Стеклянный мост

00D Hex. Mov Ax, Iy:;(Переместить число А невесть куда)

Крышка с грохотом свалилась на грунт, едва не придавив хакера. Под возмущенные нотации Кислоты и радостные крики Зверя Ежи заглянул вовнутрь, но ничего в темноте не увидел. Он снова был потным и измученным, но торжество победы над ненавистными болтами в некоторой мере прибавило сил.

Он порылся в карманах, вынул фонарик и посветил в округлый проем. Обшивка толщиной с локоть, мягкая лента герметика — и ровная стена металла на полметра дальше.

— Космокатер, — пояснил Кислота, — Ты сейчас как раз под его днищем.

— Ага… — устало протянул Ежи, — Как ты думаешь, еще много возни?

— Не хочу тебя расстраивать, — дипломатично сказал Кислота, — Они перед консервацией могли завернуть изнутри аппарель на десяток болтов. Для перестраховки и пущей надежности. Я не знаю, завернули они их или нет.

— Я сейчас помру от смеха, — жалобно сказал Ежи, — И конечно болты не маленькие?

— О, да. Думаю, что те гораздо крупнее, — признался Кислота, — Но могли и не заворачивать. Система совершенно мертвая, поблизости никого тоже нет на несколько парсеков… Кто знает?

— Спасибо, обнадежил, — вздохнул хакер, — Ну что, привязываю Зверя и на разведку?

— Давай, — воодушевился Зверь, — Жаль, что на меня не нашлось костюма!

— Ага, для полного комплекта только тебя под ногами не хватало, — проворчал Ежи. Зверь обиженно замолчал.

Чтобы опустить аппарель грузового трюма, где стоял катер, им потребовалось три часа и почти весь заряд аккумуляторов костюма. К счастью, катер имел автономную энергосистему. Кислота руководил, Зверь торопил, после двух неудачных попыток Ежи открыл складчато, как жалюзи, уползший в борт люк. Одновременно мертвенным синим светом вспыхнули светильники катера, показав его объем размером с товарный вагон, а по палубе еле уловимо пробежала дрожь просыпающихся механизмов. Ежи сунул вовнутрь кокон со Зверем, влез сам и потянул жалюзи люка. Они закрылись плавно безо всяких усилий. Ежи с сомнением покачал головой. Люк выглядел совершенно несерьезно. Проем расширялся вовнутрь, и Ежи понял, что защитные жалюзи — это вовсе не преграда для вакуума — настоящий люк был широко распахнут в кабину. Он легко закрылся всего одним небольшим штурвалом, на овале крышки вспыхнул изумрудный глазок, сообщая, что катер герметизирован и тут же погас, как только Ежи убрал со штурвала перчатку. Кислота уже подгонял:

— Не расстраивайся! На орбите вздремнешь. Иди вперед, в кабину. Нам еще нужно продуться, а то задохнетесь раньше времени.

— Ценю шутки, — прорычал Ежи и бросился в нос катера. Дыхательная смесь поступала все хуже, в ушах вовсю зазудил сигнализатор разряда батарей. Три нажатия на огни вогнутой консоли включили механизм продувки, под рев воздуха катер вздрогнул на толстых лапах, окутываясь клубами вытесняемой местной атмосферы. Ежи в изнеможении сел на пол, приподняв сквозь серебристую ткань почти бесполезную теперь дыхательную маску и судорожно вдохнул влажный, вонючий, но еще годный воздух из костюма. Зверь что-то верещал, его кокон раскачивался, но в реве воздуха доносились разве что намеки на звук. Рев оборвался.

— Все, — сообщил Кислота, — Разшнуруйся.

Ежи вдохнул воздух и торопливо открыл пуповину рукава на груди.

Тело сквозь мокрую одежду остро царапнул мороз, но он только свирепо выругался, продолжая избавляться от оболочки.

— Выпусти меня отсюда, я тоже задыхаюсь! — завопил Зверь. Не сбросив свой костюм, хакер открыл доступ свежему воздуху в опадающий кокон Зверя, с потерей герметичности превратившийся в мягкую оболочку:

— Прости, я совсем забыл, что у нас одни и те же батарейки.

— Ничего, — буркнул Зверь, высунул острый нос из кокона, — У, как холодно!

— Кайфомет уже он, — сказал Кислота, — Не вошкайтесь! У вас пять минут, чтобы привести катер в точку перехода, иначе я ни за что не ручаюсь!

Спустя минуту усталый, мокрый, замерзающий, Ежи скрючился в овальном, коротком ложементе, похожем на эмалированную сидячую ванну и положил руки на два замысловатых рычага, Зверь, матерно ругая законы физики, по которым расширяющийся газ, вырываясь из резервуаров, становится ледяным, плюхнулся на место второго пилота, а Кислота через коромысло и коляску в нетворк и чью-то мать требовал немедленного взлета. Хакер усмехнулся — эта рабочая атмосфера была близка и понятна, и нажал на загогулины ручек управления. Кашлянув, недовольно взревели двигатели, катер приподняло и понесло вперед — вверх, к точке, где Кислота заказал проход пошире обычного.

— Отсчет три, — сказал баритон Кислоты, — Два! Чуть пониже и тормози. Один!

Алюминиевый блестящий вагон катера почти замер на двух бледно-лиловых столбах огня, нелепо раскорячив свои шесть посадочных лап.

Впереди вспыхнул водопад желтого света, словно открыли гигантскую дверь.

Ежи без напоминания бросил катер в этот свет одновременно с восторженным воплем Зверя и командой «Ноль!» Кислоты.

— Сбрасывай скорость. Мы на орбите Калерии, — буднично сказал Кислота, — А хорошо получилось, правда?

— Еще бы! Ха!!! — взвизгнул в восторге Зверь. Помедлил, недоуменно покрутил головой:

— Мы на орбите?

— Мало того, мы на ровной, расчетной орбите, — гордо уточнил Кислота, — А что такое?

— А где тогда невесомость?! — недоуменно спросил Зверь. Кислота хихикнул. Зверь обиженно насупился.

— Катер оборудован гравитационными решетками, — объяснил PDA, — Конечно, их можно выключить, но не стоит. Эти ваши… э-э… ванны не смягчают перегрузки. А теперь, Ежи, вылезай и цепляй портативную радиостанцию к выходу антенны. Здешнее радиооборудование работает совсем не по человечески, так что в дальнейшем все придется переделать. Да поспеши, не то тобой займутся наши интеллигентные пираты. Их тут много.

— Неужели нельзя было перебросить нас в спокойный мир? — заворчал хакер, торопливо доставая из сумки мобильную станцию связи и инструменты.

Кислота сардонически спросил:

— И объясняться со сворами чиновников: где ваш корабль, где пометки о техническом осмотре, о прививках, где это такой мир, в котором вам, уважаемый пилот, выдали пилотский сертификат… Продолжить их вопросы?

— Отстань, — буркнул Ежи, прикасаясь к панели радиостанции.

— Назовите регистрационный номер судна. Назовите название, — уже спрашивали их с поверхности. Ежи вопросительно хмыкнул.

— Я отстал, выкручивайся как знаешь, — обиженно сказал Кислота.

— Здесь катер с торговца. Гмм… С торговца по имени «Дорко» — сказал Ежи, — Прошу посадку.

— Катер «Дорко», назовите регистрационный номер вашего корабля! — настойчиво потребовала Поверхность.

— Прости, я был не прав, — примирительно сказал Кислоте Ежи. Тот вздохнул:

— Замяли. Код WE — 760. Запомни на будущее: Виски — Ева семь шесть зеро.

— Хорошо. Поверхность, здесь катер «Дорко»! Регистрационный номер судна WE — 760, - сказал Ежи в каплевидный «матюгальник», — Повторяю номер Виски — Ева — семь шесть зеро.

— Поняли, катер «Дорко», поняли! Ваше поле номер два, — сообщила Твердь, — И девяносто семь минут чистоты. С секундами.

— «На орбите отдохнете»! — передразнил Ежи Кислоту, но видя на полусфере радара непонятные отметки, резко потянул на себя рычаги управления. Порт был чуть в стороне, однако катер погасил орбитальную скорость почти мгновенно. И, естественно, начал падать вниз. От калориферов приятно дуло теплом. Воздух нагрелся почти до нормальной температуры, так что Зверь уже перестал дрожать.

— Не будь включены решетки, нас всех размазало бы по обшивке, — тактично прокомментировал маневр Кислота, — Добрых четыреста «Же». Теперь давай учиться посадке…

… - Я взмок третий раз за день! — простонал Ежи, уронив с расстояния меньше метра содрогнувшийся катер в центр посадочного поля номер два, — Я плаваю в собственном поту в этой чертовой лохани!!!

— Оботрись разовыми полотенцами, обсушись у кайфомета и переоденься, — посоветовал Кислота, — Таможня тут не спешит, и у тебя есть на это полчаса, а так же и на мою лекцию о том, что и как врать этим дядечкам.

Лгать почти ничего не пришлось. С высокой, голенастой машины спрыгнули двое загорелых крупных людей — один в синем, а другой в зеленом мундире. Они осмотрели пустой трюм катера, затем небрежно глянули на документы и пожав Ежи руку отбыли восвояси. Следом за ними прямо к аппарели подлетела еще одна машина, с таким же загорелым, чуть меньших габаритов коротко стриженым человеком в гражданской одежде — высоких сапогах, серой старой куртке поверх темного свитера крупной вязки и серых же брюках.

— Услуги шипшандера, — сообщил гость высоким грудным голосом, — Меня зовут Та Урчи.

Только тогда Ежи сообразил, что это женщина.

— Шип… что? — до него дошло, что она назвала свою специальность.

— Я занимаюсь снабжением кораблей, — пояснила она, — Вы, видно, издалека?

— Точно, — кивнул Ежи, — И вы мне в самом деле нужны. С утра надо загрузить эту развалюху топливом. В стандартных пятитонных контейнерах.

— Прекрасно, — кивнула она, — Марка топлива? Количество?

— М-5. Количество… — на мгновение задумался Ежи, — До отказа.

— Но это горячее топливо, — покачала головой Та, — Или, быть может, вы устойчивы к радиации?

— Вы считаете, что я не знаю, на чем летаю?! — холодно поинтересовался хакер, — Вы погру́зите полный трюм пятого военного, начинать загрузку на рассвете. Желаете проверить кредитоспособность?

— Устойчивые к радиации расы не имеют волос, — сказала женщина, — Но мое дело маленькое. Да, я хотела бы убедиться, что у вас все в порядке с деньгами. Военное пятое — дорогое топливо, и Калерия не ваш Пэпэ, чтобы верить на слово.

Ежи молча подал пилотский сертификат и кредитную карту «Империума».

Она провела над пластиком каким-то напоминающим авторучку прибором, на кончике острия вспыхнул желтый огонек. Женщина удовлетворенно кивнула.

— Прекрасно, — сказала она, возвращая сертификат и взглянув на сумму, высвеченную в окошке кредитной карты, приподняла брови, — Что вам требуется еще?

— Составьте мне компанию в каком-нибудь здешнем кафе, — предложил Ежи, — Если, конечно, это не противоречит местным обычаям. Я впервые в этом мире, впервые вижу вас, но уж не знаю отчего доверяю вам.

Она отступила на шаг и хотела, судя по лицу, сказать что-то резкое, но Ежи поднял ладони вверх и не дал ей ответить:

— Заранее! Я извинился! Но поверьте, Та Урчи, я не имею никаких грязных намерений. Я просто думаю, что с вами не впутаюсь по незнанию в историю, вот и все. Если вы сочтете эту просьбу дополнительной услугой, то сами назначьте дополнительный гонорар.

Лицо женщины постепенно разгладилось. Зверь вылез из-под палубы, куда сиганул при появлении представителей местной власти, отряхнулся и обнюхал сапоги женщины. Она улыбнулась Зверю:

— Симпатяга. Смотрите, чтобы ваш викх не выходил из катера, иначе его украдут.

— Ладно, присмотрю, — сказал Зверь, — А кто такой этот викх?

— Так называют таких как ты, — сказала она Зверю и потрепала его.

Подняла глаза на Ежи, — Хорошо. Но помните, что я замужем. Имеющий викха вряд ли может быть дурным человеком, однако… — Снова улыбнулась Зверю, — Как тебя зовут?

— Зверь, — сказал Зверь, — Ты хороший человек, я это чувствую.

Иногда вредная, но в основном добрая.

— Спасибо, — рассмеялась она, — Кораблей сегодня не ожидается, Оларих. Мы можем ехать, как только ты закроешь катер.

Ежи с запозданием сообразил, что она прочла имя в пилотском сертификате, а там он значился Оларихом Тотенкопфом. Он кивнул, Кислота прошипел из кармана:

— Там, на краю консоли, такая маленькая коробочка с одной кнопкой.

Через несколько минут стальные жалюзи скрыли недовольного Зверя внутри катера, лязгнул замок, и Ежи неловко устроился в похожем на жука открытом экипаже. Еще через минут десять машина остановилась перед сплошной стеной из стальной сетки, ограждающей летное поле. Молодой вихрастый парень в синем мундире кивнул женщине, глянул в сертификат Ежи и нажал кнопку на пряжке широкого ремня, отчего стальные ворота в городок приоткрылись, пропуская машину.

— Это место называется Киннарра, — тоном экскурсовода сообщила Та, когда из зарослей деревьев показалось с сотню разномастных домиков, — Мы живем здесь оттого, что заняты в порту. Мир у нас сухой и скучный.

Население небольшое, в основном заняты выпасом скота и поисками разных полезных ископаемых. В Киннарре есть гостиница для пилотов и приезжих, небольшой ресторан, пара забегаловок, несколько магазинов, суд и мэрия. И, конечно, полицейский участок. Вот и все достопримечательности. Женщин у нас мало, поэтому принято многомужество, хотя мужчин оно не очень устраивает.

— Позвольте поинтересоваться, сколько мужей у вас? — предельно вежливо спросил Ежи.

— Один. Мне не требуется больше, — усмехнулась она, — Мои аппетиты в этом плане ничтожны.

— Мой брачный сезон позади, и сейчас вы интересуете меня как деловой партнер, знающий местные обычаи свежий человек, приятный собеседник, но и только, — уточнил Ежи. Та удивленно приподняла брови:

— Это шутка? Насчет брачного сезона?

— Нисколько. Никогда не понимал страсти людей к совокуплению во всякое время года.

Она снизила скорость и внимательно всмотрелась в него.

— Но вы выглядите обычным человеком.

— Боже мой, опять одно и то же! — поморщился Ежи, — Ну зачем мне вам врать?

Та переключила внимание на дорогу и озадаченно пробормотала:

— Наверное, Оларих, вы в самом деле аутсайдер.

— Именно так, — кивнул хакер, — Не лучше ли будет заехать за вашим уважаемым супругом и посидеть втроем, чтобы не давать ему повода к размышлениям?

— Если вы не против, — пожала она плечами, — то так и в самом деле будет лучше, хотя сказать по правде — он скучный человек и никудышный собеседник. Но я люблю его таким, каков он есть.

Ежи промолчал. Вскоре они подъехали к двухэтажному кирпичному особнячку. С маленького балкона укоризненно покачал головой толстенький лысенький человек в домашнем халате:

— Та, надо же было предупредить, что ты везешь гостя!

— Собирайся, дорогой, мы просто немного посидим в нашем ресторане, — рассмеялась она. Раздражение мужа исчезло, он взмахнул руками и скрылся в загадочных глубинах дома.

— Он у меня поэт, — с гордостью сообщила она, — Ужасный, безалаберный человек, но я его люблю. На планете всего два поэта, и один из них — мой. «Она словно самовнушением занимается, — мысленно вздохнул Ежи, — Так и вдалбливает в свою стриженную голову про любовь и счастье», а вслух промолвил:

— Я уважаю ваши чувства, но позвольте не касаться темы любви.

Сейчас она меня совершенно не волнует. Вот тремя месяцами раньше, тогда — да!

Та засмеялась. Ежи страдальчески вздохнул, сморщился:

— И ничего смешного тут и нет. Для меня, если хотите знать, это как икота, которая донимает раз в год. Как возвращающееся умопомрачение с последующим гормональным похмельем. Так что я могу вам разве что посочувствовать…

… В ресторане Ежи заказал одни мясные блюда в неимоверном количестве, запоздало спросил:

— Может быть, вам хочется что-то другое? Не стесняйтесь. Я почти полгода сидел на одной рыбе в самых разных видах. И, конечно, Та, я совсем не разбираюсь в местных напитках, так что прошу вас помочь с этим.

Она улыбнулась и ласково, как у ребенка, спросила у деревянно сидящего толстяка:

— Это по твоей части, дорогой. Оларих угощает. Что тебе хочется?

— Ну, гулять так гулять, — решился поэт, — Суп из барахолки. И жареного миски. И, конечно, пару графинов этой самой.

Ежи ухмыльнулся в бороду, подумав о Яххе и других рыбаках деревушки — вот где они реализовали бы свою рыбу по крутой цене. Кислота тихонечко прошептал из-за пазухи:

— Угостить бы их балычком копченым, а? Мы бы быстро. На столе еще целая рыбина.

— Я подумал о том же, — беззвучно посмеиваясь, прошептал Ежи, — Смогулия?

— Еще как. — тихо хихикнул Кислота, — В комнату для мужчин.

Ежи деликатным шепотом спросил у поэта о местонахождении комнаты удобств. Тот оттаял, заулыбался, кивком головы указал на двери в холле одноэтажного строения, отделенные зеркальной стеной от ресторанного зала.

Хакер извинился и вышел. Он уже открыл дверь «комнаты уединения», и вдруг сквозь стекло увидел потрепанного бритоголового парня снаружи заведения.

Ноги сами вынесли его навстречу:

— Какими судьбами?! Салах…

— Тише! — взмолился Салах, — Я тебя не узнал. Кто ты?

— Таргонский корабль, Зверь. Где спят маслопупы? — осторожно напомнил Ежи. Салах вздрогнул и жадно всмотрелся в бородатое лицо:

— Ты?! Как ты здесь?…

— Тише! — буркнул хакер, — Неважно, как. Идем со мной.

— Идиот! — прошипел Кислота. Ежи нервно дернул головой. Кислота умолк. В комнате для мужчин еще мерцал столб Сети. Ежи втолкнул в него растерянного змееныша:

— Идем. Безопасное место, выспишься и поешь, пока я решаю свои дела. Вернусь — поговорим.

Салах растерянно оглядел деревянную комнату и глотнул голодную слюну, видя большую миску жареной рыбы.

— Закройся, лопай и спи, — сказал Ежи, беря со стола балык вместе с пергаментом, на котором тот лежал, — Будут стучать — не отвечай. Я к вечеру приду. Все ясно?

— Но как ты это делаешь? — растерянно огляделся Салах и сел на табурет.

— Пока некогда болтать, — сказал ему Ежи, — Да, в кувшине домашнее пиво, угощайся, — и шагнул в столб Сети, запихивая за пазуху обернутую пергаментом рыбину.

— Этот мальчишка теперь будет трепаться по всем портам, — прошипел Кислота, — Ты соображаешь, что ты делаешь?

— Не будет, — отрезал Ежи, — Ты прав — Салах просто мальчишка, перепуганный и голодный. Смог бы я жрать в три горла, если бы знал, что он стоит и смотрит, а? Я хакер, но не скотина, дорогой Смог. И еще одно: если б я ему дал денег, то он бы точно напился, размяк и начал трепаться. Причем именно там, в порту, в Киннарре. Что было бы хуже?

— Ладно, у нас есть время, — примирительно буркнул Кислота и замолчал, поскольку Ежи уже подошел к дверям кухни, достал из-за пазухи сверток, окликнув девицу в белом, занятую стряпней:

— Прошу вас это красиво нарезать и подать на мой стол.

Супруги негромко говорили о чем-то своем. Ежи с виноватой улыбкой вернулся на место. Поэт подмигнул ему на полную стопку. Он раскраснелся, очевидно уже залив за воротник пару таких емкостей и немного утратил одеревенелость. Сейчас его отстраненность перешла в некоторую воинственность. Он поинтересовался:

— Вы любите ли поэзию?

— Честно? Не очень, — признался Ежи, — Для меня лучший венок сонетов — этот стол, полный тарелок с хорошо прожаренноым мясом.

Та расхохоталась и слегка толкнула мужа:

— Что, получил? Каково тебе с двумя низменными материалистами?

— Боюсь, что ваш многоуважаемый супруг тоже скоро станет материалистом, — признался хакер, — Этот миг приближается вместе с официанткой, несущей мой вам сюрприз.

Поэт скептически хмыкнул и поднял свою стопочку. Ежи проделал то же, опрокинул в себя заурядный самогон, смачно вгрызся в большую не по ресторанному, отлично прожаренную отбивную, приправленную незнакомой душистой зеленью.

Поэт принюхался к аромату розовых, в капельках жира, прозрачных ломтиков балыка:

— Вы меня балуете.

— Поэзия отходит на второй план, — озорно рассмеялась Та, — Нилу, дорогой мой, я начну ревновать тебя к этому сюрпризу. Ты мне с ним изменяешь.

— Я смотрю, эта рыбина здорово похудела с тех пор, как я ее отдал нарезать, — недовольно проворчал Ежи, — Все рестораны во всех мирах одинаковы, поскольку везде хоть и кормят, но воруют.

— Что делать, — примирительно пожал плечами поэт, — Все равно она прекрасна.

— Не возражаю, если вы на день или два оторвете свой взгляд от вашей несравненной супруги и посвятите стихотворение этому весьма ценному деликатесу.

Они рассмеялись, посидели еще немного, болтая о том о сем, затем Та с сожалением вздохнула. Твердо сказала:

— Оларих, мы очень рады с тобой познакомиться и ценим твою любезность, однако приближается вечер. Нам пора расходиться.

— Да. Да-да! — озабоченно сказал розовый от выпитого поэт, — Вечером надо быть дома. Мы отвезем его к кораблю, дорогая.

— Как вам угодно, — кивнул Ежи, — Я приятно провел время в вашем обществе и очень признателен за компанию. Думаю, что если я снова окажусь здесь, то мы с удовольствием отпразднуем встречу.

— И я прочту вам свое стихотворение «К балыку». Оно уже начинает зарождаться, — сообщил поэт, — Возможно, это поэма. «О, как мало осталось тебя, и все менее с каждым мгновением! Эту рыбу коптил доутра неизвестный таинственный гений!»

Ежи подозвал официантку, расплатился, прихватив обернутый разовыми салфетками увесистый гостинец Зверю, а через полчаса смотрел на удаляющуюся машину супругов. Из открытого люка высунулся Зверь, глянул на заходящее светило и облизнулся:

— Мясо первый сорт! Всю жизнь бы такое ел.

— Ну что, запираем — и домой? С утра начнется погрузка, — напомнил Кислота, — а еще нам надо решать, что делать с этим мальчишкой.

— Ты хоть жевал мясо-то? — фыркнул хакер.

— Еще чего захотел. Оно и так провалилось. А что за мальчишка? — навострил уши Зверь.

— Салах. Помнишь такого?

— Ага… Помню, — нахмурился Зверь.

— Закрываем лавочку и идем, — сказал Кислота, — Не забудьте про радофаг. Груз очень горячий. Впрочем, я напомню.

Лязгнул замок, запирая входной люк катера, и они шагнули в столб Сети. Салах вскинулся при их появлении, сонно заморгал. В маленьком окне рыбацкой избы серело предрассветное небо.

— У нас еще день и ночь до тамошнего рассвета, — сообщил Кислота.

— Это хорошо, а то я с ног валюсь, — вздохнул хакер.

— А койка занята, — буркнул зверь, обнюхивая ноги Салаха.

— Я не проснулся, — сообщил змееныш, — Ты можешь говорить?

— Неа, это тебе кажется, — фыркнул Зверь, — Ну как я могу разговаривать? У меня и гортань этого не позволяет, и нёбо мягкое, почитай-ка капитальный труд того же Вартиуса, Гнидько с Пидорсоном тоже подойдут. Слезай, небось всю ночь оттягивался, а мы бля пахали как Лев Толстой в Ясной Поляне!

Салах не понял, но торопливо встал с постели, потянулся. Зверь шмыгнул на нагретое место, свернулся клубком и мгновенно уснул. Ежи завистливо покосился на Зверя, смиренно вздохнул, присел на одну из табуреток:

— Теперь можно поговорить. Так что же с тобой делать, пилот?

Тот понурился и развел руками. Ежи достал вторую кружку, налил в обе пива, улыбнулся, глянув на оставленные парнем две трети рыбы в миске и кивнул:

— Давай-ка усаживайся, ешь сколько влезет, пей пиво и прежде всего — рассказывай. Здесь никто не подслушивает, а если кто и слушает, так все свои.

Салах глянул в маленькое окно на пляж. Там шумно собирались на лов рыбаки.

— Где мы? Как ты это делаешь?

— На такие вопросы я не отвечу, — покачал головой хакер, — Потому, что ты можешь нечаянно сообщить о моем тайном убежище. И о возможностях.

Это обыкновенная осторожность.

Салах потер лишенным ногтя пальцем лоб, кивнул:

— Я понимаю. Ты хочешь знать, как я оказался на Калирии?

— Любопытно, — буркнул, как бы и не просыпаясь, с постели Зверь.

Салах пожал плечами. Взял кружку и кусок рыбы. Поморщился:

— Не очень приятно рассказывать, но, видно, надо. Мы гнались за торговцем, он совершил два прыжка и через всю галактику привел нас сюда. Я не очень понял, как нам удалось прыгать на тысячи световых лет, мы просто цеплялись за здоровенные дыры в пространстве после его перемещений… и держались за шапки. Нас было четверо — звено перехватчиков типа «Игла» и базовый корабль Бугра, бывший биранский фрегат. Он нес запасы топлива и все оборудование. Перехватчики — легкие машины, они не могут волочь лишний груз. Приходится дозаправляться после каждого прыжка.

Ежи хлебнул пива, достал с полки пару грубых глиняных трубок, кисет с табаком, знаком предложил Салаху. Тот покачал головой:

— Равнодушен. Ну, когда мы долбали торговца, тут же, как обычно, примчалась полиция. Базовое судно попыталось нас прикрыть, но Бугру на этот раз не повезло. Потом они погнали нас. Топлива на прыжок мы за всей этой горячкой не успели взять, и я не мог оторваться переходом в другую систему.

Гада и Удавку они разбили, а я убежал под вопли и проклятия напарников…

Салах долго молчал, разглядывая поверхность пива в кружке, неохотно выдавил из себя:

— Я струсил. Но у нас не осталось никаких шансов, никаких!

Снова помолчал. Пожал плечами.

— Что было потом? На последних крохах энергии я затормозил у самой атмосферы. Горючее осталось только на маневрирование, тогда я направил свою «Иглу» вниз, в плотные слои, пытаясь затормозить рикошетом. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Угум… — буркнул Ежи, окутываясь облаками трубочного дыма.

— Корабль пропрыгал блинчиками полушарие, потом провалился вниз.

Посадка была сплошным кошмаром, хотя я боролся за свой перехватчик до последнего. Маленькие треугольные оружейные пилоны сработали как крылья, но скорость оказалась чересчур велика, и сел я жестко. Спас только ровный песок. Об него стесалась броня на днище, пока моя… мой корабль остановился.

Змееныш совсем понурился, часто заморгал, торопливо закончил, глотая окончания слов:

— Дальше выбрался из пустыни, воровал скот, пил кровь, ел сырое мясо, чтоб не сдохнуть от голода, шел к космопорту. Куда еще там пойдешь?

Кое-как добрался. Узнал, что меня все еще ищут, что перехватчик нашли. За мою голову объявили награду в три миллиона кредитов. Думал пробраться в какой-нибудь грузовоз и умотать в другую систему, а тут ты. Случайно?

Ежи вздохнул, кивнул:

— Случайно. Я не искал тебя. Но я тоже очень не хотел… — хакер замялся, — чтобы узнали, что кто-то называет меня иначе, чем написано в документах. У меня сейчас другое имя.

Салах помедлил, нерешительно спросил:

— Кажется, я понимаю. Ты охотишься за нужным тебе кораблем, чтобы захватить его? Сказали, что у тебя огромный катер, грузоподъемностью с мелкого торговца. Он может прыгать?

— Это тебя не касается. Как говорили в… неважно, где: «Нет человека — нет проблемы». Ты мешал мне в Киннарре, да и на Калирии тоже, и я утащил тебя оттуда. Хочешь попасть к себе домой?

— А ты можешь?!

— Попробую. Боюсь, что здесь ты тоже будешь мешать. Я попробую вернуть тебя в твой мир, а уж дальше — как знаешь.

— Не знаю, как тебя благодарить! — вскинулся змееныш, но Ежи покачал головой:

— Не за что. Я просто удаляю помеху. Однако, тут есть «но».

— Все, что угодно!

— Забудь обо мне. Забудь обо всем, что происходило после вашего первого удивительного прыжка на сотни световых лет. У тебя выпадение памяти, возможно — от травмы. Все происходящее — бред травмированного сознания, не больше. Понятно?

— Да, я понимаю. Я согласен, — сказал Салах, — Потом, ведь у меня же нет выбора.

— Есть, — буркнул Зверь, — Между дыркой в голове и голова дырка.

Выбор всегда есть.

— Кстати, а что за такой лихой торговец вам попался? — спросил баритон Кислоты.

Глаза змееныша метнулись по комнате так, словно он ожидал увидеть привидение.

— У меня что-то с голосом, — кашлянул Ежи, исправляя ситуацию.

— А… — глубоко вздохнул тот, — Корабль большой, похож на бочку, ниганской постройки. Название — «Ласточка».

— Что?! — Ежи сам не заметил, как сгреб парня за ворот ветхой куртки, — Вы тронули Француза?!

— Я ему щас бля кишки выпущу, — отчетливо, с жутким спокойствием сообщил встающий на кровати Зверь, — Нет! За Ришара я ему медленно вырву яйца и заставлю их сожрать. Или даже…

— Да нет же, нет! — под треск рвущегося материала просипел насмерть перепуганный Салах, — Никакого Француза! Никакого Ришара! Он продал свой корабль глункам!!! Там было только три глунка и больше никого, это правда, клянусь Мраком!

Ежи медленно вздохнул и выпустил змееныша. Угрюмый Зверь сел, не выпуская гостя из виду. Ежи слышал, как гулко колотится сердце Зверя. Салах поспешно отступил за стол:

— Ты можешь узнать в полиции Калирии. Это корабль глунков.

— Хорошо. Если ты тронул Француза, мы найдем тебя и на том свете, — тяжко вздохнул Ежи, — А теперь проваливай. Вернем заблудшую овечку домой, раз уж обещали. Ох, смотри, если соврал…

Кислота зажег столб Сети. Ежи мотнул головой парню:

— Иди. Гуляй пока.

Тот недоверчиво глянул на Ежи, на Зверя. Метнулся к призрачному свету и пропал в нем. Кислота сразу же прервал контакт с Сетью. Проворчал:

— Вы его так напугали, что он разве под пыткой расскажет, как оказался дома.

— «Всего-навсего три глунка»! — прорычал Зверь, — Скотина змеиная.

— Я забыл. Надо было дать ему немного денег, — хлопнул себя по лбу Ежи.

— Перебьется, — буркнул Зверь и с хрустом, со стонами потянулся, — Давайте спать!

— В тюрьме на Омироне ему деньги не понадобятся, — расхохотался Кислота, — Он попал как раз в тюремную камеру. Но у себя дома, на своей родной планете, так что с нас взятки гладки!