет резче, оглянувшись. — И он тоже.

Раш’ар не смотрит в нашу сторону очень долго, а потом все же оборачивается. Вид у него — как у побитой собаки. Даже странно и неуютно делается — он всегда такой шумный и агрессивный, а тут словно дышит сквозь сломанные ребра. Может, и правда сломанные?..

— Вы сильно покалечились?.. Врач не нужен?

Мар только отмахивается. Какой врач после легкой потасовки? Я смотрю со скепсисом, но от комментария удерживаюсь — то же мне, легкая потасовка, после которой надо мебель новую ставить…

— Подожди, мы скоро закончим.

Минут двадцать я сижу с ногами на уцелевшем кухонном стуле и наблюдаю за турами с беспокойным облегчением. Слишком все просто. Слишком легко далось лично мне это их перемирие, я всего-то один раз устроила сцену… так легко не бывает… какой-то подвох обязательно есть… где-то явно закололи барашка, только меня не позвали собирать жертвенную кровь.

— Крепления где?

— В той коробке.

Они… и правда разговаривают. Как посторонние, но разговаривают… Раш’ар не смотрит на меня, он и раньше почти не смотрел, но теперь его избегание сменило градус, сменило полюс — с напряженно-жаркого на болезненно-замкнутое. Кажется, вот наш барашек…

Знать бы еще, сколько крови он пролил… и будет ли еще проливать?..

Чувство вины — иррациональное и никому не нужное — кусает краешек мозга, пуская свой тухлый привкус. Я не хотела этого. Я не хотела… чтобы вот так все складывалось… но может… может если бы… хватит. Только голову себе заморочу… а ей много не надо, этой моей голове. Как долго хватит эффекта от тех процедур на станции? Не начну ли я… снова?.. Шерша говорила — эффект стойкий, должно хватить до конца жизни, но черт его знает… Вчера вон за стекло схватилась… будто каждый день это делаю…

Чтобы не путаться под ногами, я скрываюсь наверху — и со скуки листаю и перечитываю все, что сохраняла в закладках до лучшего момента. Внизу снова тишина, но она не так давит, как раньше. Кто-то чем-то шуршит, скребет… стены латают, судя по всему… как дикие кабаны, честное слово, так посбивали углы… ну, дай бог, чтобы эта их клятва что-то да значила.

Иначе я и правда не знаю, что с ними делать.

Ближе к ночи я оставляю дверь в спальню открытой — и после душа застаю там Мара. Мне неловко и стыдно, ведь я оставила его вчера ночевать внизу… хотя это его дом, вообще-то… так что я переминаюсь с ноги на ногу, ищу что сказать, когда внизу раздается хлопок входной двери.

— Раш’ар?..

— Он будет спать у себя.

— У себя?..

— Да… его дом тут недалеко.

— Я…ясно.

Я хочу спросить: о чем вы договорились, что ты ему сказал, а Мар явно что-то такое ему сказал, раз тот без споров и ссор решил уйти на ночь из дома… Я хочу — но вместо этого молча забиваюсь под одеяло и клубочусь: у меня все-таки начались критические дни, и тело содрогается от легкого озноба и спазмов.

Мар гасит свет и ложится рядом, прижимая мою спину к своей груди.

— Нездоровится? — спрашивает он спустя минуту, легкая тревога сквозит в голосе.

— Ну так… по-женски…

— Понял. Хочешь горячего?

Хочу горячего тебя, но мне нельзя.

— Нет, спасибо.

— Ладно. Тогда засыпай.

Заснешь тут… вопросы роятся в голове, я изо всех сил прижимаю их повседневными мыслями: что приготовить на завтрак, где тут пополнить запас средств гигиены, не забыть отнести Гриде пустую бутылку из-под домашнего сока, которым она неделю тому нас угостила… Отогреваясь, я понемногу расслабляюсь, гул мыслей в голове становится невнятным… тихим… пока не исчезает совсем…