Из Парижа я вывез дочь Лизы Кузьминой-Караваевой, Гаяну. Она жила в нечеловеческих условиях и, кроме того, была лишена права работы. Девочка умная, коммунистка, ей нужно учиться в вузе. Я думаю так: до осени она будет жить в Детском Селе, а осенью – в прежней комнате Марьяны Дымшиц. Всю историю про Лизу (она монахиня) и про Гаяну расскажу подробно.
Как видим, делалось все из самых лучших побуждений: писатель пожалел дочь своей давней хорошей знакомой, которая «жила в нечеловеческих условиях», «была лишена права работы». Умной девочке (в октябре исполнится 22), к тому же коммунистке, необходимо было окончить какое-нибудь учебное заведение, получить профессию. Что касается условий ее проживания в СССР, то Толстой мог позаботиться и об этом. Членам семьи писателя было не привыкать к тому, что в их шумном доме постоянно кто-то обитал: дети любвеобильного Толстого от всех браков (вот и упомянутая в письме Марьяна – его дочь от Софьи Дымшиц), какие-то дальние родственники, бесчисленные тетушки… Роскошный барский дом рабоче-крестьянского «графа» в Детском Селе всегда отличался открытостью и хлебосольством. Здесь было много всяческой прислуги и даже, по дворянскому обычаю, лакей. Так почему бы не появиться там и еще одной девушке со странным именем Гаяна?
Пасынок Толстого Федор Волькенштейн вспоминал: