Призраки пропавшего рейса

Глава 46

Джегер поднял глаза на вождя.

— Я думаю, мы развеем их пепел среди деревьев, — тихо произнес он и, обернувшись к своим людям, добавил: — И вот еще что. Я думаю, будет лучше, если я пойду один. Я возьму с собой только индейских воинов. Один я смогу перемещаться быстрее, и я не хочу, чтобы вы, ребята, еще глубже увязли в этом…

— Ну конечно, — перебил его чей-то голос. — Может быть, у тебя и сердце льва, но мозги явно достались от обезьяны — вроде той, которую ты только что ел. — Это говорила Ирина Нарова. — Ты решил, что круче всех остальных. Одиночка. Одинокий герой. Ты это сделаешь сам. Все остальные — это обуза. Помеха. Ты не способен видеть ценность других людей, и тем самым ты предаешь всю свою группу сразу.

Джегер почувствовал себя уязвленным. Утрата жены и ребенка, а затем годы, проведенные на Биоко, действительно сделали его недоверчивым, и он это знал. Но в настоящий момент не это побуждало его идти дальше в одиночку. Его толкал на это страх потерять своих людей и осознание, что он не в состоянии защитить и спасти их.

— Двое уже мертвы, — ответил Джегер. — Это уже не исследовательская экспедиция в Затерянный мир, а нечто гораздо более грязное. Это совсем не то, за что вы — да, вы все — брались, соглашаясь искать этот самолет.

— Schwachkopf. — Голос Наровой слегка смягчился. — Это именно то, что я уже говорила, когда мы чуть не погибли во время свободного падения: ты должен научиться доверять своим людям. Вот что я тебе скажу: своим примером ты заслужил право вести нас. Ты действительно это заслужил. Докажи, что ты достоин нашей веры в тебя, нашего доверия.

«Как ей это удается?» — размышлял Джегер. Эта женщина произнесла всего несколько слов, сумев затронуть самые чувствительные струны его души. Нарова обладала способностью проникать в самую суть вопроса, и плевать она хотела на все принятые в обществе условности.

Джегер обвел глазами группу:

— Что скажут все остальные?

— Это очень просто, — пожал плечами Джеймс. — Давайте голосовать. Те, кто хочет идти, пойдут с тобой. Те, кто не хочет, останутся здесь.

— Ну да, — добавил Алонсо. — Пусть идут добровольцы. И надо сразу уточнить: если кто-то захочет остаться, в этом нет совершенно ничего постыдного.

— Ладно, — смирился Джегер. — У меня только один вопрос к вождю. Вы согласны охранять тех, кто предпочтет остаться? Хотя бы до тех пор, пока мы не выполним свою задачу?

— Они наши гости, — подтвердил вождь. — Наш дом — это их дом, и они могут здесь жить столько, сколько будут нуждаться в нем.

— Отлично, кто хочет идти со мной? — спросил Джегер. — При том, что вы понимаете, насколько это опасно.

— Записывай меня, — объявил Джеймс, не дожидаясь, пока он договорит.

— Дерьмовый это, конечно, отпуск, — проворчал Алонсо. — Но, мужик, я с тобой.

Камиши поднял глаза на Джегера:

— Один раз я уже подвел тебя. Боюсь, что я могу…

Джегер положил руку ему на плечо, чтобы заставить умолкнуть. Камиши повеселел и продолжил:

— Но если ты меня возьмешь…

Алонсо хлопнул его по спине:

— Брат Камиши пытается сказать, что он идет с нами.

Дейл посмотрел на вождя, затем на Джегера.

— Если я пойду, мне будет позволено снимать? Или меня напичкают копьями, как только я подниму камеру?

Джегер повернулся к Пурууэхе:

— Думаю, нам удастся договориться с вождем и его воинами.

Пурууэха кивнул:

— Старейшины считают, что твоя камера вредит их душам. Что касается людей помоложе, воинов, то я уверен, что сумею убедить их в обратном.

Несколько мгновений Дейл колебался, явно раздираемый желанием присоединиться и страхом перед тем, что ожидало их впереди. Затем он пожал плечами:

— В таком случае, кажется, у меня получится фильм, ради которого и умереть не жалко.

Джегер перевел взгляд на Сантос:

— Летисия?

Сантос слегка пожала плечами:

— Я бы очень хотела пойти с вами. Но моя совесть говорит мне, что будет правильнее, если я останусь здесь, со своими индейцами. Что скажешь? Ты не согласен?

— Если ты считаешь, что должна остаться, значит, ты должна остаться. — Джегер извлек из рюкзака ее шелковый шарф. — И вот твой шарф. Он, как и его хозяйка, способен уцелеть в любых условиях!

Сантос, явно взволнованная, взяла шарф в руки.

— Но он должен быть на тебе. Это… на удачу в предстоящем путешествии.

Дотянувшись до шеи Джегера, она принялась оборачивать ее шарфом, а затем поцеловала его в щеку.

Джегеру показалось, что Нарова передернулась. Это лишь исполнило его решимости не снимать шарф Летисии до конца экспедиции. Все что угодно, лишь бы позлить Нарову, попытаться добраться до человека, скрытого глубоко внутри этой ледяной оболочки.

