Алая птица

Глава 37 Вольный город Аулукс

Айрин притулилась на ступенях у самой воды и бормотала себе под нос обрывки разговоров и мыслей, подсмотренных в воспоминаниях наемника.

Ее грудь раздирало изнутри, будто под кожей развелась колония морских ежей.

Фонари стражников плыли вдалеке, словно блуждающие болотные огни. Ясная ночь дышала тишиной, а бушевавший много дней ветер улегся, погрузив море в штиль.

Айрин парила в толще воды над черной бездной чужой памяти. Жизнь Шахара напоминала бесконечную войну со всем миром, где он выступал за сторону обреченных. Он был сам себе армия и оружие; он бился, бился, бился, пока не кончались силы, а потом продолжал снова под звуки боевых барабанов, под предсмертные крики жертв, под звон золотых монет.

Он был полон безымянных лиц: его таурукский наставник, попрошайка в порту, мейстер восточного города, ребенок в плаще Теневой стражи, торговец специями, наемник, шлюха… мешок бобов — бесчисленных и безликих.

У шарибского корабля царило необычное оживление. Матросы выкатывали из трюма бочки, пока на пристани их ждала группа людей в окружении стражи.

«Что им понадобилось здесь так поздно?» — отстраненно подумала Айрин и, прищурившись, разглядела на людях рабские ошейники.

Она поднялась и на нетвердых ногах пошла вперед.

«Почему рабы не убегают? Они же не скованны, а из стражи за ними наблюдают только трое».

Сделав еще шаг, Айрин врезалась в невидимую преграду. Насколько же она помешалась, что не заметила магический щит у себя под носом!

С палубы свесился канат, по которому на землю слез шарибский волшебник.

— Уходи. Тебе не место тут, — преградив ей путь, приказал он на ломаном рейненбернском.

Команда выкрикнула что-то.

Шарибский Айрин был далек от совершенства, но она смогла разобрать главное: ее тоже предлагали сделать рабыней и продать подороже где-нибудь на юге.

Стражники беспокойно заозирались. Один из них направился к волшебнику, отчитывая его громким шепотом:

— Мы же договорились, никаких свидетелей! Надевай на девку магический ошейник, загружайте остальных и отчаливайте уже, пока мейстер не передумал иметь с вами дело.

Айрин нахмурилась: «Глава Аулукса покрывает работорговлю?»

Непроизвольно она подалась вперед, тогда волшебник сотворил на ладони огонь.

— Стой! Кто ты есть?

Она окинула взглядом пристань: подкупных стражников, преступников, работорговцев и самих несчастных рабов.

— Я пламя.

Руна Фуркрат проявилась на боку одной из бочек черта за чертой.

Взрывная волна ударила Айрин в грудь и швырнула в воду. Шарибская каравелла вспыхнула как спичка и разлетелась в щепки.

Волшебник успел прикрыться щитом, но все равно сильно обгорел и едва мог шевелиться.

Айрин выбралась на берег и, пошатываясь, прошла мимо, к тому месту, которое накрыла гибридным руническим щитом.

Огонь не тронул рабов. Но все, до единого, оказались мертвы: рабские ошейники пронзили их шеи зачарованными шипами.

По пустым улицам на пристань спешили конные и пешие стражники.

Айрин с трудом оторвала взгляд от мертвого ребенка, затем вернулась к волшебнику. Жизнь покидала его. Айрин могла уйти, продлив его мучения, или же подарить быструю смерть.

«Ты это заслужил», — хотелось крикнуть ей. — «Такова расплата за грехи».

Вместо этого, она призвала Экъяль и заморозила его сердце.

Тут же на нее накатила ужасная слабость. Айрин уперлась руками в колени и едва не задохнулась от приступа кашля. Сплюнув вязкую слюну пополам с кровью, княжна поплелась в узкий проулок, пока ее не поймали.

Желающие войти в Верхний город выстроились вдоль дороги. Среди них были, в основном, торговцы и ремесленники, а также посыльные и рабочие. Все они облачились в чистые и опрятные одежды; телеги и повозки блестели начищенными ободами колес, а товары накрывались от солнца полотном. Гонцов и кареты с отличительными знаками пропускали вне очереди: они проносились мимо в облаках пыли и не задерживались на досмотре.

Ворота поражали великолепием и давящей аурой неприступности. Когда Айрин под налетом иллюзии миновала стражу и ступила под своды, то оказалась перед подъемным мостом. То, что она изначально приняла за сложную архитектуру, на самом деле представляло из себя двойную стену. Первая, высокая, но тонкая, скрывала от посторонних глаз широкий глубокий ров с гремящей на дне рекой. Подъемный мост поддерживался сразу двумя парами тяжелых цепей и упирался во вторую стену, намного выше и толще предыдущей. Из-под свода ворот торчали зубья поднятой решетки, от которых на земле виднелся ряд глубоких выбоин. В узких бойницах мелькали огоньки. Здесь было сыро и влажно, а еще пахло плесенью, водорослями и железом. После яркой улицы мрак почти ослеплял, если бы не факелы по бокам.

Пока Айрин шла по мосту, она считала шаги и думала о том, что Аулукс без труда пережил бы десяток войн. А еще о том, что — «пятьдесят восемь шагов» — она привела Рунара в капкан.

Войдя в Верхний город, она растерянно осмотрелась и обратила внимание на тройку солдат, облаченных в кожаные доспехи и мантии. При них не было оружия, даже коротких мечей. Двое следили за осмотром крытой повозки лудильщика, а третий не спускал глаз с вереницы пеших.

Когда их взгляды встретились, Айрин бросило в холодный пот. Мужчина окружил себя магической пеленой, распознававшей магию и злой умысел. Именно с помощью этого заклинания Рунар опознал ее в первую встречу. На груди мага сверкал герб герцога Горгада, ее похитителя. Заподозрив неладное, он двинулся к княжне.

Она непроизвольно попятилась, задев женщину позади себя. Та недовольно пихнула ее вперед, прямо навстречу магу.

— Чего встала посреди дороги? Ты…

Айрин оттолкнула ее и бросилась назад, на мост, но тут же врезалась в щит. Заключенная в магическую клетку, она не придумала ничего лучше блокировавшей чары руны и, вырвавшись на свободу, приняла атакующую стойку. Иллюзии рун зависли между ней и стражей.

— Не подходите!

Простые люди кинулись в рассыпную, оставив ее в одиночестве посреди подъемного моста. Решетка на первых воротах со скрипом и грохотом упала, отрезав путь к отступлению.

Маг поднял руки в примирительном жесте.

— Мы ждали вас, княжна, — он приветливо склонил голову в намеке на поклон и приказал страже: — Отставить. Убрать оружие, — после чего вновь обратился к Айрин. — Вы, наверняка, устали после непростой дороги. Позвольте сопроводить вас к герцогу Горгаду! Мы не причиним вам вреда.

Она действительно смертельно устала. Каждое заклинание отдавалось болью на вдохе и выдохе. Сзади и спереди путь преграждал гарнизон Аулукса и каменные стены, а под ногами бушевал стремительный поток.

Ее руки плетьми повисли вдоль тела.

Разумеется, маг сразу понял, что она не в состоянии сражаться, поэтому не побоялся подойти ближе.

Он и еще двое проводили ее в подоспевшую карету и предложили сладкого вина якобы для поддержания сил. Едва Айрин пригубила его, как ощутила жжение руны на предплечье.

«Вряд ли яд, скорее, снотворное. Вергрит справится в два счета», — решила она и сделала большой глоток. Вино обожгло крепостью и ударило в голову. Через пару минут Айрин провалилась в благословенный сон.

Очнулась она также быстро, но уже с Магическими оковами на запястьях. Двое магов сидели напротив и негромко беседовали о ней. Айрин выровняла дыхание, чтобы не выдать себя, и прислушалась.

— Нам несказанно повезло, что ее резерв был на нуле после бойни на пристани. Разрушь она мост, мейстер освежевал бы нас на месте.

— Есть еще двое ворот.

— Эти центральные.

— Ничего бы он не сделал. Он готов герцогу зад лизать, пока тот покрывает его дела.

— Мне не нравится затея с северянкой.

— Все идет хорошо. Армия принца уже вошла в Барамат. Там ее хорошенько проредят, и до сюда дойдет, в лучшем случае, треть.

— А если он запросит подкрепление? Земли лорда Фаргора в неделе пути от нас. А Придворный маг…

— Ты достал своими «если»! Фаргор себя запятнал, а с шарибским порохом мы уничтожим их в два счета, Придворный маг не успеет со служанки слезть.

Айрин сжала зубы, сдерживая злость.

— Тогда на кой нам живая северянка?

— Не знаю я! Приказ есть приказ. Подъезжаем.

Вскоре карета покачнулась и остановилась.

Айрин приготовилась к тому, что ее выволокут за ноги или перетащат на носилки, но тот мужчина, что не сомневался в плане герцога, довольно аккуратно взял ее на руки и без усилий понес куда-то. Айрин не рисковала открывать глаза даже на секунду.

Все, что она чувствовала, это припекающее осеннее солнце, влажные порывы ветра, шорох гравия и терпкий запах шарибского масла, исходивший от мужчины.

— Не тяжело? В твоем-то возрасте, — раздался насмешливый голос того, кто разговаривал с ней на мосту.

Возможно, он приехал на лошади или правил каретой.

Мужчина фыркнул над ухом Айрин.

— Да уж полегче твоей сестрицы.

— Кто угодно легче его сестрицы, — хохотнул третий.

