Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой

Весть о смерти Гаяны дошла до Парижа только через месяц. Мать Мария была сражена горем. «Я никогда не забуду той мучительной минуты, когда я принес ей весть о смерти Гаяны, – писал отец Лев (Жилле). – Без единого слова она кинулась бегом на улицу. Я боялся, что она намеревается броситься в Сену».

Она вернулась только к вечеру, «удивительно умиротворенная».

Бедная мать, потерявшая еще одно дитя, не могла ни присутствовать на похоронах, ни хотя бы посещать могилу. (Во второй половине сентября 1936 года мать Мария получила письмо от мужа Гаяны, Георгия Мелия, о кончине ее дочери и похоронах. Была в письме и схема расположения могилы на Преображенском кладбище.) В далеком Париже можно было только совершить парастас (заупокойную всенощную), который матушка провела в сосредоточенной молитве, склонившись в земном поклоне. Присутствующие отметили ее особый духовный подъем, исполненный спокойствия: ни бурных слез, ни рыданий не было.

С окружающими она мало делилась своими переживаниями после смерти дочерей. Внешне мать Мария по-прежнему держалась с людьми непринужденно; веселая, немного лукавая улыбка часто озаряла ее полное, румяное лицо и оживляла темно-карие глаза. Она охотно общалась с людьми, и в этом общении производила впечатление полной открытости и прямоты. Только тот, кто узнавал русскую монахиню поближе, мог убедиться в том, что она хранила на дне души многие мысли и переживания и редко их обнаруживала. Среди самых сокровенных переживаний были те, которые касались Гаяны.

К. В. Мочульский, как никто другой знавший в те годы мать Марию, передавал ее слова после смерти дочери:

– Очень было тяжело. Черная ночь. Предельное духовное одиночество… Бессонными ночами я ее видела и с ней говорила… все было темно вокруг, и только где-то вдали маленькая светлая точка. Теперь я знаю, что такое смерть.

Мать Мария выдержала и этот удар судьбы. Встреча ее с Алексеем Толстым в Париже летом 1935 года оказалась последней… Правда, она вспоминала о нем летом 1936-го не только в связи с потерей Гаяны: русская литература отмечала 15-летие со дня смерти Александра Блока. Мать Мария решила выступить в печати со своими воспоминаниями о поэте. Это очень удивило многих из ее знакомых. По этому поводу критик Ф. А. Степун писал: «…Напечатала, к смущению многих духовных лиц, воспоминания о своих встречах с Блоком».

Но удивляться мог только тот, кто мало знал эту женщину – и в прошлой жизни, и в нынешней, монашеской.

Только ли о Блоке рассказали читателю эти воспоминания? Они были прежде всего – о России, о том, что происходило с ней, ее интеллигенцией и ее народом.