Алая птица

Глава 16 Клятвопреступник

Следующий день встретил Айрин кошмаром в лице мрачного Придворного мага, грубо отославшего ее в подземные лаборатории составлять каталоги ядов. Перед тем, как украшенная орнаментом из чертополоха дубовая дверь треснула по носу, Айрин успела заметить в глубине кабинета край черной мантии Лорда Канцлера.

«Значит, они союзники?»— с облегчением решила она.

Хотя, Айрин еще не довелось побеседовать с членами Совета лично — на такую честь она даже не надеялась, — сплетен, которыми с удовольствием делились слуги, хватало с головой. Лорд Грейсли импонировал ей больше всех: за ним не водилось серьезных грехов, он был холост, щедр и имел репутацию человека, способного разрешить в пользу короля любой политический конфликт, и разумно распоряжался вверенными ему землями на северо-западе Рейненберна. Под его справедливой рукой иссохшие серебряные жилы в Миртельских горах превратились в полноводные реки, а благодаря новым водным путям каменный уголь упал в цене и стал доступен даже незажиточным простолюдинам.

Айрин послушно спустилась в подземелья, в тайне радуясь возможности провести время в покое и безопасности. Мало кому пришло бы в голову ошиваться рядом с владениями Рунара, рискуя при этом получить охранным заклятьем в любопытный глаз. Соответственно, слуги предпочли забыть о существовании узкой крутой лестницы, конец которой терялся в полной шорохов сырой темноте.

Когда маг притащил туда ученицу в первый раз, ей всюду мерещились пауки и крысы, и она боялась отойти от Рунара, на что тот мрачно пошутил, не облилась ли она по глупости рыбным клеем, что никак не может от него отлипнуть. К мелькающим в коридорах серым хвостам удалось привыкнуть. Да и наставнику надоело упражняться в красноречии, тогда времяпрепровождение в подземельях перестало напоминать девушке бесконечную войну со своими демонами.

Жестом отперев зачарованные замки, Айрин прошла насквозь две темные комнаты. Одна использовалась, как книгохранилище, стены второй украшали следы магических экспериментов. Третья ккомнатана первый взгляд казалась последней в цепочке. Она была в три раза больше предыдущих. В ней поместились два стола — каменный для варки зелий в центре, деревянный письменный у стены, — стеллажи со свитками, магическими книгами, опасными артефактами и пузатыми пузырьками с зельями, настойками и ядами. Свойства каждого Айрин выучила назубок. Кроме этого, на стенах висели карты: физическая с отметками об известных полезных ископаемых, политическая, на которую девушка собственноручно наносила пунктиром линии торговых путей, и старое гигантское порванное по краям полотнище на древне-шарибском языке, расшитое еще до Великой Войны с Эскальтом. Именно за ней находилась неприметная дверь в крошечную спальню, где маг порой коротал ночи.

Айрин поворошила остывшие угли в камине, подкинула дров на растопку, расправила поверх рунический платок и щелчком пальцев высекла пучок искр. Руны таинственно замерцали, по крыльям алой птицы пробежали язычки пламени. Айрин удовлетворенно отошла к столу, где ее ждали яды.

Поначалу навязчивый запах дыма не привлек ее внимания. Она уже долгое время сидела, скрючившись в три погибели над свечой, а потому списала все на разыгравшееся воображение.

Вскоре перед носом Айрин поплыли серые дымные кольца, и только тогда она круто обернулась и с грохотом рухнула со стула, потеряв равновесие. Каминная труба забилась, и вся гарь маслянистыми клубами поползла под потолок. Как назло, рядом, чтобы смочить ткань, не было ни капли воды или вина, которое маг обычно хлестал бочками.

Горло и нос нещадно драло. Айрин сотряслась в спазме кашля. Она никак не могла заставить себя задержать дыхание. Лаборатория стремительно заполнялась дымом.

Айрин завопила в надежде, что стража услышит ее, только маг запретил приближаться к его владениям на полет стрелы, охраняя одни ему ведомые секреты, ради которых Айрин совсем не хотелось умирать. Она распласталась по полу и поползла к двери, но почти сразу остановилась.

Чтобы добраться до выхода, ей предстояло преодолеть три запертых помещения, одно из которых защищалось артефактом. Рунар превратил подземелья в почти идеальное убежище на случай осады.

Айрин ударила кулаком по каменным плитам. Если она выживет — даст наставнику по самодовольной башке!

Камин расплылся в грязно-желтое пятно.

— Я подчиняю огонь, не наоборот. Подчиняю огонь.

От едкого дыма жгло глаза. Айрин упрямо твердила слова сквозь стиснутые зубы, как мантру, и складывала жест за жестом. Однако вместо того, чтобы придать сил, они потеряли смысл.

«То же самое ты говорила, когда твой отец сгорал заживо», — прозвучал ее собственный внутренний голос.

Она с рычанием ткнулась лбом в холодный пол, как если бы хотела выбить из головы жуткие воспоминания.

— Это не моя вина!

Пламя разгорелось с новой силой, неведомым образом вытекая из камина, подобно лаве.

«Молила ниспослать тебе дождь».

— Погасни, ну! — в слезах завопила Айрин.

«А пошел снег. Лучше бы ты сгорела вместо него».

Она не знала, как по-эскальтски дождь, и не могла вспомнить ни одной руны, кроме бесполезной Вариат. Каменный мешок накалялся, будто печь. Все попытки погасить пламя магией, напротив, подпитывали его.

— Siler! — выдавила Айрин из последних сил. Так звучало слово «лед».

Вдруг свистящий шепот над ее головой произнес: «Niareve Ek’al. Ek’al».

— Экъяль! — не задумываясь, выпалила она. — Экъяль! Экъяль…

В груди возникло знакомое тянущее ощущение — так случалось, когда на уроках она чересчур усердствовала с магическими упражнениями.

Во все стороны от тела Айрин потянулись робкие узоры инея. Вопреки ожиданиям, они крепли и множились, с каждым мгновением захватывая все больше пространства. Айрин калачиком свернулась на студеном полу, а когда решилась осмотреться, стены, потолок, даже потухший камин покрывала растущая корка кристально прозрачного льда. Дым никуда не делся, но из-за мороза дышалось будто бы легче.

Предплечье пронзило жгучей болью. Задрав рукав, она с ужасом обнаружила у сгиба локтя клеймо в виде неизвестной руны, в очертаниях которой узнала части того самого слова.

«Меня зовут Экъяль» — так произнес шепот.

Температура продолжала падать.

Айрин с трудом расцепила стучащие зубы.

— Хватит. Прекрати! Nejar!

Ледяной панцирь остановил свой рост.