Каблуки застучали по камню: маг поднимался по лестнице. Вскоре после этого уличная теплая влажность сменилась прохладой и полумраком поместья.

Их окружили приглушенные встревоженные голоса. Получив распоряжения, маг отнес Айрин в одну из комнат.

Прежде, чем опустить на кровать, он склонился к ее виску и прошептал:

— У меня за пазухой чернильный карандаш.

Айрин вздрогнула.

Он низко нагнулся, позволяя ей незаметно забраться к себе в карман, затем как ни в чем небывало вышел вон в сопровождении незнакомцев.

Выждав немного, Айрин приоткрыла глаза и, убедившись, что осталась в одиночестве, взялась за Оковы.

Аскетичная обстановка комнаты ничего ей не поведала. Разве что, вид из окна дал понять, что поместье герцога Горгада находилось у подножия горы и возвышалось над остальным городом.

Аулукс простирался едва ли не до горизонта. Синяя полоска моря виднелась вдалеке, а внутренние стены казались циркульным росчерком на пестром полотне.

Несколько часов спустя — Айрин определила это по солнцу, — ей принесли простую еду и одежду. Служанки встревожились, обнаружив пленницу бодрствующей, и стремительно сбежали.

Вскоре ее под конвоем проводили в просторный кабинет, сплошь обшитый красным деревом с золотым орнаментом в виде побегов чертополоха. В центр, на зеленый шарибский ковер, поставили кресло прямо напротив массивного стола, над которым висела голова оленя. Ветвистые рога также покрывала позолота, а вместо глаз поблескивали желтые драгоценные камни.

Горгад приветственно распростер руки. Его облик — парча, бархат, кожа, золото — кричал о том, какое наслаждение герцогу доставляет нынешний пост. Его нельзя было назвать толстым человеком, но Хорс Горгад, очевидно, не пренебрегал роскошными ужинами.

— Благословенная княжна! Я искренне рад нашей встрече.

— Вы замыслили измену, — без обиняков сказала Айрин, чем немало удивила его. — Из меня плохая приманка. Никто не станет торговаться за мою жизнь. При малейшей угрозе кронпринцу Придворный маг сразу сотрет этот город с лица земли вместе со мной.

Герцог задумчиво дернул короткую бородку.

— Видите ли, Айрин… могу я называть вас Айрин?

— Не можете.

Он сильнее потемнел лицом.

— Княжна, не стоит тратить силы на откровенный блеф. Вы не представляете, что творилось во дворце в день вашего похищения! Король пришел в ярость и отдал приказ о немедленной казни Придворного мага.

У Айрин почернело перед глазами. Она ощутила, как накренился мир, и пол внезапно возник совсем близко. От падения ее удержали подлокотники, в которые она вцепилась до боли в пальцах.

Сполна насладившись ее реакцией, герцог расправил плечи и поднялся со своего места, упираясь кулакам в столешницу.

— Да, княжна. Именно приказ о казни. Королеве стоило больших усилий помешать ему. Она позволила Придворному магу сопровождать кронпринца в этом походе. Если бы ваша жизнь не имела значения, Совет бы ограничился официальной нотой, так сказать, расследованием с привлечением регулярной армии Аулукса. Никак не личной гвардии кронпринца с увлекательным путешествием через все королевство накануне приезда Императора Сетара, и не важно, сколько невинных мы продали в рабство этой самой Шарибской Империи.

— Но как вы узнали? — сквозь зубы процедила Айрин. — Я могла расправиться с вашим наемником еще в Реймекаре. Рунар мог бросить меня на произвол судьбы. Эдгар мог не согласиться покидать столицу. Что угодно пошло бы не так!

«Говори, сукин сын», — твердила про себя она, ощущая, как горит на руке связка из Вариат и Мекаль. — «Тебе же нравится быть самым умным!»

И герцог охотно поддался.

— У меня много глаз, княжна! Каждый из них вместе и по-отдельности следил за вами двумя: все эти поначалу невинные знаки и откровения превратились в настоящую лавину. Ради Рунара вы предали доверие короны. Чудесное зрелище! Особенно, меня порадовала сцена в кабинете, — Горгад позволил себе спародировать Рунара: — «Последнее, чего я хочу, это блага для нашего короля». А затем столь трогательное признание!

Айрин впилась ногтями в обивку.

— Кто работает с тобой? Черный Лорд? Медовия? Или Инглот?

Герцог озадаченно нахмурился, и Айрин поняла, что надавила слишком сильно. Рыкнув от досады, она вскочила, со звоном сбросив Магические оковы.

Не дав Горгаду позвать на помощь, она призвала первое, что пришло в голову — Экъяль. Герцог завопил — его тело в мгновение ока покрылось ледяной коркой.

— Дьявол! — рявкнула Айрин и заковала двери в панцирь голубого льда.

Оставались окна.

Высунувшись наружу, она увидела под собой три этажа, парочку чахлых кустарников и мобилизованный отряд стражи.

Она вернулась обратно к столу, за которым продолжал рыдать замороженный герцог. Не утруждая его расспросами, княжна ощупала стены Оффан и быстро нашла потайной ход.

Уходя, она не отказала себе в маленьком удовольствии:

— Когда Рунар закончит с тобой, ты будешь представлять из себя воистину «чудесное зрелище»! Спасибо за суп и жаркое, они были весьма сытными.

Затем Айрин нырнула в тайный ход и кинулась бежать наугад. Несколько тупиков спустя, она выбралась во внутренний двор и влилась в толпу мельтешащих слуг. Ее кремовое атласное платье не слишком выбивалось из общей массы — мода Аулукса в этот раз сыграла ей на руку.

То, что ее искали в поместье, позволило Айрин вырваться на улицы.

Внимание стражи оказалось рассеянно внезапным происшествием, поэтому никому не было дела до одинокой девушки.

Оставаться в городе ей показалось опасным, и она поспешила на северо-восток, чтобы предупредить о ловушке идущую из Барамата армию Эдгара. Рано или поздно они достигнут стен Аулукса.

Из-за роя мыслей и впечатлений, Айрин не заметила, что от самого поместья за ней следовала тень.

К вечеру она миновала Внешние стены и пошла по дороге в направлении леса, справедливо рассудив, что гвардию кронпринца не пропустит, даже если дойдет до ближайшей деревушки или трактира. Не ночевать же ей в тонком платье на голой земле в преддверии зимы?

На юге климат оказался ощутимо мягче, однако, в Дубовом Перевале в это время уже падал первый снег.

Когда зажглись звезды, Айрин зябко обхватила себя за плечи и немного раскаялась в своей глупой идее. Насколько она помнила карты, в полутора днях пути от Аулукса в лесу находился монастырь. Возможно, там она найдет приют?

Подозрительный шорох заставил ее обернуться. Вдалеке виднелся мужской силуэт, частично освещенный масляной лампой.

Человек остановился.

На всякий случай Айрин приготовилась атаковать, хотя, от усталости едва переставляла ноги.

— Из-за тебя мне не заплатили, — крикнул он издалека.

— Шахар?

Наемника она хотела бы повстречать сейчас в последнюю очередь.

— Придворный маг отсыплет мне золота, если я обеспечу твою защиту? — он, крадучись, двинулся к ней. — Лучше какая-то монета, чем вовсе ничего, верно?

Айрин заколебалась. Она боялась иметь с ним дело. С другой стороны, в одиночку без знания местности ей далеко не уйти. Все еще сомневаясь, княжна кивнула:

— Договорились. Я замолвлю за тебя словечко.

— Хорошо, — Шахар остановился на расстоянии нескольких шагов. — Тогда предлагаю углубиться в лес, пока мы не привлекли нежелательное внимание.

Не вполне доверяя ему, Айрин искоса поглядывала в его сторону, а потому заметила светлый блик и развернулась за миг до того, как он вонзил кинжал ей в живот. Хлипкий магический щит лопнул, но Фуркрат успела расплавить лезвие. Айрин заорала от боли, когда раскаленный металл прожег ей платье.

Наемник выплюнул проклятье и замахнулся второй рукой. Айрин вцепилась ему в лицо, выливая всю ярость и боль в огненную руну. Голова наемника тут же обуглилась, тело тяжело осело на землю. Некоторое время оно еще дергалось, затем затихло навсегда.

Айрин уперлась спиной в дерево. Железо приплавилось к ее ребрам, дыра на платье продолжала тлеть.

Она закричала.

Металл неумолимо стекал вниз.

Она умрет в безымянном лесу из-за собственной тупости.

Рунар говорил, что огонь не мог причинить ей вреда. Он говорил, что она должна обуздать страх.

Все, чего она добилась — того, что края обугленной дыры вспыхнули по-настоящему.

— Экъяль! — заорала Айрин, падая на землю.

Она была готова заморозить себя насмерть, лишь бы избавиться от боли.

Рана покрылась ледяной коркой, огонь потух.

Айрин лежала на сырой земле рядом с обгоревшим трупом. Уже выпала роса, пахло сырой землей и горелым мясом.

Сквозь редкие листья деревьев с небес лился звездный свет.

— Пожалуйста, верни меня домой, — взмолилась Айрин, глядя в небеса. — Я больше не могу так жить.

Соловей вернулся быстрее, чем предполагал Рунар.

Маг ждал его в забитой отказа таверне на пристани, где они условились встретиться и наскоро перекусить. Бард оказался прав, когда предположил, что появление княжны прошло незамеченным.

— Вот, что я выяснил, — с ходу начал он, едва его задница коснулась стула. — Пару дней назад был жуткий шторм, и «Восход», на котором я плыл, не вошел в порт.

