Призраки пропавшего рейса

Глава 9

Джегер прошел в дальний конец гостиной, откуда двойные двери вели в комнату, которую они прозвали музыкальной. Вдоль одной из стен выстроились высокие стеллажи с множеством компакт-дисков. Он выбрал один из дисков. «Реквием» Моцарта. Поместив диск в гнездо музыкального центра, он нажал на кнопку, и зазвучала музыка.

Все семейные воспоминания обрушились на Джегера вместе с первыми звуками полившейся из динамиков мелодии. Во второй раз за последние две минуты Джегеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не разрыдаться. Он не мог позволить себе нервный срыв. И оплакивать близких не мог. Пока.

Но было еще кое-что, ради чего он сюда пришел. И это кое-что было самым пугающим.

Он вытащил из-под пюпитра потертый стальной ящик и на мгновение задержал взгляд на выбитых на крышке инициалах: У. Э. Джегер. Уильям Эдвард (Тед) Джегер. Военный сундучок его деда, который он подарил Джегеру незадолго до своей смерти.

Под нарастающий в первых аккордах крещендо «Реквием» Джегер мысленно вернулся в те времена, когда дедушка Тед тайком приводил его к себе кабинет, где позволял сделать затяжку-другую из трубки и насладиться быстротечными, но драгоценными минутами общения, копаясь вот в этом самом сундучке.

Трубка дедушки Теда, которую тот, казалось, никогда не вынимал изо рта. Запах табака и виски. Он представил витающие в воздухе и озаренные светом настольной лампы мягкие, невесомые кольца табачного дыма, время от времени выпускаемые его дедом.

Щелкнув замками, Джегер откинул тяжелую крышку сундучка. Сверху лежала одна из любимых вещей — папка с документами и выцветшими красными буквами на кожаной обложке: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». И чуть ниже: «Командир Специального подразделения связи взаимодействия № 206».

Джегера всегда удивляло то, что содержимое папки совершенно не соответствовало многообещающей обложке.

Внутри находились списки радиочастот времен Второй мировой, диаграммы основных средних танков, копии чертежей турбин, компасов и двигателей. В детстве его все это завораживало, но, повзрослев, Джегер понял, что в папке нет ничего, что подразумевало бы чрезмерную секретность.

Казалось, что дедушка сложил в папку то, что могло бы заинтересовать подростка, одновременно не выдав ничего по-настоящему ценного.

После смерти деда Джегер пытался наводить справки о Специальном подразделении № 206, исследовать его историю. Но он ничего не нашел. Государственные архивы, Имперский военный музей, адмиралтейство. Подразделение не упоминалось ни в одном из архивов, которые должны были сохранить хоть какие-то записи, пусть даже только журналы боевых действий.

Выглядело так, будто Специального подразделения связи взаимодействия № 206 никогда не существовало. Как если бы это была какая-то призрачная рота.

А затем он кое-что нашел.

Хотя, вернее, это сделал Люк.

Его восьмилетнего сына содержимое сундука зачаровало так же, как когда-то его самого. Тяжелый офицерский кинжал прадедушки, его потрепанный берет, помятый железный компас. И однажды сын докопался до самого днища сундучка и нашел то, что так долго оставалось спрятанным.

Именно этим Джегер теперь и занимался, лихорадочно выгружая на пол все, что лежало внутри. Тут было очень много нацистских сувениров: бляха эсэсовской дивизии «Мертвая голова» с ее эмблемой — черепом с застывшей загадочной улыбкой, кинжал «Гитлерюгенд» с портретом фюрера на рукояти, галстук «Вервольфа» — организации сопротивления закоренелых нацистов, пытавшейся сражаться даже после того, когда война как таковая была окончена.

Джегеру казалось, что подобных предметов в сундучке слишком много, и порой он задавался вопросом: не чрезмерно ли сблизился с нацистским режимом его дед? Чем бы он ни занимался во время войны, он мог каким-то образом оказаться в опасной близости от зла и мрака. Не просочилось ли это зло в него, тем самым предъявив на него определенные права?

