Сонная Империя. Начало

Глава 40

Когда пол провалился я серьёзно приложился головой и потерял сознание. В себя я пришёл практически сразу. Пыль ещё не успела улечься, даже некоторые камешки продолжали осыпаться по краям провала.

А ещё начинали кричать выжившие. Стоны начинались с удивлённо-болезненного, и переходили в болезненно-осознанные. Как бывает когда приходишь в сознание от нестерпимой боли.

Были и глухие вои, на одной ноте и на весь объём лёгких. Это подавали голос самые крепкие, или самые живучие.

Раздавались и маты, вперемешку с призывами о помощи. Маты я не понимал, сказалось образование. Сиинарский-матерный мне был незнаком.

По мере того как в голове прояснялось я понял что придавлен чей-то тушей. Бронированной и пребывающей в неполном сборе. У парня отсутствовала нижняя половина тела, так что спрашивать о его здоровье было, несколько, поздно.

Аккуратно стащив его в сторону я попытался поднятья и осмотреться. Секира была рядом, благо цепь не давала ей далеко от меня улететь. Кстати, цепь. Эта металлическая штука словно бы жила собственной жизнью. Когда нужно она обматывалась вокруг браслета, как змея навивая кольца. И орудовать секирой не мешала, вовремя изгибаясь и не давая в ней запутаться.

Полезная штука. Хоть и дико странная и непривычная.

Вновь вооружившись секирой я принялся пробираться через обломки, к ближайшему голосу. Нужно было выбираться от сюда, но и бросать раненных мне претило.

Ковыляя мимо крупных обломков, из которых торчали куски кристалла, я наткнулся на первого «голосившего». Из под завала торчала только голова и левая рука, которой он и пытался приподнять придавившую его плиту.

Из плиты, кстати, так же торчали толстые обломки кристалла. И они… горели голубым пламенем. Не яростно, но активно. Один такой огонёк как раз был близ его головы, и он всеми силами пытался её отодвинуть, так что этот огонь небыл безвредным.

— Щас, щас, — проговорил я, подсовывая под обломок рукоять секиры с намерением использовать её как рычаг.

Просунув рукоять я принялся тянуть. Всё тело ныло и отдавало слабостью, но я постарался выдавить из себя всё что ещё оставалось.

Массивная плита только дёрнулась, едва заметно.

Чёрт. Я не в лучшей форме и не смогу один её поднять.

Распрямившись я принялся оглядываться, в поисках кого-нибудь кто мог бы помочь.

Кругом царил полумрак. Тут и там пылали голубые костры, давая основное освещение. Но его явно не хватало. Даже моё острое зрение ничего толком не могло различить. Так, какие-то силуэты показывались то тут то там.

— Хык! А-х-х..

Резко развернувшись я нос к носу столкнулся с новым действующим лицом.

— Ну здравствуй, сынок, — заявил мужик в золотом доспехе.

Длинный клинок, полуторник, насквозь пробил плиту и добил придавленного стража.

Резко дёрнув на себя секиру я отскочил назад, едва не грохнувшись на мелких камнях.

— Ты ещё что за хрен? — выдал я, встав в боевую стойку.

— Как не культурно, — золотой, полностью закрытый, шлем качнулся из стороны в сторону в неодобрении. Меч выскользнул из камня и, прочертив в воздухе элегантную восьмёрку, вернулся в позолоченные ножны.

А я замер в напряжении.

Движения урода были плавными. Движения профессионального фехтовальщика, как у Каалнигара. Клинок, не смотря на то что он был весь усыпан драгоценными камнями и покрыт золотом, был явным боевым оружием.

Ну а доспех… похожий я видел только у Дуарулона. Но это был не он. Этот хрен был ниже на полголовы. Да и сам доспех был явно другой. Дороже, красивее, и, судя по всему, гораздо мощнее.

— Разве тебя не учили благородно формировать свою речь? — протянула золотая фигура, ловко спрыгивая с плиты.

Шлем больше походил на футуристичную поделку. Плавные линии, от носа до подбородка шёл клин. Ну а вместо прорезей глазниц блестели изумрудные линзы. Непрозрачные.

— Ну что же ты молчишь, сынок? — спросила фигура, царственно шагнув с плиты, тем самым приземлившись на пол.

— Да я, как то, не знаю что тебе говорить, — выдавил я, голова всё ещё шла кругом, да и последние события не шли мне на пользу, — Ты маньяк, какой-то? Или псих?

— Негоже такое говорить родному отцу, дитя, — этот хрен наклонил голову и погрозил мне пальцем.

Этот момент я и выбрал для атаки.

Секира, находившаяся на отлёте, устремилась к нему со всей доступной скоростью, метя прямо в шею.

Правая рука так и замерла в нравоучительном жесте, а вот левая резко рванула меч из ножен, не став брать его как положено. Вот и получилось что лезвие секиры натолкнулось на лезвие меча, так полностью и не покинувшего ножны.

Массивное лезвие секиры отлетело в сторону. Словно натолкнулась на непреодолимую прегражу, вернув мне в руки всю силу удара.

— А ведь я приложил немало усилий, чтобы найти тебя, — продолжил мужик, вернув в ножны клинок и сделав ко мне ещё шаг.

— Ну вот и иди дальше, — бросаю я, нанося ещё один удар, с подшагом назад.

И вновь тот же результат. Дорогой клинок покинул ножны только для того чтобы играючи отбить в сторону тяжеленую секиру и вернуться обратно.

— Зачем мне куда-то идти? Я уже пришёл куда хотел. Ну же. Неужели ты меня не признал? Или думаешь что я на тебя зол?

— Мужик, я не понимаю о чём ты говоришь, — пропыхтел я, стараясь держать дистанцию, одновременно мониторя ситуацию вокруг.

К шуму обваливающихся конструкций и вою, прибавились короткие вскрики и звуки борьбы. Похоже этот хрен тут не один.

Что это? Кто он такой?

Он говорит, значит не из сил Резиденции…

Мои размышления прервало осознание простой вещи. Такое бывает. Иногда. Смотришь на привычную вещь и не видишь важных деталей. Вот и я не сразу осознал что на груди этого урода красуется двуглавая птица. Увеличенная копия той что изображена на моём перстне.

— А-а-а, — довольно протянул урод, кивая головой, — Вижу что до тебя дошло. Ну как, рад встрече?

— Врешь, — бросил я, пытаясь придумать план на драку.

Выходило хреново. Небыло у меня плана. Секира была слишком большая и медлительная. Да и я был далёк от оптимальной формы.

Ну а то что он назвался моим отцом… не факт. Да и что мне с того? Отец он только биологически.

— Странно, — золотой шлем наклонился, выражая недоумение, — Я ожидал более живой реакции.

— И какой? Думал я тебя в задницу буду целовать? — спросил я, уперевшись спиной в здоровый кусок камня.

Мы оказались в каменном мешке, и отступать мне было некуда. Я мог бы запрыгнуть на обломок, но и он мог меня исполосовать за это время.

— Фу, — шлем шевельнулся, как будто его владелец скривился в отвращении, — И кто тебя только такому нау…

Когда тебя загнали в ловушку, единственный выход — броситься на врага всеми силами. Что я и сделал.

Секирой было не размахнуться, поэтому я сменил хват. Правая рука легла почти к самому лезвию, почти превратив секиру в кастет. Левую же выставил вперёд предплечьем. И рванул на урода, намереваясь его сбить с ног. Да, хотя бы, сблизиться и не дать ему размахивать своим мечом, чтобы нашинковать секирой!

Золочённый кулак влетел в мой подбородок с силой кувалды, ловко обойдя мою руку.

От такого я сразу потерялся. В глазах резко потемнело. Зубы с силой клацнули, а ориентация в пространстве помахала ручкой.

В глазах просветлело только когда я наткнулся на обломок стены спиной. Золочённая перчатка опять летела мне в лицо и я ничего не смог с этим сделать.

Новая вспышка боли, обернувшаяся мгновением темноты.

Под звон в черепушке моё зрение прояснилось и я понял что валяюсь на боку. А в следующую секунду ко мне уже летел золочённый сапог. Узорчатый такой, с драгоценными камнями и резьбой.

Вновь короткий провал, которому предшествовала вспышка боли.

— Ты бы знал, сколько доставил мне проблем, сопляк, — шипит золотая маска мне прямо в лицо, — Один, единственный, дефект, — хватка золотой перчатки усиливается и я чувствую как сминается моя шея, — И такие траты!

На мой живот обрушивается удар, погнавший мои внутренности вверх, натолкнувшись на преграду пережатой глотки. Кажется моё сердце пропустило пару ударов…

Внезапно давление пропадает и я бухаюсь на обе ноги. Каким-то чудом мне удаётся устоять, но легче от такого мне не становится.

Золотая фигура превращается в размытый силуэт, а на мой торс обрушивается отработанная связка ударов, вбивающая меня в камень. Финалом связки стал прямой в челюсть, пришедшийся снизу. Ноги теряют опору и моё тело рушится как подкошенное, как и моё сознание, что отправляется в темноту. Вновь.

И вновь, меня приводит в сознание пинок в грудь. Кажется меня перевернули на спину. Не могу точно сказать. Ничего кроме боли я не чувствовал. Так вот как чувствуют себя люди, попавшие под грузовик…

— Знаешь, — доносится до меня голос, — Твоя мать была опечалена твоей пропажей. Думаю, это была самая сильная эмоция, которую ей довелось испытать. Но ничего. Она пережила это. Более того, у тебя теперь есть братик. Младший. Ты не рад?

Похоже мне дали передышку.

Со стоном я смог перевернуться на бок. Даже глаз приоткрыл. Золочённый ублюдок расселся на камне, в паре метрах от меня.

— Но, — продолжает он вещать, так словно вокруг нас нет всей этой разрухи, — Я про тебя не забыл. Более того, дитя. Я решительно задавил порывы вернуть тебя, понимаешь? Мне стало интересно. Интересен твой случай. Что это? Мутация? Нарушение? Некий недочёт с моей стороны? Будут ли остальные дети вести себя так же как и ты? Вот я и отпустил тебя. Решил посмотреть на твои действия. И, вынужден признать, они несколько… разочаровывают.

Секира валялась в стороне, всё так же прикованная ко мне цепью. Тело, вроде бы, было цело. Язык нащупал несколько прорех в зубах, но это не страшно, отрастут. А вот живот и рёбра… если он мне ничего не порвал, то я сильно удивлюсь. А вот рёбра точно сломаны. Минимум три штуки.

Дышать тяжело, думать ещё тяжелее. Стоять? Ну… не знаю, но попытаться стоит. Не помирать же лёжа?

— О! — почти восторженно говорит он, реагируя на мою возню, — А ты не сдаёшься так просто, верно? Неплохо. Даже интересно. Интересно, откуда в тебе этот бунтарский дух? В Резиденции у тебя было всё что только можно пожелать. Тебе была уготована замечательная судьба, стать следующим Стражем Юга. Почему ты отказался от неё? Почему решил сбежать?

Правое колено медленно сгибается, подтягивая ногу. Затем и левое делает тоже самое.

— Сначала ты сбежал из Резиденции, — продолжает он вещать, внимательно наблюдая за тем как я пытаюсь встать, наклонив золотой шлем набок, — Затем, я это доподлинно знаю, ты решил сбежать и из Крепости. Что там случилось, дитя? Тебя поймали? Или ты сам решил вернуться? Неужели пески стали для тебя тем фактором, что не дали продолжить твой побег? Или…

Руки упираются в пол и толкают корпус. Подключаются мышцы спины и вытягивают корпус в сидячее положение. Голова, всё ещё продолжающая звенеть, отзывается о такой активности крайне негативно, вновь запустив вращение мироздания.

Да-да, я тоже вертел всё это, но деваться то некуда.

— Хах! Неужели в этом захолустье нашлись сиинари что стали тебе близки? Ну же, сынок, расскажи своему отцу о своих друзьях? Может они ещё живы?

На то чтобы встать у меня ещё не хватает сил. А отреагировать на его слова так и хочется.

Так что я подтягиваю правую ладонь, уложив её на колено, и оттопыриваю палец с перстнем.

— Ну да, это символ того что ты Наследник, — золотой шлем вновь наклоняется вбок.

Очень уж он активно использует мимику. Словно показательно. Это как… как деревенщина, пытающийся выдать себя за образованного интеллигента, попавший в общество профессоров. Гиперболизация образа, во!

— Фафем, — выдавливаю я разбитыми губами, стараясь не шевелить челюстью.

Но, даже так, это слово стоил мне дорого. Как по силам, так и новой волной боли. Чёрт, мне даже морщиться больно.

На мгновение он замирает, став очень сильно напоминать статую.

— За. Чем. Хм… — нога плавно скользит на вторую, одна рука подпирает вторую, обхватившую подбородок шлема, — Зачем, да? Не думаю что ты имеешь в виду эту небольшую, показательную, порку. Думаю ты имеешь в виду всё это?

Золотые руки раскинулись в стороны, охватывая весь хаос, что творится вокруг прямо сейчас. Отовсюду доносились крики и взрывы. В воздухе мелькали лучи и сгустки. Кто-то плакал в голос.

— Видишь ли, дитя, ты влез в дела которые не в состоянии понять. Ты и не должен, — золотая перчатка, со следами моей крови, махнула рукой, в подтверждении слов, — Всё что требовалось от тебя так это стать новым Стражем Юга. Но! Ты решил бежать. Проявить неповиновение, которого никто до тебя не проявлял. Более того, ты, и твоё поведение, подтолкнули местную чернь на то чего им делать было не положено. Понимаешь?

Экспедиция. Это слово проносится по моим избитым извилинам болезненной молнией, заставив поморщиться и опустить голову. Затуманенный взгляд падает на мою кирасу. От неё остались лишь лохмотья. Многие фрагменты чешуи отсутствовали, а то что осталось было либо разбито, либо измято.

Защиты у меня фактически нет.

— Вижу что ты понимаешь о чём я, — тянет папаша, — Действительно. Местным крестьянам было запрещено покидать их загон. Они должны были нести гарнизонную службу, пока их полезность себя не исчерпает. И тут, — золочённый наголенник мелькает перед взглядом золотой вспышкой, обернувшись тупой болью в лице, — Заявляешься ты и рушишь систему, что была создана тысячи лет назад!

Как только мои извилины перестали биться об череп я понял что вновь растянулся на полу. Мои труды пошли прахом.

— О нет, сынок, я не виню тебя, — доносится до моего сознания его голос, — Это, всё это, не твоя вина, но следствие неучтённых факторов. Но ничего.

Я чувствую как на запястье моей левой руки смыкается металлические пальцы с силой гидравлических тисков.

— Всё это поправимо, — мою руку дёргают с такой силой что едва не выворачивают из сустава.

Меня потащили как мешок, сгребая попадающиеся обломки. Словно ребёнок, тянущий игрушку на верёвке.

— Самое важное, так это то что ты наконец попался мне в руки. Теперь я смогу разобраться в твоей аномалии. Вскрыть, разложить по полочкам и досконально изучить. В тихой обстановке.

