Синяя Рыба

Коридор в другой мир

Следующие несколько дней Викиной жизни не принесли с собой ничего хорошего: напротив, с каждым часом, с каждой минутой вокруг девочки словно бы сгущались невидимые тучи, становясь все мрачнее. С того волейбольного матча с ней никто не разговаривал, одноклассники словно забыли о ее существовании.

Но объявление ей бойкота было еще не самым страшным. Все только начиналось.

В тот памятный день Вика опоздала в школу. (Просто потому, что в будильнике разрядилась батарейка, и он не прозвонил в семь часов утра, как обычно). Она успела только ко второму уроку, хотя спешила как могла, и два раза чуть не попала под колеса, перебегая дорогу на красный свет. Но, зайдя в класс, Вика обнаружила, что ее место занято. Катька Пенкина сидела рядом с Митькой, и оба они увлеченно смотрели какое-то видео на новеньком карманном компьютере Жукова. Их головы почти соприкасались. И оба они были вполне довольны жизнью. Вике же оставалось лишь сесть на свободную заднюю парту и, глотая слюнки, наблюдать оттуда за жизнью других учеников, наполненной беззаботным общением. За их непринужденными разговорами, шутками и смехом, за их радостными, улыбающимися лицами.

«Ну уж нет!»

Вика решительно направилась к своему бывшему месту.

— Я здесь сижу, — запинаясь, выдохнула она, — Освободи мне мое место. Быстро.

Разговоры сразу стихли, все приготовились смотреть представление. Зрелище обещало быть занятным.

— Да что ты говоришь? — протянула Катька, ухмыляясь. — Твое место? Ты опоздала, дорогуша, теперь это мое место. Поищи себе другое.

— Я с первого класса здесь сижу! — возмущенно воскликнула Вика, всей душой надеясь, что Митька заступится за нее, скажет, что она права, и ему, конечно, никто возражать не будет, и все будет по-старому.

Но Жуков и не думал вставать на ее защиту, а лишь молча наблюдал за развитием событий.

— Отстань, а? — зевнула Екатерина Пенкина, — не видишь, мы заняты. С тобой скучно.

Вике пришлось отступить. Стиснув до боли зубы, чтоб не расплакаться, она села на самую последнюю парту, достала первый попавшийся учебник, раскрыла его на середине и сделала вид, что готовится к уроку.

Вдруг иллюстрация в учебнике, изображающая сцену из известного древнегреческого мифа — Прометей, прикованный к скале и Эфон, орел Зевса, клюющий его печень, ожила. Орел моргнул, отделился от скалы и, цепляясь когтями за нарисованную рамку картинки, уставился на изумленную девочку.

— Ты! — еле слышно выдохнула она.

— Я, я, не сомневайся, — отозвался Орел. — Ну, как жизнь? Давненько не виделись.

Вика испуганно огляделась по сторонам, но, похоже, слышать скрипучий голос могла только она. Никто не смотрел в ее сторону, все как ни в чем не бывало, продолжали заниматься своими делами.

— Что тебе надо? — громким шепотом спросила Вика. — Без тебя проблем хватает!

Орел уставил на Вику черный блестящий глаз.

— Хм, проблем? А не хочешь ли ты избавиться от них?

— Не с твоей помощью! — категорично отрезала Вика.

– Не с моей? А почему бы и нет? Лично я не сделал тебе ничего плохого. Я даже простил тебе, что ты кидалась в меня камнями, — по правде говоря, как бы ты не старалась попасть, все равно б у тебя ничего не вышло. Я ведь не простой Орел, как ты, наверное, уже догадалась.

— Я тебе не доверяю.

— Не доверяешь? — искренне удивился Орел, — Чем же я заслужил твое недоверие? В мои намерения не входит обманывать тебя.

Вика молча смотрела на нарисованную птицу, которая каким-то непостижимым образом могла разговаривать с ней.

— Ты отказалась. Учти: я предлагаю только один раз. Хотя для тебя, так уж и быть, сделаю исключение. А, знаешь, что: давай я покажу тебе на деле, так сказать, авансом, что будет, если ты согласишься, а потом уже ты дашь мне ответ, согласна ли ты мне помочь. Ну как, идет? Все честно, без обмана.

Вика с сомнением покачала головой. Птица ждала ее ответа, и надо было что-то решать. Видя, что девочка колеблется, Орел заговорил вновь:

— Ты ведь в любом случае ничего не теряешь. Не понимаю, что тут думать? Другой на твоем месте, будь он хоть чуть поувереннее в себе, давным-давно согласился бы, а не тянул кота за ээээ… хвост.

Он попал в самую точку. Вика мгновенно заняла наступательную позицию.

— Ты намекаешь на то, что я неуверенна в себе и не могу принять решение? — оскорбленно прошептала она, глаза ее сверкнули. — Может, ты считаешь, что я тебя боюсь? Или что я не справлюсь с твоим архисложным заданием? Не надейся! Давай, продемонстрируй, на что ты способен, а я посмотрю. Только имей в виду: последнее слово за мной.

— О, безусловно. Итак, ты хочешь, чтобы одноклассники общались с тобой, ты хочешь побеждать на турнире по волейболу…

— Я..

— Ты хочешь, — повысив голос, перебил Орел, — чтобы Жуков был твоим, и только твоим другом?

У Вики вдруг невыносимо-мучительно защемило в груди. Сглотнув комок в горле, она прошептала:

— Да…

— Отлично, — кивнула птица, — Приступаем.

Внезапно он закричал, так пронзительно и громко, что у Вики зазвенело в ушах. От его крика с книжных страниц в воздух поднялась мелкая золотистая пыль, которая во мгновение ока окутала девочку с головы до ног, оседая на одежде, волосах, и даже на кончиках ресниц, словно ее искупали в ванне с золотым песком. Пыль мерцала несколько секунд, а затем начала таять, растворяться, и очень скоро исчезла без следа.

— И что теперь? — вопросительно посмотрела она на иллюстрацию в книге. Но нарисованный орел не шелохнулся.

— Э-эй! Что ты со мной сделал?

Вика внимательно рассмотрела свои ладони. Вроде бы ничего не изменилось. И тут вдруг она почувствовала странное тепло, будто внутри нее загорелась яркая трехсотваттная лампочка. По всему телу разлилось весьма странное ощущение, словно оно стало легче пуха, и только сила мысли удерживает его на земле. Одно слово — и ты взлетишь. Вика громко и радостно рассмеялась. Пьянящее чувство силы и безграничной свободы наполнило все ее существо.

Вика подбросила свою авторучку высоко вверх, и небрежным движением в последний момент поймала ее на лету.

Прежняя Вика обязательно уронила бы ручку.

«Работает!»

Работает!!!

В тот день урок физкультуры проходил не в спортивном зале, как обычно, а на улице, на школьном стадионе. Скоро начиналась Зарница, традиционная встреча команд двух школ-соперников, и преподавателями велась интенсивная подготовка своих подопечных. Сегодня ученики восьмого «Б» должны были бежать пятисотметровый кросс вокруг стадиона: для участия в Зарнице надо выбрать самых лучших. Возбужденно сверкая глазами Вика, еще не до конца осознавая свое новое «я», заняла место на беговой дорожке, с краю. Физкультурник посмотрел на нее оценивающим взглядом, и, видимо, хотел что-то сказать, но в последний момент передумал.

Прозвучал свисток, и школьники сорвались с места. Надо ли говорить, что Вика пришла к финишу первой, причем с огромным отрывом от остальных? Она прыгала от радости, так, что если бы сейчас проводились состязания еще и по прыжкам в высоту, она безоговорочно была бы признана абсолютной чемпионкой. Сквозь слезы радости она видела вопящих одноклассников, которые, казалось, начисто забыли ее фиаско на волейболе и теперь шумно чествовали ее как победителя. Среди них был и Митька Жуков, который изо всех сил пытался поймать ее взгляд.

— Вика! Иди сюда! Иди к нам!

— Молодец, Вика!

— Вика, как тебе это удалось? Алексеева еще никто не обгонял!

Они называли ее по имени. Она уже больше не была Лисицей, забитым и затюканным ботаником. Девочка широко улыбалась, все ее существо излучало мощную, пульсирующую энергию успеха. А когда к ней подошел Митька, и, смущенно глядя на свои кроссовки, пригласил в субботу на день рождения, сердце в груди вдруг стало таким огромным, что она была уверена — на всей планете нет человека счастливей ее, ученицы восьмого «Б» Вики Лисицыной.

Негромко напевая себе под нос, Вика шла по городу. Она хотела в полной мере насладиться своими новыми возможностями, прежде чем все это волшебство исчезнет. А исчезнуть оно могло в любой момент — то, что ничто не вечно под Луной, она за свою жизнь усвоила очень хорошо. Этот день казался чудесным сном, и тянулся так долго, что если бы Вика не оставила дома свои часы, то очень удивилась бы. Небо было васильково-синим и безоблачным, солнце припекало, как в начале сентября, даже облака были не осенние, слоисто-серые, а по-летнему кучевые и белые. Жизнь казалась огромной тарелкой, полной сладких пирожных, которые никогда не заканчиваются и так вкусны, что ты ешь и не можешь остановиться.

Приняв участие в беспроигрышной лотерее, она получила в подарок круглое косметическое зеркальце в красной бархатной сумочке. Купив в кафе рожок мороженого, она стала юбилейным посетителем. В тире она умудрилась сбила все десять мишеней всего-навсего пятью выстрелами, и долго смеялась, глядя на застывшие лица зевак, случайно оказавшихся свидетелями ее небывалой удачи. Приз, представлявший из себя огромного розового плюшевого медведя с пышным бантом на шее, она брать не стала — не в чем было его нести, и она выменяла его на билет в Луна-парк.

В сквере на центральной площади, около большого фонтана Вика присела на скамейку, чтобы немного отдохнуть и заодно собраться с мыслями. Она перевела дух, и принялась было за мороженое, как прямо перед ней с громким хлопком в воздухе материализовался черный орел. Тот самый.

— Добрый вечер, Виктория. Ну, как, нравится тебе такая жизнь?

Вика поперхнулась и закашлялась. Сейчас, если она откажется сделать то, о чем он ее просит, она опять станет давнишней Викой — вечно попадающей в неприятности неудачницей. От волнения она откусила от мороженого огромный кусок и чуть не задохнулась: мороженое было таким ледяным, что у нее заныли зубы.

— Д-да, но… — еле выговорила она с набитым ртом.

— И ты хочешь остаться такой?

— Да, только…

— Тогда слушай! — велел Орел. — Я проведу тебя в одно место. Это далеко отсюда, но ты попадешь туда во мгновение ока. Ты достанешь для меня одну вещь. И отдашь мне.

Вика непонимающе уставилась на черную птицу.

— Какую вещь? — наконец пробормотала она.

— Это талисман. Весьма могущественный и невероятно ценный. От него зависит очень многое, слишком многое, чтобы и дальше оставлять его там, где он сейчас. Времена меняются, Вика. Ты наверняка уже слышала об этом. Мир в опасности, и от этой вещицы сейчас зависит слишком многое. Если не вмешаться, может произойти ужасная катастрофа.

Орел сложил крылья за спиной и, широко расставляя когтистые лапы, заковылял по земле, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Ты справишься, не сомневайся. Ты станешь героем, спасителем мира, потомки будут слагать про тебя легенды. И трагедия будет предотвращена.

По спине у Вики поползли мурашки.

— Трагедия?.. О какой трагедии ты говоришь? — заикаясь, спросила она, — Какой мир в опасности?

Орел склонил голову набок и продолжал:

— Это долгая история, девочка. Ты должна знать, что в этом мире много разных сил, есть могущественные силы добра, и есть силы, цель которых — разрушение. И сейчас настал момент, когда от малейшего толчка все может полететь в пропасть. А я всего лишь страж, я выполняю свою работу, — и только. Ты не поверила мне сразу — это делает тебе честь. Никогда никому не доверяй. Мир полон лжи и обмана. Посмотри, в каком мире ты живешь! Сколько вокруг зла, жестокости и грязи! Мир погружается во тьму, и это неотвратимо.

Вика огляделась по сторонам. Пейзаж, знакомый ей с детства, вдруг показался ей невыносимо тоскливым и однообразным. Серое и черное, как на монохромной фотографии. Мир, в котором она жила, такой родной и привычный, он в одночасье стал чужим, неизвестным, негостеприимным. Словно она видела все это в первый раз, хотя знала здесь каждый поворот, каждое дерево, каждый дом.

— Но ты можешь этому помешать. Все, что тебе надо будет сделать — это согласиться. Остальное произойдет само.

Девочка все еще колебалась. Из последних сих она пыталась найти скрытый подтекст в словах черного орла, но не нашла. И все же какой-то внутренний голос на самом краю сознания, надрываясь, кричал ей: «Вика! Не слушай его! Не верь! Не соглашайся! Это ложь! Это ловушка!!»

Вика нахмурилась и встряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение. Если она откажется, и случится что-то плохое, получится, что она виновата в «трагедии», ведь у нее была возможность все исправить, а она пренебрегла ею. Что-то ей подсказывало, что теперь уж точно второго шанса не будет.

— Но почему я? — наконец произнесла она.

— Потому что ты — избрана. Много тысяч лет было совершено предсказание. Оно гласит, что Избранник — девочка, которая сможет нарисовать наш мир, не побывав в нем. Это ты, Вика. А это — твоя картина, — он шевельнул крылом, и прямо в руки девочке из ниоткуда спланировал лист бумаги с изображенным на нем дивным садом. — Ты знаешь, что ты нарисовала?

— Моя мечта… — растерянно проговорила Вика.

— Это не твоя мечта. Это — твой путь. И он приведет тебя в Абсолют. Идем же! Надо спешить.

— Но как… — Вика в смятении вскочила со скамейки. — Ты ведь… Я не могу просто так взять и уйти! Я даже не знаю, как тебя зовут!

Орел снисходительно ухмыльнулся и бросил:

— Зови меня Эриус.