Джегер в этом сомневался, но ему так ни разу и не удалось завести с дедом разговор на эту тему. А потом его дед скоропостижно скончался.

Он на мгновение задержал взгляд на книге, о которой напрочь забыл. Это был редкий экземпляр «Манускрипта Войнича» — богато иллюстрированной средневековой рукописи на неизвестном загадочном языке. Как ни странно, эта книга всегда украшала своим присутствием кабинет его деда и досталась Джегеру вместе с содержимым сундучка.

Это была еще одна загадка, о которой ему не довелось поговорить с дедом. Откуда это увлечение средневековым манускриптом неизвестного происхождения и содержания, проникнуть в которое не представлялось ни малейшей возможности?

Джегер вынул тяжелую книгу, обнажив двойное деревянное днище, встроенное в сундучок. Он не знал, оставил ли дед этот документ случайно или преднамеренно, в надежде, что когда-нибудь внук обнаружит этот тайник.

Как бы то ни было, но он лежал здесь, среди множества военных сувениров, хотя ему пришлось ждать своего часа три десятилетия, если не больше.

Джегер сунул пальцы под доски, нащупал защелку и распахнул потайное отделение. Пошарив внутри, он извлек из него толстый пожелтевший конверт. Несколько мгновений он смотрел на свою находку, и руки, сжимающие конверт, заметно дрожали. Какая-то часть его категорически не хотела в него заглядывать. Но другая, гораздо бóльшая, знала, что он должен это сделать.

Он извлек отпечатанный на пишущей машинке и сколотый скобками документ. С тех пор как он видел его в последний раз, совершенно ничего не изменилось. Крупным готическим шрифтом, так характерным для гитлеровского нацистского режима, на первой странице было написано:

Джегер практически не знал немецкого, но с помощью немецко-английского словаря ему удалось перевести надпись с обложки документа. Слово «Kriegsentscheidend» означало высшую степень секретности, которую нацисты когда-либо присваивали своим документам. Наиболее точный перевод на английский язык звучал бы так: «Сверхсовершенно секретно — ультрасекретно».

Чуть ниже было напечатано:

Еще ниже стояла дата, в переводе не нуждавшаяся: 12 февраля 1945 года.

И наконец:

Sicherheitsdienst была секретной службой СС и нацистской партии — высшей точкой этого зла. «Standortwechselkommando» переводилось как спецотряд по передислокации, что не говорило Джегеру ровным счетом ничего. Он погуглил загадочные «Операцию Оборотень» и «Спецотряд по передислокации» как на английском, так и на немецком.

Поиск не принес никаких результатов.

Нигде в эфире не существовало ни единой ссылки, ни одного упоминания.

Дальше Джегер в своем расследовании продвинуться не успел, потому что вскоре после этого на него опустилась тьма, за которой последовало бегство на Биоко. Но ему было совершенно ясно, что у него в руках находится документ необычайной важности. Во всяком случае, он был таковым во время войны и каким-то образом попал в руки его деда.

Тем не менее Джегера подстегнула вторая страница. Именно она заставила его, покинув Лондон, примчаться в Уилтшир, в свое заброшенное семейное гнездо.

Его одолевали мрачные предчувствия, и он с тяжелым сердцем перевернул страницу.

С титульного листа на него смотрел отпечатанный черной краской символ, резко контрастирующий с пожелтевшей бумагой. Джегер почувствовал, что у него идет кругом голова. Как он и опасался, память его не подвела и не сыграла с ним шутку.

Темный символ представлял собой стилизованного орла, изображенного стоящим на хвосте. Крылья птицы были расправлены в стороны под изогнутым клювом, а когти сжимали округлую сферу, исчерченную не поддающимися расшифровке знаками.