Право на выбор (СИ)

3-11

Оглушительную жару, от которой мозги разве что не вытекали из ушей — а это еще не середина лета даже! — как-то очень неожиданно сменила прохлада. Несколько дней беспрерывно лил очень сильный дождь, и я сидела дома — в такую погоду очень высок риск оползней, да и вообще скакать по мокрым камням так себе идея. А потом однажды утром небо глянуло в окна чистой прозрачной голубизной, коснулось лица прохладой, и я от облегчения чуть не расплакалась.

— У меня выходной завтра — хочешь посмотреть каньоны? — предлагает Мар тем же вечером.

— Да. Конечно хочу, — отвечаю даже не задумавшись.

С тобой побыть я хочу.

Мар улыбается, в груди распускается, ширится, множится теплое и щекотное… А потом я слышу за спиной движение — и сразу чувствую холод.

— Свидание? А меня с собой возьмете?

— Ты работаешь завтра.

— Откуда ты знаешь?

— Ты. Завтра. Работаешь.

Искрит и гудит воздух — даже не оборачиваясь, я могу сказать, какое лицо у Раш'ара. Ну вот зачем он нарывается?.. Зачем все время провоцировать?..

Я стряхиваю с себя уныние как собака мокрую воду. Если буду об этом думать, то поездка пройдет впустую. А я не в том положении, чтобы тратить впустую время с Маром, которого у меня и так кот наплакал. Зародившаяся было близость замерла, застыла под пристальным присутствием третьего — и порой от отчаяния мне думалось, что будущего у нее нет и быть не может.

Так, хватит. Завтра мы едем вместе смотреть каньоны, что бы это ни было, даже если придется лазить по скалам, мне плевать-плевать, главное — мы проведем время вместе.

Вечером от нетерпения я все ищу себе дела и не могу найти ни одного. Даже не обращается внимание на зубоскалящего Раш’ара, который от моего рассеянного огрызания только еще больше заводится. Мар несколько раз одергивает его, когда тот начинает говорить совсем уж откровенные пошлости, но я даже не краснею — только потом, в душе, до меня доходит, чем этот засранец предложил нам заняться в каньонах.

“Там и так повышенная влажность, никто и не заметит”.

Я прижимаю руки к щекам и жалею, что не дала ему по роже — хотя этого он, разумеется, и добивался своими выходками. Ладно, черт с ним, с этим придурком. Пусть выкобенивается сколько угодно — все равно завтра его с нами не будет.

— Далеко нам ехать?

— Часа два. Поспи, если хочешь.

За окном мобиля плывут лесные и каменистые холмы, овраги. Какое тут спать… Я прилипаю к стеклу, жадно вбирая зрительное, жадно и нетерпеливо поглощая мелькающие пространства, дрожа от восторга. Как же красиво… Я не выезжала за пределы Рум’ры с тех пор, как приехала сюда, и Тавроса по сути не видела.

— Вон там, — Мар указывает на далекую гору по правую сторону дороги, — шахты, где я работаю.

— Ух ты… а ты там, ну… чем вообще занимаешься? — к собственному стыду я знаю только то, что он работает на добыче металлов.

— Тебе интересно? — искренне удивляется тур.

— Ну да.

Он отвечает не сразу — сомневается, стоит ли говорить?

— Я отвечаю за информационную безопасность. Когда отдел инноваций разрабатывает новую технологию добычи или обработки материала, я отвечаю за то, чтобы эта технология не утекла конкурентам до официальной регистрации.

— Звучит… сложно. Выходит, у тебя важная должность.

В голосе его — улыбка.

— Не сложнее и не важнее, чем быть капитаном межгалактической станции.

Я вспоминаю черноту за стеклом, улыбчивую рахшасу… у себя на планете она недавно начала заниматься исследованием каких-то растений, и наш с ней диалог в планшете пестрел от фотографий её экспериментов.

