Алая птица

Глава 28 Горечь яда

Медовия мерила шагами королевскую приемную. Платье из плотной парчи душило ее, как силки, а повязки сдавливали голову.

Лекарь дежурил у ее постели всю ночь и клятвенно уверял, что удар лишь показался сильным, на самом же деле острые вензеля на канделябре только рассекли кожу. Преступник не обладал физической мощью или высоким ростом. Осмотрев рану, Вицент пришел к выводу, что нападавший был или подростком, или женщиной, и попросил Советницу осмотреть покои на предмет пропавших вещей.

Несмотря, на поздний час, она приказала прислуге обыскать каждый уголок, а сама направилась в кабинет. Последуй за ней посторонний, он не нашел бы ничего необычного, а хозяйка сразу обратила внимание на погибель воров. Артефакт был полностью разряжен, как если бы продержал жертву в капкане несколько суток.

На пыльной панели, закрывавшей тайник, она заметила отпечатки тонких пальцев. Открыть замок без индивидуального артефакта-ключа не смог бы даже сам Господь Бог, потому на ум Медовии приходил только один, самый очевидный вариант.

Личный слуга брата выдернул ее из воспоминаний глупым вопросом о напитках. Ощутив головокружение, женщина отмахнулась от него и опустилась на диванчик, одной рукой придержав сползавший платок, а другой нашарив на груди ключ, что неотрывно носила при себе.

«Что она нашла и кому могла рассказать? Замок принадлежит мне. Город принадлежит мне. Рейненберн принадлежит мне…»

— И весь этот дьяволом проклятый известный мир, — не сдержавшись, прошипела Медовия. — Зря ты пошла против меня, эскальтская сучка!

Долго ждать ей не пришлось. Король вошел в приемную, на ходу раздавая обязанности семенящим следом распорядителям и посыльным. Заметив сестру, он сдвинул кустистые брови и выгнал всех, кроме шута с кувшином вина в руках.

Увидев его, Медовия вскочила.

— Реджи, только не вино, прошу тебя. Ты становишься неуправляем.

— А ты бы очень хотела, чтобы я плясал под твою дудку, а, Ви? — король снял и отложил на стол тяжелую корону. — Доверенные советники предают меня направо и налево, маги творят, что хотят, а ты, — его палец уперся в поджавшую губы сестру, — требуешь от меня нарушить закон.

— Реджи, я всего лишь…

— Нет! Не проси менять под тебя то, что веками почитала королевская династия. Я не изменю закон о магах ради твоей интрижки, а после отъезда шарибцев отлучу Рунара. Хочешь, отправляйся с ним в изгнание. Да долго ли продержится твоя любовь, когда придется подтирать за ним дерьмо?

Медовия хлестнула его по щеке.

— Посмей только! Я дала тебе все, что ты имеешь сейчас: трон, власть, покладистую жену, даже эти бездонные погреба!

Она выхватила полный до краев кувшин из цепких ручонок шута и швырнула на пол.

— Что ты о себе возомнила? — взревел Реджинальд. — Я король!

— Ты тупая свинья. Без меня ты бы сейчас не икрой перепелов заедал, а хлестал дрянной самогон в единственной харчевне на весь наш безымянный феод размером с розарий младшей принцессы! — шут тонко захихикал. Медовия наотмашь ударила его сложенным веером по лицу, скрытому маской из цветных лоскутков. — Ты хоть представляешь, чего мне стоило вытащить нас из дыры, куда мы отправились благодаря любимому батюшке? Хочешь пойти по его стопам: пропить состояние и сдохнуть, замерзнув в сугробе?

Король отвернулся, пряча мутный взгляд.

— Нам всем тяжело, братец. Я пожертвовала ради нас очень многим и хоть раз просила что-то в замен?

Он покачал головой, тогда Медовия ласково обняла ладонями его шею, большими пальцами поглаживая спрятанные под колючей бородой щеки.

— Понимаю, ты зол, но он еще мальчишка и не знает, чего хочет. Ему нужна твердая женская рука. Он многого лишился, как и мы когда-то, затем своими силами добился немыслимых высот. Не считаешь ли ты, что это достойно снисхождения? К тому же, ты не можешь отлучить его просто так — у него теперь есть титул и земли.

Король отнял руки сестры от своего лица.

— Преири и Варнарри настаивают на его отлучении. Так они смогут вернуть «Белую Ласточку» без аукциона. Взамен они обещают задействовать важные связи с таурукскими королями. Когда настанет зима, они нам понадобятся, чтобы избежать голода и мора.

Медовия отступила на шаг, холодно оглядывая брата. Безусловно, поддержка дворянства играла для короны жизненно важную роль, но Советница не была намерена отступать. Когда-то давно на могиле матери Медовия поклялась стать той, с кем будет считаться даже шарибский Император.

— Позволь мне поговорить с ними. Я сделаю им встречное предложение, а потом мы вновь обсудим этот вопрос.

— Как твое здоровье? Теневая стража обыскивает дворец в поисках любых следов.

— Сомневаюсь, что они преуспеют. Прежде, чем я уйду, хочу спросить: каковы твои намерения в отношении Айрин?

— Северянки? — Реджинальд мрачно огладил бороду, затем обошел стол и уселся в свое кресло. — Катриса думает, что она поможет нам создать прочный мир с другими королевствами.

— Ты тоже так считаешь?

Он устало потер глаза.

— Я считаю, что моя жена давно сошла с ума. До поры до времени я буду держать северянку при себе. Несколько дней назад до меня дошла весть, что нашим шпионам удалось перейти горы. Кто знает, может, нам пригодится преданная Рейненберну эскальтская княжна.

Медовия задумчиво хмыкнула, затем с формальным поклоном удалилась, напоследок пнув подвернувшийся на пути опорожненный кувшин. Ей предстоял важный светский визит.

Возвратившись в свои покои, Эдгар первым делом направился к столу, на котором царил неизменный хаос. Слуги поначалу старались наводить порядок, но не имели права прикасаться к гербовым бумагам, даже пустым, которые будто специально были веером разложены поверх всего остального.

Принц зашарил под столешницей в поисках заветной дощечки. Еще ребенком он заметил, что одна из тонких, почти как бумага, деревянных пластин таурукского амаранта сидела на своем месте недостаточно плотно. Со временем он расшатал ее и даже смог вытащить, а потом незаметно вернуть на место.

В своеобразный тайник помещался разве что сложенный пополам лист бумаги. Раньше Эдгар прятал там запретные любовные послания, а сейчас хранил письмо, обличавшее его отца и тетку.

Некоторое время спустя тишину нарушил стук в дверь. Эдгар, погруженный в свои мысли, едва не подскочил, затем расправил плечи, жалея, что не удосужился убрать беспорядок, и попросил визитера войти.

На его пороге появился юноша в дублете с регалиями лорда. На бедре он носил церемониальный меч с серебряными кисточками на гарде. Едва прикрыв за собой дверь, лорд небрежным жестом заправил за ухо белый, как снег, курчавый локон, затем вопросительно посмотрел на своего принца.

Эдгар в ответ непринужденно огладил щетинистый подбородок и с улыбкой качнул головой.

Это был их тайный язык жестов, который они вместе придумали во время учебы в военной академии при королевском гарнизоне. В то время за ними следили десятки явных и скрытых глаз и ушей, потому безмолвный диалог: «Нас подслушивают? — Нет» — стал для них почти рутинным приветствием.

— Как же я рад видеть тебя, Тео!

Принц вышел из-за стола и горячо пожал протянутую руку в белоснежной перчатке, по всей строгости этикета застегнутую на позолоченную пуговицу. Его друг в ответ встревоженно спросил:

— Что ты вытворил на этот раз? Я получил твою записку и пришел сразу, как того позволили церемонии.

— Церемонии, — горько скривился Эдгар. — Ты знаешь, я бы ни за что не стал рисковать тобой, но сейчас мне необходима помощь. — Он протянул ему украденное письмо в конверте, запечатанном личной печатью кронпринца. — Спрячь это в надежном месте за пределами дворца, а если со мной что-то случится, передай моей матери.

— Во что ты ввязался, Эд? Это уже не твои обычные шалости.

— Чем меньше ты знаешь, тем для тебя безопаснее. Главное, не читай. Содержимое может стоить тебе жизни.

В следующий миг Тео с хрустом сломал кроваво-красный сургуч.

— Теоваль!

Тот не позволил принцу выхватить конверт и пробежался по строчкам. Тотчас его светлые глаза расширились от изумления.

— Как оно к тебе попало? — спросил он шепотом.

Эдгар закрыл лицо руками, не в силах вынести пронзительный взгляд.

— Айрин выкрала у тетки из тайника.

— Княжна Эсталинор?

— Да. Я рассказывал тебе про руны.

Тео кивнул, аккуратно вложил письмо в конверт и убрал во внутренний карман камзола. Затем, желая утешить, он коснулся запястья Эдгара чуть выше манжета.

— Эд, мне искренне жаль.

— Тео, пообещай мне кое-что, — принц в ответ сжал его ладонь в шелковой перчатке. — Если случится так, что ты захочешь предать меня, не действуй исподтишка. Лучше, стоя лицом к лицу, вонзи кинжал мне в сердце.

Некоторое время Теоваль потрясенно молчал, а потом печально выдохнул:

— Мы столько лет знакомы. Я прежде умру сам, чем предам нашу дружбу.

Эдгар тихо хмыкнул, устало прикрыв глаза, и лорд подался вперед, будто хотел добавить что-то еще, но в последний миг передумал и поспешно замаскировал спонтанное движение сиюминутным желанием поправить без того идеально накрахмаленный ворот.

— Во что мы играли сегодня?

Принц широким жестом указал ему на низкий столик у камина, на котором помимо кувшина с вином и двух бокалов стояла черно-белая доска с хаотично расставленными фигурами.

— Сегодня ты позволил мне сыграть белыми, однако, победа вновь осталась за тобой.

— Ты слишком часто позволяешь мне одерживать верх. — Лорд взял с доски лежащего на боку поверженного короля и передал принцу. — Подданные желают видеть от будущего правителя большей решимости.

Эдгар вернул ему улыбку, в которой теплые чувства еще не успели уступить место протокольности. Теоваль церемонно поклонился и вышел, оставив друга обеспокоенно крутить в пальцах фигурку из слоновой кости.

С того самого момента, как Эдгар отдал Тео письмо, его не покидало чувство непоправимой ошибки.

Вицент встретил магов равнодушным взглядом.

Казалось, придворному лекарю не было никакого дела до остального мира, пока его шкафы оставались заполнены всевозможными травами, вытяжками, минералами и порошками, которые он мог неспешно смешивать между собой в непредсказуемых комбинациях, изобретая новые чудодейственные лекарства.

Айрин и Рунар застали его в процессе препарирования ядовито-желтой лягушки. На кушетке у стены постанывал один из подмастерьев с повязкой на глазах.

Едва взглянув на вошедших, Вицент залил лягушку мутным раствором и отложил инструменты.

— Доброго утра вам, Рунар, леди Эсталинор. Чем я могу помочь?

— У нас весьма запутанное дело, — без обиняков начал маг и добавил: — тебе понравится.

Лекарь вытер руки о чистое полотенце и жестом пригласил их в отдельный крошечный кабинетик для приватных бесед. Далеко не всегда знать приходила к нему с обычной простудой.

Перед тем, как войти вслед за ними, Вицент осмотрел лицо мальчишки.

— Малек, ни в коем случае не трогай повязку, иначе потеряешь остроту зрения.

— Печет, — захныкал тот.

— Зато ты послужишь науке.

Айрин невольно прыснула. Вицент вопросительно вскинул бровь, а Рунар не сдержал любопытства:

— Что с твоим помощником? Закончились подопытные?

— Ему повезло. Открыл банку с экспериментальным зельем, и ядовитые пары попали в глаза.

Мог бы ослепнуть навсегда, но я как раз исследовал свойства ядовитых таурукских древесных лягушек. Их кожа покрыта высококонцентрированным смертельно опасным ядом, а внутренности оказались кладезем полезных свойств, среди которых мне удалось выделить компоненты для лечения глазных и кишечных болезней, ожогов, лихорадки, — лекарь принялся вдохновенно загибать пальцы, — и облысения. Однако последнее стоит перепроверить.

Айрин поежилась, потому что вспомнила, как видела стаю этих самых лягушек в одной из теплиц зимнего сада. Она еще хотела потрогать ярких крохотных созданий, да в тот момент ее отвлекла Роза.

Кабинет, в котором они оказались, использовался для осмотров. В нем поместилась только скамья, узкий шкафчик со стройными рядами бутылочек, меловая доска и письменный стол, на который оперся Рунар, а Айрин чинно уселась на скамью, краснея от стыда.

Маг прочистил горло.

— Как я уже сказал, нам нужна твоя помощь, и ситуация щекотливая.

— Беременность? — невозмутимо предположил Вицент. — В зависимости от срока…

Рунар замотал головой, а девушка покраснела еще сильнее.

— Нет-нет, дело в другом.

— Тогда… — взгляд лекаря красноречиво опустился вниз.

— С этим у меня тоже все в порядке! — отрезал маг. — Айрин напилась неизвестного любовного зелья, и нам нужно противоядие.

Выражение лица Вицента красноречиво говорило о том, что он бы предпочел беременность.

— Опишите зелье. Симптомы тоже.

Айрин припомнила каждую деталь, а когда дошла до ощущений, брови лекаря уползли под самую шапочку.

— Изумительно! Не припоминаю ничего похожего. И образца у вас, разумеется, нет.

— Я потому и выпила его, чтобы потом определить зелье. Второго шанса могло не быть.

— Без подробностей, — перебил мужчина и взял в руки мел. — Будем исходить из ингредиентов.

Вдвоем с Рунаром они принялись чертить на доске схемы и прикидывать состав. Айрин успела отсидеть себе все, что можно, а они так и не сдвинулись с мертвой точки.

— Сложность в том, что ингредиенты для противоядия прекрасно работают сами по себе, — вслух рассуждал Вицент, — а вместе превращаются в яд. Этот любовный напиток готовил гений!

Рунар задумчиво кивнул.

— Причем не в Рейненберне.

— Согласен, состав весьма экзотичен.

Пока мужчины спорили, Айрин попробовала избавиться от зелья с помощью рун, но те почему-то не работали. Возможно, доза была слишком мала, чтобы подействовать на нее физически, и Вергрит попросту не видела смысла в лечении. Нельзя исцелить человека, если тот не болен.

Невеселые размышления прервал жесткий окрик Вицента.

— Нет! Вместе корень и вытяжка дадут эффект зелья Каркаты. У меня есть к нему противоядие, но как оно поведет себя в совокупности с другой магией, я предсказать не могу.

Про зелье Каркаты, названное в честь древней таурукской богини мора, Айрин читала в одной из книг. Черная маслянистая жидкость без вкуса и запаха убивала жертву ровно за шестьдесят ударов сердца. Чем медленнее бился пульс, тем дольше жил человек. Противоядие следовало принять после сорокового, но до шестидесятого удара, иначе смерть была неизбежна.

— Может, выбить клин клином? — предложила Айрин. — Перебить это зелье более мощным?

Вицент принял еще более вдохновенный вид.

— Это бы имело смысл, если бы любовный напиток, что вы выпили, имел стандартный…

— Он хочет сказать, — прервал Рунар, — что это зелье подчиняет твою душу, как суррогат настоящей любови, а обычные — только тело и заставляют желать физической близости.

Его объяснение натолкнуло лекаря на еще одну идею. Светлая мысль заключалась в том, чтобы заставить Айрин воспылать неудержимой страстью к объекту ее прежней любви, если таковая имелась.

— Не выйдет, — отрезала девушка. — Так вышло, что я проклята и не способна любить.

Лекарь удивленно воззрился на нее, затем, не говоря ни слова, покинул душную комнатку.

Выдержав взгляд Рунара, Айрин упрямо вскинула подбородок.

— Значит, остается только Карката.

Она легко пожала плечами:

— Прекрасно. Заодно вернешь себе колоду.

— Ты упрямая дура!

Вернувшийся Вицент вздрогнул от неожиданности.

— Потише, будьте добры. Айрин, возьмите камень, — он вложил ей в ладонь увесистый кусок черного обсидиана и прошептал короткое заклинание. — Миледи, на вас нет проклятья, так что если в вас прежде хотя бы зарождалась симпатия к мужчине или к женщине, мы попробуем вариант «клин клином».

Айрин безапелляционно скрестила на груди руки:

— Сожалею.

Лекарь растерянно оглянулся на мага, едва не метавшего молнии.

— Дьявол с тобой! Вицент, неси свои корешки и противоядие к Каркате. Она скорее умрет, чем признается!

— Не в чем мне признаваться! Хочешь, проверь меня Вариат. Или ты возомнил, что все женщины априори должны падать к твоим ногам?

— Если бы у тебя было побольше мозгов, ты бы не строила из себя эскальтскую королеву, а выпила афродизиак просто для проверки.

— А, может, просто, чтобы потешить твое непомерное эго?

— С твоей самовлюбленностью ему не сравниться.

— Индюк!

— Ослица!

Вицент вклинился между ними и протянул Айрин неприметный пузырек.

— Княжна, вот необходимое зелье. Рекомендую вам дышать медленно и глубоко, чтобы уменьшить сердечный ритм. Возможно, вы почувствуете недомогание, однако, призываю вас не поддаваться панике. Здесь, — он продемонстрировал второй флакончик из темно-красного матового стекла, — противоядие к Каркате. У меня только одна доза и то специально для короля. Кто из вас оплатит ингредиенты для восполнения запаса?

Маги вытаращились друг на друга, и в конце концов Рунар выплюнул:

— Я, кто же еще. У этой голодранки даже на свечи денег нет.

Айрин выхватила у лекаря зелье и залпом осушила его, скривившись от невыносимой горечи.

— Так, может, стоило дать мне крысиного яда? — отплевавшись, процедила она. — Дешево и практично! Убьешь сразу трех зайцев: потравишь замковых крыс, вернешь колоду и избавишься от моего ненавистного общества.

— Айрин, дышите медленнее! — предостерег Вицент, внимательно считающий ее пульс.

Под влиянием ситуации Рунар прикусил язык, пробурчав только:

— Прекрасная идея.

Внезапно Айрин согнулась пополам. Ей в живот словно воткнули раскаленную спицу. Вицент тут же сунул ей в зубы горлышко с противоядием, и она жадно глотнула. Сердце бешено заходилось у нее в груди, будто готово было вот-вот разорваться. Айрин задыхалась и не видела ничего, кроме цветных пятен перед глазами.

Но всю невыносимую боль перекрыла агония, что пронзила ее руку на том месте, где осталась руна Вергрит. Будто тупым ножом ей отпиливали мышцу за мышцей, нерв за нервом, пока она не начала умолять о смерти. Тогда боль стала уходить тягучими волнами, каждая слабее предыдущей.

Окружающий мир постепенно возвращал себе краски и звуки. Она различила два голоса: смертельно-спокойный и срывающийся на крик.

Рунар держал ее на руках и рычал на Вицента, пока тот стоял на коленях рядом и водил над ней светящимися руками.

— Шумно, — выдавила девушка.

— Айрин, ты дур… идиот… дьявол!

Маг порывисто поцеловал ее в лоб.

— Как покойницу? Рановато. Или я спутала тебе планы?

— Ты чуть не умерла на моих руках! Будь добра, заткнись и не зли меня. Вицент, как она?

Лекарь долго молчал, окутывая девушку все новыми заклинаниями. Его забавная шапочка съехала на бок.

За это время Айрин успела шепотом попросить воды, остаться проигнорированной и виновато взглянуть на измученного мага.

— Княжна, как я и опасался, противоядие для Каркаты не сработало. Полагаю, вас спасла руна. Позвольте взглянуть на вашу руку?

Лекарь разрезал рукав ее платья и предельно аккуратно отогнул пропитанную кровью шерстяную ткань. На месте Вергрит, нарисованной выше запястья обычными чернилами, остался зарубцевавшийся шрам. Выше, у локтя, белела ледяная Экъяль, похожая на след от тавро.

Рунар выругался.

— Духи уже говорили с тобой? Что они попросили взамен?

Айрин отвела взгляд от своей руки и покачала головой. Ничего нового они ей не сказали.

— Тем не менее, они вернули вас из мертвых, — вынес вердикт Вицент, затем не без труда поднялся на ноги и зарылся в шкафчик с зельями.

Айрин смущенно прикусила губу, затем откинула голову на плечо Рунару. Чуждые мысли об Эдгаре оставили ее, а им на смену пришли прежние, порожденные ее разумом.

— Сработало? — смущенно спросила она.

— Сработало. Я вновь тебя чувствую. Твое упрямство того стоило?

Девушка вывернулась из его рук и встала, опираясь о стену.

— Зато мы обошлись без любовных зелий. Только, боюсь, королеве этот способ не подойдет.

К ним неслышно подошел позабытый всеми лекарь и попросил Айрин принять настойку из трав. Она послушно осушила пузырек и скривилась.

— Гадость! Что это?

Вицент не спеша забрал склянку, вернулся к шкафчику, плотно закрыл дверцы и только после этого соизволил ответить:

— Как и просили, миледи, крысиный яд.

— Рехнулся? — маг вскочил на ноги, но тут же покачнулся, схватившись за голову. Он тоже потратил изрядно магических сил.

— Всего лишь укрепляющее, — чуть улыбнулся лекарь. — Рунар, меня тревожат ваши медицинские познания. Насколько я помню, в Академии курс лекарства обязателен для боевых магов.

Рунар поморщился.

— Он был по утрам, а я обычно вставал не раньше полудня. Айрин ничего не угрожает?

Вицент окинул девушку оценивающим взглядом.

— При полном покое достаточно будет понаблюдать ее несколько недель, в идеале месяц. Никаких нагрузок и магии, только сон, здоровая пища и прогулки на свежем воздухе дважды в день. И пусть кто-то из слуг всегда находится рядом даже ночью.

— Это будет просто, если учесть, что нас заперли в подземелье, — съязвила девушка.

— Не беспокойся, я не выпущу ее из постели, — Рунар снял перчатку и коснулся тыльной стороной ладони ее красной щеки. — Вицент, она вся горит!

— Это нормальная реакция. А теперь, если я вам больше не нужен, попрошу вас удалиться.

Айрин так соскучилась по солнечному свету, что невольно замедлилась, когда они проходили галерею.

В открытые окна ветер заметал редкие снежинки — всего лишь первое дыхание зимы.

Рунар окутал их обоих заклинанием, спасая от холода.

Сквозь облака солнце казалось белым и студеным. Во дворе слуги занимались повседневными делами, а караульные ежились на постах в скрипящих латах. Неподалеку раздавался звон мечей и зычные отрывистые команды — на плацу тренировались новобранцы.

Поддавшись ощущению покоя, Айрин поняла, что имел в виду Рунар, когда говорил о глухой стене. Теперь она тоже чувствовала его силу, магию и тепло, и чувство оказалось трепетным, почти интимным.

Будто бы в ответ над ухом раздался тихий смешок.

— Ты читаешь мысли?

— Нет, wien aimi. Просто слышу отголоски твоих эмоций — таково последствие заклинания объединения.

— Так у всех?

— Только у интуитов, помнишь, я рассказывал тебе?

Она кивнула:

— Предрасположенность к чувственной магии. Я читаю учебники.

— Я такой же. Думаю, это врожденная особенность северян.

Айрин развернулась.

Рунар смотрел на нее с нежностью, которую она сама предпочла бы спрятать под семью замками. Неизвестно, какие изворотливые планы скрывались за этим взглядом. Или Айрин сходит с ума от паранойи?

— Ты имеешь какое-то отношение к Эскальту? Я думала, ты южанин! У тебя внешность южанина и… дьявол! Ты же говорил, что родом из миртельского предгорья.

— Верно, рыбацкий городок на самой границе. Мой отец был эскальтцем, а мать всю жизнь прожила на севере королевства. Я полукровка.

Айрин спрятала лицо у него на груди. Всего, чего ей хотелось — обнимать Рунара вот так в облаке заклинания у распахнутого окна, дышать свежестью ветра, несущего обещание метели из-за Снежного хребта, и надеяться, что на этот раз зима не принесет ей печали.

— Что ты вечно говоришь мне на шарибском? Я никак не могу понять, хотя зубрю до посинения.

— Странно, — откликнулся маг, — обычно первое, что учат — приветствие и это. — Помолчав, он продолжил дрогнувшим голосом: — А если так: «wuo amare nur». Совсем никаких идей?

— Абсолютно.

Она искренне похлопала ресницами, на что Рунар негромко рассмеялся.

Околдованные моментом, они совершенно пропустили тот миг, когда на галерею вышла леди Медовия со свитой.

Айрин с запозданием отступила.

Советница смотрела на нее, словно желала лично колесовать на главной площади. Меховая накидка скрывала ее руки, сжатые в кулаки так, что перстни врезались в кожу.

— Кажется, княжна Эсталинор до сих пор не выучила дорогу под землю, где ей и надлежит находиться согласно приказу моего брата.

— Как раз направляюсь туда, миледи. Прежде только заглянула к лекарю, — Айрин невзначай сложила руки на животе, как и подобало при встрече с вышестоящей титулованной особой, однако, в купе с ее фразой, жест вышел двояким. — В преддверии зимы надо заботиться о своем здоровье. Не слишком ли поздно для утреннего променада?

Медовия прожгла ее ледяным взглядом.

— Государственные и, тем более, мои личные дела тебя не касаются, милочка. Или ты вдруг решила прогуляться в моей компании?

— Слышала, в свите как раз появилось вакантное место. Однако боюсь, я неподобающе одета для светского выхода. От холода меня спасает только виртуозное мастерство барона Кастела, — девушка взяла мага под руку, чем повергла в шок возбужденно зашептавшихся фрейлин. — Мы не смеем более отвлекать Ваше Превосходительство от государственных дел и сию минуту удалимся в подземелья, согласно воле Его Величества.

Неприязненно поджав губы, Медовия приблизилась к ней в плотную и оторвала ее руку от плеча Рунара, после чего негромко произнесла:

— На твоем месте, крестьянка, я бы уже бежала из замка со всех ног, залезла бы в погреб в какой-нибудь богом забытой деревеньке и сидела бы там до глубокой старости, не высовываясь даже при свете луны, а не раскрывала бы роток на кусок, который тебе не по зубам. Особенно, если имела бы такой же жалкий, бледный, отвратительно-болезненный вид. — Женщина выпустила ее запястье и тщательно вытерла пальцы о кружевной платок, который затем брезгливо отбросила в сторону. — Ни манер, ни ума, ни денег. Даже чернь не позволяет себе ходить в таком рванье.

Рунар открыл было рот, но Медовия его опередила.

— Когда я вернусь, то непременно переговорю с тобой о… государственных делах. И будь любезен, убери с моих глаз это нахальное северное отродье, пока я не заковала ее в колодки и не выставила на мороз.

С гордо поднятой головой Советница продолжила путь в окружении подобострастно поддакивающей свиты.

Дождавшись, пока Медовия уйдет достаточно далеко, Айрин отчеканила:

— Интересно, что бы на это сказала королева.

Разумеется, ответа не последовало: не потому, что ее не услышали, а потому, что Медовии потребовалось бы значительно повысить голос или специально возвращаться. В обоих случаях, она бы выставила себя склочной курицей.

Рунар с задумчивым видом завел руки за спину.

— Ты меня уничтожила.

— Не преувеличивай. Подаришь ей розу с ближайшего куста, томно поцелуешь в плечико, и она растает.

— Ты понимаешь, насколько грубо звучат твои слова?

— Со всей ясностью.

Она разогнала магию вокруг себя и развернулась, чтобы уйти, но Рунар удержал ее. Его ладонь была обжигающей, а ее — куском льда.

— То есть, ты намеренно причиняешь мне боль?

— Барон Кастел, хотите, я открою вам страшную тайну? Причина, по которой не сработал бы ваш с Вицентом гениальный план, очень проста: я жестокая и бессердечная…

Рунар стремительно преодолел расстояние между ними, и запечатал ее рот жарким поцелуем.

Айрин приглушенно пискнула. Ее колени ослабели и подогнулись, и она бы непременно упала, не прижми ее Рунар к подоконнику.

Ей всегда казалось, что поцелуй — это не более, чем приятное прикосновение, поэтому не была готова к тому, что мягкие горячие губы, настойчиво скользящие по ее губам, выбьют из ее головы все здравые мысли. Рунар не позволял ей отстраниться даже для глотка воздуха.

Собрав волю в кулак, Айрин отпихнула от себя мага и сама при этом едва не вывалилась в по-прежнему открытое окно.

Несмотря на отпор, Рунар притянул ее обратно.

— Ты просто трусиха. Придумала себе страх и поверила в него.

— Ничего ты не знаешь…

Снова он не позволил ей сморозить очередную высокопарную чушь, только в этот раз каждое его движение было наполнено не яростью и страстью, а чувственной нежностью.

За оглушающим стуком сердца Айрин различила слабый умоляющий стон и поначалу не поняла, что издала его сама. Маг, до нельзя довольный собой, решил провернуть трюк вновь, но на этот раз сам протестующе замычал и отстранился, с обидой взглянув на девушку.

— Щнаещ… Знаешь, что, wien aimi, я готов пожертвовать губами, но только не языком. Он мне нужен. Или ты решила отлучить меня от должности прямо сейчас?

Айрин закрылась от него руками. Ее трясло, и она очень надеялась, что всему виной был дувший в спину ледяной ветер.

— Зачем ты это сделал? — выдавила она, наконец. — Зачем играешь со мной, если, в конечном счете, вернешься к ней? Не подходи ко мне больше и не спасай! Я станцую с тобой на балу, но на этом все.

Не поднимая головы, она украдкой провела по щеке и быстрым шагом направилась к спуску в подземелья.

Теоваль торопился покинуть замок. Распечатанный конверт в нагрудном кармане обжигал его, как раскаленная головешка. Само его наличие являлось достаточным основанием для обвинения в измене. После визита к принцу, Тео заглянул к отцу и в своей витиеватой манере извинился за срочный отъезд.

Размышляя, где надежнее спрятать письмо, он в первую очередь подумал о родовом феоде, однако, отмел идею ввиду большого расстояния.

Посвящать в тайну кого-либо еще из многочисленных приятелей лордов и герцогов он, разумеется, не собирался. Поэтому оставался его собственный дом — небольшое поместье на южном берегу.

«Эд, лучше бы ты бросил это дело и сжег письмо!» — с горечью подумал юноша, мысленно обращаясь к давнему другу. — «Но ты слишком упрям, чтобы отступиться».

Его безмерно восхищали высокие моральные принципы Эдгара, несмотря на то, что они же порой мешали принцу принять более выгодное решение. Украдкой поглядывая на него во время занятий или официальных встреч, Теоваль ловил себя на мысли, что однажды его друг станет мудрейшим правителем.

Лорд вышел в вестибюль и направился к двустворчатым дверям, как вдруг услышал стук множества каблуков и шуршание пышных юбок.

Из бокового коридора вышла по-зимнему одетая Старшая Советница в сопровождении фрейлин, при этом грозный вид женщины заставил сердце Тео забиться чаще. Волевым усилием он справился с волнением и адресовал Медовии вежливый поклон.

— Добрый день, миледи.

Советница удостоила его раздраженным кивком и даже не сбавила шаг, как того требовал этикет. Зато фрейлины помоложе принялись приседать в поспешных реверансах, стремясь одновременно завладеть вниманием юного лорда и не отстать от покровительницы.

Помня о приличиях, Теоваль пропустил процессию вперед, однако, после того, как женщины переступили порог, еще некоторое время стоял на месте, обуреваемый желанием достать и разорвать письмо, чтобы избавить Эдгара от глупого риска загубить свою жизнь.

Вскоре из того же самого коридора появилась одинокая фигура, в которой Тео с трудом признал княжну Эсталинор. Девушка ступала нетвердым шагом, низко свесив голову. Ее темное шерстяное платье без изысков выглядело чересчур потрепанным даже для черновой служанки, а волосы небрежно растрепались и неопрятно висели у лица.

«Должен ли я окликнуть ее? Формально существование Эскальта не подтверждено, равно как и ее титул, однако, официальных указов на этот счет не поступало».

И все же Эдгар с большой теплотой отзывался о колдунье, как о веселой и умной девушке, поэтому, неосознанно сжав эфес церемониального меча, Теоваль четко произнес:

— Приветствую, княжна Эсталинор.

Она сбилась с шага и подняла на него бесконечно усталый взгляд, в котором будто бы отражались все прошедшие века, начиная с первого пришествия.

— Добрый день, — княжна прищурилась, всматриваясь в регалии на его груди, — лорд.

Она не помнила его имени, да они и не были представлены друг другу. Теоваль прежде замечал ее в коридорах замка, вечно встревоженную и спешащую, но неизменно приветствующую каждого книксеном и смущенной улыбкой.

Теперь от девушки осталась тень.

Один рукав ее платья был разрезан и испачкан кровью, а под обрывками виднелись свежие бинты.

«Эд, что, во имя всего святого, творится в твоем дворце?» — в очередной раз подумал лорд, глядя в спину той, что народ уже окрестил «благословенной».

Больше не теряя ни минуты, он добрался до конюшен, где велел оседлать своего гнедого жеребца, и во весь опор поскакал в город.

Карета с королевским гербом мчалась по улицам Реймекара, распугивая всадников и прохожих. Медовия делала вид, что увлечена видом грязных осенних улиц, и старалась не кривиться всякий раз, как колесо попадало в очередную выбоину.

Фрейлины весело щебетали, горячо обсуждая между собой модные фасоны платьев, хвастались украшениями и покровителями. Пять девушек, как на подбор: красивые, богатые и глупые. Раньше среди них время от времени появлялась еще одна пустоголовая девица из свиты Мериэл. Медовия считала леди Парсар падкой на деньги и смазливых мужчин куклой с цветками хлопка вместо мозгов, и жестко просчиталась. После облавы на Черный рынок Парсар растворилась в воздухе, как утренний туман.

С подачи Медовии король распорядился проверять даже трупы, найденные в трущобах. Была бы ее воля, она распорядилась бы сжечь нищие кварталы дотла, а подземелья Черного рынка залить раскаленной смолой. Они являлись источниками смрада, болезней и преступности, но пока бароны держали свою падаль на коротких поводках и не совали нос в дела дворца, Медовия смиренно терпела эту гниющую язву на теле столицы, имея с подпольных сделок ощутимые откаты.

Однако когда они распробовали мощь северного колдовства, жажда наживы и страх побудили их укусить руку, которая их кормила.

Больше всего Медовия жалела о том, что, потакая Рунару в, казалось бы, незначительном деле, поддержала решение оставить при дворе эскальтское отродье, в котором с трудом угадывалась принадлежность к женскому роду.

Рассчитывая, что так будет проще контролировать северное колдовство, Медовия полагала, что девчонка будет послушно сидеть под землей и выполнять приказы. Она даже представить не могла, что эта свинопаска непостижимым образом возьмет в оборот ее — только ее и ничьего больше! — утонченного, страстного, лукавого, очаровательного, властного Рунара!

Перед глазами у Советницы вновь возникла сцена на галерее: Она, насмешливо скалящаяся и изгибающаяся столь бесстыже, и Он, охотно обнимающий ее за талию. И его слова на шарибском! Зачем он произнес их, а потом смотрел на нее, как преданный пес⁈

— Ненавижу шарибский, — едва слышно процедила женщина сквозь стиснутые зубы.

Фрейлины не расслышали ее слов и продолжили беззаботно чесать языками.

Родовое поместье Преири пряталось от городского шума за высокой стеной и обширной дубовой рощей. Карета въехала в главные ворота, которые тотчас закрыла за ними личная стража с гербом рода, после чего их путь пролегал по извилистой дороге, неожиданно окончившейся вторыми воротами намного ниже и изящнее. В иное время Медовия бы по достоинству оценила замысловатую ковку и инкрустацию минералами, но сейчас мысли ее были далеки от искусства.

В богатой и просторной гостиной ее встретили лично Верховный Судья и временно ютившаяся у батюшки чета Варнарри.

Знаком дав понять, что разговор не терпит церемоний, Медовия оставила свой выводок на распушившего хвост сына герцога, а сама вместе с нужными людьми прошествовала в отдельный кабинет.

— Буду краткой: я желаю, чтобы вы отозвали свое требование насчет отлучения Придворного мага.

Лилия вскочила с дивана, на котором сидела вместе с супругом, и тут же была возвращена герцогом обратно с настоятельным замечанием помолчать пока.

Верховный Судья же словно съел целиком гнилой лимон.

— Леди Медовия, мы выдвинули это прошение по серьезным причинам: во-первых, из-за невыполнения его прямых обязанностей, во-вторых, из-за жульничества на дуэли, и в-третьих…

— Реджинальд мне объяснил, что вы хотите сэкономить, — бесцеремонно перебила Советница, остановив его взмахом руки. — А насчет дуэли, это целиком и полностью вина герцога Варнарри. Как будто вы не знали, кто такой Рунар и через что он прошел!

Глаза Лилии заволокла пелена слез. Она умоляюще взглянула на отца:

— Как же нам быть, папочка? У нас не хватит денег выкупить все земли целиком!

Медовия презрительно взирала на нее сверху вниз.

«Какая большая пропасть между нами! Она надеется слезами добиться желаемого от отца и мужа, а я владею информацией, ради сокрытия которой ее собственная семья без колебаний свернет ей худенькую шейку. Поэтому она опозоренная герцогиня, а я правлю Рейненберном».

Судья Преири подумал о том же самом. Он промокнул платком покрывшийся испариной лоб и тяжело сглотнул.

— Мое предложение действительно лишь единожды, — властно произнесла Медовия. — Вы оставляете в покое Рунара и отказываетесь от претензий на земли. Мою цену вам все равно не перебить. Взамен я гарантирую вашему сыну, Варнарри, свадьбу с принцессой Розалин по достижении ее шестнадцатилетия. Разумеется, при условии, что вы будете всецело поддерживать меня на протяжении всего этого времени.

Лилия с надеждой сжала руку мужа, от чего тот лишь больше потемнел лицом.

— Не думаю, что король согласится выдать младшую дочь за безземельного вассала.

— Дорогой мой Инеит, при наличии ума за шесть лет вполне возможно добиться невероятных успехов. Красноречивый пример: Рунар, которого вы так ненавидите, ныне имеет титул, статус и земли с богатыми недрами. Так и быть, я поговорю с ним и смогу убедить отписать вам право на добычу и реализацию ископаемых в одной из шахт.

Если чета Варнарри все еще пребывала в сомнениях, то по лицу Судьи Медовия поняла, что победила. Ему нечего было противопоставить главному невысказанному аргументу: фальсификации фактов при вынесении приговоров. Ради такого мощного рычага давления ей не пришлось даже глубоко копать: несколько лет назад Преири сам прибежал к ней по наводке Инглота, когда случайно отправил на рудники единственного наследника обнищавшего, но уважаемого древнего рода. Приговор парнишки удалось подтвердить, подкупив свидетеля, и вскоре Медовия лично вычеркнула его имя из гербовой книги.

Перед тем, как огласить свое решение, Преири тщательно прокашлялся, однако его голос все равно прозвучал хрипло.

— Мы согласны отозвать требование насчет отлучения Придворного мага на оговоренных выше условиях.

Под бурчание четы Варнарри, разочарованных несостоявшейся местью, Медовия бросила короткое «чудесно» и покинула особняк.

Теперь ей предстояло разобраться с тем, ради кого она тратила драгоценное время и рисковала репутацией.

После холодных коридоров дворца воздух подземелий дохнул на Айрин затхлостью с горьким привкусом дыма.

Она пересекла сквозные комнаты, намереваясь скорее забраться в постель и проспать до следующей зимы, как вдруг столкнулась с ожидавшим ее королевским сенешалем.

— Какая честь, — выплюнула она прежде, чем мужчина успел открыть рот.

Это был сухой, как тростник, человек в зеленой ливрее с красными лампасами и позолоченной фибулой-гербом у воротника. Между собой придворные маги торжественно величали его Крысой Его Величества, потому что тот всюду таскался за королем, кроме закрытых заседаний Совета, нашептывал ему на ухо разной степени мудрости советы и имел привычку жевать темный солод. Как только живое существо попадало в позе зрения сенешаля, неопределенного цвета бегающие глазки тут же приклеивались к жертве и ловили каждый ее жест.

Айрин редко встречалась с ним лицом к лицу, предпочитая прятаться в темных углах или за спиной Рунара.

— Меня просили проследить за исполнением прямого приказа Его Величества. Ты должна была явиться еще два часа назад. Неподчинение — главный признак скорой измены. Я доложу королю об этой неслыханной дерзости! По моему мнению, все твои якобы великие заслуги просто раздуты впечатлительными горожанами, а на самом деле…

Айрин вскинула руку.

— Сайлен.

Сенешаль вытаращился на нее и прижал ладони к горлу, на котором вспыхнула иллюзорная руна. В полной тишине его рот закрывался и раскрывался, как у бьющейся в агонии на берегу рыбы.

Айрин склонила голову на бок, оглядывая пришедшего в ужас мужчину. Стоило ей сделать шаг навстречу, как тот попятился, споткнулся о табурет, на котором сидел, и рухнул на пол, заслоняясь от нее трясущимися иссохшими руками.

Взяв со стола чернильницу и тонкую кисточку, княжна нависла над съежившимся сенешалем.

— Не дергайся. Если руна выйдет криво, тебе оторвет голову.

Ложь подействовала. Мужчина зажмурился, не переставая мелко дрожать. На то время, пока Айрин вырисовывала линии Мекаль, лаборатория погрузилась в полную тишину. Стало слышно треск дров и, неожиданно, веселое чириканье крошечной птички. Проследив взглядом за источником звука, девушка заметила на застеленной кушетке в дальнем углу небольшую клетку, накрытую тонким платком, а рядом с клеткой полный поднос еды.

— Слушай мой приказ, сенешаль. Когда ты спустился в подземелья, то нашел меня здесь. Все эти часы мы говорили… о погоде на континенте. В процессе беседы у тебя сложилось впечатление, что я верой и правдой служу короне и не затеваю ничего дурного, — подумав, она добавила: — и Рунар тоже.

Следы ужаса исчезли с его лица, мышцы расслабились. Но дольше всего за свободу сражались глаза — гнев и страх неохотно покидали их, сменяясь удовлетворением и довольством. Сенешаль натужно вздохнул, поднимаясь с пола.

— Благодарю за беседу, княжна, — руну молчания она тоже сняла. — Я доложу Его Величеству, что вы искренне чтите каждое его слово.

— Кто принес сюда птицу?

— Птицу? — он недоуменно взглянул на клетку. — Служанка Придворного мага по его приказу.

Она кивнула, принимая ответ, и проводила сенешаля до внешней двери. Очень скоро Мекаль смажется и станет похожа на неаккуратное чернильное пятнышко. Так бывает, когда долго заполняешь накладные и выписываешь распоряжения — испачкаешь пальцы и ненароком схватишься за щеку.

Айрин вовсе не ощущала стыда за совершенный поступок. На самом деле, ее сводили с ума голод и усталость.

Присев на кушетку, она набросилась на безвкусную жидкую кашу, а под колпаком обнаружила чашку постного супа. Блюда безнадежно остыли, но даже холодными казались Айрин пищей, достойной Всевышнего.

Утолив первый голод, она сняла с клетки платок. Синяя птичка тотчас перепрыгнула с жердочки на прутья и взглянула на девушку черной бусинкой глаза. Перышки у нее на крыльях и в хвосте светлели до перламутровой белизны, а на головке у клювика виднелась красная капелька.

Айрин запила бульоном черствый хлеб.

— Зачем он тебя притащил в эти ужасные мрачные катакомбы? Не волнуйся, крошка, я не дам ему ставить на тебе опыты.

Последнюю фразу она произносила особенно выразительно, расслышав хлопок зачарованной двери и скользящие шаги.

— Птица не для опытов, — ответил маг, останавливаясь на пороге. — При задымлении или иных проблемах с чистым воздухом в лабораториях она быстро умрет, и мы поймем, что пора уходить. Таким приемом пользуются на рудниках.

— Ты убьешь невинное существо?

— Я предпочту пожертвовать птицей, чем собственной жизнью.

Рунар подошел к кушетке, и Айрин подхватила клетку с испуганно чирикнувшей птичкой, после чего отошла на другой конец комнаты.

— Вечером я отнесу ее в зимний сад.

— Не неси ерунды! — взорвался маг, швырнув кусок хлеба обратно на тарелку. — Мы тут застряли, а мне не улыбается перспектива задохнуться во сне оттого, что кто-то умелый снова перекроет дымоход.

— Это была не случайность? — удивилась Айрин, вспомнив, как едва не сгорела заживо в этой самой комнате.

— Разумеется, нет! Меня поражает твоя беспечность: все вокруг вытаскивают тебя с того света, а ты снова упрямо лезешь на рожон.

Его слова заставили ее крепко задуматься.

— Ты прав. В последнее время, когда я начала активно использовать руническое колдовство, то потеряла бдительность. — Айрин замолчала и постучала пальцем по прутьям клетки, от чего птичка вспорхнула с полной зерна кормушки на подвесную жердочку и закачалась там, как на качельке. — Понимаешь, мне кажется, духи хотят, чтобы я жила, поэтому защищают меня.

— Ты говорила, им нет дела до людей.

— Возможно, из-за моего наследия? Я ведь последняя Эсталинор.

Маг несогласно покачал головой. Ей не хотелось снова спорить с ним, поэтому княжна пожала плечами и обратила внимание на разбросанные по столу свитки.

— Айрин, все это время им нужна была только твоя жизненная сила. Ты говоришь во сне на эскальтском, повторяешь снова и снова «salere», а еще «no dieharereve».

У нее по коже побежали липкие мурашки. Она совершенно не помнила, чтобы произносила что-то подобное, а снов не видела очень давно. Голоса с той стороны, обычно заглушаемые ее собственными мыслями, ночами звучали громче.

«Da vame skyrlaret», — шептали они без остановки. — «Refresesval, has dieharuren».

— Salere, — привычно отозвалась она, не замечая изменившегося выражения лица Рунара.

— Что «я знаю», Айрин? «No dieharereve» значит «не забирайте меня»! Они тебя убивают.

— Сайлен! — закричала она, швыряя в него иллюзорную руну, которую он с легкостью развеял.

Шепот духов шуршал в сознании, как надоедливая мелодия, которая, конечно, раздражает, но в повседневных заботах на нее учишься не обращать внимания. Теперь из-за расспросов Рунара игнорировать его стало невозможно.

— Замолчи, — умоляла Айрин, схватившись за голову и крепко зажмурив глаза. — Замолчи-замолчи-замолчи…

Раздался звон стекла, и маг сунул что-то пахнущее травами ей под нос.

— Пей сейчас же!

Она залпом осушила зелье. Теплая волна прокатилась по внутренностям, и веки Айрин налились тяжестью.

— Снотворное, — пояснил Рунар. — Ты проспишь около пяти часов, а потом мы что-нибудь придумаем. Скажи-ка мне, что конкретно они нашептывают тебе по ночам?

— «На тебе долг», «отдай, что забрала», — послушно перевела она, пристраивая голову у него на плече и широко зевая. — Ты оставишь меня?

— С чего ты взяла?

— Медовия хотела тебя видеть. Ты уйдешь. И будешь уходить снова. А я буду ждать тебя здесь одна, пока камни не обратятся в пыль.

Маг недоуменно вскинул бровь.

Однако Айрин уже умудрилась заснуть стоя, используя его в качестве опоры, да так глубоко, что лишь недовольно нахмурилась, когда Рунар не очень ловко перенес ее на кровать. Его раны от кнута почти зажили, но радость от исцеления омрачала цена, которую Айрин пришлось заплатить, чтобы облегчить его боль.

— Совсем скоро все закончится, — клятвенно пообещал он. — Прежняя власть падет, и ты станешь свободной. А мне действительно придется уйти. Надеюсь, ты меня простишь.