Призраки пропавшего рейса

Глава 19

Признаться, Джегер отчаянно надеялся на то, что если они действительно столкнутся с племенем амагуака, то встреча будет мирной. В глубине души его приводила в восторг мысль о возможности лицом к лицу столкнуться с этими людьми, войти в контакт с которыми пока не удалось никому. Если кто-либо и понимал загадки тропического леса, так это именно амазонские индейцы, знания которых аккумулировались на протяжении сотен лет, позволяя разгадать любую из его древних тайн.

Пристегнутый к массивному снаряжению, Джегер медленно подошел к своему сиденью.

Оно было ближним от люка.

Джегеру предстояло первым покинуть самолет.

Нарова сидела следующей.

Со своим тяжелым грузом Джегер занимал достаточно много места в пространстве и чувствовал себя каким-то жутким снежным человеком. Ему было жарко и тесно. Кроме того, он ненавидел ожидание.

Открытый люк с гудением захлопнулся. Пассажирский отсек превратился в темный тоннель, полный неясных теней.

Похожий на гигантский стальной гроб.

Их ожидало чуть более четырех часов полета, так что при условии, что все пойдет по плану, в точку прыжка они должны были попасть около девяти часов по Гринвичу. Десять фигур, облаченных в униформу защитного цвета, с лицами, покрытыми темным камуфляжным кремом, должны будут друг за другом шагнуть в люк самолета и повиснуть в небе под матово-черными парашютами.

Не замеченные никем, они опустятся на землю, и для телевизионной аудитории это будет дополнительным фактором, обеспечивающим интерес и напряжение. Но по какой-то необъяснимой причине Джегеру и самому хотелось очутиться в джунглях как можно тише, не привлекая к себе чьего бы то ни было внимания.

Самолет вздрогнул и покатился по ярко освещенной солнцем взлетной полосе. На мгновение он замедлил разбег, затем взвизгнули турбины и «Геркулес» развернулся на месте. Теперь его нос смотрел в направлении взлета.

Двигатели взревели еще громче, и Джегер ощутил прилив адреналина. Он знал, что пилот завершает проверку систем, перед тем как окончательно отпустить тормоза.

Отсек наполнился дымом от сгорающего авиационного топлива, но Джегер ощущал лишь запах и вкус головокружительно чистого кислорода. В массивном костюме для затяжных прыжков — вместе с перчатками, кислородным баллоном, парашютом, шлемом, маской и очками — он чувствовал себя неповоротливым и неловким. И, пожалуй, даже беспомощным.

Адекватно оценивать происходящее становилось все труднее.

Кислород имел свойство приводить человека в приподнятое настроение — подобно алкогольному опьянению, после которого можно было не опасаться эффекта похмелья.

Вой турбин резко сменил тональность, и мгновение спустя «С-130» рванулся вперед, с каждым мгновением ускоряя свой разбег. Несколько секунд спустя Джегер ощутил, как самолет оторвался от земли и начал набирать высоту.

Во время подготовки к прыжку его всегда успокаивали переговоры летчиков, и он подключился к интеркому самолета.

— Скорость 180 узлов, — услышал он голос пилота. — Высота 1500 футов. Скорость набора высоты…

Теперь единственным препятствием могла стать формирующаяся над джунглями гроза. На высоте тридцать тысяч футов условия были более чем предсказуемыми, без всяких неожиданностей — какова бы ни была погода на более низких высотах, здесь царили ледяной воздух и сильный ветер. Но, если бы над самой землей разразился ураган, это сделало бы высадку невозможной. При боковом ветре силой более пятнадцати узлов парашюты вместе с болтающимися под ними людьми сносило бы в сторону, что было бы особенно рискованно с учетом опасностей, со всех сторон окружающих избранное ими место приземления.

Крупный поток, Рио-де-лос-Дьос — Река Богов, рассекал джунгли, беспрестанно меняя направление. На одном особенно извилистом участке река намыла длинную, очень узкую песчаную косу, практически лишенную всякой растительности. Это был один из немногих островков в безбрежном море джунглей, что и заставило их остановить на нем свой выбор.

Вот только права на ошибку у них не было.

По одну сторону косы находился берег реки, оканчивающийся высокой стеной непроходимых джунглей. Если бы их сдуло в этом направлении, они бы врезались в деревья. А если бы их отнесло в противоположную сторону, они бы упали в Реку Богов и тяжелое снаряжение тут же потащило бы их на дно.

— Высота 3500, — донесся голос пилота. — Скорость 250 узлов. Поднимаемся на высоту крейсерского полета.

— Видишь вон тот разрыв в джунглях? — вмешался штурман. — Нам почти час лететь на запад прямо над этой рекой.

— Понял, — подтвердил получение информации пилот. — А утро-то какое прекрасное.

Слушая их треп, Джегер вдруг почувствовал, как к его горлу подступает тошнота. Как правило, он не страдал воздушной болезнью. Но сейчас его обессиливало навешанное для него прыжковое снаряжение, в котором он ощущал себя, как в ловушке.

Во время программы подготовки к затяжным прыжкам его подвергали различным испытаниям, выясняя степень устойчивости к большой высоте, низкому уровню содержания кислорода и утрате ориентации в пространстве. Его помещали в рекомпрессионную камеру, условия в которой постепенно приближались к тем, которые были характерны для высоты в тридцать тысяч футов.

С каждым изменением «высоты» на три тысячи футов он должен был сорвать кислородную маску и, прежде чем снова ее надеть, успеть выкрикнуть свое имя, звание и личный номер.

Все это далось Джегеру без особого труда.

Но затем его поместили в эту кошмарную центрифугу.

Центрифуга напоминала гигантскую стиральную машину на стероидах. Она вращала и вращала его, все быстрее и быстрее, пока он не оказался на грани отключки. В этот момент перед глазами человека возникает «серая пелена», зрение рассыпается на калейдоскопические фрагменты серого цвета. Десантник должен понимать, когда его начинает обволакивать «серая пелена», чтобы во время настоящего прыжка распознать ее и приложить все усилия к тому, чтобы остановить вращение.

Центрифуга внушала ему настоящий тошнотворный ужас.

Джегеру подарили на память видеозапись. «Серая пелена» отнюдь не украшала человека. Глаза вылазили, как у осы под инсектицидной лампой, лицо напоминало оскал черепа, щеки западали и хлопали, отчего черты искажались до неузнаваемости.

Центрифуга едва не сломала Джегера. Больше всего на свете он любил открытые пространства и дикую природу, поэтому, заползая в этот металлический барабан — удушающий механический гроб, он ощущал себя в камере-одиночке. Или, если точнее, в своей собственной могиле.

Джегер ненавидел, когда его запирали или каким-либо иным неестественным способом ограничивали его свободу.

Вот как, например, сейчас, когда он, погребенный под тяжестью многослойного прыжкового снаряжения, был вынужден в ожидании прыжка терпеть эту скованность на протяжении нескольких часов.

Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, пытаясь заставить себя уснуть. Первым усвоенным им уроком солдата элитного подразделения был совет: никогда не отказывайся от возможности поесть или поспать, потому что никогда не знаешь, когда она подвернется тебе в следующий раз.

Через какое-то время он ощутил на своем плече руку, которая осторожно его трясла, побуждая проснуться. Это был один из парашютных диспетчеров. В первое мгновение он решил, что подходит время прыгать, но, взглянув на свою группу, понял, что пока никто никуда не собирается.

ПД наклонился ниже и крикнул ему в ухо:

— Летчик хочет с вами о чем-то поговорить.

Джегер посмотрел в сторону кабины пилотов и увидел фигуру, огибающую штурмана, примостившегося на раскладном сиденье в задней части кабины.

Должно быть, пилот передал управление своему помощнику. Он подошел и наклонился над Джегером, перекрикивая рев двигателей:

— Как дела?

— Спал как убитый. Летать с настоящими профессионалами — сплошное удовольствие.

— Подремать никогда не помешает, — согласился пилот. — Но тут такое дело. Я подумал, что будет правильнее вас предостеречь. Понятия не имею, что это означает, но… Вскоре после взлета у меня появилось ощущение, что за нами следят. Бывших «ночных охотников» не бывает, если ты понимаешь, о чем я…

Джегер приподнял одну бровь:

— Ты служил в АПСН? В сто шестидесятом?

— Еще как служил, — проворчал пилот, — пока не стал слишком стар и дряхл для таких перегрузок.

Сто шестидесятый авиационный полк сил специального назначения (АПСН), иначе известный как «ночные охотники», представлял собой главное десантное подразделение для тайных операций Вооруженных сил США. Джегер несколько раз был вынужден вызывать боевые спасательные вертолеты АПСН, когда оказывался в глубоком вражеском тылу в окружении неприятеля.

— Великолепные ребята — «ночные охотники», — сообщил Джегер пилоту. — Мое вам уважение. Вы много раз вытаскивали нас из полного дерьма.

Пилот сунул руку в карман и, вытащив военный жетон, подал его Джегеру.

По размеру и форме он напоминал шоколадную медаль вроде тех, которые Джегер клал на Рождество в приготовленный Люком чулок. Для семьи Джегера Рождество было совершенно особым праздником… кроме последнего, погрузившего его жизнь в сплошной мрак. Это воспоминание острой болью отозвалось у него в сердце.

Жетон был толстым и тяжелым. Казалось, он холодил ладонь даже сквозь перчатки. На одной стороне был изображен символ подразделения, а на другой — его девиз: «Смерть ожидает в темноте». У американских военных существовала традиция дарить жетоны подразделения братьям по оружию. В британской армии, к сожалению, ничего подобного не было.

Джегеру было приятно получить этот жетон, и он решил пронести его с собой через всю предстоящую им экспедицию.

— Я тщательно изучил окружающее нас пространство, — продолжал пилот, — и убедился, что за нами идет какой-то небольшой гражданский самолет. Чем дольше он там находился, держась у меня в слепой зоне, тем больше я утверждался в своей мысли, что это хвост. Он все еще там — отстает мили, может, на четыре. Полетное время — час двадцать. Судя по сигналу на радаре, это что-то вроде «Лирджета-85». Маленький, быстрый, экстракомфортабельный частный пассажирский лайнер. Если хочешь, я их вызову и поинтересуюсь, какого черта они тычутся своим носом нам в задницу.

Джегер на секунду задумался. Обычно летательный аппарат, ведущий себя подобным образом, выполнял разведывательную задачу, пытаясь установить, какие планы у впереди идущего самолета. Многие войны и сражения были выиграны с опорой на данные разведки. Кто более оперативно их получал, тот и побеждал. Да и самому Джегеру никогда не нравилось, когда за ним шпионили.

— Это не может быть совпадением? Что, если это коммерческий рейс, который чисто случайно идет в одном с нами направлении с той же крейсерской скоростью?

Пилот покачал головой:

— Исключено. Крейсерская высота «Лирджета-85» достигает сорока девяти тысяч футов. Мы идем на высоте вашего прыжка — тридцать тысяч футов. Пилоты всегда держатся на разных высотах, чтобы не порождать лишние недоразумения. К тому же крейсерская скорость «Лирджета» на добрых сто узлов выше, чем у «Геркулеса».

— Они могут создать нам проблемы? — поинтересовался Джегер.

— Пусть только попробуют, — хохотнул пилот, но тут же посерьезнел. — Он держится позади, и к тому же в нашей слепой зоне. Можешь не сомневаться, это хвост.

— Тогда пусть думают, что мы не знаем, что они следуют за нами. Таким образом, у нас шире выбор стратегии поведения.

Пилот кивнул:

— Я тоже так думаю. Пусть поломают себе голову.

— Может, это и не враги вовсе? — предположил Джегер. — Может, кому-то стало любопытно, что мы тут делаем?

Пилот пожал плечами:

— Не исключено. Но, как говорится, неудачный план успеха — успешный план неудачи.

Джегер улыбнулся. Это была любимая поговорка его подразделения.

— Думаю, будет вполне логично предположить, что, кто бы за нами ни следил, это вовсе не Санта Клаус на санях и везет он далеко не подарки. Не спускай с него глаз. Сообщишь мне, если что-нибудь изменится.

— Договорились, — кивнул пилот. — Кстати, сейчас мы летим прямо, никуда не сворачивая, так что ты можешь еще немного покемарить.