Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой

22 февраля 1942 года семь человек, в том числе Борис Вильде и Анатолий Левицкий, были преданы смертной казни. Французы говорили, что под дулами немецких винтовок они пели «Марсельезу»; коммунисты утверждали, что они пели «Интернационал». Имена героев увековечены на мемориальных досках у входа в Музей человека, передающих текст приказа де Голля от 3 ноября 1943 года о посмертном награждении их медалями Сопротивления.

Деятельность этих русских эмигрантов, суд над ними и, наконец, их героическая смерть повлияли на очень многих. Взошедшие благодаря погибшим героям первые ростки Сопротивления выросли в большое патриотическое движение во Франции. И, по словам соотечественников, «умерли они не только за освобождение своей второй родины, но за вечные идеалы, за освобождение всего человечества, чуть было не ввергнутого темным прусским гением в самое страшное средневековье».

Мать Мария изменила бы себе, если бы во время оккупации Франции осталась в стороне, когда населению этой страны, и прежде всего русским эмигрантам, угрожали голод, унижения и гибель. Русские, поляки, французы, евреи находили в ее доме тайное прибежище, а дом 77 на улице Лурмель сделался одним из штабов Сопротивления. Высокая, статная, с доброй улыбкой русская женщина как будто видела смысл жизни в том, чтобы добро стало настоящим делом. На этот раз – рискованным…

Для начала она открыла при своей столовой на улице Лурмель специальный ларек по продаже дешевых продуктов.

В конце сентября гитлеровцы разгромили в Париже русскую общественную Тургеневскую библиотеку. По просьбе Ивана Алексеевича Бунина писатель Борис Зайцев перевез его архив (девять чемоданов) в общежитие на улицу Лурмель. Сам Иван Алексеевич почти всю войну прожил в Грассе, на юге Франции, сначала с тревогой, а затем с радостью следя за ходом Великой Отечественной войны. Его архив сохранился, Бунин получил его в целости и сохранности 1 мая 1945 года.

«Православное дело» было официальным, зарегистрированным в комиссариате обществом, и немцы, заняв Париж, не разогнали его: с церковью они считали необходимым либеральничать хотя бы для видимости. Разумеется, только до тех пор, пока она не начинала идти наперекор их «новому порядку».

Помощь, которую русская монахиня и ее друзья по «Православному делу» стали оказывать людям в оккупированном Париже, была, безусловно, крайне опасной. Но многие отмечали, что в этот период у матери Марии будто крылья выросли; страха она не чувствовала, а Гитлера ненавидела!