— А это было очень напряжно? Управлять целой станцией?

— Ну… хлопотно. Эта была моя первая руководящая должность такого масштаба… да и сам проект был экспериментальным, многое… вызывало вопросы. Например, назначение агрессивных видов в охрану…

Чернота ползет по его лицу — не одна я вспомнила…

— А тебе ничего не было за тот случай?..

Он так удивляется, что даже вены его бледнеют.

— А что мне могли сделать? Я защищал пациентку станции от прямой угрозы. Даже если бы я… не вмешался сразу… того урода бы казнили за нападение на женщину.

Я передергиваю плечами — в них эхом отдается давно уже ушедшая боль. Надо сменить тему… она какая-то…

— Скажи, — Мар соображает первым, перестраивая мобиль и сворачивая — теперь гора и шахты остаются сзади, — тебе не скучно дома оставаться?

— Да нет… я учусь пока, так что все в порядке.

— Я это к чему… когда выучишь язык, ты можешь найти себе любое занятие по душе. Ты не обязана все время сидеть дома.

От неожиданности я даже теряюсь.

— Ох… ммм… занятие, да? Я как-то не думала, если честно…

— Я просто не хочу, чтобы ты сидела взаперти и тосковала. Ведь я довольно много работаю и не могу все время быть рядом.

— А… да, хорошо… спасибо… Но для начала надо выучить язык… он довольно сложный у вас…

— Как вообще продвигается?

Я сбивчиво выдаю пулеметную очередь того, что уже успела освоить, Мар хвалит, от похвалы у меня жжет в щеках и в груди булькает. Мы едем по практически пустой дороге, редкие мобили проносятся мимо. Я хочу, чтобы эта дорога не заканчивалась… Я хочу вот так ехать и ехать без конца, до самого края времени…

Но мы, конечно же, останавливаемся. На стоянке — еще пара мобилей как наш и один очень большой — туристы. При упоминании туристов я оживляюсь.

— Туризм у вас развит?

— Летают, но немного и нечасто. Климат наш не для всех.

— Понятно…

Впереди расстилается ровное плато, безжизненное и пустое, и я успеваю подумать — на что мы приехали смотреть? — когда мы подходим к ограждению, а за ним…

— Когда-то очень давно здесь было море. Поэтому рельеф такой необычный.

Необычный… не то слово… земля уходит вниз на чудовищную глубину рваными островами, погружаясь ступенчато, открывая срез разных слоев: черный, бурый, красный, песочный, а в самом низу — как будто белый, не видно с такой высоты… причудливый лабиринт простирается до самого горизонта — какого размера было это море? И посмотреть на это приехал один несчастный бус с туристами?

— Спустимся пониже?

Еще как спустимся. Я от возбуждения даже приплясываю на месте, чуть ли не обгоняю Мара, он негромко смеется — и я понимаю почему, стоит мне увидеть спуск вниз. Мне придется на корточки присаживаться и пузом сползать по таким ступеням… Я уже привыкла к разнице в росте… ну почти привыкла… но сейчас чувствую себя гномом в стране великанов.

— И как мне?.. Ой!

— Удобно?

— Ммм…

Мар держит меня на локте, смотрит снизу вверх… его лицо близко, при дневном свете я вижу его не так часто, как мне хочется… я цепляюсь за его шею (не)намеренно, он чуть прерывисто втягивает воздух, я смотрю на его губы… если сейчас… если…

Внизу раздаются голоса — нам навстречу поднимается та самая группа во главе с проводником.

— Пропустим, а потом пойдем.

— Ага…

Мимо нас, оглядываясь с любопытством, проходит целая толпа существ, похожих на дарган — может это они и есть, не так уж я и разбираюсь. Я различаю в шепоте упоминание Миршельнасс — значит, это близкая к Тавросу планета. От пристального внимания неловко, я клубочусь на руках тура, желая и не желая одновременно слезть с его руки. Ему хоть не тяжело меня так держать?..

