Синяя Рыба

Кикедро

Это продолжалось уже, наверное, минут двадцать — все помещение вагона наполнял невыносимый, отвратительно режущий слух скрежет — словно кто-то без остановки царапал лезвием ножа по твердой поверхности. Разбуженная этим звуком, Вика вскочила с полки, собираясь высказать дракончику все, что она думает о нарушении тишины в неуставное время.

Крылатый ящер сидел на полу и усердно точил когти о железный пол вагона, самозабвенно урча. Рядом с глубокими царапинами в металле лежали побочные продукты его утреннего моциона — блестящие колечки стружек и несколько заклепок, случайно выдранных из пола.

— Ты что, спятил? Нашел себе когтеточку! Я же сплю! И зачем только я взяла тебя с собой?

— И тебе доброе утро! — откликнулся дракончик, придирчиво разглядывая маникюр, — Кстати, ты уже не спишь.

— Это потому, что ты меня разбудил! — буркнула Вика, — Совершенно не обязательно было точить когти именно в моем купе, — она выглянула в окно и охнула. — Рассвет только начинается! Ты в курсе, который час?

— Драконы не могут спать при свете солнца, — покачал головой возмутитель спокойствия, сметая хвостом железные стружки в угол, — Так уж мы устроены. Извини, что разбудил. Не знал, что вам, людям, требуется столько времени для сна. Я закончил. Можешь спать.

— Ладно, что уж теперь. Я уже все равно не засну, — проворчала Вика примирительно, — Пойдем, что ли.

Рельсы, в точности такие же, что и вчера, казались нескончаемыми. Спать хотелось невыносимо, еще сильнее — есть; одно было хорошо: солнце светило не в лицо, а в спину. Вика брела, то и дело пытаясь разлепить веки, и совсем не глядела по сторонам. Поэтому темную крылатую тень, накрывшую равнину, она заметила в самый последний момент.

Чем-то она напоминала ее дракончика. За исключением одного. Размеров. Это был взрослый дракон.

— Герракс? Это ты?

— Мама?

Огнедышащий великан спланировал вниз. Когда дракон коснулся лапами земли, почва под ногами заходила ходуном, как во время землетрясения, и мощная ударная волна едва не сбила девочку с ног. Размеры чудища были столь солидными, что ее дракончик по сравнению с ним выглядел как птенец рядом со сверхзвуковым истребителем. Дракон, вернее, дракониха — бросилась к малышу, суетясь и причитая:

— О боже, Герракс, я чуть с ума не сошла! С лап сбилась, разыскивая тебя! Все Заоблачные Горы перевернула с ног на голову!

Герракс, счастливый, негромко заурчал и дал себя облизать.

— А это еще кто? — вдруг нахмурилось чудище, заметив девочку, — Твой завтрак? Выглядит не слишком съедобно.

— Это Вика. Она человек, но она добрая. Это она спасла меня!

«Драконы предали нас! Они перешли на сторону тьмы и сражаются за Эриуса!»

— Ви-ка… — медленно, по слогам проговорила дракониха, пробуя на вкус новое для нее слово, — Спасла, значит? Похвально. Хотя для моего карапуза это слишком большая честь. Ты знаешь, что он сбежал из дому?

Девочка осторожно кивнула.

— Пожалуйста, не сочтите за дерзость, но я просто обязана спросить вас…

— На чьей я стороне? — перебила дракониха, — Да, среди моих сородичей оказалось много предателей, но можешь не сомневаться: я не из их числа. Напротив, я собираюсь примкнуть к союзу Светлых сил. Как минимум один дракон будет сражаться за Ротсена! Вот только найду для Герракса безопасное место в горах.

— Значит, нам не по пути? Как жаль… — огорчилась Вика. Она уже размечталась заполучить в попутчики такого огромного чудовища — рядом с ним она была бы в полнейшей безопасности.

— Не огорчайся. Может, мы еще встретимся, — Герракс поднял с земли сухую ветку и, поднатужившись, дохнул на нее жарким пламенем.

— Это тебе. Драконье пламя нельзя погасить почти ничем. Держи.

— Отсюда до города Мастеров уже недалеко, — сказала дракониха, — Уже к полудню ты будешь на месте. Эта железная дорога приведет тебя прямо к цели. Спасибо тебе за Герракса!

Она бережно ухватила сына за шкирку, как кошка — своего котенка, и, энергично махая кожистыми крыльями, поднялась в воздух — вертикально вверх, как вертолет. Набрав высоту, дракониха изогнула хвост и стремительно понеслась в сторону гор.

Скоро оба ящера стали не больше точки на горизонте. А Вика, вздохнув, повернула на Запад. У нее был свой путь. Путь, который могла пройти только она, от которого нельзя было ни отказаться, ни променять на что-либо.

Зато у нее есть Негаснущее драконье пламя!

Как известно, если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит. Поэтому теперь, когда у Вики появился негасимый огонь, вскорости непременно должно было появиться место, где он бы ей понадобился. И это место появилось — им оказался тоннель в массивной базальтовой скале. Железнодорожное полотно, зубчатой тесьмой прошивая темноту, исчезало в его ненасытном чреве.

Девочка остановилась. Увиденное неприятно напомнило ей открытый Эриусом лаз, по которому она пришла в Абсолют, — та же темень, то же ощущение необъяснимой тревоги. И все же чутье подсказывало ей, что она идет в нужном направлении.

— Главное, чтобы светом в конце тоннеля оказался не поезд, — сказала самой себе Вика, и смело шагнула во мрак.

«Негаснущее пламя» Герракса потухло почти сразу — стоило ей только отойти от входа больше чем на сто шагов. Теперь она очутилась в абсолютной темноте. Девочка выставила руки перед собой и медленно двинулась вперед, подбадривая себя мыслью, что каждый шаг приближает ее к выходу, а значит, к цели. Но когда она услышала впереди голоса, и увидела метавшиеся по стенам пятна света, то поняла, что обманывать себя не имеет смысла: там кто-то есть.

Она попалась.

Когда-то давно — когда еще не существовали транспортеры, мгновенно перемещавшие пассажиров в любую точку мира, железная дорога была основным видом транспорта, хорошо развитым и распространенным повсеместно, а, следовательно, самым доступным и популярным. Весь Абсолют был опутан густой, разветвленной сетью железных дорог с множеством станций и полустанков.

Но с изобретением магической формулы, позволяющей заключить заклинание телепортации в металле и камне определенной формы, и использовать его многократно, началась новая эпоха в истории Абсолюта. Впоследствии новомодная конструкция получила название транспортера.

Железной дорогой могли с одинаковым успехом пользоваться все, телепортироваться умели, само собой, только маги. Преимущество же транспортеров заключалось в том, что путешествовать с его помощью мог кто угодно — для этого совершенно необязательно было иметь познания в теоретической магии, и, тем паче, уметь применять их на практике.

Сначала внедрение прогрессивных технологий в массовое пользование было встречено широкой общественностью с осторожностью. По крайней мере, далеко не все были от него в восторге, многие же и вовсе восприняли нововведение в штыки. И лишь спустя долгие годы этот транспорт, наконец, был оценен по достоинству за удобство, простоту, а главное — поистине фантастическую экономию времени. Постепенно все перешли на транспортеры, а железные дороги за ненадобностью было решено разобрать на металлолом, оставив только небольшой участок от города Мастеров до западного берега Бездонного озера — на память. Узкоколейка протяженностью в несколько десятков миль — это все, что осталось от былого великолепия самой грандиозной транспортной системы со времен сотворения мира.

По ней-то и шагал Максим.

Когда он добрался до Вокзала, был уже поздний вечер, и пришла пора задуматься о месте для ночлега. Это оказалось сложнее, чем он думал: из-за ярмарки номера в тавернах и постоялых дворах оказались заняты приезжими, и свободных мест практически не было. Лишь после долгих поисков ему удалось найти крохотную комнатушку в привокзальной гостинице «На Семи Холмах». Обстановка ее была небогатой, но опрятной и по-деревенски уютной: узкая кровать с кованной железной спинкой, на тумбочке — кувшин с водой и полотенце. Стены были оклеены пожелтевшими бумажными обоями, дощатый крашеный пол тщательно вымыт, в глиняном горшке на подоконнике цвели фиалки, а вместо керосиновой лампы на столе стояла двухлитровая банка со светлячками. Здесь Максим переночевал, а рано утром, наскоро перекусив, отправился в путь.

