Стеклянный мост

03B Hex. DEC A;;(Уменьшить содержимое А)

Ежи шел по славному городу Кельну, направляясь к его Старому Городу. Вечер почти не уменьшил торопливых прохожих на тротуарах, хотя на смену спешащим к семьям клеркам на улицах появились молодежные компании и стайки туристов, жаждущих вечерних приключений в злачных местах. Ежи размеренно шел к Кельнскому собору, лениво перебирая в кармане гладкие и как будто даже теплые фрагменты изумрудного жезла. Ему предстояло проверить правдивость одного из старинных семейных преданий.

Чтобы добраться, ему пришлось пройти пешком почти пять миль: — от корабля до дороги почти три, потом его неожиданно подбросил какой-то тевтонец на своем «Вольво», причем безо всяких просьб со стороны пешехода.

Наверное, виной тому была небольшая морось. Остальное Ежи прошел от улицы на окраине города до его центра. Уже смеркалось, когда он увидел искомую Соборную площадь и подсвеченный ночной иллюминацией фасад храма. Он как раз сбавил ход под мелкой моросью, висящей в воздухе, как туман, размышляя, как скоротать время, неразумно «сэкономленное» им при помощи безвестного доброхота, как вдруг столкнулся нос к носу с Этьеном Ришаром и еще одним незнакомым пилотом.

— Привет, Ежи! На старой-доброй Террис что-то сегодня людно, — улыбнулся Француз, пожимая руку, — Познакомьтесь, коллеги. Это Бледный Лис, а это Борода.

Ежи внимательно осмотрел эту парочку, ощутив крепкое рукопожатие с виду хилого Лиса. Встреча трех пилотов Федерации в повседневной униформе прямо в центре Кельна показалось ему столь диким событием, что он заморгал.

— А я тебя знаю, — неожиданно сказал Лис, — Помнишь свою речь про дырки в программах, которую ты толкнул в Свободной Крепости? Я там был!

При этом Лис дохнул таким крепким запахом шнапса, что Ежи до зуда в кончиках пальцев ног захотел немедленно чем-нибудь закусить.

— Как не помнить, — он вежливо улыбнулся, — Устроили небольшой привал, господа пилоты?

— Вроде того, — кивнул Лис, заговорщицки понизил голос, — Я тут такой подвальчик знаю! Представляешь, натуральный поросенок с хреном и тушеной квашенной капустой под черный хлеб и водку в шубе! Присоединяйся!

— Ну… — нерешительно сказал Ежи, — Часа два я на такое великолепие пожалуй потратить могу. Вот только с местными деньгами у меня сложно. Не думаю, что хоть один банк банк Германии поменяет кредиты Ра на дойчмарки.

— И ты не прав! — воскликнул Лис, увлекая их с Французом куда-то вниз по кирпичной лесенке, — «Банк Империал» есть на любой планете. Но сейчас он все равно закрыт, а я все равно наменял с запасом, так что я исходя из этого и угощаю. Все равно курс ужасно выгодный.

— Как у любой планетарной валюты, — подтвердил Француз, — здесь и сейчас это пятьдесят шесть дойчмарок за галакс. Так что можешь впоследствии просто перечислить со своего счета десять галаксов Лису и не чувствовать себя халявщиком.

— Пятьсот марок? — изумился Лис, — Не-ет, он на столько не выпьет!

Перед ними распахнулась дверь в маленький ресторанчик. Румяный рыжий немец средних лет засверкал улыбкой, спеша к ним.

— Привет, Макс! — Лис кивнул и уселся за стол, — Я соскучился по поросенку с квашенной капустой и вообще по твоему самому германскому на свете заведению! И еще делаю ему рекламу, как и обещал!

— Я вижу, — кивнул хозяин, — Спасибо, Алекс. Сразу ставить шнапс или подождете закуску?

— Не будем размениваться на мелочи, давай бутылку и пока готовится поросенок что-нибудь из легких закусок. И закрывай лавочку, а то только мы разгуляемся, все равно будет время ее закрывать. Ночные, вредные и сверхурочные платим вперед. Видишь, нас уже трое пришло? Скинемся по пятьсот марок и все дела.

— Кто я такой, чтобы мешать людям тратить свои деньги? — кивнул Макс, — Хорошо, Алекс. Можно и закрыться, сегодня все равно нет посетителей.

Лис посмотрел, как хозяин ушел в служебное помещение и удовлетворенно кивнул:

— Порядок. Теперь нам выставят все самое лучшее, что только есть в забегаловке. Борода, я не сомневаюсь в твоей финансовой состоятельности, но для порядку: ты не возражаешь, что я вешаю на тебя целых десять гнилоксов?

Ежи опешил второй раз за две минуты. Лис тихо зафыркал в полном восторге, Ришар поспешил заметить:

— Знаешь, у него странное чувство юмора. Но я думаю, что ты привыкнешь так же быстро, как и я. Кстати, Лис, ты даже не спросил о Рейтинге пилота, на которого собрался повесить часть счета!

Лис трезвел на глазах:

— О! Прошу прощения. Блин! Я даже не подумал, что…

— И вы еще не настолько близкие друзья, чтобы подначивать, — безжалостно добавил Француз.

Ежи натороженно взглянул на Ришара — его поведение кардинально отличалось от привычного. Однако странный блеск в глазах подсказал, что эта парочка играет любительское представление, очень оживившееся присутствием зрителя. Ежи недолго думая решил поучаствовать. Он нахмурился, полез по карманам, которых было достаточно, вытащил много мелких монеток разных миров и со вздохом облегчения наконец извлек мятую купюру в сто галаксов:

— Ну… Десять не знаю, а кредов пять где-то завалялось. О! Гуляем!

— Горчица за мой счет, — отреагировал Лис, — А за остальное платишь ты. Раз у тебя столько лишних денег в карманах. А я оплачиваю роскошную пьянку в Свободной Крепости, когда мы там встретимся.

Рыжий Макс уже катил большой столик на колесиках, уставленный разными посудинками и переместив их на стол с видом фокусника достал откуда-то из глубин, сокрытых скатертью, литровую бутылку, слегка угадываемую под толстой коркой льда:

— Специально для тебя берег. Водка «Смирнов»!

— Спасибо, уважил, — томно сказал Лис, заботливо выстраивая в линию маленькие, граммов в пятьдесят, граненые стаканчики, откручивая пробку и все тем же непрерывным движением уже разливая промороженную, густую водку идеально ровными дозами.

Это у него получилось красиво, как балет в Большом Театре.

— И все-таки как ты это делаешь, Алекс? — спросил Макс, — Я сто раз это видел и тысячу раз пробовал повторить, но тут какой-то фокус!

— Прсто я профессионал, — прокомментировал Лис, — С детства тренируюсь. Ну, с прибытием!

Только тут Ежи сообразил, что имеют место четыре стопочки, а на дверях кабачка уже висит некая табличка.

— Кстати, — заметил он, — Я что-то не понял насчет горчицы, которую ты поминал.

— Ну, должен вас предупредить, горчица у нас крепкая, — заметил Макс, выбирая микроскопическое сооружение из хлеба, сыра, ветчины и чего-то еще, нанизанных на специальную шпильку. Лис молча подвинул Ежи керамический горшочек, закрытый крышкой. Ежи открыл крышечку и с удовольствием вдохнул аромат, такой же едкий и родной, как слезоточивый газ «Черемуха»:

— Ух, хорошо дерет! Да, под такое можно многое себе позволить!

— Где жил? — по-свойски спросил Лис, — Не в Сибири?

— Поблизости от нее, — обтекаемо ответил Ежи, густо намазывая хлеб «русским деликатесом». Ришар иронично покосился на толстый слой, почти равный хлебу и чихнул. Они наконец выпили, ледяная водка пилась легко, проваливаясь в горло, как вода и только в желудке загорался пожар.

— Поблизости — это не в Приморье ли? А то… Может, мы — земляки? — пояснил свой интерес Лис.

— Ну, примерно так, — покладимто согласился Ежи.

— Лис, у него, наверно, есть причины не говорить, кто он и откуда, — осторожно вставил Француз, — Представь, я тоже не знаю этого.

— Ну, вообще это, конечно, твое дело, — пожал плечами Лис, — Я вот был капитаном маленького буксирчика на острове Сахалин. Есть там такой городок — Невельск называется, и звали меня тогда Леха Кучкирдин. А у тебя, — Лис утвердил обвиняющий перст в воздухе, — У тебя имя не русское. А водку пьешь и жрешь горчицу как правильный чел. Да и борода — тоже. Непонятно, оттого весьма даже подозрительно!

— Ну, в России живет много всякого народу, прям как в Америке, — отмахнулся Ежи, — Утешься, моя фамилия не Чикатило. Просто мне часто приходится менять шкуру по роду занятий. А врать сегодня нет настроения.

— Максимилиан! — окликнул из кухни женский голос, — Максимилиан, поросенок готов! Он вот-вот начнет подгорать!

— О! Бегу!!! — Немец вскочил и понесся на спасение.

— Да бог с ними, с твоими занятиями, — отмахнулся Лис, — А по Рейтингу ты высоко, что значок не носишь?

— Карррамба! — наконец-то вымолвил Ежи, переводя дух после горчицы, — Ну, у меня не то третий, не то четвертый Рейтинг. Не помню. Ты что, подавился? Француз, тресни его по спине!

— Обойдусь, — сипло сказал Леха Кучкирдин по кличке Бледный Лис, — Ни хрена себе! Ты слышал, какое чудо есть во Вселенной — пилот, не помнящий свой Рейтинг! Иван, не помнящий родства — этим никого не удивить, но чтобы Рейтинг? Этьен, быть ему Элитой, если раньше не вырвут яйца за нахальство.

— Уже пытались, и не только за это, — спокойно кивнул Ежи, — Но пока что не получается. Горчицу не ты учил делать?

— Не я, — замотал головой Лис, — Его батя в плену был в Сибири, там плохому и научился.

Тут в дверях кухни появился Макс, с театральной скромностью неся огромное блюдо с поросенком. Лис продудел губами бравурный марш, пока Ежи и Француз расчищали место посреди стола:

Затем Лис понюхал аромат, исходящий от поросенка и экстатически застонал:

— Макс, это делал не ты. Я знаю, кто это делал. И я бы отбил у тебя Магду, если бы не разрушил этим всю твою коммерцию! Ну как не поцеловать ручку майне либер фройляйн, ручку волшебницы, сотворившей это чудо!

Ежи увидел, как Магда появилась из кухни, одергивая передник.

Выглядела она настолько обыкновенно, что Ежи сразу заподозрил — кулинария ее единственный талант. Очевидно она уже привыкла к такой реакции пилота Лехи на свою кулинарию. Затем Лис довольно легко уговорил Магду выпить с ними за ее искусство.

— Вам повезло, — заметила Магда, — Поросенок был уже готов, оставалось только разогреть.

— Алекс, не спаивай мою жену.

— Ни в котором разе! — серьезно ответил Лис, — Но я так редко здесь бываю, что от одной рюмочки она спиться никак не может.

Около часу они продолжали сидеть в том же духе. Макс немного покраснел от выпитого, Леха оставался, как он выразился, «в ровном, твердом градусе», а по Ришару вообще не было видно, пил он или нет.

Когда за стеклянными дверями кабачка совсем стемнело, Ежи сказал:

— Ребята, я вас ненадолго покину. Выйду подышу.

— Только не теряйся, — серьезно попросил Бледный Лис, — А ведь славно сидится, а?

— Славно, — подтвердил Ежи, — Кто из вас открыл это заведение?

— Где уж нам! — скорбно воздел руки Лис, — Нет, дело было иначе.

Однажды болтался я на Помойке, ждал клиента с одним из тевтонов, может слыхал про такого Миттельшлоссера? Ну вот, он-то меня и просветил. Да так расписал вкус пресловутого поросенка, что тот мне ночами стал сниться. Ну, когда я совсем осатанел от вкусовых глюков, то плюнул на условности, прилетел я сюда и нашел сию харчевню. Так, говорю, мол, и так, напели мне в одной галактике про вашего знаменитого поросенка, герр Максимиллиан Фогт, что есть он самый совершенный жареный поросенок с хреном во всей обитаемой вселенной. А герр Макс и сообщает, что возможно мне и не очень соврали, но заведение тут дорогое и хватит ли у меня денег на означенного поросенка?

Ну, я ж одет был как всегда — свитер, штаны да башмаки. То есть как небогатый автостопник, что рюкзак в камеру хранения сунул. Так вот мы и познакомились.

Ежи кивнул и вышел наружу. Его чуть покачивало, но в целом было удивительно хорошо. Он впервые оценил точность выражения «на душе ровно» — он именно так и чувствовал — словно на время исчезли все мелкие внутренние шероховатости, такие привычные, что замечаешь их только тогда, когда они вдруг исчезают. Он прошел по безлюдной площади к одной из боковых стен собора, отсчитал нужный камень и сделал то, что рассказывала ему бабушка. И камень выдвинулся. В нем имелось углубление, где уже лежал положенный кем-то из его предков сверток. Но места оставалось еще предостаточно.

