– Вернемся в Париж, я ее даром отдам, подарю, но не здесь. Если я ее успею закончить, она мне поможет выйти живой отсюда, а не успею – значит, умру.
Она не успела закончить, так как вскоре занемогла, стала жаловаться на печень и лежала неподвижно целыми днями. Вскоре матушка, как большинство узниц, заболела дизентерией, перестала есть, надеясь, что диета спасет ее, и быстро теряла силы.
Говорят, она не боялась гибели: для нее смерть означала встречу с Богом, к которому она стремилась всей душой («Христианин живет всю жизнь рядом со смертью», – писала мать Мария в своем эссе «Христианство»). Но и не искала ее, потому что мечтала вернуться в Россию после войны (что война скоро закончится, сомнений никаких не было). Понимая немалый риск этого возвращения, она тем не менее всем сердцем стремилась туда, на родную землю. Похоже, что никакие опасности ее давно не пугали.
Богоматерь с распятием. Икона, написанная в 1950-х годах С. А. Раевской-Оцуп как подражание вышивке, сделанной матерью Марией в концлагере незадолго до смерти
– Подлинная Христова истина всегда связана со свободой… – поясняла матушка, – а наш путь, наше призвание, наш подвиг и крест – пронести свободную Христову истину через все испытания.
Сохранились свидетельства очевидцев, бывших вместе с ней в Равенсбрюке, что только ради воплощения этой идеи мать Мария очень хотела выжить.
Были у нее и другие планы…
И. Н. Вебстер вспоминала: