Спасение грешницы

Глава 20

После того, как Микель начал активно работать над своим «шедевром», я оставила его и, в сопровождении молчаливой няньки-надоеды, вернулась к себе. Стоило нам дойти, как я задумалась о направлении разговора. У меня были подозрения, и я хотела их проверить. Очевидно, что по доброй воле она не признается, но можно либо надавить на нее, либо сделать покорный вид и отпустить. Присаживаясь на диван, я снова почувствовала боль в ладони. Если рисунок Микеля и правда поможет, я уверую в его геройские способности, и никто не сможет меня переубедить.

Решив, что начинать с плохого не вариант, киваю на кресло справа от меня. Нина присаживается, напряженная и недоверчивая.

— Нина, ты понимаешь, зачем я тебя позвала? — она отрицательно мотает головой, но я игнорирую этот жест. Мне нужно, чтобы она говорила со мной. И я заставлю ее это сделать. — Если ты признаешься сразу, мы можем мирно разрешить эту ситуацию.

Ненадолго ее хватило — вскинув голову, она с возмущением смотрит на меня.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, госпожа! Я всего лишь выполняю свои обязанности по воспитанию Микеля.

Вот и крючок. Язык так часто подводит, когда за ним не следишь.

— И это одна из причин, почему ты здесь. Неужели тебе позволено называть своего господина по имени? — по пятнам, скачущим по ее лицу, я понимаю, что такого права у нее нет. — Хорошо, возможно, брат сам разрешил тебе. Тогда я ни в чем не обвиняю тебя, — она облегченно выдыхает, а я злорадно продолжаю. — Однако, полагаю, и своего позволения он тебе не давал…

— Мне давно это позволено, госпожа. Молодой господин сам говорил, что ему неудобно, когда я обращаюсь к нему по статусу.

— Но ведь он не давал тебе позволения? — цепляясь к словам, я раскручиваю ее дальше, наблюдая за поведением. — Ты узнала, что ему неудобно, и решила все за него. Не так ли?

— Не так! — вскрикнув, она сразу же берет себя в руки и говорит спокойнее. — Госпожа, что в этом плохого? Я давно воспитываю молодого господина и не понимаю…

— Я помогу тебе понять, — придвигаясь к краю дивана, склоняюсь к ней ближе и тихо продолжаю. — Позволь он тебе — и ты была бы в своем праве. Но ты воспользовалась его мягким характером и юным возрастом, разрешив себе звать его по имени, еще и при посторонних. В силу возраста он не поправил тебя, и ты решила, что можешь обращаться к нему, как пожелаешь. Ставить себя, как равную ему, — возвращаясь на место, я выдыхаю и готовлюсь к реакции. — А вы не равны.

Несколько мгновений проходят в напряженном молчании. Сейчас все решится. Ее реакция скажет все за нее. И именно так я выберу, как поступить дальше.

— Н-но, госпожа! Я всегда хорошо выполняла свои обязанности! Вы не можете наказать меня за проявление неуважения! Мне всегда удавалось трудиться так, чтобы господин оставался доволен!

Вот и все. Тебе конец, Нина. Я нарою на тебя столько грязи, что служанкой больше ни в один дом не возьмут. Наказание, да? Что ты проворачиваешь за спиной Логана, м? Так сильно переживаешь за себя. Ничего, я позволю тебе раскаяться, когда прижму к стенке. Теперь потребность разбираться со второй служанкой отпала. Очевидно, не уборкой они там занимались. Я бы даже сказала, далеко не ей.

Отбрасывая все остальные вопросы, я невинно улыбаюсь и хихикаю. Побелевшая и взволнованная, Нина в непонимании смотрит на меня.

— Ты так разволновалась, Нина. Что же ты говоришь! Конечно, я не стану наказывать тебя за подобное. Это ведь, в сущности, такая мелочь, правда? — лгунья активно кивает головой, и до меня окончательно доходит, что ничего она не поняла. Ей же хуже. — Ты можешь идти.

Она торопится к двери, забывая даже поклониться. Ушла, не попрощавшись. Очень жестоко, Нина. Я ведь так старалась привлечь твое внимание.

Когда шаги стихают, мне остается только надеть новую пару перчаток, поправить прическу и пойти в сторону кабинета. Лиа должна быть там, как и книга, которая мне нужна.

Кабинет оказывается таким же ухоженно-скучным, как и в мое первое его посещение. Лиа почти клюет носом, но не выпускает бумаги и перо из рук. Я прокашливаюсь и подхожу к столу, примечая лекарство.

— Сестра, твое состояние стало еще хуже, — пробегаюсь глазами по книгам, что огромными рядами стоят на книжных полках. — Может, все-таки отдохнешь?

— Я почти доделала. Еще пару часов…

Я в шоке смотрю на нее и даже забываю, как дышать. Трудоголизм явно заменяет ей реальный мир. Ну, насколько можно назвать его реальным, конечно. Все здесь выдумка, так что подобный вопрос крайне философичен.

— Так. Тебе пора заканчивать, — я без усилий выхватываю лист и перо, ставя последнее в чернильницу. — Посмотри на себя. Как ты собираешься справляться с делами в таком состоянии? Хочешь испортить свою работу, допустив кучу ошибок? — невольно я вчитываюсь в написанное и перевожу взгляд на нахмурившуюся трудоголичку. — Что это?

— Мои планы по снижению расходов на ввоз товара, — коротким жестом она протирает лицо и тяжело вздыхает. — Император ввел пошлины при ввозе соли свыше двадцати килограммов. А мы ввозим под пятьдесят каждые три месяца. Это станет серьезной статьей расходов, если мы не придумаем, как это обойти, — Лиа очень сильно старается посмотреть на меня, но зеленые глаза крепко закрываются, отчего она выглядит забавно. — Я бы давно закончила на сегодня, но завтра есть другие дела. Так что я останусь здесь и поработаю еще.

