Серая Башня

Глава 24 По волнам любви (То слово)

Я брёл по роще среди деревьев beit’he. Эти деревья напоминали берёзы — стволы тонкие, белые, с чёрными чёрточками. Время от времени мне попадались каменные арки, невысокие скалы, нагромождения валунов, по камням бежали ручьи и небольшие водопады, встречались развалины древних строений.

Могло показаться, что развалины в роще — настоящие, и сама роща — естественного происхождения. На самом деле, это был декоративный парк, специально разбитый для прогулок. Таких парков здесь, в городе «Купол», было немало. Этот парк назывался «Берёзовая роща Эбэр-Феалд».

Как поётся в песне:

'Цветочные склоны ярко мерцают,

И прозрачно-кристальный ручей играет,

Давай проведём эти ясные дни

Вместе среди берёз Эбэр-Фэлд.

Ghalainn dwynnaen , ghalainn dwynnaen

(«Прекрасная дева, прекрасная дева»),

Пойдём со мной, пойдём со мной

К берёзам Эбэр-Фэлд'.

(Ради благозвучности песни иногда гласные проглатываются или дифтонги сокращаются — обычное дело).

В роще было темновато — свет слабо пробивался через листву, а деревья росли тесно, к тому же день уже клонился к вечеру. Иногда в густой низкой траве можно было наткнуться на пни, оставшиеся от упавших деревьев, и на них росли мелкие грибы, люминесцентно светящиеся беловато-голубым.

Среди журчания ручьёв и водопадов, среди щебета птиц и шелеста листвы, где-то неподалёку звучала музыка струнного инструмента deilynn.

Он бывает нескольких видов: арфа или гусли. Арфой обычно пользуются кочующие музыканты, что время от времени посещают Дома и остаются там погостить, развлекая хозяев музыкой и представлениями. Гусли же более распространены среди обывателей, ведущих оседлый образ жизни и занимающихся музыкой лишь ради удовольствия, как хобби. Именно инструмент второго типа сейчас и звучал.

Я направился к источнику звука, прошёл некоторое расстояние, и набрёл на камень, на котором сидела dwynnaen («дева»), что играла на инструменте. Заметив меня, она прекратила играть. Хитро взглянув и улыбнувшись, она сказала:

А знаешь ли, что в ' Rinn - Larr - el ''

Играют песни под названьем

'Анэйрин и Ларэйринэль

Серую Башню изваяли'?

И вот что там они поют:

'Эйрин и Анэйрин строят Серую Башню,

Да в Мабдэйнэдор, ой, да в Мабдэйнэдор.

Эйрин и Анэйрин обманули д’хорниэля,

Из Дома «Т’халамор», да из Дома

«Т’халамор»…'

Я ничего не ответил, лишь молча присел на камень, стоявший напротив неё. Она вздохнула и сказала:

Не нравится песня отцу моему,

И мне, если честно, не нравится тоже.

Смеются над Домом над нашим они,

Над дедом смеются моим — что негоже.

Я

Дом Ласточки — это изгои,

Какое дело вам до них?

Пускай поют и оскорбляют,

Их глас давно уже затих.

А вы — потомки д’хорниэля,

Высок ваш Дом, вы велики.

Жаль, что дела Анэйринэля

Стеной меж нами пролегли.

Я — не Анэйрин, тот уж мёртв

Уж сотню лет как, труп истлел.

Но почему, моя любовь,

Отец твой мечет тучи стрел

Обиды, гнева, обвинений

В меня, в мой Дом, хотя никто

Не жил при Даланэйринэле

Из нас, то время уж прошло.

Она мягко тронула струны, и прозвучала нежная мелодия.

Она

Мне жаль, мне жаль, любовь моя,

Что не могу тебе я спеть

«О, d » horiolly , mealary ',

Я птичка, и мой Дом мне — клеть.

Не будет lad ' hael ' lebhate ,

Красной постели, нам с тобой.

Мне жаль, что вас нести расплату

За предка вынуждает мой

Отец, тиран, вад’хаэль Дома.

Я знаю: мой отец не прав.

Но что с того? Он обыграл нас

В ловушку шантажа поймав.

Она тяжко вздохнула, и надолго повисло молчание. Но затем она улыбнулась, перекинула через плечо лямку инструмента и повесила его так, чтобы он плотно держался за спиной, затем встала и протянула мне руку.

Рукава её одежды были широки и зелены, и они плыли на ветру, развеваясь как полотно флагов. На ней был короткополый сарафан с орнаментом в народном стиле, поверх него сидел корсет, на ногах красовались высокие сапожки — выше колен. Волосы её, как и рукава, летели на ветру, вились и трепетали, будто живые.

Я взял её за руку и встал. Она усмехнулась, оттолкнула меня и побежала прочь.

Догонишь ли меня ты, s ae i ,

Что любит встречи тайные со мной

В лесах beit ' he под сенью древ

И средь журчания ручьёв?

Я припустил за ней, а она убегала и смеялась. Бежала она не очень быстро, давая мне возможность не слишком отставать, ведь это была игра, в которой ей вовсе не хотелось побеждать.

Она взбежала на груду камней, где на вершине стояла арка. Я почти догнал её, когда она весело хохотнула и юркнула в арку. Она исчезла, с другой стороны арки никто не появился.

Я вошёл в арку и оказался в другом месте. Это была всё та же роща, но теперь я находился среди старинных развалин, а рядом по камням сбегал водопад. У здания было три этажа, и я оказался на верхнем. Стен у развалин практически не было. Позади меня стояла арка, через которую я сюда попал. Dwynnaen нигде не было видно.

Вдруг снизу, с этажа подо мной, зазвучал её deilynn. Я огляделся и обнаружил ступени, ведущие вниз. Я сбежал по ним и увидел dwynnaen у новой арки. Она хохотнула, заметив меня, и юркнула в арку, я поспешил за ней.

Мы оказались у подножья ещё одних развалин в три или четыре этажа высотой, стоявших на берегу озера. Рядом на волнах раскачивалась лодка, привязанная к колышку. Dwynnaen больше не убегала, она взяла меня за руку и указала на лодку.

Хочешь ли поплавать, сэй?

«Плывём на лодочке мы по волнам любви».

Sinne asnam’h ans b’hdaew

Ne tonne aepf lime.

— Разумеется, хочу, моя прекрасная двиннаэн.

Мы отвязали лодку, вошли в неё и оттолкнулись от берега. Мы не стали грести, а позволили лодке просто дрейфовать, мерно раскачиваясь на волнах.

Дева весело сказала:

А чтобы не было нам скучно,

Я спою тебе, мой сэй.

Я буду петь тебе весь день

И развлекать тебя, любимый.

Я

Двиннаэн милая моя,

Гнетущую прогнать тоску

От нас попробую и я,

Тебя я тоже развлеку.

Я достал из походной сумки инструмент Pfeann, материал At’harrak’ht Emhiarr и специальную рабочую подставку Pfeann-Obair-Bid’h. Я положил комок материала на подставку и начал работать с ним с помощью инструмента, а двиннаэн запела и заиграла, попутно с любопытством поглядывая на мою работу.

Она попробовала спеть «Летнюю ночь»:

'Glaye uda

voil' g’haire

Sgileil'

saot’haire

Gabhail ' set ' heina…'

И так далее. Все мы знаем эту прекрасную песню, что музыканты исполняют на каждом празднике. «О ты, дева, что прилетела со звёзд, среди других ты меня даже не заметишь, ты меня очень скоро забудешь».

Я создавал из материала её лицо, и, когда она поняла, почему я постоянно прерываю работу, чтобы бросить на неё взгляд, смущённо потупилась и зарделась, быстро-быстро хлопая ресницами.

Лодка дрейфовала на волнах, а мы пели и лепили, и так прошёл один vair и половина следующего.

Её скульптурный портрет был готов, я зажёг внутри светящийся огонёк и развернул голову к ней лицом, показывая работу.

Она с восторгом уставилась на скульптуру, а затем легонько толкнула фигуру вверх, и прекрасная головка, внутри которой пылал свет огонька, воспарила и поплыла, влекомая ветром.

Двиннаэн довольно улыбалась.

Прекрасно, о, мой милый сэй.

Ты мастер дела своего.

Моих портретов никогда

Не создавал никто. Никто.

Да столь искусных, утончённых!

Идея с парящими головами-фонариками — моя собственная придумка. До меня никто так не делал, это открытие, этот приём принадлежит мне, и я очень гордился этим.

Я поманил парящую голову назад, и скульптура тут же опустилась на подставку, я погасил огонёк, добавил ещё материала, уменьшил голову и доделал остальное тело. Которое было обнажённым и застывшим в манящей и грациозной позе.

Двиннаэн зарделась пуще прежнего и даже задохнулась на мгновение.

— Ах, сэй, какие мысли вас посещают, когда вы лепите меня… — сказала и кокетливо хлоп-хлоп-хлоп ресницами.

Я

Не только в миг сей, но всегда,

Вы постоянно в моих мыслях,

О вас мечтаю день и ночь,

Тоскую от разлуки с вами,

Никто не может мне помочь,

Лишь образ ваш перед глазами

Всегда стоит, о двиннаэн,

Грущу, что с вами мы не вместе,

И красной нет для нас постели,

Я не жених, вы не невеста…

Она накрыла мою ладонь своей, затем потянулась к моему лицу и поцеловала. Потом сказала:

Фигурку эту я возьму.

Понравилась она мне так!

А вам взамен я подарю

Безделицу одну, пустяк…

И двиннаэн погрузила ладонь в свои густые длинные волосы и извлекла оттуда шпильку.

Она дала шпильку мне, я повертел её в руках и заметил, что там изображены ящерица и рыба, они целовались. Я усмехнулся.

— Здесь символы наших Домов!

Она

Конечно, сэй, специально я

Туда вдвоём их поместила.