— Они могли изменить курс, — сказал Рунар, мрачнея на глазах.

За время путешествия он заметно осунулся и часто срывался по мелочам. Фляга на дне его сумки опустела на три четверти. Оставался контрольный глоток, который маг оттягивал, как мог.

— Я тоже так подумал, — пробубнил Соловей, попутно набивая рот мясным пирогом. — И решил спросить, не случалось ли чего необычного. А теперь слушай: этой ночью в порту взлетел на воздух шарибский корабль вместе с матросней и рабами. Местные бродяги умыкнули парочку рабских ошейников в надежде продать, пока все не зачистила стража, а еще — внимание! — они пустили к своему костру девушку. — Рунар хищно подобрался. — Вот-вот! По описанию похожа на… — бард кашлянул в кулак и мельком осмотрелся, — нашу птичку. Это не все. Доедай свою тушеную картошку и доставай парадный камзол. Буквально пару часов назад на местного герцога совершили нападение: говорят, беднягу превратили в глыбу льда в запертом кабинете, и никто не может его расколдовать. Грешат на демонов.

Рунар отбросил вилку и вытащил из сумки флягу. Выпив содержимое до последней капли, он встал и, не дожидаясь спутника, стремительно направился к выходу. Соловей со вздохом запихнул в рот остатки пирога и кинулся за ним.

Маг шел вперед как ледокол. Прохожие расступались перед ним, а не слишком расторопные провожали недовольным взглядами, потирая ушибленные плечи.

— Ты знаешь дорогу? — выкрикнул вдогонку Соловей, ежесекундно извиняясь за тычки локтями. — Его поместье, должно быть, на горе, и попасть туда будет непросто!

— Не мне, — отрезал маг и остановился, от чего бард врезался ему в спину.

Они вернулись к конюшням, где оставили лошадей.

Конюх запросил сверх оговоренного за «особый уход лошадкам», на что был витиевато послан.

Соловей уже нетерпеливо ерзал в седле, а Рунар вдруг замешкался, решив потрепать лошадь по гриве.

— Мы же спешим, нет? — удивился бард. — Что это за приступ братской любви?

Рунар не обратил на его слова внимания. Он пережидал приступ головокружения, так не вовремя схвативший его посреди улицы. В сознании роились спутанные мысли о конце света, всепожирающем пламени, алых крыльях, закрывших солнце. Ему не хотелось думать о том, что все это явные признаки безумия. У него была цель: найти Айрин живой и невредимой. Когда это случится, он попросит ее очистить свой разум с помощью руны. При ином исходе его мигрень и безумие перестанут иметь значение.

— Едем, — скомандовал он, наконец, и запрыгнул в седло.

Едва мажордом разглядел герб на кольце Придворного мага, он немедленно распорядился проводить высокопоставленных гостей прямиком к герцогу Горгаду.

Проходя по коридорам и лестницам, Соловей восхищенно вздыхал и проговаривал шепотом рифмованные строчки — наброски будущей баллады. Очередной его вздох превратился в возглас ужаса, когда они дошли до кабинета.

Рунар провел ладонью по осколкам голубого льда на одной из створок двери. На его лице отразилось благоговение, повергшее барда в шок.

Вторая створка была выломана с мясом. За ней виднелся все тот же толстый слой льда.

Маги долбили его несколько часов, пока не решили, что легче пробить стену.

Через эту дыру Рунар проник в кабинет, велев Соловью оставаться снаружи. Насчитав четырех магов и прислугу, он коротко приказал:

— Все вон.

Мажордом сунулся следом:

— Господин Придворный маг согласился оказать услугу герцогу…

— Все вон, пока я не закончу! — рявкнул Рунар.

Герцог отчаянно заверещал, умоляя подчиненных остаться, но маги и прислуга не рискнули перечить Советнику короля.

Оставшись с герцогом наедине, Рунар накинул на проход щит.

— Хорс, сколько лет! — он поставил напротив герцога кресло и чинно опустился в него, закинув ноги на стол. — Значит ты, крыса, сбежал от меня в Аулукс. Не то, чтобы я тебя искал, но полагал, тебе хватит ума засунуть язык в задницу и усесться на нее покрепче.

Герцог заскулил. От него несло, как от выгребной ямы. Он простоял в неудобном положении почти шесть часов. Лед сковал преимущественно его корпус, включая бедра, колени, плечи и локти. Он вынужден был оставаться в той позе, в которой его настигла руна: на чуть согнутых ногах, упираясь при согнутых же локтях кулаками в столешницу.

— Я не знаю, где она! Помоги мне, и я все тебе расскажу.

— Можешь начинать.

Четверть часа спустя Рунар, не изменившийся в лице, выяснил все.

Герцог Горгад точил на него зуб с тех пор, как с подачи Рунара его выслали из столицы за насилие над служанкой. Взятками и лестью герцог — тогда еще барон — втерся в доверие к главе местного приората, мейстеру Овену Кароси, и через него получил титул и имение, принадлежавшее раньше роду Форестер.

На этом моменте Рунар мазнул взглядом по карте за плечом Горгада.

«Род Форестер, где я о нем слышал?» — он порылся в памяти, пока герцог в подробностях описывал, как и кому давал взятки, и его осенило. — «Марсар Форестер, посол в Эскальте, отец Айрин!»

Горгад оказался достаточно умен, чтобы через прежние связи наладить контрабанду с Шарибом и Тауруксом. Имея все, он не получил отмщения. Мейстер Кароси подкинул ему мысль об освобождении Аулукса от гнета Рейненберна и, как следствие, необходимости платить долю и скрывать доходы. К середине осени с ним связался доброжелатель, который в обмен на услугу любезно предоставлял сведения о Придворном маге и княжне. Услуга заключалась в том, чтобы передать ему в руки княжну и уничтожить Придворного мага, а заодно — это была идея мейстера — убить кронпринца, тем самым ослабить Рейненберн и провозгласить Аулукс независимым городом.

Они с мейстером тщательно готовились к обороне: удерживали зерно и часть импорта, предлагали более выгодные контракты заморским торговцам, заготавливали оружие.

Выслушав признание, Рунар с деланым спокойствием поднялся на ноги.

— Ты никогда не видел берегов, Хорс, — маг обошел стол и положил руку на плечо рыдающего герцога. — У тебя был целый город, почти собственное маленькое королевство. Ты идеально скрывался, даже я не нашел ничего подозрительного. Алчность ведь первородный грех, знаешь? Ты жалок. Но твоя самая большая ошибка в другом. — Рунар дружелюбно улыбнулся ему. — Ты посмел протянуть свои грязные жирные ручонки к моей женщине, — он покатал признание на языке, и ему весьма понравился вкус. — И если с ней что-то случится, ты не отделаешься так же легко.

Рунар с силой опустил герцога вниз, в кресло, ломая скованные льдом суставы, и под вой Горгада вышел в коридор.

Маги и прибывший начальник аулукской стражи смотрели на него во все глаза.

— Мне нужен провожатый, — к губам Рунара приклеилась вежливая улыбка. — Я желаю навестить мейстера Кароси.

Слухи летели быстрее лучших рейненбернских скакунов.

По прибытии Придворного мага и его спутника ждал отряд стражи при параде и без конца кланяющийся приорат во главе с Кароси.

Старики представить не могли, зачем представителю Малого королевского Совета тайно прибывать в Аулукс, а мейстер прекрасно понял, чем ему грозит такой визит и немедленно проводил Рунара в свой кабинет.

Бард остался в коридоре окучивать служанок и выискивать крупицы красоты в грязном потоке сплетен.

Кароси обставил кабинет не без изящества. У этого человека имелся вкус, а самое главное, мера: мебель дорогая, но без излишества, экзотические статуэтки без пошлой вычурности, ковер из обычной шерсти без золотых или серебряных нитей.

Усадив дорогого гостя, мейстер предложил ему заморский алкоголь на любой вкус, ничуть не смутился отказа и мягко начал издалека.

— Господин Придворный маг, вы проделали долгий путь. Позвольте оказать вам надлежащее гостепреим…

— Гогард сдал тебя с потрохами.

Мейстер от неожиданности прикусил язык. Его глазки забегали туда-сюда, пока, наконец, не остановились на перламутровой шкатулке на краю стола.

— Ситуация щекотливая, — согласился Кароси, однако, снова был прерван:

— Определенно: фальсификация документов, взяточничество, мошенничество, контрабанда, измена, сговор с целью убийства королевской особы…

— Я понимаю, как все выглядит! — мейстер замахал руками. — Это смягчит вас?

Он открыл шкатулку и достал туго набитый кошель.

— Здесь ровно три сотни золотых.

Рунар вскинул бровь.

— Три сотни?

— Кажется, я ошибся, — тот поспешно достал из потайного ящичка еще один кошель. — Пять сотен.

— Эдгар будет счастлив услышать, что его жизнь стоит пять сотен.

Кароси тяжело сглотнул.

— Хорошо! Еще семьдесят. Это все, что есть.

— И того, пятьсот семьдесят золотых, — Рунар встал, нависая над съежившимся мужчиной. — Вы действительно ошиблись, Кароси. В главном. Вы причинили боль моей благословенной княжне.

— Я тотчас распоряжусь найти ее, вся стража…

— Нет, — Рунар покачал головой. — Не утруждайтесь. Я сам.

— Значит, мы договорились? — просветлел мейстер.

Маг вернул ему улыбку.

— Разумеется. Только вот, монет так много, а у меня совсем нет карманов.

Соловей вовсю заигрывал со служанкой, как вдруг их идиллию вдребезги разбил истошный крик, от которого душа ушла в пятки. Все присутствующие — около дюжины человек — отшатнулись к стене, свалив несколько статуй. Кто-то бросился бежать, а пара служанок сползла в обмороки.

Крики стихли также резко, как появились.

Начальник стражи и старичок из приората принялись колотить в запертую дверь. Соловей же, напротив, был бы счастлив, останься та запертой.

Его чаяния не оправдались.

Рунар вышел в коридор. Он больше не улыбался, и бард под страхом смерти не смог бы сказать, что пугало его больше: ангельская улыбка мага или его неприкрытая ярость.

— Созвать приорат немедленно, — процедил он, и старичок с поклоном посеменил прочь. — Начальника городской стражи ко мне.

Пожилой солдат в орденах приосанился.

— Я, ваше бла…

— Сейчас же объявите в розыск девушку: Айринель Эсталинор, маг, северянка, очень осторожна и, скорее всего, окажет сопротивление. В первую очередь при встрече скажите, что приказ отдал я. Ищите в городе и за стенами в радиусе дня конного пути.

— Не извольте сомневаться! Захватим злодей…

Рунар сгреб его за ворот.

— Если с ее головы упадет хоть волос, я сожгу этот город дотла. Свободен.

Начальник стражи одернул мундир и, оскорбленно вздыбив усы, удалился в сопровождении помощников.

Уже спокойнее Рунар велел направить к мейстеру Кароси лекарей, чтобы тот дожил до приезда кронпринца, а сам ушел в зал для заседаний, где несколько часов в обществе приората разбирался с делами Аулукса. По завершении аудиенции старики принялись хлебать успокоительные настои.

С тех пор прошло два дня.

Придворного мага со спутником поселили в поместье герцога Горгада, который ждал своего часа в городской тюрьме вместе с подельниками. Стоило потянуть за ниточку, и изящное полотно лжи и коррупции принялось распускаться само собой, раскрывая все больше имен.

Рунар без жалости отправлял за решетку каждого причастного и едва воздерживался от немедленных казней. Закон как никогда довлел на него — по возвращении в столицу король не отпустит его так легко, если только Рунар не выставит себя святым. А святым не положено подчистую вырезать знатные рода.

Проблем добавляла магия, которая взбунтовалась против хозяина. Иллюзии еще держались на спрятанных на теле артефактах, но прочие заклинания расползались под кожей раскаленными червями. Особо сильные приступы мучали Рунара незадолго до рассвета. Он лежал в поту на смятых простынях, не решаясь шевелиться. Судороги отпускали его с первыми лучами солнца.

А потом наступал черед видений.

Дни Придворный маг проводил в отмытом кабинете мейстера. Соловей изучал содержимое полок, а Рунар сидел за столом, сводя документацию.

— Подумать только! — восклицал бард. Он успел лишить невинности все музыкальные инструменты из коллекции Кароси. — Сворованного зерна хватит, чтобы кормить половину королевства всю зиму.

— От силы треть, — поправил маг, не отрываясь от свитка.

— А золота сколько! У местных баронов денег в подвалах больше, чем в королевской казне.

— И они будут вне себя, когда узнают, что я о них доложу.

— А дела о незаконной работорговле — истинное безумие! Тянет на смертную казнь, скажи?

— Я уже составил сто пятьдесят шесть протоколов среди высших чинов. Дело за подписью приората.

— Сто пятьдесят шесть⁈ После тебя в Аулуксе останутся дворяне? — Соловей присвистнул. — Ну, и гадюшник. Знаешь, за что я тебя уважаю? Ты умеешь распределять обязанности, — Рунар непонимающе поднял голову. — Вместо того, чтобы гоняться за ветром, ты поручил страже искать княжну, а сам занимаешься не менее важными делами.

Маг не оценил его красноречия.

— Иди, погуляй куда-нибудь. Хватит таскаться за мной.

— Э, нет уж! Ко мне по вечерам такие девочки наведываются! У старичков из приората есть вкус. Я с удовольствием почитал им мои лучшие стихи, — не дождавшись реакции, Соловей хитро подмигнул. — Это те, которых сначала к тебе подослали. Бедняжки так расстроились, что ты не пустил их на порог!

— Уверен, ты их утешил.

— И не единожды!

— Твоя часть сделки исполнена: ты довел меня до Аулукса. Забирай девушек и иди с ними в бордель.

— Так не пойдет! Я хочу еще раз встретиться с княжной и исполнить поэму, написанную в ее честь.

Излияния барда прервал робкий стук в дверь. Смущенные служанки внесли подносы с разнообразными блюдами, которые выставили на столе:

— Извольте попробовать деликатесы Мраморного моря и самое лучшее аулукское вино.

Как только они вышли, бард сцапал пузатую бутыль, а другой рукой поднял крышку на ближайшем блюде.

— Мать моя, прокляни меня! В жизни таких огромных креветок не видал! А запах какой! Попробуешь?

Рунар вскочил с места и сбросил посуду со стола, украсив ковер уродливыми жирными пятнами от соусов.

— Я не знаю, жива она или мертва, а они предлагают мне пировать и трахать шлюх⁈ Ублюдки. Они должны колени стирать в храме за то, что я еще не вспорол им всем глотки! А ты, — его палец указал на испуганного барда, — лучше убирайся, иначе, если что-то случится с ней, я никого не пощажу. И пусть их любимый Всевышний разбирается, чья душа невинна, а чья получила сполна.

Закончив, Рунар шумно выдохнул и стремительно вышел, громко хлопнув дверью.

Соловей осоловело похлопал глазами.

— Мать моя, если бы я знал, с каким психом свяжусь, не сбежал бы. Хотя, — он подобрал уцелевшую креветку. — Пожалуй, все равно бы сбежал.

Рунар не ушел далеко — остановился на пороге портретной галереи.

Со стен на него осуждающе взирали высокопоставленные лица: покойники и еще готовящиеся к встрече с дьяволом, коррупционеры и праведники, родовитые и поднявшиеся из грязи. За каждым своя жизнь и своя судьба. Рунара интересовал лишь один портрет — тот, которого не было.

На его месте остался заметный след по контуру рамы.

Рунар коснулся кончиками пальцев светлой границы.

— Не знаю, слышишь ты или нет, — начал он и в смятении замолчал. — Если там действительно что-то есть, — слова ощущались гранеными камнями, они безжалостно царапали горло. — Я больше ни во что не верю, но твоя дочь верит. Она где-то здесь, на твоей земле, и ей нужна помощь. Помоги мне найти ее, и клянусь, — Рунар сжал в горсти спрятанный под рубашкой золотой кулон. — Я клянусь, что оттолкну ее так сильно, как только возможно. Пусть она возненавидит меня, станет презирать и в решающий момент отвергнет. Передай… передай своему богу, дьяволу, духам, кому угодно: я отдам свою жизнь, но сохраню ее.

Сбоку раздалось тактичное покашливание.

Рунар круто развернулся, готовый атаковать, затем погасил заклинание.

— Убирайся.

Бард ничуть не обиделся.

— Я прогнал подозрительного слугу, он, кажется, вынюхивал что-то. Ты бы выбирал слова. Одно дело сплетни, другое — реальные свидетельства.

— Это не твоего ума дело, бард.

— Ну, конечно, я всего лишь бард! — Соловей отпил из горла. — Ты ничего обо мне не знаешь, Рунар из Миртельского предгорья, сын рыбака, так что повторюсь: выбирай слова.

Рунар жестко изогнул губы:

— Ты отлично ездишь верхом, в твоей позе видна армейская выправка. Ты слишком образован для крестьянина и имеешь зачатки манер, хотя скрываешь их за показной развязностью, — Соловей пренебрежительно фыркнул. — Ты играешь на виоле и таурукской пипе и этим вечером настроил шарибскую уду и безупречно исполнил на ней традиционную песню.

— Я прославленный бард и обязан уметь все!

— А еще в голенище твоего левого сапога спрятан дорогой четырехгранный стилет из адасской стали с морганитом в рукояти. Заклинание огненного класса, полагаю?

Соловей сглотнул.

— Это подарок.

— От матери-дворянки? — Рунар скрестил руки на груди. — Прощальный дар перед тем, как ты сбежал.

— Пошел ты! — воскликнул Соловей и тотчас скривился. — Драть тебя через все горы! Ты не выносим. Скорей бы княжна нашлась и вправила тебе мозги, потому что ты явно тронулся от любви или чего-то похлеще. Хочешь упиваться своим горем и скулить в проходных галереях, пожалуйста! Только подумай о тех, кому придется разгребать за тобой это дерьмо.

Вокруг мага взметнулось белое пламя, но бард небрежно отсалютовал ему бутылкой и перемахнул через подоконник, выскакивая в сад.

Рунар в бессильной ярости сжал кулаки. Магия клокотала в нем как магма в жерле вулкана. Узлы энергии на левой руке вспыхнули болью, на правой не подавали признаков жизни. Рунару казалось, что он сгорает заживо. Вшитый в манжету рубин накалился и вот-вот был готов треснуть, разнеся к дьяволу и ратушу, и парочку улиц.

— Глупо, глупо, глупо, — повторял маг, сдерживаясь из последних сил.

Ему почти удалось совладать с собой, когда на галерею завалился запыхавшийся солдат.

— Господин Придворный маг, мы обнаружили в лесу за городом обгоревший труп неизвестного с татуировкой в форме лотоса. Наш волшебник сказал, что рана оставлена неизвестным заклинанием. Когда изволите осмотреть?

Рунар развернулся в вихре магии, заставив посланника отшатнуться.

— Немедленно.