Сначала он шел вдоль насыпи, но когда трава стала выше его роста, и в ней стала с систематичностью попадаться крапива, мальчику пришлось забраться на пути и идти по шпалам. Змеясь меж холмов, дорога незаметно поднималась выше и выше, с каждым поворотом открывая все новые виды на лежащую внизу долину. Холмы становились все больше, незаметно превратившись в сопки, а потом — в горы, и, наконец, железная дорога нырнула в тоннель.

«Как бы мне его обойти?..»

Лезть в дыру, похожую на пещеру злой ведьмы, не зная ее размеров, было несусветной глупостью, и мальчик прекрасно отдавал себе в этом отчет. В тоннеле могло быть все, что угодно — ему совсем не улыбалось быть съеденным неведомым чудовищем, затаившимся там, в темноте. Понимая, что самым разумным будет тоннель обойти, Максим принялся тщательно, сантиметр за сантиметром исследовать скалы, но выводы оказались весьма неутешительны: слева была почти отвесный утес, справа же — крутой обрыв, заканчивающийся ущельем. Ни взобраться на гору, ни спуститься в овраг, не имея альпинистских навыков и профессионального снаряжения для скалолазания, было невозможно. Оставалось одно — идти вперед. Или вернуться, и поискать другой путь.

В который уже раз Максим поймал себя на мысли, что надо бы посоветоваться с Викой. Но сейчас он был один. И решение надо было принимать самостоятельно. Внезапно он почувствовал, как что-то мягкое, словно лебяжий пух щекочет его ухо. Он резко обернулся, успев предположить все самое худшее, но это оказался всего-навсего Розовый Пушистик.

Он радостно пискнул, приветствуя мальчика, и завертелся юлой.

— Привет, малыш! — обрадовано вскрикнул Максим, — Откуда ты взялся? Он протянул руку, и розовый помпончик мгновенно опустился к нему на ладонь, предварительно как следует обнюхав ее. На ощупь Пушистик был теплый и шерстяной.

— Пи-ип! — азбукой Морзе ответил Пушистик и с признательностью потерся о его большой палец.

— Ты меня знаешь? Откуда? Ты — Пушистик Флэйка?

— Пип! — заявил Пушистик, вытаращив блестящие глазенки.

— Кто тебя спас? Я тебя спас?!

Розовый Пушистик сверкнул глазенками и энергично закивал.

— Ах, тогда, в городе Мастеров… Верно, — вспомнил Максим, — Я и забыл про это. И ты вернулся, чтобы поблагодарить меня?

— Пип, пип! — он скользнул к его плечу и примостился у отворота куртки.

— Ты хочешь быть моим Пушистиком? — ошеломленно воскликнул Максим, — Но я… Я даже не знаю, чем тебя кормить!

Вжик! — Пушистик неожиданно взлетел в воздух и мохнатой кометой метнулся в сторону тоннеля.

— Эй, постой! Куда ты, малыш?! Там может быть опасно!

Но тот и не думал слушаться мальчика: он скрылся в темноте, и Максим, набравшись храбрости, побежал следом за ним. Пушистик парил в трех-четырех метрах от входа, ярко светясь в пещерном полумраке, как мощный светодиодный прожектор.

— Розовые Пушистики светятся в темноте! Как я мог забыть? Ты поможешь мне пройти через тоннель?

Пушистик взмыл под потолок и засветился еще ярче.

— Только держись поближе, — тихо произнес Максим, — Не улетай далеко.

То ли свечение Пушистика все же оказалось не таким сильным, как показалось Максиму сначала, то ли этот железнодорожный тоннель был так заколдован, но осветить темноту можно было лишь в радиусе метра, не больше, дальше же, за пределами этого круга сумрак оставался абсолютно непроницаемым. Максим стиснул зубы и, старательно выкинув из головы мысли о монстрах — исконных обитателях подземелий, обвалах и взбесившихся поездах, двинулся вперед.

Время шло, но тоннель не заканчивался. Глухое, потустороннее эхо чутко улавливало малейший звук, и, предварительно усилив, копировало его во множестве экземпляров, каждый из которых норовил обогнать своих товарищей, и прозвучать как можно более устрашающе.

Но внезапно в этом слаженном, стройном ритме мальчик услышал некую погрешность, неточность, которая нарушала весь рисунок.

Это были не его шаги.

Кто-то шел ему навстречу. Кто?

Максим отпрянул назад, прижавшись к стене, но в узком тоннеле было не разойтись.

— Кто здесь? Отвечай!

Шаги стихли, но подчиняться мальчику незнакомец не торопился. Воцарившуюся тишину нарушало только его прерывистое дыхание, да испуганное попискивание розового Пушистика.

«Может, показалось?»

— Посвети, пожалуйста!

Клубок света подпрыгнул и полетел в сторону, Максим последовал за ним и лоб в лоб столкнулся с Викой.

— А-а-а! — испуганно завопила она, отпрянув назад.

— Вика? Ты?!

Пушистик взъерошил шерстку и юркнул в карман.

— О господи, Максим! Зачем ты меня напугал? — возмущенно крикнула девочка.

— Кто бы говорил! — саркастически ответил Максим.

— Прости, — Вика неловко протянула руку, — Я не хотела…

— Это ты прости меня, — Максим перебил ее, — Я с самого начала не должен был… Как ты меня нашла?

— Не знаю. Я просто шла вперед, и все.

— Теперь все позади. Мы отыскали друг друга, это главное. Я так волновался… А если бы с тобой что-нибудь случилось?

— Ничего же не случилось!

— Вот и хорошо. Но отныне нам надо держаться вместе.

Прищурившись, Вика посмотрела в темноту.

— И куда мы теперь пойдем? Туда? — она обернулась, — или обратно?

— Кентавр сказал: «Тебе не следует сворачивать с пути», — покачал головой Максим.

— Кентавр?

— Идем, — он взял ее за руку, — Это единственная дорога в горы… С твоей стороны тоннель очень длинный?

— Не очень. Я шла минут пять до того, как мы встретились.

Розовый Пушистик описал дугу, и, съежившись, боязливо покосился на девочку.

— Кто это с тобой? — Вика повернула голову, но Пушистик живо залез к Максиму за пазуху.

— Не подходи! Он тебя боится.

— Какой хорошенький! — умиленно ахнула она, — Пушистенький! Я бы тоже хотела такого!

— Розовых Пушистиков нельзя хотеть, — резко оборвал ее Максим.

— Но почему?!

— Пушистики — свободолюбивые существа. Они не живут в неволе.

— Но этот Пушистик с тобой! — не сдавалась Вика.

— Он сам меня выбрал! Это совсем другое! Я не собираюсь его удерживать силой: он может уйти в любой момент.

— Он выбрал тебя?

— Я его спас.

Максим замолчал, и Вика из деликатности не стала продолжать расспросы. Тоннель закончился, и яркий дневной свет ударил в глаза, так, что ребята непроизвольно зажмурились. Здесь, по это сторону тоннеля, Горы казались гораздо ближе, чем со стороны Семи Холмов. Но не они заставили Максима замереть от ужаса, — небо. Темно-фиолетовое, оно свирепо хмурилось клочьями жутких грозовых туч. Только сейчас дети заметили, как сильно изменилась природа Абсолюта: все высохло и как-то сморщилось, словно уже наступила поздняя осень, не слышно было привычного пения птиц и стрекота насекомых, и ветер гонял по земле пожухлые листья, которые облетали с деревьев, не успевая даже толком пожелтеть, а просто засыхали и падали вниз, будто от кислотного дождя.

— Не прячь далеко Магический Жезл, — пробормотала Вика, вздрогнув от звука собственного голоса — слишком громко он прозвучал в неестественной, ватной тишине. Ей стало не по себе. Максим разделял ее опасения, поэтому лишь коротко кивнул. Лишь Розовый Пушистик, казалось, ни о чем не беспокоился: азартно свистнув, он нырнул в траву и погнался за какой-то мошкой.

Насыпь становилась все более пологой. Колея бежала вперед, то вихляя из стороны в сторону из-за многочисленных холмов, то, напротив, становясь прямой, как струна.

У первой же стрелки Максим свернул налево, к Северу.

— Гляди! — крикнула Вика, — Вот и транспорт!

Впереди на рельсах что-то стояло.

— Это дрезина! — Максим обошел вокруг, внимательно рассматривая находку. Это была платформа, на четырех железных колесах, с невысоким бортиком по краям. — Я видел такие у папы на работе. Если она исправная, то нам повезло.

— Хочешь сказать, мы поедем на этой штуке?! — недоверчиво хмыкнула Вика, — Имей в виду, я — против. Посмотри, она же проржавела насквозь! Уверена, ты ее не заведешь.

— А заводить ее и не надо, — возразил Максим, — Она механическая, управляется вот этим рычагом.

— А ты уверен, что сумеешь ею управлять?

— Уверен. Залезай.

В дрезине было даже некоторое подобие сидений — тоже металлических и тоже покрытых рыжей шубой ржавчины. Вика присела на краешек.

— Готова спорить на что угодно, она не поедет, — вздохнула она. — Вот увидишь.

— Посмотрим, — Максим дернул рычаг, но тот не поддался. — Заржавел! — он потянул сильнее, повиснув на нем, чуть не перевернув дрезину вместе с девочкой. Вика завизжала, схватившись за перила, но рычаг не сдвинулся ни на миллиметр.

— В другую сторону, командор, — бросила Вика, взглянув на рычаг.

Совет оказался весьма мудрым: механизм поддался, и они тронулись. В последний момент к ребятам присоединился еще один пассажир — Розовый Пушистик, ниоткуда материализовавшийся в воздухе.

Управлять дрезиной оказалось несложно — стрелок впереди не наблюдалось, а на прямой дороге с этим справился бы кто угодно. Хотя разогнать транспортное средство до скорости современного локомотива ее, разумеется, не удалось.

За очередным поворотом показалась платформа — серая бетонная плита с навесом на случай дождя и длинным рядом скамеек. Имелась и табличка с названием остановки:

Здесь путешественников ждал небольшой сюрприз.

«Сюрприз» выглядел весьма эксцентрично: внешне он немного смахивал на крупную птицу вроде страуса, но сам себя таковым, он, очевидно, не считал — это читалось в его смелом взгляде урожденного дворянина. На голове у него была надета блестящая клеенчатая кепка, а хрупкая птичья шея обмотана полосатым вязаным шарфом. В клюве «страус» сжимал бумажный листок, а на земле рядом с ним стояла довольно объемная дорожная сумка.

Максим с Викой заметили его не сразу, и дрезина проехала мимо станции, не сбавляя хода. Реакцией на сию вопиющую несправедливость стал громкий, полный негодования, крик «страуса»:

— Э-э-эй! Ну-ка, останавливайтесь! Я пассажир! — он спрыгнул со скамейки и, повесив сумку на шею, крупной рысью бросился догонять уходящий транспорт.

Не ожидавший такого натиска, Максим нажал на тормоз, останавливая машину. Между тем бойкий пассажир, бежавший с завидной прытью, довольно скоро поравнялся с ребятами и, не утруждая себя приветствием и лишними объяснениями, крикнул:

— До конечной идет?

— Нет, — растерялся Максим.

— А до следующей?

— До следующей?.. Н-наверное, да…

Удовлетворенный его ответом, незнакомец бесцеремонно забрался в дрезину, и, буркнув: «проездной», устроился впереди, на самом лучшем месте.

— Поехали! Заводи свою колымагу!

Ребята переглянулись и пожали плечами. Их новоявленный попутчик вел себя так уморительно, что сердиться на его фантастическую наглость не было сил.

— Ты кто? — выдавил Максим.

— Я — Кикедро, дракон! — с гордостью крякнул страус.

— Дракон? Как-то ты, родной, не тянешь на дракона, — усомнилась Вика, подавляя хохот, — Ты скорее больше похож на, ммм… страуса. В детстве, что ли, много болел? — хихикнула она, вспомнив бородатый анекдот.

— Я?! — вскочил Кикедро.

