Алая птица

Глава 41 Добро и зло

В лагерь ворвалась закованная в броню конница. Подав солдатам знак, Теоваль передал управление отрядом второму командующему, а сам поскакал прямиком к шатру кронпринца.

— Эдгар! — несдержанно позвал он, заглядывая за занавесь.

Тот оторвался от бумаг и с трудом поднялся из-за стола.

— Ты пришел.

На лице Теоваля проступил ужас.

— Всевидящий милосердный! — лорд пересек шатер и протянул руку, не решаясь коснуться его лица. — Это сделал шарибский порох?

— Мне еще повезло, — Эдгар потрогал челюсть, будто проверяя, на месте ли она. — Некоторые лишились рук и ног. Их руны не исцелят.

Его пропитанные мазями повязки покрывали витиеватые узоры, едва-едва бликующие в свете очага.

— Еще вчера ночью у меня, можно сказать, не было щеки, — усмехнулся Эдгар. — К двоим вернулось зрение, хотя им в глаза попала каменная крошка. Одному заново сшивали кишки. Знаешь, какой длины человеческие кишки? А какого цвета? Я теперь знаю.

Теоваль с проклятьями отвернулся. Добившись своего, принц лающе рассмеялся, кривя свободную половину лица. Выдохшись, он с усилием произнес:

— Если бы не Айрин и Рунар, ты бы нашел здесь братскую могилу.

Теоваль помолчал, якобы занятый изучением карты, на которую Эдгар прежде наносил пометки. С нее теперь следовало стереть почти треть Золотого хребта.

— Мы были в ночи пути отсюда, когда услышали гул. Словно гром. А потом увидели зарево.

— Да, — согласился Эдгар. — Красиво. Кого-то оно пугает, но я знаю: пока оно горит, мои солдаты исцеляются на глазах.

Причину краткой дрожи, прокравшейся в голос принца, Теоваль определил мгновенно.

— Ты боишься.

Эдгар потянулся к фляге и сделал большой глоток. Часть вина вытекла через порванную губу.

— Да, Тео. Я, мать его, боюсь. Никакая магия не способна творить то, что сотворила Айрин. Как выйдешь, посмотри туда! — он ткнул пальцем в тряпичную стену шатра. — Раньше там были непреступные горы, а теперь без труда можно разглядеть стяги на башнях Аулукса! Хочешь знать, как это назвали люди? Не мои солдаты, хотя они думают также. Простые люди, которые пришли к нам из города не в обход, по тракту, а напрямик за несколько часов! Они назвали это Третьим Пришествием. Явлением Всевышнего! Они всерьез ожидали, что с неба спустилось Его войско!

Теоваль стукнул его пальцами по лбу. Несильно, а чтобы привести в чувство.

— Возьми себя в руки. Ты наследник престола.

Принц тронул место удара и с сожалением поморщился.

— Чтобы спасти нас, она убила аулукских солдат и наемников какой-то руной, те на глазах превратились в столетних мумий, — невнятно сказал он. — За мое лицо кто-то заплатил жизнью.

— Верно, — отозвался Теоваль. — Кто-то заплатил жизнью, за то, что посмел поднять оружие против будущего короля. Я жду тебя снаружи.

Уходя, лорд взял с собой флягу, содержимое которой вылил в ближайшую канаву.

Вдалеке целая толпа копалась среди камней — искала драгоценные металлы и камни. Эдгару и Теовалю быстро доложили о найденных золотой и медной жиле, а позже и о месторождении морганита. Принц приказал немедленно выставить конвои и принялся за письмо отцу.

Теоваль обошел лагерь, оценивая обстановку, и невольно задержался на поляне, где находились раненые. Солнце стояло высоко, но ярче него сияли небесные огни, переливаясь масляной пленкой. Часть солдат уже выглядела намного бодрее. Они поднимались с лежанок, собираясь присоединиться к товарищам, некоторые помогали лекарям.

Среди рядов еще живых тел ходила северянка, поя каждого из глиняной миски, на боку которой светилась руна.

— Госпожа, — окликнул ее Теоваль.

Айрин подняла голову.

Тео сбился с шага. Он помнил, какой она явилась ко двору — замечал в коридорах во время визитов к Эду — и помнил последнюю встречу во дворце, где северянка уже казалась измученной до предела. Теперь же… от нее не осталось ничего, только глаза.

— Вам нужна помощь? — спросила она с пугающим безразличием.

Солдат, которого она поила, поперхнулся водой, и жуткий взгляд отпустил Тео, падая на раненого.

— Мое имя Теоваль Фаргор, — представился он, — главнокомандующий армией Лорла Фаргора.

— А, — отрешенно откликнулась она, не узнавая его, — так вам нужна помощь?

Он прочистил горло, разом забыв заготовленную речь.

— Я хотел выразить вам благодарность за…

Айрин вновь повернулась к нему, и слова встали лорду поперек горла.

— Закончились пленники, — печально произнесла она. — Вы по-прежнему будете благодарны, когда мне придется забирать безнадежных?

Теоваль невольно отступил, когда она встала, двигаясь словно шарнирная кукла, и подавил желание схватиться за меч, увидев вымученную улыбку.

— А, вы друг Эдгара, — выдохнула Айрин с неожиданной теплотой. — Я вспомнила. Как он себя чувствует?

Тот не успел ответить. Позади Айрин, злющий как сам дьявол, появился Рунар.

— Смерти ищешь? — прорычал маг и легко подхватил ее на руки, будто княжна ничего не весила.

С ненавистью взглянув на упавшую миску, он разбил ее ударом ноги точно по центру руны.

— Сколько раз повторять: ты не спасешь всех! — шипел он ей в макушку. — Я на полчаса оставил тебя одну. Всего полчаса!

Она безвольно лежала в его руках, только грудь прерывисто вздымалась и трепетали ресницы.

Убедившись в том, что его ноша покорилась судьбе, Рунар зыркнул на Теоваля.

— Лорд Фаргор, дальше справляйтесь своими силами. И приведите еще пятьдесят смертников! Или я выберу сам.

— Смертников? — не понял Теоваль.

Собиравшийся уйти Придворный маг с раздражением обернулся.

— Поживее! Духи не будут ждать.

С минуту лорд осмысливал его слова, истуканом стоя посреди стонущих и воющих солдат, затем кинулся к шатру принца.

Рунар бережно нес ее через весь лагерь. Его раздирало желание орать, пока с уцелевших гор не сойдет новый обвал.

«Это ваша вина!» — с ненавистью думал он, не глядя на приветствующих их солдат и простых людей. — «Из-за вас она снова умирает! Что толку от поклонов и пустых слов?»

Какая-то полоумная селянка осмелилась выскочить перед ним с мольбой вылечить ее захромавшую скотину. Не убери ее с дороги гвардеец, Рунар бы испепелил ее на месте.

Их шатер поставили неподалеку от королевского, куда не допускались вездесущие аулукцы, быстро заполонившие долину. Эдгар хотел изолировать ее, но у него банально не хватило боеспособных людей. Вовремя прибывшие солдаты Фаргора занялись этим, где-то вышвыривая особо упертых с боем.

Каждому горожанину будто бы хотелось оторвать от Айрин кусок: ее деграли за руки, за платье, даже выдрали клок волос, за который чуть не началась драка. Увидев это впервые, Рунар едва не покалечил осмелившихся на подобное глупцов. Тех, кто попытался приблизиться ближе, чем на три шага, он грубо отбрасывал сырой магией — той теперь было в избытке.

Его энергетические узлы приятно обжигали, вновь наполненные силой. Ожили даже бесповоротно иссохшие на правой руке. Пьянящее чувство всемогущества, которое Рунар не испытывал со времен Академии, вернулось спустя много лет, когда он успел смириться со скорой потерей способностей.

Никакой больше крови, никаких артефактов.

В шатре Жули в мгновение подготовила постель. От нее слабо пахло травами.

— Не пускай сюда никого, даже принца, — распорядился Рунар, уложив задремавшую Айрин на подушки.

Служанка с поклоном удалилась.

Маг задернул полог, скрывший их от остальной части шатра, затем присел рядом с княжной.

Аккуратно распустив шнуровку на ее груди, он снял с шеи золотой кулон и положил на обнаженную кожу, где едва мерцал жизненный поток.

— Я не хочу, — прошептала Айрин, неуклюже шаря рукой, которую Рунар мягко перехватил.

— Это очень мощный природный усилитель. Он поддержит тебя, пока не приведут пленников.

Она тихо заплакала, отворачивая от него лицо.

— Я не хочу!

Рунар убрал прядь с ее лба. Среди темных все чаще мелькали седые волоски.

— Духи сами все сделают, тебе нужно просто не мешать им.

— Я вижу их, когда закрываю глаза.

— Духов?

— Мертвых.

Рунар взял ее ладонь в свою, прижался губами к хрупким пальцам.

— Не только в своей памяти. Мекаль, Вердена. Ты не представляешь, что с ними сделали шарибцы. Того наемника…

— Ты была в его воспоминаниях?

— Мне пришлось, — Айрин высвободила руку. — И в твоих. Я знаю.

Мгновение Рунар смотрел на нее с прежней теплотой, затем что-то изменилось в нем. Так трескается несущая стена, обрекая на гибель весь замок.

Он поднялся и отошел к пологу. Плотная ткань подсветилась солнцем, затем снова потухла — Жули взяла что-то внутри и вернулась на улицу.

— И этот камень, — он вздрогнул, услышав дрожащий голос Айрин, — то, как ты его добыл…

— У меня не было выбора! — отрезал Рунар. — На рудниках в Магических оковах я бы лишился магии за считанные месяцы. Этот ведьмин камень спас мою жизнь. А тот, у кого я забрал его… не был человеком.

— Я не осуждаю тебя за рудники…

— Неужели? — маг резко развернулся к ней. — Благодарю, милостивая госпожа, — он насмешливо поклонился, — за то, что прощаете этого ничтожного!

Айрин приподнялась на локте с гримасой боли, даже такое простое действие почти лишило ее сил.

Рунар выругался и помог ей сесть, опешив от того, как крепко она вцепилась в его плечи.

— Я понимаю твою злость на Преири и Варнарри, — выдохнула Айрин. — Даже на Советников. Могу, наверное, понять, что ты стал Бешеным Лисом. Но зачем… зачем ты приговорил королевскую семью? В твоих мыслях… — она свесила голову, словно слова причиняли ей страдания. — Ты готовишь переворот и осознаешь, что случится с Эдгаром, Мериэл, Розой, королевой! Пострадают и невинные горожане! За что?

Ее руки безвольно соскользнули, и она начала заваливаться на бок, тяжело дыша.

Рунар опустил ее на подушки и накрыл одеялом. Упавший кулон он покатал меж пальцев, затем положил в ямку меж выпирающих ключиц Айрин.

— За что? — тихо повторила она. — Эдгар же твой друг.

— Слишком поздно. У меня нет иного пути.

— Почему тогда ты отправился за мной вместе с Эдгаром вместо того, чтобы воспользоваться возможностью? Сетар приведет с собой армию, и тебе придется ждать невесть, сколько! Или ты, — ее поразила внезапная догадка, — хочешь показать шарибцам слабость Рейненберна!

Он покачал головой.

— Все не так.

— А как? Пожалуйста, Рунар! — взмолилась она, в последний момент ловя его руку.

Маг склонился, касаясь губами раскрытой ладони, обжигая дыханием истончившуюся кожу. Его мягкие ресницы подрагивали, будто крылья крошечной бабочки.

— Ты убьешь меня?

Он открыл глаза. Серые, как туман.

— Никогда.

Айрин хотела остановить его, но ее вдруг начало невыносимо клонить в сон.

Рунар плотно задернул полог. Снаружи Жули поинтересовалась здоровьем госпожи.

— Она спит, твой травяной сбор очень помог. Присмотри за ней, мне нужно уладить кое-какие дела.

Не дожидаясь ответного поклона, он направился к месту, где держали лошадей.

— Что мы здесь делаем? — спросил Теоваль, спешиваясь.

Эдгар не пожелал говорить с ним в шатре, а попросил следовать за ним к дальнему берегу озера, скрытому в березняке — месту относительно уединенному, но с которого просматривался основной лагерь.

Принц накинул поводья на ветку, оттягивая момент. Добирались они тоже молча, пока лошади несли их неспешной рысью.

— Тебе знаком город Барамат?

— Барамат? — не понял Тео. — Я полагал, мы обсудим насущные дела и северное колдовство.

Эдгар спустился к воде, оставив друга за спиной.

— Прошу, ответь на мой вопрос.

Зашуршала трава — Теоваль остановился у него за спиной.

— Барамат находится во владении отца. Я был там ребенком несколько раз. Простой город со своим колоритом.

— Помнишь наш разговор о предательстве? — Эдгар развернулся к нему, вставая лицом к лицу. — Если ты вдруг решишь выступить против меня, то сделаешь это открыто.

— Во имя Всевышнего, — растерялся лорд, — к чему ты клонишь?

Принц всматривался в него, словно ища подтверждение или опровержение собственным мыслям. Посылая весть Теовалю, он боялся, что не сможет посмотреть ему в глаза. Радость встречи на время затмила горечь, и вот та вернулась.

— В Барамате много лет продавали рабов. Почти открыто. Когда мы явились туда, нас встретила армия под знаменами твоего рода. Я не поверил. Даже после допроса приората, ведь они могли легко подставить своего сюзерена, чтобы смягчить собственные наказания! Тогда я проверил. Каждый. Документ. Везде подпись и печать твоего отца.

Теоваль беспомощно открыл рот. Его сапог заскользил на глине, и он, приглушенно вскрикнув, упал спиной на траву. Мир буквально ушел у него из-под ног. Перед ним появилась протянутая ладонь. Теоваль ухватился за нее, перчатка больно врезалась в основание пальцев.

Эдгар отступил, оставляя немного свободного места у самой воды.

— В отчетах, которые я отправил в столицу, имя твоего рода не упоминается. Я написал, что еще не закончил с расследованием.

— Клянусь тебе, я ничего не знал!

— Где твой отец?

— В Реймекаре, — немедленно ответил Теоваль. — В родовом поместье только мать. Я своей жизнью клянусь, что не предавал тебя! Как ты велел, после твоего отбытия я поехал в феод, чтобы быть готовым оказать тебе военную поддержку.

Эдгар несдержанно дернул головой. Его плечи опустились, будто прямо сейчас с них скатывался непосильный груз. Из внутреннего кармана он достал незапечатанное письмо.

— Это я собираюсь отправить моему отцу. Здесь все о Барамате и Аулуксе. Как только оно попадет на его стол, род Фаргор будет причислен к числу изменников.

Теоваль не сводил взгляда с письма. Постепенно краска вернулась на его бледное лицо, щеки чуть порозовели на солнце. Он неспешно отстегнул с пояса ножны с мечом и протянул принцу рукоятью вперед.

— Казни меня сейчас. Я не смогу вытерпеть путь от Аулукса до Реймекара в кандалах, зная, что ты видишь во мне предателя.

Эдгар нервно усмехнулся.

— Перестань!

— Тогда я сделаю это сам.

Теоваль рванул меч, и принц бросился к нему, загоняя блеснувший клинок обратно в ножны.

— Не смей! — свободной рукой он схватил Теоваля сзади за шею, упираясь горящим лбом в его лоб. — Моя собственная семья повинна в цареубийстве. Мы призовем их к ответу вместе и построим новый Рейненберн! Справедливый и свободный. Ты со мной?

— Всегда, — шепнул лорд.

Они отступили друг от друга.

— Теперь Аулукс, — продолжил Эдгар, пока Тео возвращал на пояс ножны. — Полагаю, нам придется вернуться в город и разобраться с остатками мятежников. Здесь один из крупнейших портов, близкий к Шелковому пути — боюсь, кто-то попытается воспользоваться смутой. И придется строить новые городские стены на месте бывшего хребта.

Они неспешно возвращались к лошадям.

— Ты останешься?

— Другого выбора нет. Мериэл придется привечать Сетара без меня.

— Я поддержу тебя, — заверил Теоваль. — Как ты поступишь с княжной и Придворным магом? Отправишь в столицу?

— Нет! Айрин очень слаба, пеший поход она не перенесет. А Рунар… — Эдгар стиснул поводья в кулаке. — С меня довольно! Он отправится в темницу. Руки и язык рубить ему не буду, но о ссылке подумаю. Всегда найдется место, где нужны новые дороги или защитные стены.

— Значит, переворот?

Эдгар замер. Переворот. Вот, к чему они пришли?

«Тео прав», — скрепя сердце, подумал принц. — «Я либо действую, либо смиряюсь. Но я не смогу смириться».

— Переворот, — выдохнул он и залез в седло, затем озадаченно нахмурился. — Мне кажется, или с небом что-то происходит?

Тео согласно кивнул.

Они отъехали совсем недалеко, когда заметили скачущего во весь опор солдата.

— Ваше Высочество, беда! Северянка обезумела!

Айрин поняла, что ее одурманили. Злость и обида дали ей те крохи сил, которых хватило, чтобы сползти с кровати и на четвереньках выбраться в основную часть шатра. Голова нещадно кружилась. Айрин завалилась на бок, сворачиваясь в клубок. Ее тошнило. Ныло все: мышцы, кости, суставы.

В тот самый момент она со всей ясностью осознала, что доигралась. Рунар предупреждал столько раз, а она продолжала разбрасываться рунами, как ребенок разноцветными опавшими листьями.

Теперь ей конец.

— Помогите! — отчаянно позвала она.

Полоса света согрела макушку. Кто-то пробежал мимо нее, затем вернулся. Ее голову приподняли, просовывая сквозь цепочку.

— Наденьте, госпожа, вам станет легче! — уговаривал кто-то.

Айрин не сразу узнала Жули.

— Ты… — она отшатнулась, — с ним!

Цепочка зацепилась и повисла у нее на носу, так что Айрин рванула ее, разрывая. Кожу на затылке обожгло болью.

Жули испуганно прикрылась от брошенного в нее кулона.

— Ты с ним заодно! Я доверяла тебе. Я доверяла ему!

Жизненная сила была так близко! Руку протяни — и возьми! Она сияла, такая притягательная.

Айрин схватилась за голову.

— Это не мои мысли! — закричала она. — Замолчи! Прочь!

— Госпожа, позвольте…

Айрин кинулась на нее, повалив на пол.

На крики прибежали солдаты. На миг остолбенев от увиденного, они принялись отдирать ее от лишившейся чувств служанки. Стоило Айрин в припадке схватить одного за голую руку, то он смертельно побледнел и едва устоял на подкосившихся ногах. Тот, что удерживал ее, вдруг захрипел и повалился на пол.

Айрин вырвалась на улицу. От нее веером раскинулось бесчисленное множество антрацитово-черных теней. Те, кого они касались, падали, как подкошенные.

В голове Айрин стоял такой ор, что хотелось оторвать уши, биться об стену, пока не треснет череп.

Она завизжала.

Невыносимо. Невыносимо. Невыносимо!

Все предали ее. Все покинули.

Она одна. Одна. Одна!

Ее окутывала темнота, пока небо разрывало сиянием. Она молила Всевышнего об обмороке или о смерти, неважно — главное, забвение.

И наступила благословенная тишина.

Айрин не шевелилась — так и стояла, зажмурившись и зажимая уши.

Рядом раздался тяжкий вздох.

— В кого такая дурная?

Она тут же оглянулась и увидела бабушку. Вокруг лениво колыхалось все то же золотое пшеничное поле.

— Где я?

— Там, где тебя быть не должно, — сурово отрезала бабушка. — Сказано же было, глупая, духи — бездонные колодцы. Ну, не отпустят они тебя за просто так! Их сила от того опасна, что дает невиданное могущество. Цена-то непомерна! А у тебя ни хранителя, ни ума!

Айрин снова огляделась по сторонам: светлое, теплое солнце и ни облачка на спокойном молочно-синем небе, поле шелковистых колосьев, лес вдалеке и зыбкие очертания мальницы, похожие на мираж.

— Далеко в этот раз идти придется, — посетовала Ингеборга. — Что поделать? Я пройти за тебя не смогу, мне путь обратно заказан.

Скрипнуло поворотное колесо, звякнула и натянулась влажная цепь.

Айрин опустила ладонь на борт колодца. В тени, среди зеленого мха притаилась улитка.

— Он разве был здесь?

Колесо негромко поскрипывало, пахло нагретой древесиной.

— А где ему еще быть? — удивилась бабушка, доставая ведро. — Эх, плохо — на самом донышке. Держи!

Айрин взялась за ручку и сложилась пополам от тяжести.

— Там же воды почти нет! — воскликнула она. — Как же оно такое неподъемное?

Бабушка печально потрепала ее по щеке.

— То не вода, а жизнь твоя. Как исхудала-то, боже! Иди к мельнице. Надеюсь, не скоро еще свидимся.

«Жизнь?» — Айрин по-иному взглянула на старое железное ведро, на дне которого плескалось не больше кубка.

Ручка впивалась в ладонь, оставляя красные следы.

— Когда я… очнусь, духи замолчат?

Ингеборга покачала головой и ласково, но настойчиво развернула ее в нужную сторону.

— Твой долг — тебе платить. Не оборачивайся.

— Ты ведь здесь не случайно? — шепотом спросила Айрин, в ответ услышав только вздох.

Она двинулась к старой мельнице. Крепкие стебли пшеницы путались под ногами, мешая идти, ведро наливалось тяжестью с каждым шагом. А ветряные лопасти по-прежнему оставались едва различимы в молочной дымке.

Айрин думала, что не дойдет. Зачем? Не легче ли бросить ведро и вернуться к бабушке? Встретить отца и мать. Не тревожиться о судьбе посторонних людей, о королевстве, в котором ее легко могут казнить по чужой прихоти, о предателе-Рунаре, которого она не должна была любить.

Она стиснула ручку и продвинулась еще немного, затем еще. Стало видно крошечную пристройку для хранения зерна.

Казалось, прошла вечность, а солнце не сдвинулось с небосвода.

Внезапно ведро немного полегчало. Айрин заглянула в него и с удивлением увидела, что воды прибыло на черпак. Вскоре все повторилось. Ведро становилось легче и легче. Когда Айрин подошла к двери мельницы, она спокойно держала его одной рукой.

Очень хотелось обернуться напоследок, однако, Айрин потянула на себя ручку и с тяжелым сердцем прошла сквозь проход.

В знакомой комнате царили сумерки — вечерние или утренние, Айрин не понимала. На углу ее кровати со скучающим видом сидел тот, кого она хотела видеть меньше всего.

— Доброе утро, — поприветствовал Рунар.

Он был занят изучением полупрозрачного зеленого камня размером с голубиное яйцо. Разочарованно цокнув, он швырнул его на пол. Скосив глаза, Айрин заметила, что пол усыпан ими.

— Что это?

— Изумруд. Весьма дряной.

Она пошевелилась и наткнулась на россыпь чего-то твердого. Выудив из под одеяла острый камешек, Айрин уставилась на него.

— Сапфир?

— Накопители, — пояснил маг. — Пустые.

— Где ты их достал?

— Создал.

Удовлетворившись очередным камнем, он зажал его меж ладоней.

— Тебе лучше не вставать. И не выходить.

Его слова не на шутку ее встревожили.

— Почему?

— Те, кто пострадали от… рун, до сих пор не очнулись. Жули тоже. Если бы ты не была тауой упрямой и позволила помочь…

— Принять помощь от тебя? Как я могу доверять изменнику?

Рунар ненадолго задумался, потом вдруг швырнул камень в стену.

— Пятьдесят два невинных человека на грани жизни и смерти. Пятый день. Их тела скоро умрут от истощения без пищи. Из-за твоей прихоти. Так чем же мы отличаемся?

— Не смей все изворачивать! — она подскочила и тут же рухнула обратно.

Рунар, морщась, потер переносицу.

— Как же было хорошо, когда ты лежала без сознания. Ответь, благословенная княжна, кого ты пощадишь: взяточника, прикрывающего торговлю детьми, или солдата, исполняющего приказ?

Айрин отвернулась, укрывшись с головой.

— На рудниках у меня не было выбора, — продолжал Рунар. — Меня швырнули на арену для поединков, сунули тупой двуручник и велели биться против чемпиона по кличке Дробильщик. Я знал, что сдохну прямо на том горячем воняющем испражнениями песке. Мне повезло, я его убил: перегрыз глотку. Затем к нам доставили безумца, выпотрошившего трех аймаррских женщин из-за природного накопителя. Этого, — Рунар поддел цепочку и показал кулон. — Я подстроил все так, чтобы встать с ним в одну смену. Это было нелегко: мне пришлось провести много незабываемых дней в каменном мешке и еще больше в компании Цептора Кентли, помнишь его? Того убийцу аймаррок я задушил в каменоломне и вырезал из него артефакт. После освобождения… скажем так, на честную работу человека с клеймом не возьмут. А мне очень хотелось жить. Думаешь, можешь судить меня? Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о мире, изнеженная испуганная девчонка. Надеюсь, упиваешься своей исключительностью, раз посчитала, что имеешь право решать, кто достоин жизни, а кто нет.

— Ты тоже решаешь.

Она испуганно зажмурилась — Рунар навис над ней, упираясь в подушки по обе сторону от ее головы.

— От моего гнева страдают лишь мои враги. От твоей прихоти — все, кто оказался слишком близко. Зачастую, друзья.

Он выпрямился и ушел, громко хлопнув дверью.

Стена в кабинете Лорда Грейсли со скрежетом сдвинулась, открывая черный проем.

— Как вы и предполагали, в Аулуксе случилась бойня, — произнесла Каприз. — Княжна потеряла контроль.

Грейсли отложил документ и потер шею, избавляясь от фантомного удушья.

— Рано или поздно это происходит с каждым колдуном. А Каямина мне не верила. Вбила себе в голову, что мне нужна сила ее рода и торговая гильдия ее отца. Согласись она выйти за меня, может, и войны на Севере бы не случилось.

Каприз деликатно кашлянула, привлекая внимание.

— Что прикажете делать с княжной? Убрать ее?

— Не сейчас, подождем еще немного. Пусть она потеряет всех союзников до единого. Ты знаешь, что делать.

Она приняла из его рук черный флакон с ядом. Зелье Каркаты не терпело прямых солнечных лучей — вместо того, чтобы убить жертву за шестьдесят ударов сердца, оно сворачивалось, как прокисшее молоко, по-прежнему смертоносное, однако, скрыть его становилось невозможно.

После ухода шпионки Грейсли вернулся к свитку, но тут же в смятении отбросил его. Каприз явно недоумевала, почему он медлит. Лорд Канцлер сам не мог ответить на этот простой вопрос.

— Я больше не люблю тебя, — произнес он в темноту. — Ты умерла для меня, когда вышла за смазливого идиота Форестера. Твоя дочь жива лишь потому, что я позволяю!