Пока он вещал, продолжая меня тянуть по изломанному полу, я прилагал колоссальные усилия дабы накрутить на правую руку цепь от секиры. Виток за витком оглобля волочилась чуть-чуть ближе ко мне.

— Помогите… — простонал женский голос, выруливая из-за очередного обломка.

Страдания женщины оборвал стремительный росчерк меча, перерезавший её пополам, даже не заметив сопротивления.

В тот же момент в моей руке оказалась рукоять секиры и устремилась к моему папаше, описав широкую дугу.

Отчаянный шаг, по большей части являвшийся жестом непокорности.

И он сработал… не так как я ожидал.

Красное лезвие отскочило от плёнки щита, даже не удосужившись намекнуть на противоборство. Удар был отражён с такой же, презрительной, лёгкостью с которой секира преодолевала защиту стражей.

Но я и не ожидал что этот удар сработает. Я ожидал что он решит прикончить меня, наконец прекратив мою боль. Чисто на рефлексах. Или на эмоциях.

Нет.

Он не поступил так.

Моя рука шлёпнулась на пол, отпущенная из плена его перчатки. А дальше… он не торопясь повернулся. Так же неторопливо подошёл к моей правой руке, и секире что она всё ещё удерживала. Медленно наступил на предплечье, наклонившись за секирой. Я не смог противиться ему, когда он потянул её из моих рук. Силёнок у меня уже небыло.

— Очередной, занятный, факт, — протянул он, вертя в руке секиру. Та мелко подёргивалась, словно пыталась вырваться, если мне не показалось, — Ты хоть знаешь как это оружие называется?

Секира с силой воткнулась в каменный пол, а в его руке появилась цепь.

— Алчущий Крови.

Лезвие его клинка медленно приблизилось к звеньям цепи, засияв изумрудными узорами. В этот раз мне не показалось. Звенья цепи тихо зазвенели, пытаясь изогнуться и оказаться подальше от вражеского меча.

— Одно из оружий Мастеров Смерти. Сомневаюсь что ты понимаешь что привязалось к тебе.

Сияющий клинок врезался в цепь плашмя.

— А-А-А-А! — всё моё тело скрутила невыносимая боль, буквально вырвавшая из моей груди протяжный крик.

— О да, сынок, — продолжал он разглагольствовать, на время оставив цепь в покое, дабы я мог его слышать, — Это — могучее оружие. Могучее и древнее. От чего мне в двойне интереснее тебя исследовать. Ведь должна быть причина в том что ты смог пройти полный цикл привязки. Полноценно войти в симбиоз с таким оружием — далеко не простое дело. И достаточно редкое, чтобы его не изучить. Особенно, если знать твой возраст.

Сияющий клинок вновь пошёл на встречу с цепью, а моё сознание затопила новая волна боли.

— Может дело в твоём отклонении? Что-то, внутри тебя, сделало возможным такой союз? Или это дело случая?

Золотой ублюдок присел на корточки рядом с моей головой.

— Разве тебе не интересно узнать ответы на эти вопросы?

Сияющая сталь вновь пошла на сближение с цепью.

Но, в этот раз, не достигла цели.

Сбоку вылетел другой клинок и устремился к золотому шлему. Время казалось остановилось, пока мой измученный разум ожидал новую порцию боли. Поэтому я смог в подробностях разглядеть как золотой шлем начинает отклоняться назад, избегая удара.

Быстро. Очень быстро. Настолько что всё произошедшее слилось в единый комок, который я не сразу осознал.

Вот лезвие проходит мимо шлема, но сам шлем резко наклоняется в сторону владельца клинка и пропадает из моего поля зрения в ослепительной вспышке.

Меня тормошат, и, когда моё зрение восстановилось, я увидел над собой лицо… Тени. Он мелькнул на мгновение и исчез. Но его место заняли другие лица, в офицерских шлемах стражей.

Перед глазами мелькнула рука. На чужой ладони разгорелись рисунки печати и моё сознание было отправлено в спасительную темноту.