Алая птица

Глава 32 Правосудие

Небо на востоке покрылось белесой пленкой грядущего рассвета.

Айрин стояла у открытого окна в покоях Рунара и не могла насмотреться. За ее спиной маг разводил огонь в камине.

Не так давно заспанная Жули принесла им подогретого вина со специями, которое Айрин наотрез отказалась пить. Рунар осушил свой кубок залпом и слегка захмелел, больше от усталости и магического истощения.

— Хватит играть в снежную королеву, — проворчал он. — Мне не улыбается наутро проснуться с простудой.

Айрин послушно закрыла ставни и присоединилась к нему на тахте у камина.

— Я не хочу убивать людей.

Маг настойчиво протянул ей кубок.

— Тебе нужно лишь отдать приказ.

— Я не хочу, — твердо ответила она и ему, и вину, на что Рунар нарочито небрежно пожал плечами, но кубок не отставил. — Это не правосудие.

— Зато они умрут без лишних мучений. Топор палача надо натачивать после каждой казни, иначе он не сразу перерубит шейные кости и продлит страдания.

Айрин выхватила вино у него из рук и выпила в несколько судорожных глотков. Жгучая горечь камнем упала в пустой желудок.

— Медовия решила сделать меня мишенью. Старая лживая сучка, думала, я не пойму? — Айрин ухмыльнулась и взглядом поискала кувшин, который принесла Жули. — Как только народ увидит меня на помосте, ей останется только назвать меня преступницей, и моя шея окажется в петле!

Рунар предусмотрительно отставил кувшин подальше. Княжна проводила его угрюмым взглядом, после чего заявила:

— А все из-за глупой ревности. Как же ее крючит от того, что я увела у нее мужика!

Увидев перед собой изумленное лицо мага, она самодовольно расхохоталась, за что получила косой взгляд:

— С одного бокала? Айрин, тебе нельзя пить.

— Мне можно все, — она отшвырнула пустой кубок и повалила мага на нелепые пестрые подушки. — Я княжна Эсталинор, самая богатая невеста Реймекара! За такие деньги мной не побрезгуют даже, если я отращу себе копыта и хвост.

— Ты пьяна.

— Так лови момент, — промурлыкала Айрин в ответ, низко нависая над ним. — Ведь через пару минут я буду, как стекло.

— За пару минут я успею разве что развязать на тебе корсет.

— Тогда выигрываю тебе еще десять.

Она снова потянулась за вином, но Рунар мягко перехватил ее руку.

— Это развлечение на всю ночь, княжна. Ты столько не выпьешь.

— Я нравлюсь тебе, а ты мне. В чем проблема?

— В том, что завтра ты пожалеешь.

В ответ Айрин разочарованно скривилась и стукнула его кулаком по широкой груди.

— Почему ты ломаешься, как послушник в борделе?

— Очень хочу спать.

Его холодный тон подействовал, как ком снега за шиворотом. Айрин сползла на пол и, качаясь, дошла до кровати, на которую рухнула лицом вниз, вставив напоследок свои пять медяков о вреде хвастовства.

— Надо же, с одного бокала, — задумчиво повторил маг, рассматривая хрупкий силуэт посреди одеял. — Интересно, только со мной или… — он тряхнул головой. — Послушник в борделе? Надо бы попросить Фани следить за языком.

Ледяная вода остудила хмельной жар. Рунар тщательно растерся полотенцем, затем со стоном блаженства улегся на свою подушку. Его ресницы опустились под тяжестью дневных событий, разум погрузился в сон, а в следующее мгновение тонкая рука и прижавшееся сбоку девичье тело вернули Рунара на грешную землю. Айрин устроилась на его плече и засопела, щекоча дыханием шею.

Маг помянул дьявола и пожалел, что в умывальнике не осталось воды.

Чтобы успокоиться, он принялся прикидывать план действий на утро казни, но в поисках деталей наткнулся на воспоминание о поцелуе в коридоре, которое потянуло за собой другое, в котором он прижимал Айрин к столу в собственном кабинете. Тогда он не позволил себе ни единого лишнего прикосновения, хотя стоило бы проучить слишком самоуверенную колдунью.

Рунар напрягся, когда холодная рука, мирно лежавшая на его груди, съехала вниз. Вернув ее обратно, он для надежности сжал узкую ладонь в собственной.

Сон окончательно покинул его.

«Чем она думает, когда раз за разом ложится со мной в постель? Надеется на мое благородство?» — с досадой размышлял Рунар, а когда по его бедру вверх заскользило ее колено, задался резонным вопросом: — «А я чем думаю?»

Фани расчесывала волосы Айрин костяным гребнем, пока та из любопытства перебирала пузырьки с шарибскими маслами на полке в ванной Рунара. Один из них показался ей особенно привлекательным, и княжна без раздумий нанесла по капле на шею и запястья.

Утром маг всем видом дал понять, что не желает обсуждать ночное недоразумение. Недолго помучившись, Айрин спрятала стыд глубоко в нутро и сосредоточилась на своей роли.

— Какой сладкий аромат! — восхитилась Фани. — Определенно женский. Зачем он господину? Айрин, давно ты поседела?

Та непонимающе обернулась, и служанка выдернула из ее головы несколько белоснежных волосков.

— Фани, больно!

— А мне не больно видеть, во что ты превратила волосы? Или во всем подземелье нет ни единой расчески? У господина вон, какая грива, загляденье!

Айрин забрала у нее гребень и в несколько рывков разделалась с колтунами, потом закуталась в халат и вышла в комнату.

— Мою одежду принесли?

Рунар неопределенно махнул в сторону кровати. Жули уже заканчивала с его облачением. Она скрепила полы его парадной мантии начищенной фибулой и выпрямилась, тщательно скрывая усталость.

— Госпожа, через минуту я помогу вам с прической.

— Не надо! — выпалила Айрин. — Фани уже постаралась. Чуть не оставила меня лысой.

Маг повел носом.

— Ты трогала мои шарибские масла? Зачем вылила на себя самое сладкое? Не могла взять любое другое?

— Единственный женский аромат…

— Он отвратителен!

— Зачем тогда ты его хранишь?

— Чтобы всякие селянки его не трогали.

Справившись с изумлением, Айрин возникла между ним и зеркалом.

— Повтори.

Маг опустил на нее тяжелый взгляд.

— Жули, ты, кажется, забыла что-то в ванной.

Служанка с поклоном оставила их наедине.

Незаметно вдохнув сложный букет ароматов, что подобно тончайшей вуали окутывал княжну, Рунар уловил среди привычных нот нечто новое.

— Я приношу извинения за то, что назвал тебя селянкой.

Она вскинула брови.

— Ты приносишь извинения? Где-то что-то сдохло. Надо найти, пока не завоняло.

Получив обратно собственную шпильку, Рунар легко стукнул девушку по носу.

— Флакончик твой, дарю. А теперь одевайся, благословенная княжна. Нам пора кормить твоих духов.

— Не говори так! — она отчаянно обхватила себя за плечи. — Единственное, что примиряет меня с приказом — мысль о том, что те люди преступники.

— Они или ты, — напомнил маг. — Скажи духам то, что сказала на Черном рынке. Они сделают все сами.

— Лишь бы без лишних мучений!

Рунар невесомо поцеловал ее в макушку, затем, когда она недоуменно подняла голову, коснулся губами лба и, не сдержавшись, щеки.

— Господин, солнце скоро сядет, — раздался от двери смущенный голос Жули. — Княжне необходимо подготовиться.

Маг нехотя послушался.

— Я буду рядом, обещаю!

Айрин не обернулась на хлопок закрывшейся двери.

Приготовленное для нее платье было выдержано в красно-зеленых тонах Рейненберна. Оно полностью скрыло ее фигуру от наглухо застегнутого ворота до мысков простых черных туфель. Тяжелая юбка без кринолина облепила ноги. Три явившиеся портнихи сшивали платье прямо на ней: четыре слоя юбок, корсет и корсаж, затем широкие рукава и накидку с глубоким капюшоном.

— Госпожа, вы просто красавица! — искренне вздохнула Жули. — Я сейчас вплету в ваши волосы ленты.

Айрин не видела в зеркале красавицу. Она видела себя, ряженую в пестрые тряпки с белым, как мука, лицом и бескровными губами, которые Фани подвела красной краской. Служанка хотела нанести еще немного на щеки, но Айрин наотрез отказалась.

— Они хотят видеть северянку, они ее получат.

— Госпожа, они хотят видеть благословенную княжну Эсталинор, — без особой надежды откликнулась Жули. — Ту, что спасла их детей на площади и готова вершить справедливость во имя королевы.

— Так что сделай менее пугающее лицо, — поддакнула Фани и вмазала-таки ей по розовому пятну на каждую щеку.

Местом казни избрали площадь, где совершились нападения. За несколько часов маги и плотники воздвигли длинный помост для приговоренных и ложу, в которой разместились придворные.

На казнь явился король с сестрой, кронпринц и несколько членов Совета, а также небольшая свита. Едва новость облетела город, как на площадь, несмотря на мелкий снежок и холодный ветер, потянулся народ, быстро заполонивший ее до отказа. На пир также слетелись мелкие карманники и торговцы горячей едой и разливными напитками. Атмосфера всеобщего воодушевления больше напоминала Айрин ярмарку или праздник, но никак не казнь.

Княжна оставалась в закрытой карете до последнего, пока Рунар лично не открыл ей дверь и не передал королевские распоряжения. Приняв его руку, она ступила на мокрые камни площади. Ее плечи скрывал подбитый мехом белоснежный плащ из плотной шерсти. Портнихи в срочном порядке перешили его из плаща Придворного мага.

По толпе прокатилась волна возгласов, которая вернулась к ней оглушительным гомоном, свистом и приветствиями.

Рунар отвел ее к ступеням, по которым ей предстояло подняться самой. Преступники уже стояли в цепях и дрожали от холода и измождения. На полуобнаженных телах отчетливо виднелись следы пыток: раны, синяки и ожоги. Они знали, что по закону заслужили, как минимум, быть подвешенными вверх ногами и распиленными надвое, и теперь совершенно не понимали, чего ожидать.

Айрин тоже не понимала.

Она повернулась к притихшей толпе и откинула полы плаща, открывая платье. Лорд Канцлер написал для нее вдохновляющую речь, одобренную Советницей. По знаку Рунара маги усмирили ветер.

— Жители Реймекара, — глубокий, с хрипотцой голос княжны Эсталинор прокатился по площади. — Сегодня вы станете свидетелями истинного правосудия, что свершится рукой человека во имя Всемилостивого Всепрощающего и Всевидящего. — Айрин бросила быстрый взгляд на кислого Архимейстера Шенгота в расшитой золотом соболиной шубе, устроившегося рядом с королем. — Я говорю с вами от имени Ее Милости правящей королевы Катрисы Рейненбернской и… ее верного супруга короля Реджинальда Рейненбернского, — простолюдины не обратили внимания на то, что она опустила титул короля, дворяне же многозначительно переглянулись. — Стоящие рядом со мной люди пришли на нашу землю не с миром, но с гнусным намерением разобщить и убить нас с вами: честных мужей, трудолюбивых жен, невинных детей. И все ради того, чтобы посеять страх перед именем, что они сами не в силах произнести без оглядки. Именем, что снится в кошмарах их лживому правителю. — Она пересеклась взглядом с королем, ожидавшим, что она назовет его. — Перед моим именем, — в потрясенной тишине Айрин сделала паузу, переводя дыхание. Высоко над ее головой о щит ударилась стрела. Она крепче сжала кулаки, спрятанные в длинных рукавах. Рунар прикрыл ее, как и обещал. — Эти люди, — ее ладонь с отпечатками ногтей указала на измученных преступников, — считают меня воплощением зла. Я, княжна Айринель Эсталинор, поклялась перед лицом Всевышнего верой и правдой служить нашей королеве до последнего вздоха и исполнять ее волю. Называя меня злом, они также называют злом Ее Величество.

Грейсли хлопнул ладонью в перчатке о подлокотник кресла и покосился на высокую фигуру в белой мантии, бдительно стерегущую свое сокровище у подножия помоста. В том, что княжна стала для Рунара сокровищем, Канцлер не сомневался.

Айрин собралась с силами для заключительной части:

— Ее Милость уже вынесла им приговор: смерть! — голоса в толпе подхватили «смерть». — Да будет он исполнен немедленно.

Зрители взорвались восторженными криками.

Айрин развернулась к аймаррцам, театрально вскинула руки и процедила сквозь зубы пару кратких фраз. Пираты смотрели на нее кто со страхом, кто с ненавистью. Один мужчина, на вид самый старший, не отводил взгляда от пушистых белых облаков и сказал что-то негромко.

Айрин стояла достаточно близко, чтобы расслышать:

— Небо над Реймераком такое же голубое, как и над городом нашим.

Слова были сказаны на рейненбернском и предназначались ей, но она не хотела помнить ни их самих, ни имен, ни лиц. Сегодня она напьется.

Сгусток теней оторвался от нее и впился в аймаррцев. Приговор был исполнен чисто, без лишней жестокости, как и просила княжна.

Люди в смятении отступили от помоста, и, чтобы предотвратить панику, Айрин поспешно заговорила:

— Всевышний сказал свое слово и забрал их души. Такова Его воля. Такова воля королевы. Правосудие свершилось! Восславьте королеву и возрадуйтесь!

Успокоенный народ подхватил ритуальную фразу — со всех концов сначала в разнобой, затем все более стройно зазвучало: «слава королеве». Затем некто вскрикнул совсем иное, и громогласный хор подхватил: «слава княжне».

Айрин воздела руки над беснующейся толпой. Заходящее солнце осветило ее со спины, окружив ореолом света. Она знала, как выглядит сейчас и намеренно продлила момент. Пусть лучше люди запомнят ее такой, чем бегущей от стражи с пеной у рта.

Ее сил хватило только на то, чтобы с высоко поднятой головой дойти до кареты, где она спряталась за бархатными шторами и забилась в угол.

В какой-то степени Айрин была рада одиночеству. По крайней мере, никто не видел, как она пачкала белилами, слезами и губной краской платок. Кто-то — скорее всего, Фани или Жули — оставил на сидении шкатулку с курящимися благовониями. Сладковатый дым трепетно ластился к коже, нить за нитью распутывая клубок черной горечи, и Айрин не заметила, как задремала.

Карета остановилась неожиданно, и в распахнутую дверь заглянули незнакомцы с мечами за спиной.

— Вот так да! — просиял один. — Я знал, что это все фокусы Придворного мага, а вы мне не верили.

— С виду все так натурально было, — буркнул в ответ второй.

Первый все настаивал:

— Говорю же, эскальтские колдуны мертвы. Она просто хорошенькая артистка, правда, дорогуша?

Айрин недоуменно нахмурилась. Глаза все еще слипались, и ей никак не удавалось согнать с себя сонливость!

— Вы меня похитили? — промямлила она, еле аорочая языком.

Наемники радостно кивнули.

— В точку, дорогуша. И собираемся продать на невольничий рынок в Барамате. Заказчик будет доволен.

— В Барамате? — название царапало память.

Что такого важного она слышала про Барамат?

Айрин с трудом сфокусировалась на скалящихся мужиках и вытолкнула из себя клочок магии. Хитроумный узор из Мекаль и Вариат расцвел в их сознаниях ядовитым таурукским цветком.

— Направляйтесь во дворец и сознайтесь во всех преступлениях.

Тотчас их лица обратились пустыми масками без намека на жизнь. Наемники развернулись и стройно зашагали вверх по улице.

Айрин тяжело давалась подобная магия: создать ее оказалось непросто, на это ушли часы работы с исходными рунами, а использовать физически больно.

«Будет Рунару подарок за все беды, что я…» — она не успела закончить мысль, как ей в шею всадили отравленную иглу.

Тотчас ее тело налилось железом. В карету залез еще один незнакомец. Непомерным усилием воли Айрин швырнула в него руну, но иллюзия начала стремительно распадаться. Мужчина сжал зубы. Шрамы на его щеке и подбородке покраснели от напряжения, узкие таурукские глаза налились кровью. Он выдернул из кармана нервно пульсирующий артефакт, и ничтожное колдовство стекло на него подобно воде. Отбросив погасший камень, наемник вытащил нож.

