Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой

И «груда писем», и «застигание всегда не вовремя» – здесь так и слышится намек на Кузьмину-Караваеву. Естественно, перестраивать свою душу на «ее лад», чей бы то ни был, гордому Блоку казалось излишним. Стремление «разорвать все эти связи» начало воплощаться в действительности.

Однажды Лизу по какой-то причине задержали дома, и к Блоку она пришла позднее обыкновенного.

Александр Александрович, оказывается, ушел. Вернется поздно. Ей оставил письмо – вернее, короткую записку: «Простите меня. Мне сейчас весело и туманно. Ушел бродить. На время надо ВСЕ кончить. А. Б.».

Опять испугался ее необъятного чувства? Она ведь ничего не скрывала: «Что могу я, любя Вас?» Как выяснилось в итоге, очень многое!

Потерянная Лиза спустилась этажом ниже и остановилась на площадке. Как же она уйдет? Как она может уйти? Она возвратилась и долго стояла у запертой двери. Потом, решившись, села на верхней ступеньке. Она должна дождаться Блока во что бы то ни стало…

Не минуты – часы тянулись томительно медленно. Вот уже далеко за полночь. А вот и утро скоро забрезжит… Наконец раздается долгий протяжный звонок внизу – спасительный звонок. Лиза услышала, как этаж за этажом кто-то подымается наверх, тяжело дыша от быстрой ходьбы. Это набродившийся Блок… Смущенная гостья встала ему навстречу.

– Я решила дождаться вас, Александр Александрович.

Поэт не удивился. Обмолвился, что как-то нехорошо вышло: у соседей скарлатина, как бы Лиза не занесла ее домой… Сказано это было, думается, из-за неловкости ситуации, в которую его поставила настойчивая посетительница.

Они вошли в квартиру, и Лиза сразу заторопилась уходить. Разговора на этот раз явно не получалось…

– Да, да, у меня просто никакого ответа нет сейчас. На душе пусто, туманно и весело, очень весело. Не знаю, может быть, оно и ненадолго. Но сейчас меня уносит куда-то. Я ни в чем не волен.

В дневнике Блока об этой встрече говорится несколько иначе: