Призраки пропавшего рейса

Глава 63

Грузовые люки «Ju-390» оказались типичными примерами монументального мышления немецких инженеров. По обе стороны находились открывающиеся внутрь двойные двери около шести футов в высоту. Они запирались двойными металлическими брусами, проходящими вдоль центров дверей и входящими в пазы в полу и потолке.

Петли и прочие запирающие механизмы выглядели отлично смазанными, и Джегеру показалось, что они откроются без всяких проблем. Он налег на один из брусов, и тот бесшумно скользнул вверх, освобождая двери. Джегер толкнул их плечом, и в следующее мгновение они распахнулись настежь. Не успели они отвориться, как густая взвесь «тумана», обволакивавшая внутренности самолета, начала просачиваться наружу.

Джегер с удивлением отметил, что он тяжелее воздуха. Выползая из самолета, он как будто стекал на землю, собираясь в лужи густого ядовитого супа. Когда на эти газовые облака падал свет, внутри их начиналось какое-то странное металлическое мерцание.

Это напомнило Джегеру о том, что ему необходимо взять пробы, чтобы установить характер исходящей от самолета угрозы. Он так увлекся осмотром, что чуть об этом не забыл.

А впрочем, он еще успеет это сделать.

Пока что все его тело горело, и он отчаянно нуждался в отдыхе и «свежем воздухе». Он присел с одной стороны открытой двери, Нарова расположилась напротив. Боковым зрением он видел Дейла, который снимал так увлеченно, как будто пытался поглотить объективом камеры все свидетельства их жуткого открытия. В люк проникал дневной свет, и на боку ближайшего к нему ящика Джегер заметил изображение чего-то, напоминающего ПЗРК. Он наклонился ближе и убедился в том, что перед ним действительно переносной ракетный комплекс — ракета типа «земля-воздух», запускаемая с плеча.

Нарова вслух прочитала надпись под рисунком:

— Fliegerfaust. Дословно это означает «летящий кулак». Первая в мире система подобного типа. Предназначалась для сбивания самолетов антигитлеровской коалиции. К счастью, Fliegerfaust тоже появился слишком поздно и на исход войны повлиять не успел.

— Это за гранью моего понимания… — пробормотал Джегер. — Столько новинок… Целая вечность уйдет только на то, чтобы составить каталог всех скрытых здесь тайн.

— Что именно тебя так удивляет? — поинтересовалась Нарова, не отводя глаз от белых костей мертвых джунглей. — То, что нацисты располагали подобными технологиями? У них было все это и многое другое. Кто знает, что еще можно тут обнаружить, если хорошенько поискать.

Она помолчала.

— Или ты удивляешься американским опознавательным знакам? Антигитлеровская коалиция поддержала усилия нацистов по передислокации вооружения — их Wunderwaffe — в самые отдаленные уголки земли. К концу войны мы уже видели перед собой нового врага — Советский Союз. Это был тот случай, когда враг моего врага — мой друг. Мы на самом высшем уровне дали свое благословение на эти нацистские передислокации. Вот почему на этом самолете символика Военно-воздушных сил США. Антигитлеровская коалиция в лице американцев к этому моменту господствовала в воздухе. Без их согласия это было бы невозможно. В конце войны шло состязание с русскими. Заполучив в свое распоряжение тайны нацистов — их технологии и ведущих ученых, — мы смогли выиграть холодную войну, не говоря уже о космической гонке. Именно так мы себя оправдывали в то время.

— Мы? — перебил ее Джегер. — Но ты ведь русская. Ты сама это сказала — к концу войны врагами были уже вы.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — пробормотала Нарова. — Может, имя у меня и русское, но в моих жилах течет британская кровь, — добавила она после долгого молчания. — Я родилась в твоей стране. Мои предки и вовсе были немцами. А сейчас я живу в Нью-Йорке. Я гражданка свободного мира. Это делает меня врагом?

Джегер неловко пожал плечами:

— Откуда мне было знать? Ты ничего о себе не рассказывала.

— Сейчас тоже момент неподходящий.

Нарова кивнула на содержимое грузового отсека «Ju-390».

— Согласен. Но продолжай рассказывать — о самолете.

— Возьмем, к примеру, подземный комплекс «Миттельверк», — вернулась к своему рассказу Нарова. — В начале мая 1945 года его захватили американские войска. Уже тогда первые ракеты «Фау-2» были доставлены в США. Всего спустя несколько дней туда явились советские офицеры, потому что комплекс находился в советской зоне оккупации. Американцы использовали технологию «Фау-2» для осуществления программы «Аполлон» и высадки на Луну. Или вспомним Курта Бломе, руководителя программы Blitzableiter. Одна из причин того, что нацисты так далеко продвинулись в создании биологического оружия, заключалась в том, что они располагали тысячами узников концентрационных лагерей, на которых ставили опыты. В конце войны Бломе был арестован и предстал на Нюрнбергском процессе. Каким-то образом его оправдали, после чего он работал на химические войска армии США в рамках полностью засекреченной программы.

В голосе Наровой явственно слышалась горечь:

— Мы заключаем сделки. И да, мы заключаем сделки с теми, кто совершал немыслимые преступления, — с самыми страшными нацистами. — Она в упор смотрела на Джегера. — Ты никогда не слышал об операции «Скрепка»?

Джегер покачал головой.

— Это было кодовое название американской программы по доставке тысяч нацистских ученых в США. Там они получили новые имена, огромные полномочия и власть. Все что угодно, лишь бы они работали на своих новых хозяев. У вас была подобная программа, только с типично британской иронией вы назвали ее операция «Дарвин» — выживание сильнейших. Обе программы были полностью засекречены. Об операции «Скрепка» не доложили даже президенту США.

Она помолчала.

— Но были и еще более секретные программы. Aktion Adlerflug — операция «Полет Орла». Все ящики в грузовом отсеке этого самолета проштампованы этими словами. Aktion Adlerflug представляла собой план Гитлера по передислокации нацистской технологии в такие места, где ее можно будет использовать для возрождения рейха. И мы — антигитлеровская коалиция — поддержали этот план в обмен на то, что они станут сотрудничать с нами против Советов. Одним словом, ты сейчас сидишь в военном самолете, который находится в сердце самого темного заговора в истории человечества. Уровень окружающей его секретности был — да и до сих пор остается — таким, что большинство имеющих к нему отношение британских и американских файлов закрыты по сей день. И я сомневаюсь, что их когда-нибудь откроют.

Нарова пожала плечами:

— И пусть все это тебя не удивляет. Парни, которые считались хорошими, заключили сделку с дьяволом. Они сделали это во имя того, что считали необходимостью, — во имя блага свободного мира.

Джегер махнул рукой в сторону ящиков с оружием:

— Что только делает все это еще более невероятным. В этом самолете, наверное, собрана самая большая коллекция нацистских военных секретов. Тем более жизненно важно забрать его отсюда и доставить куда-то, где мы сможем…

— Где мы сможем что? — перебила его Нарова, холодно глядя на него из-за стекла противогаза. — Рассказать миру? Большую часть этих технологий мы уже усовершенствовали. Возьмем хотя бы Rontgenkanone — лучевую пушку. Совсем недавно американцы создали именно такую штуку, присвоив ей кодовое название «Хищник». Она стреляет сгустками плазмы в форме пончиков. Что-то вроде маленьких шаровых молний. Это глубоко засекреченная программа. Секретнее не бывает. Как и непосредственный предшественник «Хищника» — нацистская Rontgenkanone. Так что, мистер Уильям Эдвард Майкл Джегер, — нет, в обозримом будущем мы не сможем представить миру это открытие. Но это не означает, что мы не должны сделать все от нас зависящее для того, чтобы вытащить отсюда этот самолет, разумеется, с самыми благими намерениями.

Джегер молча смотрел на Нарову. Уильям Эдвард Майкл Джегер — зачем она назвала его полным именем?

— Знаешь, что я тебе скажу? У меня миллион вопросов. — Джегер повысил голос, пытаясь услышать себя за сипением собственного противогаза. — И большая их часть касается тебя. Может, все-таки скажешь мне, откуда ты столько знаешь? Может, хотя бы скажешь мне, кто ты такая? Откуда ты? На кого ты работаешь? Ах да, и еще я хотел бы знать историю твоего кинжала.

Когда Нарова снова заговорила, ее взгляд был устремлен на мертвый лес.

— Может, я и отвечу на часть твоих вопросов, когда мы отсюда выберемся. Когда мы будем в безопасности. Но пока что…

— Не забудь рассказать о сумке с документами, — перебил ее Джегер, — которую ты нашла в кабине пилотов. Ответь мне, что в ней такое? Полетный лист? Аэронавигационные карты? Конечный пункт назначения этого и других самолетов?

Нарова не стала отвечать на его вопросы.

— В настоящий момент, Уильям Эдвард Майкл Джегер, мне кажется, тебе достаточно знать только то, что я знала Эдварда Майкла Джегера, твоего деда. А если точнее, «дедушку Теда», как мы все его называли. Он был для нас всех и руководителем, и путеводной звездой. Я работала с твоим дедом. Или, если точнее, я работала в память о нем. Я работала с его наследием.

Нарова вытащила свой кинжал:

— Именно твой дед завещал мне вот это. Мне было очень любопытно познакомиться с его живым наследием — с тобой. Мне до сих пор любопытно. Я понятия не имею, представляешь ли ты собой все или хотя бы хоть что-нибудь из того, что я надеялась в тебе найти.

Джегер онемел от изумления. Прежде чем он нашелся, что ответить, Нарова заговорила снова:

— Он был дедом, которого у меня никогда не было. Которого у меня и не могло быть. — Впервые за все время их знакомства Нарова в упор смотрела на Джегера, не отводя глаз. — Я скажу тебе больше. Я всегда завидовала вашим с ним взаимоотношениям… а также тому, что ты мог самостоятельно избрать свой путь.

Джегер поднял ладони.

— Эй… это еще что такое?

Нарова отвернулась.

— Это долгая история. Я не знаю, готова ли я. Готов ли ты… Да и не время сейчас…

Ее слова прервал истошный вопль, раздавшийся в интеркоме и эхом разнесшийся по огромному брюху самолета:

— Ааааааа! Снимите с меня это! Снимите это!

Джегер резко развернулся и увидел, что Дейл забрел в самую гущу паучьих гнезд. Оператор так сосредоточился на своем объективе, что не смотрел, куда идет. И теперь он был весь опутан толстыми липкими нитями. Дейл одновременно пытался удержать камеру и избавиться от удушающих шелковых сетей с кишащими в них толпами арахнид.

Джегер бросился к нему на помощь.

Он сомневался, что фонетрия способна прокусить перчатки или противогаз Дейла, не говоря уже о защитном костюме. Но Дейл этого, скорее всего, не знал, и его ужас был вполне реален.

Толстыми резиновыми перчатками Джегер начал сбивать с груди оператора извивающуюся массу шипящих пауков, расшвыривая в стороны их мясистые тела. С помощью Наровой он освободил из паутины отчаянно прижимающего к себе камеру Дейла. И только после этого он понял настоящую причину его паники.

В куче оборванных шелковых нитей лежал скелет, одетый в полуистлевшую форму офицера СС. Его лишенное плоти лицо представляло собой застывшую маску ужаса. Джегер молча смотрел на мертвеца, вне всякого сомнения одного из пассажиров севшего в джунглях «Ju-390». В этот момент в его наушниках раздался голос Дейла.

— Меня испугали не эти чертовы пауки! — выдохнул оператор. — Я вдруг оказался в объятиях мертвого нацистского генерала!

— Я тоже его вижу, — подтвердил Джегер. — И знаешь, что я тебе скажу? На его фоне ты просто красавчик! Пошли, некогда тут рассиживаться.

Джегер осознавал, что они уже почти час находятся в этом жутком самолете. Пора было переходить к активным действиям. Но, уже шагая впереди Наровой и Дейла обратно к кабине пилотов, он вдруг похолодел от осенившей его мысли. Ему еще предстояло выяснить, как этот самолет может привести его к разгадке исчезновения жены и ребенка.

Каким-то образом судьба Руфи и Люка была неразрывно связана со всем, что они здесь обнаружили. Reichsadler — эта печать дьявола — имел отношение как к грузу военного самолета, так и к похищению семьи Джегера.

И ему каким-то образом было необходимо начать поиск улик и ответов.