Пробегаясь глазами по плану, я задумываюсь. Мне редко приходилось разбираться с экономическими вопросами — чаще всего мы давили на эмоции, тяжелое жизненное положение или неприятные последствия. Но, если попадался не простак, то приходилось действовать более рационально, расписывая все материальные страдания, с которыми столкнется несчастный, если не заключит сделку именно с нами. Целиком и полностью ложь, разумеется.

— Свыше двадцати — это за один ввоз? Одним экипажем?

Лиа кивает, все еще не открывая глаза.

— У нас есть поставщики в нескольких торговых точках, и мы отправляем все на главный склад. Здесь, в столице. А после трех месяцев поступает новая партия, — девушка разминает шею и, наконец, открывает глаза. — Я составила несколько планов, но ни один из них меня не устраивает до конца. Да и отец скорее выплатит пошлины на годы вперед, чем согласится снизить количество товара, как того хочет император, — качая головой, она отводит взгляд в сторону. — Он не допустит, чтобы прибыль рода снизилась по воле короны.

Лучше поняв ситуацию, я еще раз вчитываюсь в планы Лии. Часть из них предполагает снижение количества товара, другая — поиск новых поставщиков рядом со столицей. Пока я перечитываю, меня посещает до нелепого смешная идея, но может сработать.

— А мы не можем просто построить по складу возле всех въездов в столицу? — мы встречаемся глазами, и я продолжаю. — Хранить товар там, а в главный перевозить по мере необходимости? Конечно, это расходы на охрану, — пожимая плечами, я кладу записи на стол, — но это поможет избежать пошлин.

Лиа словно отключается, смотря прямо перед собой. Ожидание надоедает, но я терпелива. В конце концов, она моргает пару раз и берет лист, вчитываясь снова.

— Может сработать… Не хуже моих идей, уж точно, — она быстро что-то записывает и кивает сама себе. — Есть пара нюансов с землей рядом со столицей, но отец, со своим влиянием, сможет устранить их, — отложив, наконец окончательно, записи в ящик, она улыбается, впервые за сегодня. — Спасибо, Меланта. Правда, ты очень помогла. Я совсем засиделась над этой проблемой.

— Я рада помочь. Тем более, кто-то должен контролировать твое неуемное желание поработать.

В ответ на мое подмигивание она рассмеялась. Теперь она выглядела более живой, чем утром, и это устраивало меня. На пике своих сил она будет наиболее полезна.

— Лиа, вообще-то, я зашла по делу, — я киваю на ряды книг. — Мне нужна книга учета доходов и расходов. Можешь дать ее мне?

С удивленным видом она открывает один из ящиков.

— Зачем она тебе?

— Хочу кое-что проверить. Не волнуйся, это не займет много времени.

Лиа достает толстую книгу и подзывает меня ближе. Как я и думала, большую часть книги ведет именно она. Почему-то я сразу распознала в этих округлых цифрах и датах ее почерк.

Я пролистываю сведения за последние месяцы и замечаю интересную деталь. Каждый месяц нам троим, Лие, мне и Микелю, выделяется одинаковая сумма — шестьсот пятьдесят теров. Теры — валюта империи. За краски я отдала десять теров, а за лекарство двадцать семь. Очень внушительная сумма по местным меркам. И я удивлена, что Микелю выделяется ровно столько же, ни тером меньше. Не думала, что Логан такой образец справедливости.

— Лиа, а теры, которые остаются у нас после окончания месяца… — я подбираю слова, чтобы не выглядеть слишком уж неосведомленной. — Они как учитываются?

Вопреки ожиданиям, она непринужденно пожимает плечами.

— Никак. Это наши деньги, а потому мы можем распоряжаться ими, как посчитаем нужным. Отец говорил, что это научит нас бережливости и рациональному подходу к деньгам. Так что он не проверяет, как мы реализуем их, — Лиа мечтательно улыбается, но тут же возвращает себе серьезный вид. — Я вот откладываю деньги на мушкет. Это такое оружие, придуманное в Сайтэе. Мне бы хотелось научиться пользоваться им. Мастера говорили, что это оружие способно уравнять по силам благословленного Аззма и простого человека, — грустно вздыхая, она качает головой. — Но Сайтэй ни за что не продаст такое оружие тераготцу, так что мне остается только надеяться на коллекционеров, которые могут владеть подобным творением.

Про Сайтэй я решительно ничего не знала, но такая информация поражает. Они изобрели мушкет? Тот самый, который стреляет пулями и питается порохом? Насколько же они развиты, если добились такого прогресса? И насколько Терагот и Иббелия отстают от них? Невероятно.

Я переминаюсь с ноги на ногу и еще раз смотрю в книгу. Я получила, что хотела. Пора уходить.

— Скажи, а что насчет Микеля? — уставшая девушка с вопросом смотрит на меня. — Как реализуются его деньги?

— Отец передает их дворецкому, тот — главной служанке. По мере необходимости служанка Микеля запрашивает их у нее, — Лиа возвращает книгу на место. — Ты хотела узнать об этом? Что-то случилось?

— Пока не о чем говорить. Но, я уже и так слишком задержала тебя, — я направляюсь к двери. — Отдохни, Лиа. И выпей лекарство — оно должно помочь.

Выходя в коридор, я успеваю услышать нежный голос, наполненный благодарностью.

— Спасибо, Меланта. Я очень благодарна тебе.

Разумеется. Иначе и быть не могло.