Оставшиеся фрагменты Изумрудного Жезла замерцали на пыльном свертке, от старости потерявшем цвет. Зеленые блики озарили стену, руки и грудь, и Ежи поторопился задвинуть тайник. Он встал и двинулся назад, когда его окликнул Лис. Он подбоченясь стоял перед фасадом собора, по-флотски уперев широко расставленные ноги в мостовую, словно в палубу родного буксира.

— Я здесь, — Ежи вышел из-за угла и подошел к Лису.

— Приторно, — признался Лис, глядя на фасад, — Я в свое время думал, что только православные церкви такие слащавые, но наверно это свойственно всем религиям. Правда, Черный Джек рассказывал, что в Штатах в Военно-Воздушной академии классная церковь — вся из стали и разноцветного стекла, в виде взлетающего чего — то ли птицы, то ли самолета типа «стелс».

И никаких украшений. И будто бы когда там идет вечерняя служба, то она вся светится разноцветно и красиво это очень. А ты это чудо часом не видал?

— Я на Земле вообще мало что видел, — признался Ежи, — Раньше не на что было, а сейчас как бы не хочу светиться.

— Это… — Лис смутился, — У тебя с наличными как?

— Да нормально. Пару миллионов галаксов могу одолжить, если нужно.

— Да нет, не надо, — Лис по-азиатски виновато хихикнул, — Я просто подумал — может та сотняга у тебя последняя, ну и…

— Сам виноват. То есть оба вы, и ты, и Француз… — хмыкнул Ежи, — Хорошо, я Ришара давно знаю, а ведь мог поверить. Кстати, без обид, но мне пора уходить. Я ж предупредил, что не смогу сидеть долго. Ты говорил, у тебя есть местные деньги?

— Сколько надо фантиков? — с готовностью полез в карман Лис.

— Сотняги наверно хватит. Тачку поймать. Я же расчитывал пройтись пешком, а так выхожу из графика движения, — объяснил Ежи.

— Ехать-то далече? — нахмурился Лис, доставая пачку денег. Ежи отрицательно покачал головой:

— За город. Там у меня встреча. А потом сразу улетаю.

— Понял, — Лис трезво, серьезно кивнул, — Так чего же ты будешь ловить ночью машину? От Макса и вызовем. Ты точно уверен, что одного фантика хватит?

Через пять минут Ежи уже ехал на заднем сиденье старенького «Мерседеса». Он сначала удивился, но потом вспомнил, что в России ведь тоже в качестве такси использовали не «Москвичи» или «ВАЗы», а «Волги». Дорога мягко стелилась под шины, и очень быстро он оказался на знакомой развилке, откуда его привезли в город. Он остановил машину, расплатился, отмахнулся от сдачи и пошел по грунтовке к своему кораблю. Трехмильной прогулки вполне хватило, чтобы выветрился хмель и вернулась бодрость. Морось постепенно перешла в дождь, пахло осенней промозглой сыростью, прелой листвой и грибами, и скоро Ежи включил метеополе, чтобы не вымокнуть. Маленький приборчик образовал электрический потенциал, отталкивающий падающие дождеыве капли. Дорога расстилалась перед ним серой лентой на фоне черного леса. Ежи задумался и чуть не прошел мимо «Дорко», совсем неприметного в темноте. Он услышал, как вздохнул обдув герметика пандуса и дождался, пока он откинется. Внутри корабля мягко тлели плафоны дежурной подсветки. Зверь встретил его, вставая в кровати и с хрустом потягиваясь:

— Как прогу… Ффу!!! Ну и выхлоп!

Ежи хмыкнул:

— Пошли в рубку, насекомое. Пора улетать отсюда.

— Ну конечно пора, — ревниво проворчал Зверь, — Нажрался водки, свинины, с горчицей притом, а про меня и не вспомнил!

Ежи молча, с усмешкой достал из кармана сверток одноразовых салфеток, развернул:

— Ну, водки и горчицы я не принес, а кусок поросенка — пожалуйста.

«Дорко» тихо оторвался от Тверди и плавно, беззвучно упал в низкие набухшие от воды осенние тучи.