— А теперь без колдовства, куколка, или перережу глотку.

Без лишних слов он выволок ее наружу и перекинул через плечо. Айрин исторгла жалобный вой — все, на что она оказалась способна.

— Закрой рот, куколка.

Оглядевшись сквозь душный полог волос, Айрин узнала заброшенную часть пристани. Здесь когда-то произошел обвал, и дно сильно обмелело, поэтому место облюбовали контрабандисты и бедные торговцы на редких в Рейненберне плоскодонках.

— Жи… живой я… — она сплюнуа тянущуюся с губ слюну, — стою больше.

— Несомненно. Но на этот случай у меня два заказчика: один заплатит за тебя целиком, второй только за голову.

От наемника пахло затхлой сыростью подземелий и застарелым потом. Он затащил ее в один из игорных домов, совмещавших в себе услуги дешевой харчевни и борделя. В крохотной грязной комнатке смердело пивом, сырой рыбой и старыми простынями.

Айрин оставалось смотреть, как он защелкивает на ней Магические оковы — два тонких, почти изящных дорогих браслета. К тому моменту, как к ней вернулась чувствительность, она уже превратилась в беспомощный товар — двести сорок золотых за мертвую, двести семьдесят за живую.

— Простите, госпожа, что не привел в царские покои. Нам надо торопиться, а это ближайшее подходящее место. — Наемник снял со спины мешок. — Раздевайся.

Она с трудом сглотнула тошнотворный ком.

— Послушай, это не доставит тебе удовольствия! У меня нет никакого опыта. И если со мной что-то случится, Придворный маг достанет тебя из под земли.

Наемник усмехнулся.

— Куколка, в качестве шлюхи ты обойдешься мне слишком дорого. — Мешок прилетел ей в руки. — Смени тряпки на менее заметные. Хотя, если подумать, — он почесал подбородок, — у меня никогда не было благородной барышни. Шучу, куколка, резче давай!

— Выйди!

Перед ее лицом снова возник нож.

— Наш корабль вот-вот отплывет. Закрой рот и шевелись.

Айрин в полной мере ощутила, что чувствовала Мериэл тогда в подземельях. Ее продали, как скот. Лишь алчность похитителя спасала ее от визита на небеса.

Не дождавшись реакции, наемник обозвал Айрин тупой курицей и сам принялся резать швы на платье.

Расправившись с парчой, он отшвырнул тряпки прочь и без усилий разорвал нижнее одеяние из тонкого льна, затем провел кончиком лезвия от ее шеи до груди, подцепив цепочку кулона.

— Теперь ты уже не такая смелая, а, княжна? Надевай то, что в мешке, и только посмей пикнуть, поняла?

Она кивнула и распустила шнур на горловине. Внутри оказались штаны из грубой ткани, холщовая рубашка и плащ. Как только Айрин натянула их на себя, наемник потащил ее на выход.

— Ты не первый мой особый товар. Бежать или звать на помощь без толку — мы в портовых трущобах. Здесь каждый сам за себя. А в качестве наказания за непослушание я заберу у тебя волшебную цацку.

— Откуда…

— Замолкни.

— Отпусти, и Рунар заплатит тебе в два раза…

Наемник схватил ее за подбородок и развернул лицом к себе.

— Куколка, не держи меня за идиота: Бешеный Лис при встрече вывернет меня кишками наружу.

— При чем тут Бешеный Лис? Я говорю про Придворного…

— А ты глупее, чем я думал, — перебил наемник и потащил ее на улицу.

Редкие прохожие провожали их равнодушными взглядами, а встреченный на пути патруль демонстративно отвернулся в сторону, стоило наемнику показать им татуировку на запястье.

Он привел ее на скрипучий трехмачтовый барк «Восход» с двумя рядами пушечных портов под флагом неизвестной торговой гильдии. Команда одаривала новых пассажиров косыми взглядами и возвращалась к прежним делам: закреплению такелажа, становлению залатанных парусов, натиранию палубы смолой, переноской груза.

Наемник направился к носу судна, и Айрин забеспокоилась, не решил ли он привязать ее там на манер гальюнной фигуры, как поступали с пленниками пираты, затем с некоторым облегчением последовала за ним на нижнюю палубу, где ее едва не сбил с ног запах смолы, китового жира и железа.

Света от решетчатых люков на потолке едва хватало для освещения.

Айрин то и дело спотыкалась, пока пробиралась через сваленные кучей мешки, канаты и прочие необходимые в плаванье вещи, названия которым не знала.

Оказавшись на борту, мужчина заметно успокоился. Он уже не бездумно тянул девушку за собой, а поддерживал под руку и вполголоса подсказывал, куда следует наступать, чтобы не свернуть себе шею или не запутаться в свисавшем с потолка вонючем гамаке.

По узкой лестнице они спустились в трюм, заставленный деревянными бочками в половину человеческого роста, массивными сундуками и клетками с беспокойным домашним скотом. Большинство бочек пустовало, остальные были закрыты крышками. Мимоходом приподняв одну, Айрин обнаружила внутри крупную соль.

— Это судно торгует специями?

— Не задавай вопросов.

«Наверняка, корабль пришел с Таурукских островов», — решила она.

Насколько она помнила, только там добывали дешевую соль на экспорт, а вместе с ней продавали жгучий перец, гвоздику и шафран.

Наемник остановился у ряда тюремных решеток в дальней части кормы. Заметив это, Айрин немного расслабилась. С Оффан самого понятия «замок» для нее больше не существовало. Ночью она сможет делать вылазки на палубу и отслеживать свое местоположение по звездам или даже отправит как-нибудь весточку во дворец. Лишь бы похититель не соврал, и ее действительно везли на юг.

— Вы хотите запереть меня в карцере?

— Я же сказал: помолчи! — огрызнулся мужчина.

На ее глазах он с усилием продавил наружу часть монолитного на первый взгляд борта, который должен был выпасть наружу, но на деле открыл зияющий чернотой боковой лаз с крошечными крутыми ступенями.

— Лезь вперед.

Она соображала слишком медленно: они успели спуститься, пройти, пригнувшись, мимо мешков, сваленных у выпиравших, словно ребра, шпангоутов. Дойдя до дальнего конца палубы, наемник усадил Айрин на тонкую рогожу и приковал ее руки к вбитому в пол железному кольцу на короткую цепь.

«Фальшь дно?» — мысли давались ей мучительно. — «С каких пор на торговых судах целых две палубы пушек? Почему именно барк, они же используются в основном как… военные. Корабли Дартора для незаконной торговли!»

Догадка привела ее в ужас и одновременно в непонятное радостное возбуждение. Наконец, она предоставит железное доказательство, с которым можно будет начать крупное расследование в Совете и через сообщников выйти на Медовию.

«Рунар будет в восторге!» — подумала Айрин и вдруг ощутила внутри волну смятения. — «А зачем это мне? Я не стремлюсь к месту в Совете или к вознаграждению. Все, чего мы добьемся — смуты накануне зимы. Расследование потрясет весь Рейненберн, и что будет с народом, если в столь сложное время пошатнуть их веру в королевскую власть?»

Убедившись, что пленница не сбежит, наемник подхватил тусклую масляную лампу, которую зажег еще на верхней палубе.

— Будешь хорошо себя вести, ночью выпущу наружу. Плаванье займет не слишком много. Надеюсь, хорошо переносишь качку.

Магические оковы с нее так и не сняли, и по запястьям уже поползли противные иголочки.

— Есть, что сказать напоследок?

— Как мне тебя называть?

— Никак, куколка.

Он ушел, забрав с собой свет, оставил ее в сырой душной кромешной тьме с пустым животом, жаждой и смятением.

Дискомфорт от Оков усилился. Айрин нечем было нарисовать руну, да еще вслепую, а иллюзия требовала хотя бы искры света.

«Какая иллюзия, у тебя нет магии», — отругала она себя.

Кулон, соприкасаясь с кожей, беспокойно пульсировал. Вынужденный пробиваться через артефакт, он стремительно терял заложенную в него магию.

Поначалу оглушающая тишина наполнилась непонятными шорохами и сопением. Айрин подобралась, готовая биться за свою жизнь до смерти, и взвизгнула, когда услышала рядом с собой сиплое:

— Эй, куколка?