Девушка вновь разразилась кашлем и, некоторое время спустя, тщательно осмотрела ледяной ожог. Неужели с ней говорил дух руны? Но как и почему он помог ей? Бабушка всегда твердила, что духам нет дела до людей. Лутар Олимандер мог ответить на ее вопросы.

Лаборатория напоминала пещеру в горах, едва пережившую снежную бурю: из стен угрожающе торчали пучки шипастых сосулек, вместо шкафа со свитками высился сугроб, камин едва угадывался под ледяным щитом, пол покрывал прекрасный узор из инея, который варварски портили смазанные отпечатки ладоней.

Айрин обреченно обняла себя за плечи. Ей предстояло не только убрать снег, но и как-то объясниться перед Рунаром. Первым делом она выкопала из под снега труды по ядам, затем вышла из комнаты и больше в нее не возвращалась.

Две двери удалось открыть без труда, а последняя с замком-артефактом внезапно заупрямилась.

— Дьявол. Открывайся же! — Айрин без толку повторила заклинание и магический жест, затем саданула по двери кулаком, навалилась плечом, а под конец пнула ее, сопровождая каждое действие новыми ругательствами: — Тупая дверь! Чтоб из тебя сделали лошадиный денник и никогда там не убирали!

Бессильно зарычав, она устало привалилась к ней спиной, переждала приступ удушливого кашля и снова выругалась, теперь уже на себя.

— Вот кукушка! Оффан!

Под напором руны, отпирающей замки, дверь моментально распахнулась. Айрин вытерла испачканные сажей пальцы об испорченное платье и с угрожающим топотом направилась наверх.

При виде ее маг лишь вопросительно приподнял бровь. Как будто посреди его кабинета стояла миловидная барышня, а не подпаленная, черная с головы до ног гневно дышащая северянка. Пропустив сбивчивый рассказ мимо ушей, Рунар рассеянно пробежал взглядом по списку ядов, швырнул еще влажный свиток на стол и молча протянул Айрин надушенный носовой платок, после чего отослал ее в комнату взмахом руки. Та заткнулась на полуслове и с разочарованным видом направилась лечить нервы в библиотеку.

В последнее время архивариус был щедр на истории о королевстве и ближайших соседях, хотя все еще старательно избегал подробностей об Эскальте. Возможно, в лице Айрин он обрел компанию, которой по непонятной причине долгие годы был лишен королем Камередиусом.

В примыкавшей к библиотеке каморке старика помещалась кровать, узкий шкаф и письменный стол с аккуратными стопками книг и пучками писчих перьев. Здесь архивариус прятался от всего мира, как старая черепаха от страстей, способных смутить ослабшее сердце.

— Что-то ты рано сегодня, ученица. Солнце только-только коснулось горизонта. Али Придворный маг тебя выгнал за чересчур смелый образ? — хихикнул он, едва разглядел ожидающую на пороге гостью. — Входи. Ох, как запахло копченостями! Как бы аппетит не разыгрался на ночь глядя. Что теперь будешь выпытывать у бедного старика?

— Как видите, сегодня и мне есть, чем вас удивить!

Она вошла и привычно примостилась на стульчике, пока архивариус разливал по стаканам чай.

— Ох, ставлю золотой, что не удивишь, — подмигнул он. — Ну-ка?

Айрин и раньше делилась с ним своим магическим опытом. Старик только посмеивался. Дни его бурной молодости верхом на коне с мечом наперевес, да с артефактом на шее давно миновали, слава Всевышнему. Теперь ему больше по душе были чужие шишки и победы.

Однако в этот раз окончание ее приключения в подземельях он встретил задумчивым молчанием.

— Руны, значит, — промолвил он с неожиданной горечью. — Колдунья, значит.

Айрин напряглась. Ей казалось, что все в замке уже судачат о ее силе, но тон собеседника заставил ее насторожиться.

— Разве вы не знали?

— Я не хотел о этом думать, девочка.

— Я не имею отношения к войне или к инквизиции, — начала заводиться Айрин. — Только не говорите, что теперь тоже ненавидите меня!

Старик сухо рассмеялся.

— Ах, ученица, мои предпочтения тут не при чем. Видишь ли, я приносил клятвы человеку, чьи убеждения были тверды и непоколебимы.

Его целая рука потерла шею над высоким воротом, затем опустилась вниз, накрыв лежащий на коленях протез.

— Наверное, так и должно было быть. Ты знаешь свое родовое имя? Нет? Жаль. Очень жаль. — Архивариус кивком головы указал Айрин на чернильницу. — Говори, что хотела знать об Эскальте, только скорее.

Не теряя ни секунды, она задала самый волнующий на данный момент вопрос, хотя и не понимала причины внезапной откровенности и спешки.

Старик поведал не так уж много.

— Голос, который ты слышала, принадлежит духу. Он назвался тебе, чтобы ты призвала его и спасла свою жизнь. Экъяль — вовсе не руна, а имя. Колдунов всегда рождалось немного, а таких, как ты, прежде никогда. Так решил совет эскальтских княжеств на самой заре веков. Не знаю, что бы мы делали, если бы встретили хоть одного колдуна, способного направлять магию!

— Вы говорите о гражданской войне на севере двадцать лет назад? — торопливо перебила Айрин. — Тогда вы потеряли руку?

— Ай, девочка, неуд тебе за историю! — он с тоской посмотрел на недопитый чай. — Пораньше это случилось. В Великой Войне с севером. А теперь иди-ка ты спать. У тебя выдался тяжелый день. Ночь на дворе.

Айрин разочарованно куснула губу, но подчинилась. Если она что и уяснила за время общения с архивариусом, то это необходимость уйти по первому требованию.

— Я зайду к вам завтра, — пообещала она, на что получила скомканный ответ:

— Нет, я хочу поразмышлять в одиночестве. — Он по-прежнему неподвижно сидел на узкой койке, застеленной цветастым лоскутным одеялом. — Я прожил долгую, вполне счастливую жизнь, девочка.

Не зная, как ответить, она молча свернула листочек с пометками и попрощалась.

— И тебе доброй ночи. Кстати, Айрин, из всех колдовских родов ты точно не принадлежишь к Мелитерель, Хаксиль, Кенштар или Таинор.

Сердце Айрин застучало быстрее.

— Почему вы так уверены?

Старик одарил ее печальной улыбкой.

— Доброй ночи. Я очень устал.

Она нехотя откланялась.

Как только за ней закрылась дверь, архивариус отнял трясущуюся от напряжения руку от протеза, затем пересел за стол и пододвинул к себе чистый листок.

Скрип пера оборвал короткий всхлип и стук упавшего тела.

Утром того же дня Придворный маг проснулся с назойливой головной болью. Снадобья лекаря помогали все хуже. Вино на голодный желудок дарило небольшое облегчение, но с каждым разом его требовалось больше.

Рунар привычным жестом растер онемевшее правое запястье, на пробу пропустил через него слабый импульс. Магия послушно откликнулась, но искорка вышла совсем слабенькой.

Разминая шею, он подошел к тайнику и выудил последний пузырек.

— Дьявол.

В подземельях, он помнил, оставалось еще полдюжины на крайний случай, только тратить запасы не хотелось. А ведь сегодня ему наверняка придется заметать следы вчерашней стычки с шумеевыми наемниками.

— Вот дрянь.

Привычка проговаривать в слух очевидные вещи начинала его настораживать. Какой-то мудрец писал, что то был верный признак близкого сумасшествия.

— Наплевать, — буркнул себе под нос Рунар. На самом деле в голову ему пришло более крепкое выражение, но не хотелось портить утро тюремным жаргоном.

Содержимое пузырька тяжело опустилось на дно кубка.

«Слишком густая, неужели испортилась?» — озабоченно подумал Рунар и осторожно пригубил. — «Нет, показалось».

В тот же кубок из кувшина полилось вино. Оно отлично перебивало вкус и запах прочих добавок, из-за чего его горячо любили отравители. Распознать белладонну или миндальную нотку мышьяка было под силу только опытному сомелье. Несмотря на то, что по крепости вино из дубовых бочек походило на аймаррский ром, от привкуса железа у мага свело челюсть.

По венам потекло живительное пламя. Рунар прикрыл светящиеся синим глаза. Теперь он был готов к аудиенции с Советом.

У кабинета его ожидал лорд Грейсли. Канцлер задумчиво рассматривал тусклый витраж на окне — солнце освещало его не раньше полудня.

— Не правда ли, тонкая работа? — спросил он, не оборачиваясь. — Сцена из Старого Завета, «Второе Вознесение».

— Мне больше по душе светские сюжеты.

— Но вы определенно должны оценить мастерство исполнения. Взгляните на цвета, — Грейсли обвел рукой фигуры кающихся. — Здесь изображено два десятка человек, и у каждого одеяние уникального оттенка. А пейзаж? Разве можно вырезать из цельного куска стекла такие ветвистые молнии да еще оправить их в золото? Мой дед лично ездил за этими витражами в Таурукс.

— Вижу, вы ценитель.

— А вы разве нет? — Грейсли прочистил горло и развернулся к магу. — Помнится, однажды на аукционе вы выложили состояние за шарибскую вазу династии Мурид.

Рунар вежливо склонил голову в знак согласия. Та ваза с предполагаемым тайником в днище была его личным заказом, но контрабандист, предприимчивый сукин сын, решил побольше на ней навариться. Ваза оказалась пустышкой, а продавца больше никто не видел и не увидит. Рунар не понаслышке знал, что может сделать с телом стая голодных крыс.

— Полагаю, вы пришли не об искусстве беседовать. Пройдемте в мой кабинет.

Грейсли последовал за ним. Черная мантия Канцлера прошуршала по полу в такт его шагам. Гость проигнорировал предложение присесть и заговорил только после характерного щелчка замка.

— Вчера ночью произошло некое неприятное событие, в котором вы, Рунар, имели неосторожность проявить себя с лучшей стороны.

Маг облокотился спиной о столешницу и сложил на груди руки.

— Весьма витиеватая благодарность за успешную оборону дворца.

— К сожалению, почти все наемники оказались убиты…

— Почти? Кто-то выжил?

Лорд Канцлер устремил на него внимательный взгляд.

— Один. Он сломал шею, когда перелезал через стену. Неудачное приземление. Однако Вицент заверил меня, что сможет помочь ему высказаться.

У Рунара вспотели ладони. Он был уверен, что заставил замолчать всех.

— Разве информации, что я предоставил, недостаточно?

— Достаточно, — согласился Грейсли, — но король настоял, чтобы мы позволили бедняге облегчить душу перед тем, как он отправится к Всевышнему. Через час нас ждут в подземельях.

— Будет кто-то от духовенства?

— Мейстер Юлий от лица Архимейстера Шенгота.

— Какая честь простому убийце, — усмехнулся Рунар, на что Канцлер пожал плечами.

Их беседу прервал робкий стук в дверь.

Рунар не поленился подойти и открыть ее без применения магии, чем выиграл себе несколько лишних секунд.

— А, чудовище! Ты не вовремя, — пока он лихорадочно придумывал ей занятие подальше от возможных бед, Айрин изумленно хлопала ресницами. — Дуй в подземелья, составь список всех известных ядов, опиши их свойства и предложи противоядия.

— Но…

— Без разговоров! Выучишь ты их, наконец, или нет? И не смей появляться мне на глаза, пока не закончишь. Марш!

Он захлопнул перед опешившей ученицей дверь и виновато нахмурился, когда услышал снаружи приглушенный возглас.

— Как ее успехи? — поинтересовался Лорд Канцлер. — Мы все с нетерпением ждем результатов.

Рунар отмахнулся с деланным вздохом.

— Ничего не говорите, Грейсли! Где-то она умненькая, а где-то до странности недалекая. Порой у меня возникает чувство, будто я обучаю собаку: с подай-принеси она справляется превосходно, а вот с магией и науками страшные пробелы.

— Его Величество желает представить ее успехи шарибским гостям.

«Он в своем уме⁉» — едва не выпалил Рунар, в последний момент удержав лицо, а вместо этого после краткой паузы выдавил:

— Не далее, как вчера Его Величество ясно выразился, что не хотел ее открыто… — слово «использовать» было мерзким на вкус, и Рунар замялся, подыскивая замену.

Канцлер, напротив, не постеснялся закончить за него мысль:

— Использовать, верно. К утру он протрезвел достаточно, чтобы оценить целесообразность этой идеи. Он считает, что в связи с последними событиями будет нелишним продемонстрировать миру не только нашу силу, но также контроль над северным колдовством.

«Кто так считает: он или ты, Грейсли?»

— Какая именно демонстрация ему нужна?

— Публичная казнь, думаю, подойдет. — Увидев изумление собеседника, Грейсли пояснил: — Иллюзии, безусловно, эффектны, но, согласитесь, чтобы оружие внушало страх, его надо показать в действии.

Не дав ему продолжить, Рунар торопливо кивнул:

— Она сделает то, что прикажет король. Могу узнать, кого надо будет казнить?

Грейсли помедлил с ответом:

— Изменника.

— Кого-то осудили? Я, кажется, пропустил…

— Еще нет, но нужный человек всегда найдется. Спустимся в пыточную, нас уже, наверняка, ждут.

Любезно пропустив Канцлера вперед, Рунар украдкой перевел дыхание и порадовался, что отправил Айрин в подземелья, где ей ничего не угрожало.

Пыточные камеры находились в задней части замка. Если бы в унылых тщательно отмытых от крови стенах архитекторы надумали врезать окна, из них открывался бы завораживающий вид на Снежный хребет.

Пленника — мужчину средних лет со шрамами на всех видимых участках тела и с сединой в торчащей бороде — разместили в отдельной камере на койке, где он пролежал до самого утра. Вицент объяснил собравшимся, что из-за падения тот мог двигать лишь глазными яблоками и невнятно мычать. Все остальное тело осталось полностью парализованным.

— Смердит страшно, — скривился Инглот, вместе с Мейстером Юлием занявший место ближе к двери. — Неужели нельзя было хотя бы облить его водой?

Стражник почесал сальный затылок.

— Так, Ваше благородие, ночью-то холод собачий. Помер бы он до утра!

— Мерзость, — пробубнил Мейстер. Речь его стала невнятной из-за надушенного платка, которым он закрывал нос и рот.

— Рунар, наколдуй нам ветер! Кроме тебя, тут никто к такому не привычен.

Маг пропустил откровенную грубость Инглота, занятый размышлениями о том, как бы не занять место пленника, который с животным ужасом взирал на Рунара с того самого момента, как тот вошел в камеру.

«Узнал, подонок», — он скрипнул зубами. — «Хватит ли у него мозгов откусить себе язык?»

Когда в темницу спустился король в сопровождении Медовии, гордо носившей на шее Око души, маг уже сконцентрировал в левой руке плотный магический сгусток размером с монетку.

Несмотря на ранний час, Реджинальд успел принять на грудь. Его глаза подернулись поволокой, хотя речь оставалась твердой. Медовия украдкой закатывала глаза, но спорить не решалась и руку с локтя монарха не убирала. Нижнюю половину ее лица скрывал платок, от которого разило розами похлеще, чем от пленника мочой.

— Давайте живее с этим закончим! — приказал король, и лекарь после краткого поклона склонился над замычавшим мужиком. — Рунар, известно, кто он такой?

— Как и его мертвые подельники, он подчиняется контрабандисту шарибского происхождения Шумею. Кроме того, что я доложил вчера ночью, могу лишь добавить, что, возможно, изначальный приказ исходил не от самого Шумея, а от Черного Лорда.

— Всевышний милосердный! — всплеснула руками Медовия. — Сначала Бешеный Лис, потом Шумей, а теперь и Черный Лорд! Такое чувство, что весь Рейненберн решил напридумывать себе звучных кличек и податься в разбойники. Мало нам флибустьеров на востоке?

— Сейчас послушаем, что он скажет, — каркнул из-за их спин Инглот.

Вицент распростер над неподвижным телом руки. От его ладоней отделилось облако света. Мужик завращал глазами, захрипел, выдавливая все более членораздельные звуки:

— Он… эт‐то… ли-и-ис… беш-ш-ш… ли…

Тошнотворный булькающий звук вырвался из его горла вместе с фонтаном крови, который окатил невовремя наклонившегося лекаря. Тот не обратил внимания на испорченную мантию, занятый беглым осмотром и попытками лечения.

Пленник содрогнулся в последний раз и обмяк.

Вицент озадаченно выпрямился.

— Он мертв, Ваше Величество. Ему словно изнутри перерезали горло. Возможно, повреждения оказались сильнее, чем я предполагал. Простите, я ничего не смог сделать.

— Зря терпели этот кошмар, — Советница тотчас направилась к выходу. — Рэджи, ты идешь?

Король, помедлив, кивнул. Инглот прищурился на неподвижного Рунара и потянулся за королем. Грейсли, напротив, подошел ближе к трупу, придерживая полу мантии.

— Вицент, ты сказал, ему будто перерезали горло. Это возможно сделать магией?

Лекарь покачал головой.

— Мне неизвестны подобные заклинания, Лорд Канцлер. Думаю, вам следует обратиться к Придворному магу.

— Я тоже не знаю ничего похожего, — дернул плечом Рунар, а про себя подумал: «Умничка, Айрин. Щитами действительно можно убивать».

В данный момент он направлял всю свою концентрацию на то, чтобы как можно мягче рассеять остаточную энергию от крошечного щита, ювелирно разрезавшего трахею и сосуды наемника. Вицент, как маг, мог ощутить необычные колебания, а у Грейсли наверняка имелся соответствующий артефакт.

— А ведь он начал говорить, — заметил Канцлер. — Будем считать это досадным совпадением. Доброго дня, Рунар.

Тот вежливо кивнул в ответ.

Стража тоже ушла за мешком, в котором можно будет вынести труп.

Закончив с магическими манипуляциями, Рунар опустил руку лекарю на плечо.

— Здесь нет твоей вины. Он уже стоял одной ногой в могиле.

Вицент согласно склонил голову.

— Знаю, Рунар. Я не обеспокоен. Просто не люблю мучительную смерть. Даже для изменников.

Не найдясь с ответом, маг еще раз хлопнул его по плечу и направился в покои, чтобы сменить мантию и смыть тюремный запах затхлости, испражнений и безысходности.

Ванную комнату наполняли белесые клубы пара. Влага вбирала в себя умиротворяющий аромат шарибских масел и крохотными капельками оседала на коже. Рунар лежал неподвижно в остывающей воде. Обычно он предпочитал подогревать ее магией, но слишком устал за эти два дня.

— Сделать погорячее, господин? — Летисия с готовностью присела у бортика ванной.

— Немного, — выдохнул он, не открывая глаз.

Она принесла из комнаты ведро воды, специально оставленное на тлеющих углях в камине, и осторожно перелила из него пару черпаков кипятка. Размешивая мыльную воду, служанка невзначай коснулась пальчиками торса господина. Не встретив сопротивления, она чувственно прикусила губу и повела ладонь вверх по тяжело вздымавшейся груди Рунара.

— Не сегодня, Летисия.

— Может, тогда расслабляющий массаж? Вы так напряжены…

— Нет.

Летисия с досадой надула губки, соображая, как еще можно подступиться упрямому мужчине, и тут ее взгляд зацепился за его влажные волосы, свесившиеся почти до пола.

Она проворно потянулась к ним и взвизгнула от неожиданности, когда Рунар жестко удержал ее за запястье.

— Никогда не прикасайся к моей голове, поняла?

Летисия залепетала извинения.

— Хочешь быть полезной, капни пару капель шарибского масла на мой платок.

— Какого именно, господин?

— Самого сладкого.

Стройный ряд хрустальных флаконов равнялся по цене диадеме «Рейнский рассвет», которую носила королева. Буйство изумрудов и рубинов с вкраплениями розового морганита, обрамленное в редчайшее белое золото, символизировало духовное и материальное богатство Рейненберна.

По официальным источникам диадема была изготовлена для новой династии неизвестным ювелиром сразу после захвата шарибцами рейнского материка в качестве символа новой власти. На самом деле, ее сняли с головы эскальтской княгини перед тем, как перерезать той горло.

С мелодичным звоном Летисия открыла флакон, и воздух наполнился изумительной цветочной сладостью шарибского императорского сада в знойный полдень.

Несмотря на то, что аромат подразумевался женским и создавался как легкий афродизиак, Рунару нравился запах в чистом виде, например, на небольшом клочке ткани. По его мнению, на женском теле он раскрывался отвратительно: тончайшая вуаль из бархатных ноток жасмина и ванили со свежим розовым послевкусием превращалась в месиво и горечь, особенно к концу приемов, когда потные после быстрых танцев девицы активно размахивали веерами.

Для себя же Рунар предпочитал тяжелые ароматы амбры и черного дерева.

Праздные размышления о шарибских маслах прервал приглушенный хлопок двери и посыпавшиеся следом приказы.

— Господин, — в ванную заглянула Жули, — вас срочно желает видеть леди Медовия.

— Она пришла одна?

— Да, господин.

— Буду через минуту.

Летисия кокетливо отвела взгляд, делая вид, что всецело поглощена флаконами. Рунар отжал волосы, обернул бедра полотенцем и вышел, не утруждая себя прочей одеждой.

Медовия, до того нервно отбивавшая ногти о столешницу, восхищенно вздохнула и уже совсем другим тоном поинтересовалась:

— Это попытка соблазнения, господин Придворный маг?

— Чем обязан чести лицезреть вас, миледи?

Ее игривое настроение мгновенно улетучилось.

— Отзови прислугу. Поговорим.

Она отказалась от предложения сесть, а на кувшин с вином взглянула, как на помои.

— Я насчет Реджи. Он не в себе!

— Я заметил.

— Тогда ты должен понимать, что он может порушить нам всю внешнюю политику! — Медовия подскочила к нему, заламывая руки. — Стоит ему сделать глоток этого… поила, — она с ненавистью указала на кувшин, — как он пьет до потери рассудка и звереет, а на утро ничего не помнит. Вчера ночью в покои его на себе принесли слуги, двоих он приказал казнить на месте за косой взгляд! Хорошо, что я успела вмешаться.

— Что вы хотите от меня? Мы не можем объявить сухой закон — у шарибцев культ алкоголя, он часть их религиозных обрядов.

— Подумала, может, ты повлияешь на него? — она положила руки ему на плечи, не удержалась и кончиками пальцев заскользила вниз. — Боже, ты прекрасен…

Рунар перехватил ее мягче, чем до того Летисию, но не менее настойчиво.

— Миледи, боюсь, это не в моих силах. Вчера вечером король пообещал меня убить.

— Еще чего! — взвилась Медовия и, обхватив мага за шею, крепко поцеловала. — Пусть только попробует. Ты сейчас занят?

— Увы.

В качестве извинения Рунар подарил ей дразнящий поцелуй и выпроводил вон с клятвенным заверением поразмыслить над возникшей проблемой.

— Как же все не слава богу, — пробормотал он и огляделся в поисках брюк.

Успел наступить вечер, когда на пороге его кабинета возникла злая, как сам Дьявол, покрытая копотью Айрин. Не прекращая тараторить, она бесконечно размазывала по лицу грязь черным рукавом, пока Рунар в совершенной прострации осмысливал масштаб новой катастрофы. Всученный ею список с ядами расплывался перед глазами. Бумага была влажной на ощупь. Из словесного потока он выцепил «забитый дымоход», «руны» и «заклинивший зачарованный замок».

Рунар протянул ей платок и сказал невпопад:

— Иди, я все улажу.

По тому, с каким видом она захлопнула рот, стало ясно, что о нем думают, как о наставнике и человеке в целом.

Но Рунар просто не мог утешить ее. За ним уже несколько часов велась непрерывная слежка. Он ощущал пристальный взгляд кожей, а Айрин дала ему предлог сбежать.

«Хотя орала, будь здоров», — отстраненно отметил маг. — «Даже не скажешь, что пережила покушение на убийство. Да еще такое продуманное».

Дорога до подземелий прошла для него незаметно: одинаковые коридоры, от помпезности которых уже тошнило, глазастая прислуга, следующий по пятам невидимый соглядатай. Даже укрывшись во тьме катакомб, где совершенно точно не могло существовать потайных ходов, он не смог отделаться от навязчивого ощущения.

Магический замок впустил хозяина без вопросов. Едва Рунар пересек порог лабораторий, как его накрыла удушающая дымовая завеса.

Поспешно прикрывшись рукавом, он сотворил вокруг себя воздушный пузырь и осмотрелся.

Снег наполовину растаял, испортив книги и мебель. Тот, что еще лежал, набух и отяжелел, а еще посерел от сажи. Присев на корточки, Рунар опознал на полу силуэт Айрин. Истончившиеся узоры инея окружали все ее тело, однако, самые мощные завитки исходили из груди, где находился основной энергетический узел.

— Выходит, руны все равно как-то задействуют магию, — вслух подумал он, касаясь пальцами следа девичьей ладони. — Не это ли имел в виду Лутар, когда говорил про бесконечный потенциал? Сукин сын, теперь я точно не позволю ему приблизиться к ней!

Ответом ему стала тишина.

Рунар поднялся и прислушался к себе. Некое новое чувство не давало ему покоя — не слежка, нечто иное, давно забытое.

Память поддавалась неохотно, подсовывая то юность в Академии, то детство и голодные ночи на пути в Реймекар, то побеги от матери, когда он был совсем уж мальчишкой.

И тут оно вспыхнуло неожиданно ярко — воспоминание, в котором отец единственный раз привел его в эскальтскую деревянную церквушку с удивительными, будто серебряными куполами из полированных сосновых пластин, и вместе с ним попросил преклонить колени перед духами. Грубо вытесанные статуи так напугали маленького Рунара, что он неделю не мог спать без света, и мать ругалась, что он впустую тратит дорогие свечи.

Несмотря на это, он на всю жизнь запомнил ощущение трепета, которое возникло у него, когда отец читал молитву. Словно всемогущее божество — не доброе и не злое — коснулось его души. Ничего подобного он не испытывал в помпезных храмах Всевышнего.

И вот оно вернулось.

Рунар поежился лишь наполовину от холода, затем обратил внимание на камин. Железные прутья расплавились и стекли на пол, камень пошел трещинами.

Маг послал вверх по трубе порыв ветра, и тот почти сразу вернулся обратно облаком пепла и сажи.

Вторая попытка принесла неожиданную находку. К его ногам с грохотом обрушилась погнутая железная пластина, которую без сомнений специально вкорячили посреди трубы, при том весьма неаккуратно действовали с крыши.

Сомнений не оставалось: кто-то хотел смерти Айрин.

Список подозреваемых резко сократился с каждого горожанина до узкого круга лиц, когда Рунар дернул ручку магического замка, а тот не поддался. Тщательно осмотрев дверь, он нашел след полустертой руны, которую использовала его ученица.

Постояв минуту в задумчивости, Рунар ощупал соседние стены, выбрал нужное место и вернулся в лабораторию за экспериментальным артефактом, который никак не желал выполнять основную задачу — накопителя магической энергии. Материал не подходил, а нужный — кварц или морганит — добывали только в Эскальте. Зато артефакт мощно взрывался.

Втиснув камень размером с ноготь между кирпичами, Рунар отошел в соседнюю комнату и послал импульс. Взрыв в замкнутом пространстве оглушил его похлеще самого сильного заклинания.

Когда муть в голове рассеялась, он обнаружил себя лежащим навзничь посреди лаборатории. Голова трещала по швам, и Рунар поспешил ощупать ее, с облегчением не обнаружив крови.

Артефакт призывно поблескивал среди каменных осколков. Маг убрал его от греха подальше и вылез через пролом.

Снаружи он вновь принялся за кропотливый осмотр стен, пока не обнаружил подозрительные выщерблены вокруг одного из кирпичей. Тот сравнительно легко выскользнул из гнезда, а за ним показался крошечный артефакт, который в простонародье называли «ключ от рая», потому что он мог влиять на магические замки — запирать их намертво или, наоборот, рассеивать.

С минуту покатав между пальцев ключ, Рунар произнес в пространство:

— Кто бы это ни сделал, я найду вас и убью способами, которых вы боитесь, не важно, насколько вы далеко, или какой занимаете пост.

Постояв так еще немного, он убрал находку в карман с намерением позже выяснить личность покупателя через нелегальные каналы и направился к выходу, как вдруг вновь ощутил мимолетное потустороннее присутствие.

«Айрин!»

Рунар кинулся наверх, перепрыгивая через несколько ступенек и хватаясь за перила. Дворцовые коридоры опустели в поздний час, так что только редкие слуги провожали Рунара заинтересованными взглядами. Он поднялся на два пролета, когда его окликнул бледный, как полотно, лекарь.

— Рунар, что происходит? Мой артефакт… — обычно невозмутимый Вицент судорожно растирал ладонями горло.

Маг кинулся к нему и утащил в ближайший темный коридор.

— Я почувствовал, как он нагрелся, — сбивчиво шептал Вицент, торопливо расстегивая ворот форменной мантии, пока Рунар осматривал полоску тонко выделанной черной кожи на его шее. — Я не делал ничего особенного: смешивал ингредиенты для болеутоляющих мазей.

— Тише.

Рунар осторожно поддел ошейник и ощупал его изнутри. Металлические пластины действительно ощущались иначе, но форму не изменили. Жилка под его пальцами и то пульсировала сильнее, чем артефакт.

— Успокойся, Вицент, он не активен, — лекарь с облегчением привалился к стене. — Как сразу хочется жить, скажи, а?

Вицент вымученно улыбнулся.

— За столько лет я уже привык к нему, даже перестал замечать.

— Знай, выполняй приказы, не болтай и будешь жить, — усмехнулся Рунар, но тут же посерьезнел: — Почему он среагировал? В подземельях я почувствовал…

— Не хочу знать. Мое дело — лéкарство.

Он выпрямился, наглухо застегнул воротник, поправил форменную шапочку и перчатки, затем скупо откланялся.

— У меня еще много работы. Спасибо за помощь.

«Фанатик», — подумал Рунар, покачав головой, затем направился на поиски ученицы.

Магический след привел его к дверям библиотеки, а оттуда назад к лестнице, где наперерез ему кинулась Фани.

— Господин, я вас обыскалась! — затараторила она. — Айрин на вас ужасно зла, вы бы с ней поговорили, она же жуть, как напугалась там внизу! Еще и рука у нее болит. Она скрывает, но там какой-то ожог…

— Помедленней! Давно ты ее видела?

— Да только что! А что?

— Ничего. Иди, работай.

Пожав плечами, служанка помчалась дальше. Рунар устало потер лоб. Больше всего на свете ему хотелось напиться и уснуть мертвецки пьяным, чтобы не ворочаться часами в постели, обуреваемым мыслями о неизбежном.

Прежде следовало закончить дело.

Подчиняющий ошейник Вицента не мог сработать сам по себе, если только рядом не было артефакта-двойника. В запрещенных шарибских книгах о рабовладении говорилось, что иногда активация одного рабского ошейника затрагивала другие со сходной командой.

Только в королевском дворце не могло быть рабских ошейников! Артефакт Вицента был похож на них, но происхождение имел иное.

«Дьявол, он же был найден вместе с моей фибулой во времена Великой Войны с севером, значит, они связаны с рунами!» — понял Рунар. — «Поэтому фибула защитила Айрин от заклинаний — она признала в ней хозяйку».

Где теперь ему искать второй сработавший артефакт?

Маг заозирался, морщась от тупой боли в висках.

Замок уже спал, а он еще даже не обедал.

Взгляд зацепился за дверь библиотеки.

Внутри было все так же темно и пыльно. Рунар не стал зажигать огонь, а пошел сразу к архивариусу, потому что сам не представлял, с чего начать.

На стук никто не отозвался. Маг терпеливо выждал некоторое время, затем присел на корточки напротив замочной скважины и достал из кармана связку ключей, среди которых притаилась отмычка. Помогая себе кончиком узкого — всего с палец шириной — стилета, он справился с замком быстрее, чем Айрин бы дорисовала какую-нибудь подходящую случаю руну.

Небрежно толкнув дверь, Рунар переступил порог, рассматривая мертвое тело в луже крови и испражнений. Подобравшись ближе к голове покойника, он оглядел шею в поисках раны и наткнулся на такой же ошейник, убивший своего хозяина — металлические шипы глубоко вошли в горло. Старик умирал в муках. Выпученные глаза и раззявленный рот, скрюченные пальцы с обломанными ногтями, следы на полу — Рунар подметил каждую мелочь. Оставалось только понять, что стало триггером.

Ответ нашелся быстро. На столе лежало недописанное письмо, прочитав которое, Рунар рассмеялся.

— Ах, вот оно как! Твоя последняя просьба мне ясна, но выполнять ее я не стану. Кайся перед теми, кого убил, а Айрин в это не втягивай. Пусть мертвые прощают тебя и отпускают грехи.

Он вышел из каморки и направился в свои покои, на ходу разрывая письмо и сразу же без следа уничтожая отдельные его куски.

Айрин почти полночи ворочалась без сна. За стеной — она точно слышала — неприкаянно бродил Рунар. Наставник упорно избегал ее с прошлого вечера, так что она не имела ни малейшего представления о том, как продвигается расследование о нападении на замок. От слуг тоже не было толку: Фани, обычно знавшая все про всех, только плечами пожимала. Прошел слушок, что в пыточных проводили допросы, но подтверждений этому не нашлось.

На следующее утро Айрин проснулась разбитой и озлобленной и сорвалась на прислуге, после чего чувствовала себя еще более отвратительно.

Завтрак в трапезной больше напоминал змеиное гнездо. Рунар так и не появился, королевская чета предпочла остаться в покоях, а без них Айрин закономерно превратилась в мишень для остроумных шуток и словесных побоев. Больше всех усердствовала леди Парсар, которую девушка возненавидела всей душой, особенно после того, как однажды застала ее, едва не узлом завязавшейся вокруг наставника. Визжала фрейлина так, что дрожали стекла, и взвинченная Айрин рявкнула на нее в ответ, после чего схватила то, зачем приходила, и тактически отступила, оставив Рунара разбираться с последствиями.

По дороге в их с Рунаром кабинет Айрин вспомнила про архивариуса и заторопилась в библиотеку. У дверей ее неожиданно остановили стражники.

— Внутрь нельзя без особого разрешения короля, Совета или Придворного мага, — заявили они.

— Я ученица Рунара, — нахмурилась Айрин. — Пропустите! — те не пошелохнулись. — Скажите тогда, в чем дело?

— Вчера ночью умер архивариус. Вам не следует это видеть.

— Как, умер⁈

Она потянулась к дверной ручке, но стража перегородила ей путь.

— Леди лучше уйти.

— Я не леди, — в смятении отозвалась Айрин, затем со всех ног бросилась по коридору.

В кабинете наставника стоял страшный холод. Видно, слуги забыли на ночь закрыть окна. Рунар низко склонился над столом, составляя друг с другом фрагменты разорванного письма. При появлении ученицы он оторвался от своего занятия и устало улыбнулся.

— А, чудовище, вот и ты! От чего столь похоронный вид?

— Архивариус мертв, — Айрин всхлипнула, сдерживая слезы. — Почему? Вчера с ним все было в порядке! Мы беседовали, пили чай, и он чувствовал себя прекрасно и…

Она спрятала лицо в ладонях и плюхнулась на диван.

— Это из-за меня!

— С чего ты взяла? — насторожился маг.

Айрин яростно замотала головой и окончательно расплакалась.

— Прекрати, — он поморщился и встал из-за стола, не зная, куда себя деть. — Терпеть не могу женские слезы. Айрин, остановись, иначе твое лицо распухнет, как помидор.

— И станет еще ужасней, знаю! — воскликнула она. — Вам не все равно? От меня одни беды: дорогие мне люди рано или поздно умирают!

— Все люди смертны. Архивариус был тебе дорог?

— Он был моим единственным другом!

— А как же я?

Рунар тут же понял, что сморозил глупость, но было поздно. Айрин подняла голову и воззрилась на него, как на идиота.

— Да вы, скорее, налысо побреетесь, чем проявите к кому-нибудь эмпатию.

— Это было грубо, — заметил он.

— Простите, — она глубоко вздохнула, успокаиваясь, и без предупреждения разрыдалась пуще прежнего. — Я рассказала ему про руны, а он странно себя повел. Нас подслушивали, а я не поняла, дура такая! За это его…

Не выдержав, Рунар опустился на диван и привлек ее к себе.

— Ты все надумываешь, глупышка. Он был уже глубоким стариком, и его убил артефакт. — Айрин прекратила завывать и посмотрела на наставника, а тот с растерянным видом зашарил по карманам. — Где-то у меня был платок…

Айрин молча достала из-за пазухи тот, что он дал ей вчера. Она отстирала его почти до первоначальной белизны. К сожалению, вместе с сажей с него сошел и чудесный цветочный аромат.

— Забирай, дарю, — сказал маг.

— Откуда вы узнали про артефакт?

— Он оставил послание, хотя в последний момент почему-то решил его уничтожить. Оно на моем столе, если желаешь взглянуть.

Несмотря на то, что письмо было порвано на довольно мелкие неровные части, текст поддавался прочтению. Айрин поменяла местами два неправильно лежащих кусочка и вчиталась в витиеватые слова.

«Мое имя навечно сохранилось во всех летописях Рейненберна, Эскальта и Шарибской Империи. Я, Авирелиус Рейненбернский, младший из четырех братьев короля Камередиуса, отрекшийся от прав на трон, главнокомандующий тайного отряда под названием „Черные всадники“, известного по сей день как Теневая стража. Я и мои люди повинны в смерти восемнадцати эскальтских колдунов и полсотни мирных эскальтцев, ошибочно обвиненных в колдовстве. Лично своим мечом прервал я четыре княжеских рода: Мелитерель, Хаксиль, Кенштар и Таинор. Тогда я считал, что сражаюсь за правое дело и с гордостью дал клятву убивать каждого, в ком течет кровь эскальтских колдунов. Теперь, зная правду, я не смею поднять руку на колдунью Айрин, значит, скоро меня поразит гнев короля Камередиуса, да упокоит Всевышний его душу!»

Сразу под строкой шел разрыв, а нижний кусок был девственно чист. Ни подписи, ни последней воли.

Тягостное молчание нарушил Рунар:

— Он заслужил свою участь и в последние минуты жизни совершил добрый поступок.

— Почти семьдесят человек. Чем я отличаюсь от них, что он оказал мне честь и пощадил? — она смяла в горсти кусочки письма и швырнула в Рунара. — Истребляете, так всех, как делали шарибцы пятьсот лет назад. Ну же, берите с них пример, вы же их так любите!

— Иди к себе в комнату. Пока не успокоишься, я не собираюсь вести с тобой конструктивный диалог.

Айрин театрально взмахнула платком и на мужской манер согнулась в церемонном поклоне.

— Как прикажет мой господин! Позвольте глупой крестьянке оставить у себя поводок, из него получится замечательная петля.

В пару широких шагов маг преодолел разделяющее их расстояние и хорошенько встряхнул скалящуюся девушку за плечи.

— С ума сошла⁈ Ты…

Он осекся, когда его накрыло знакомое чувство потустороннего — божественного — присутствия.

— Снимай платье.

Саркастическая улыбка сползла с ее лица.

— Что вы себе…

— Живо, или я сделаю это сам! На какой руке у тебя ожог?

Наконец, она сообразила, что от нее требуется. Рукав платья слишком плотно прилегал к руке, и задрать его не представлялось возможным.

— Отвернитесь.

Рунар нетерпеливо скрестил руки на груди, и отворачиваться пришлось ей. Шнуровка на спине поддавалась неохотно, Фани отлично знала свое дело. Маг отбросил ее руки и сам в пару движений распустил корсет, Айрин едва успела придержать платье спереди.

— Какая?

— Левая.

Тут же ее вытряхнули из левого рукава и развернули. Хотя, маг не сделал ни одного лишнего движения, Айрин почувствовала, как краснеют ее щеки и шея.

— Расслабься, ты не интересуешь меня как женщина. Только в качестве исключительного магического артефакта.

— Взаимно, — брякнула она и получила в ответ пристальный взгляд.

— За что отвечает эта руна?

Рунар внимательно осматривал клеймо у сгиба локтя. Его пальцы осторожно касались нежной припухшей кожи.

— Лед и холод, Экъяль.

В ответ на ее слова руна ощутимо похолодела и налилась кровью.

— Тебе не больно?

— Уже нет, — соврала Айрин.

На самом деле, в момент активации ее до костей пробирал мороз. Заметив мурашки, Рунар позволил ей одеться.

— Я знаю, что ты украла у меня записи о рунах. Вчера они спасли тебе жизнь, поэтому на этот раз наказывать за воровство не стану, хотя стоило бы. Надеюсь, тебе хватит ума не практиковаться в одиночку.

Она кое-как затянула корсет.

— Может, мне имеет смысл поговорить с бароном Олимандером лично?

— Исключено! — неожиданно жестко отрезал маг и неохотно пояснил: — Лучше тебе держаться от Лутара подальше. В прошлом он был одержим рунами и учением северян: воровал из библиотеки книги и артефакты, тратил семейное состояние, скупая все, что отдаленно могло напоминать рунические символы, и ставил сомнительные опыты.

— Но почему все твердят о моей уникальности, если он тоже знаком с такой магией?

— Ее долгое время считали бесполезной. Когда Лутар начал изучение, то буквально утратил разум. Никто по эту сторону от гор не способен использовать руны. В тебе же течет капля северной магической крови. Я много думал, как эскальтцы оказались так далеко на юге. Северяне — скрытный народ, особенно в том, что касается магических и духовных практик. Единственное, что пришло мне в голову — побег от гонений, которые были тогда в Эскальте, время примерно совпадает, но о них опять же почти ничего не известно.

— Не может быть, — поспешно ответила Айрин, отводя взгляд. — Вы видели мою семью, никто из них никогда не владел магией, да и в Дубовом Перевале они осели уже давно. Думаю, это совпадение.

— Что именно ты называешь совпадением?

— Например, предок по матери или отцу…

— Или, например, ты придумываешь на ходу.

От неожиданности Айрин больно прикусила язык.

— Как можно, господин! Я хотела сказать, что мои способности появились по воле Всевидящего и Всепрощающего в результате его непостижимого плана!

Рунар вскинул бровь.

— А, ну, раз сам Всевышний даровал тебе руническое колдовство, тогда конечно. Отправляйся к себе и отдохни от мирских забот, благословенная дева, пока твой покорный слуга решит для тебя дела простых смертных.

С этими словами маг отвесил глубокий поклон в соответствии со старой теологической традицией, а Айрин испуганно осенила себя божественным знамением, затем послушно поплелась в свою комнату.

Если ее вид и вызвал вопросы у встречных слуг и придворных, открыто они этого не показали. Скорее всего, они просто нашли очередное мифическое подтверждение тому, что она забралась к Придворному магу в постель.

В последующие дни Рунар продолжал игнорировать ее, сбегая всякий раз, как она показывалась на пороге его кабинета, буквально пресекая любые попытки отправиться куда-нибудь, кроме комнаты и классов для обязательных занятий в обществе принцесс.

Однако подобная размеренность позволила Айрин успокоиться и обрести некое душевное равновесие. К радости Фани, она начала нормально спать и вовремя есть, перестала бурчать по мелочам и заметно продвинулась в магии.

Шпионка Шумея тоже на время затаилась, и даже Совет во главе с королем меньше трепал нервы. Весь дворец, казалось, вскипел в ожидании приезда Шарибцев. Айрин же с замиранием сердца ждала зимы.

Перед тем, как сжечь украденные из архива документы, она тщательно изучила их, но не узнала ничего, кроме имени и подтверждения уже известной информации об очень откровенных махинациях на немыслимые суммы. Также в дело был вложен протокол, касавшийся предсмертной записки предыдущего Верховного Посла, датированной почти таким же числом, что и казнь барона Мориста, и здесь Айрин призадумалась. На допросе Морист взял на себя всю вину, назвал посла своим покровителем и сообщником, после чего тот перерезал себе горло в кабинете в загородном поместье, перед этим собственной рукой написав признание.

На бумаге все выходило слишком гладко. Смущала незначительная деталь: исходя из регистрационных книг, которые Айрин тайком увела из запертой секции дворцовой библиотеки благодаря все той же Оффан, ранее процветавшие торговые гильдии терпели убытки из-за войны в Эскальте, и корабли держали в портах, не успев перейти на новый рынок в Тауруксе, где все ниши были плотно заняты шарибскими товарами. Но куда в таком случае девался краденый шелк, а главное, выручка? Айрин не поленилась и подсчитала возможную сумму. По самым скромным предположениям она превышала ее собственный долг перед короной в тысячу раз. Такая гора золота не могла исчезнуть без следа. Единственной зацепкой стали подписи Лорда Канцлера Казначейства и Лорда Адмирала на документе о подтверждении подлинности предсмертной записки.

Под покровом ночи вернув бесполезные регистрационные книги в библиотеку, Айрин с тяжелым сердцем осознала, что по дурости влезла головой в паучье гнездо, и очень скоро по колебанию затронутых нитей о ней узнает король пауков.

Сотворенный по ее вине лед, серебристым панцирем покрывавший дворец, неумолимо таял, как таяла ее надежда найти ответы на свои вопросы. Всевозможные дворцовые архивы светили пустотами на полках, отведенных под историю Эскальта. При этом Айрин была убеждена: королева обязана была сохранить хоть что-то в память о своей потере. Единственным местом на территории замка, куда девушка не смогла сунуть любопытный нос, оставалась часовня, которую бдительно стерегли духовники. Но от вездесущей Розы Айрин узнала, что внутри напрочь отсутствовали библиотеки или хранилища.