Тьма не отвечала. Она хранила молчание уже больше двадцати лет.

Айрин пролежала в одиночестве весь день и всю ночь, не вставая, почти не шевелясь. За дверью переговаривались слуги, ходили солдаты. Однажды ей показалось, что она слышала голос принца.

Подушка и кончик одеяла промокли от слез.

Наверное, она забылась сном, потому что вздрогнула от внезапно громкого возгласа. За окном стояла тьма. В комнате не горело ни одной свечи. На потолке отразилась далекая вспышка, следом за ней еще несколько.

Айрин неподвижно лежала под одеялом, гадая о причине волнения: новая война, ярмарка, приезд важного гостя? Каждая новая догадка казалась глупее предыдущей.

Она снова вздрогнула — открылась, затем закрылась дверь.

На столик у кровати со стуком опустилось два предмета. Быстрые шаги — и оконный проем закрыла тень.

— Император Сетар явился. С армией. В столицу, скорее всего, послал вперед себя свиту. Подозрительно, почему в Аулукс и в такой момент. Хочешь взглянуть?

Она кивнула.

Рунар помог ей выбраться из постели и довел до окна.

— Я принес тебе поесть. Не вздумай устроить голодовку! — он усадил ее на подоконник, придерживая под спину. — Пристань в той стороне.

Она бы не перепутала — побережье сияло. Три роскошные каравеллы издалека походили на крошечные точки, но магический ореол вокруг них был заметен даже с такого расстояния.

В небе парили иллюзии и непонятные тени.

— Как Жули? — шепотом спросила Айрин, будто опасаясь, что за громкий голос Рунар вышвырнет ее в окно.

— Пока не очнулась.

Она уткнулась ему в грудь.

— Мне жаль.

— Эдгар замыслил переворот. Ему надоела несостоятельность отца и ложь Медовии. А еще он намерен отлучить меня и сослать строить дороги на севере.

— Он тебе сказал⁈

— Я подслушал. Теперь главный вопрос: Эдгар такой же монстр, как и я, или у тебя двойные стандарты?

— Наверное, шарибский Император поступил разумно, когда подавил Эскальт пятьсот лет назад, — прошептала Айрин. — Колдовство слишком опасно, чтобы оставлять колдунов в живых, — и получила по лбу.

Рунар для верности похлопал ее по макушке еще несколько раз.

— Помнишь вечер, когда я повел тебя в кузни? Ты сотворила дождь. — Она кивнула. — Что я тебе тогда сказал?

— Магия просто инструмент, не хороший, не плохой.

— Именно. Руны — тоже лишь инструмент. От тебя зависит, обратишь ты их во зло или в добро.

В небе расцвела еще одна чарующая иллюзия в форме пышного огненного цветка. Тот качнулся на невидимом ветру и превратился в птицу с широко раскрытыми крыльями.

Она полетела над Аулуксом, разбрызгивая свет на оранжевые крыши.

Позади нее соткалось шарибское золотое солнце с изогнутыми лучами.

— Птица на Солнце, пробормотала Айрин. Карта высшей кары и возмездия.

Рунар улыбнулся уголками губ.

— Или вознаграждения. Потери воздадутся сполна.

Хватит с нее потерь.

— Как считаешь, зачем Императору армия? Для защиты?

— Я думаю, защита понадобится не ему, — мрачно ответил Рунар. — Он притащил с собой крылатых чешуйчатых тварей, которых не берет магия и железо. Не представляю, что они такое.

— Арракхи.

— Откуда ты знаешь? — теперь Рунар был по-настоящему удивлен.

— Из памяти Мекаль. Арракхи чуют северное колдовство.

«Он привез этих чудовищ для меня», — поняла Айрин. — «Пожалуйста, Рунар, не оставляй меня!»

За окном огненная птица продолжала кружить в кольце теней.

Больше книг на сайте — Knigoed.net