— Идут четверо, один остается, — подвел промежуточный итог Джегер. — Остальные?

— У меня дома трое детей, — раздался голос Стефана Краля. — В Лондоне. Уточнение. Мы уже живем не в Лондоне. Только что переехали в чудесный Лутон, рядом с аэропортом. — Он негодующе покосился на Дейла. — Я больше не могу позволить себе Лондон. Только не на зарплату помощника режиссера. Я предпочитаю остаться в живых и благополучно вернуться домой. — Он поднял глаза на Джегера. — Я остаюсь здесь.

— Я понял, — кивнул Джегер. — Возвращайся домой и будь отцом, в котором нуждаются твои дети. Это гораздо важнее любых валяющихся в джунглях самолетов.

Произнеся эти слова, Джегер ощутил, как к горлу подступает тошнота, которую ему удалось подавить с большим трудом. После исчезновения семьи он провел в поисках близких целый год. Он проехал по всем дорогам и перевернул все камни. Он исследовал все улики и изучил все версии, пока не уперся в глухую стену. След остыл, и идти дальше было некуда. Но действительно ли он сделал все что мог, чтобы их найти?

Что, если он сдался, отказавшись от семьи и от самой жизни в тот самый момент, когда следовало продолжить расследование? Джегер отбросил эту мысль. Он посмотрел в упор на Нарову:

— А ты что скажешь?

Она выдержала его взгляд.

— Об этом нужно спрашивать?

Он покачал головой:

— Пожалуй, нет. Ирина Нарова с нами.

Вождь амагуака взглянул на небо.

— Итак, твоя команда готова. Вы выходите на рассвете, до которого осталось что-то около трех часов. Я прикажу своим воинам приготовиться.

— Один вопрос, — раздался чей-то голос. Это снова была Нарова, и она обращалась к вождю. — Вы когда-либо бывали возле логова этого воздушного зверя?

Вождь кивнул:

— Да, джа-гвара, я там был.

Джа-гвара. Это имя удивительным образом подходило Наровой, отражая ее невероятную способность приспосабливаться и выживать.

— Что вы о нем помните? — спросила она. — Может быть, вы могли бы нарисовать для меня какие-нибудь символы, которые там видели?

Вождь начал чертить что-то на песчаном полу хижины. После нескольких неудачных попыток набросок наконец превратился в мрачное и знакомое изображение. Силуэт орла с расправленными крыльями, повернутым направо крючковатым клювом и странным сферическим символом под хвостом.

Reichsadler.

Вождь пояснил, что этот символ был нанесен на корпус самолета в его хвостовой части. И этот же символ был вырезан на коже его воинов, добавил он, — тех, которых захватила и убила Темная Сила.

Джегер долго смотрел на изображение, и у него даже голова пошла кругом. Он понимал, что они приближаются к разгадке. Но в то же время его охватило непреодолимое ощущение ужаса, как будто на него со всех сторон наступал рок и от предпринятых им действий уже ничего не зависело…

— Рядом с этим изображением орла были еще и слова, — произнес Пурууэха. — Я их запомнил.

Он написал на песке:

— Я говорю по-английски, португальски и на нашем родном языке, — добавил он. — Но это, я полагаю, скорее всего, немецкий?

Ему ответила Нарова:

— Написание немного неправильное, но «Kampfgeschwader 200» — это название звена сил особого назначения Люфтваффе. А «Geschwaderkommodore A3» — одно из званий, присвоенных генералу СС Гансу Каммлеру, командующему этим звеном, — тихим, но звенящим от едва сдерживаемого презрения голосом произнесла она. — После Гитлера Каммлер был одной из самых могущественных фигур нацистского рейха.

— Он был полномочным представителем Гитлера, — добавил Джегер, вспомнив загадочное письмо архивариуса. — Каммлер стал им по приказу фюрера ближе к концу войны.

— Точно, — подтвердила Нарова. — Но известно ли тебе, какими правами наделяет статус полномочного представителя?

Джегер пожал плечами:

— Это что-то вроде особого представителя?

— Это нечто гораздо большее… Полномочный представитель обладает полной властью действовать от имени режима, пользуясь при этом абсолютной безнаказанностью. После Гитлера Каммлер был самой могущественной личностью в необычайно темной группе преступников. К концу войны на его руках была кровь многих тысяч людей. Он также стал одним из богатейших людей мира. Бесценные произведения искусства, золотые слитки, бриллианты, деньги. Нацисты грабили Европу, присваивая себе все ценности, до которых только могли дотянуться. Ты знаешь, что случилось в конце войны с оберстгруппенфюрером СС Гансом Каммлером и всей его добычей?

Слова Наровой сочились горьким, все более явственно проступающим гневом.

— Он исчез. Просто испарился с лица земли. Это одна из самых больших загадок Второй мировой войны. Никто не знает, куда подевался Ганс Каммлер и его кровавое состояние. Кто его спрятал? Кто его защитил?

Она обвела взглядом ли́ца вокруг себя. Наконец ее глаза замерли на Джегере.

— Очень возможно, что этот летательный аппарат — личный военный самолет Каммлера.