— Ты шутишь? В тебе и половины руфа* нет.

Вообще-то есть и даже больше, но…

— Лаадно…

Мне хочется глупо смеяться и укусить его за ухо — но я беру себя в руки. Укусить его можно дома, и я обязательно это сделаю, а каньоны сами себя не посмотрят.

… Тихие скалистые породы дышат песчаником, чуть слышно крошатся под ногами. Чем ниже мы спускаемся, тем становится теплее, появляется темно-зеленая растительность с плотными, грубыми и низкими листьями.

— Это улмун. Лекарственное растение. Растет в таких расщелинах и напитывается минералами.

— И как его собирают?

— Только вручную. Поэтому стоит очень дорого.

— Вам нужны лекарства? Мне казалось, туры вообще не могут болеть.

— Мы же не боги, — Мар ласково касается кончика моего носа. — Бывает, что и болеем.

Я зябко ежусь — не хочу думать о болезнях, не здесь и не сейчас.

Мы делаем остановку на небольшой площадке, и Мар отпускает меня осмотреться. Здесь внизу видно, что жизнь в том море была буйная — во многих скалах пробиты сквозные проходы и пещеры… последние распахнули безгласную темноту, и веет от них сыростью и теплом. В одной я замечаю шевеление… кажется, что ли? нет, точно шевелится…

— Мар… там что-то…

— Это мрок. Не пугайся, сейчас выйдет на нас посмотреть.

Я ничего не знаю про мроков — но даже если бы знала, все равно не сдержала бы вскрика. Огромная ящерица, похожая на варана, с булавчатым хвостом, выползает на свет, мигает четырьмя глазами… от нас ее отделяет обрыв и непомерная глубина, но черт его знает, как далеко прыгают эти лапищи?..

— Мроки не опасны. Они довольно дружелюбны, но если болеют или линяют, могут впадать в буйство. Увидишь мрока с посеревшей шкурой — беги и прячься.

— А что, рядом с нашим домом они тоже водятся?

— Рядом с домом нет, но мало ли с гор спустятся… На всякий случай. Запомнила?

— Серый мрок — бежать и прятаться.

— Умница.

Ящерица медленно моргает, а потом разворачивается и прячет в темноте пещеры свое темно-бурое, тяжелое и неповоротливое тело. Сколько их тут вообще? Чем они питаются? Когда монстр скрывается из вида, я чуть смелею и расспрашиваю тура о местных обитателях. В каньонах обитает множество разных видов, некоторые из них — эндемики, но мрок главенствует над всеми как местный царь зверей.

Мы спускаемся еще ниже — от влажности у меня уже выступает испарина на висках. Где-то гудят водопады, хоть и не такие ошеломляющие, как на Рах, но бурные, злые; они выносят из недр земли песок и камни, и купаться в бурых желтых заводях не тянет совсем. Вокруг воды гнездятся местные хищные птицы, такие огромные, что размахом крыльев наверное могут устроить небольшое торнадо. Но вопреки размерам очень пугливы и разлетаются, стоит нам приблизиться.

— Все нормально?

— Да, все хорошо…

— Ты дышишь тяжело.

Я улыбаюсь — здесь, во влажном и теплом воздухе, мне дышится легче, чем в прохладе нашего дома. И Мар, кажется, это понимает. Он приглаживает ставшие дыбом волосы — не хочу даже думать, что у меня на голове — и ничего не говорит словами.

Его взгляд говорит достаточно.

Мы поднимаемся обратно, когда становится уже по-настоящему жарко. На горизонте клубятся и пухнут лиловые тучи — успеть бы до дождя вернутся домой, мобиль-то придется оставить на въезде в город… Надышавшись, я придремываю на пути домой, чтобы проснуться от вспышки во весь небосвод — и упавшего с него грохота.

*руф — примерно 100 кг. Мар весит 2,7 руфа, Раш’ар — 2,4.