— Тише, тише! — осадил его Максим, — Пассажирам во время движения перемещаться по салону строго запрещается!

— Да вы знаете, кто я такой? — с выражением проговорил страус, стремясь произвести впечатление, — Меня лучше не злить, — страшным шепотом добавил он.

«У него, что, мания величия?» — подумала Вика.

— Ладно, как хочешь, — сдалась она, — Хочешь быть драконом — пожалуйста. Нам не жалко.

Тщеславную птицу это, видно, вполне устроило, так как страус мгновенно успокоился и даже повеселел.

— Эх, давно я так не катался, с ветерком!

— Ты что, ждал на станции поезда? — не поверила Вика, — Они же давным-давно не ходят!

— Знаю, не маленький, — заносчиво фыркнул Кикедро, — Уже сто лет как поезда отменили. Но именно сегодня я пришел на платформу, потому что знал: транспорт будет.

— Откуда? — изумился Максим.

— Сон я увидел, вещий. Голос во сне сказал мне прийти сюда.

— Голос? Это было какое-то существо? — нахмурился мальчик.

— Его я не видел. Помню только очень яркую синюю вспышку.

— Синяя рыба, — одновременно прошептали Вика и Максим, — А что еще сказал тебе этот голос?

— Он велел вернуть вам вот это, — Кикедро вынул из сумки серебряные браслеты-змейки, — Наказал надеть сейчас же, и ни в коем случае не снимать.

— Наши амулеты! — ахнули ребята, — Что же ты сразу не сказал?!

— Он велел мне отдать их вам, но только после того, как вы назовете пароль.

— Но мы не называли никакого пароля. Ты у нас его и не спрашивал.

— Так и должно было быть, — кивнул Кикедро. — Но пароль вы все же назвали.

— Если Синяя Рыба позаботилась об том, чтобы у нас было это, — шепнул Максим Вике, — Значит, она боится. А уж если даже она боится, что же остается нам?

— Идти вперед, — вздохнула Вика, — Не сдаваться. Не отступать. И стараться быть достойными ее доверия.

Дорога вдруг пошла под гору, да так резко, что у пассажиров дрезины перехватило дыхание. Максим схватил тормоз, колеса завизжали, из-под них посыпались искры, но дрезину было не остановить — старенький механизм давно уже нуждался в починке, и сейчас работал на пределе, чудом не разваливаясь на части. В довершение всего — в подобных ситуациях это случается так часто, что давно уже стало классикой жанра — рычаг тормоза отломился, и остановить дрезину стало попросту нечем.

Вика замерла, вцепившись в бортик, и, не отрываясь, глядела на мелькающие шпалы. Максим безуспешно пытался починить сломанный тормоз. От мысли, что впереди, согласно другому закону жанра, может оказаться обрыв или обвал, к которому они приближаются со скоростью пушечного ядра, его начинало тошнить. Только Кикедро был в прекрасном расположении духа — он безмятежно развалился на сиденье, что-то негромко мурлыча под все ускоряющееся «дык-дык» колес.

— Синяя Рыба, помоги нам! — прошептала Вика, стараясь как можно точнее воссоздать в памяти ее образ.

Что-то промелькнуло, сверкнуло, зазвенело… И тут она увидела.

— Скорее поворачивай направо! — вскрикнула девочка, — Слева дорога завалена камнями!

Максим налег на руль.

— Давай, мы успеем! Вот сейчас!

Механизм щелкнул, и дрезина повернула. Опасность миновала — здесь дорога была в полном порядке. Спуск закончился, а, значит, рано или поздно они остановятся.

Дрезина постепенно замедляла ход. Откуда-то подул свежий ветер, запахло речной прохладой и рыбой. Впереди показалось синяя гладь озера.

— Бездонное Озеро, — прокомментировал Кикедро и вдруг закричал:

— Я проехал свою остановку! Остановите, я сойду!

Когда не в меру болтливый страус по прозвищу Кикедро избавил путешественников от своего общества, оба они облегченно вздохнули, радуясь возможности отдохнуть от разговоров, и насладиться долгожданной тишиной. Но поездка, как назло, закончилась сама собой: дальше пути не было.

Рельсы уходили под воду. Дорога закончилась.