Пусть будут символом они

Союза нашего, любви.

Пусть обещают они нам,

Что будем вместе вскоре мы,

Когда всё кончится, мой сэй,

И полоса отступит тьмы.

Я

Ах, двиннаэн милая моя,

Я счастлив, что люблю я вас!

Ведь вас любить — это как дар,

Удача и редчайший шанс!

Никто не равен вам, ни с кем

Не смог бы чувствовать себя

Таким счастливым я — лишь с вами,

С той, что с прекрасными глазами,

Ясным умом и чутким сердцем,

И сладкими на вкус устами,

Прекрасным станом, умной речью,

И долгими — до пят — власами.

Она

Ах, сэй… Я очень польщена.

Мой милый, дорогой герой.

Особенны вы для меня,

И счастлива я, что вы — мой.

Любить вас — честь и дар судьбы,

И я б другого не желала.

И благодарна жизни я

За то, что вас, мой сэй, узнала.

Я ещё раз взглянул на шпильку. Формой она чем-то напоминала курительную трубку с длинным мундштуком. Я снова посмотрел на деву. Она глядела на меня серьёзно и с лёгкой грустью в глазах. Она тихо сказала:

Она вам пригодится там,

Куда отправитесь, герой.

Emi arur(«мой герой») , послужит вам

Она там верно, дорогой.

Я поработала над ней.

Она — и трубкой может быть.

Я знаю, вам придётся там

Лекарства пить, и смесь курить.

И drav - pfirillis может быть,

«Летящей смертью», сей прибор.

Хочу хоть как-то облегчить

Я вашу жизнь в Мабдэйнэдор.

Лодочка пристала к берегу, и мы вышли. Мы поднялись по ступеням к небольшой арке, и здесь дева задержалась и взяла меня за руку. В глазах её стояли слёзы.

Emi d ' horiel ', как мне жаль…

Через что вам придётся пройти…

Mo skiriorr а(«моё сердце») болит,

От того, что вас ждёт впереди…

Как стыдно мне за отца,

И за мерзкий его шантаж…

Прошу, не думайте, что я

Хочу того, что он потребовал от вас.

Не думайте, что я с ним за одно.

Прошу, мой сэй, простите вы наш Дом.

И помните, я вас люблю, герой,

И буду ждать вас день за днём я, день за

днём…

И в мыслях с вами я пребуду навсегда,

И в этом сердце место есть только для вас.

И не вернётесь вы пока издалека,

Никто сухими не увидит моих глаз.

Она поднесла мою руку к своим губам и поцеловала, затем поцеловала в щёку и, всхлипывая, крепко обняла.

Ах, мой герой, мой герой…

Никто нас не может спасти…

Стыдно мне за ту боль,

Что испытаете вы впереди…

Ах, мой герой, мой герой…

Мы постояли так некоторое время, крепко обнимаясь и гладя друг друга по спине и волосам, потом она отступила, утёрла слёзы, взглянула на меня, грустно улыбнулась, и вошла в арку. Я последовал за ней.

Но вышел я совсем не там, где ожидал. Двиннаэн рядом не было, а обстановка вокруг свидетельствовала о том, что я оказался снова в Серой Башне — опять я видел стены, украшенные сплетающимися полумесяцами и широкими кронами дерева Т’хэкарр.

Серая Башня спала и потому меня не атаковала. Однако у меня и без неё хватало проблем. С трёх сторон меня обступили три противника — неизвестные в железных масках и причудливых доспехах. Я шагнул назад, надеясь войти обратно в арку — но позади арки не оказалось, моя спина уткнулась в стену.

— H’aadri! Ae’hd k’hegaten! — пророкотал металлический голос одной из масок. — Ae’hd k’hegaten!

Вторая и третья маска тоже подхватили эти слова, и теперь все трое наступали на меня, непрерывно рокоча металлическим голосом одну и ту же фразу. Я приготовился дать им отпор, но с ужасом обнаружил, что на руках моих нет перчаток. Это значило, что я стал полностью беззащитным.

— Ae’hd k’hegaten! — металлически ревели неизвестные в масках. — Ae’hd k’hegaten!

Мне стало дурно, ужас охватил меня. Я понял, что сейчас они меня убьют, и я никак не смогу этому помешать — ведь нет перчаток. Я попытался вырваться из окружения, но один из них крепко вцепился в меня, а второй достал короткий кривой клинок, подскочил ко мне и пырнул в живот.

Это был удар в то же место, где в другом сне я проломил стену в здании-статуе, похожей на меня, Гордона Роя. Удар в живот справа внизу.

Я вскрикнул от боли, противники бросили меня на пол, а из раны захлестала кровь. Я застонал, чувствуя, как жизнь покидает меня, а трое в масках встали надо мной, продолжая рокотать металлическими голосами: «Ae’hd k’hegaten! Ae’hd k’hegaten!».

Но вдруг нежный голос прошептал у меня над ухом:

— Dalanadriel'…

И кошмар закончился.