Алая птица

Глава 38 Оковы разума

Айрин пришла в себя от того, что в ее щеку тыкался мокрый нос. Она повернула голову и увидела прямо перед собой коричневого щенка, а над ним двоих мужчин в монашеских одеяниях.

Звездный свет успел смениться оранжевым рассветом.

У Айрин не хватило сил даже поднять руку, не говоря уже о заклинаниях. Все, на что она была способна, это прошептать слабое «помогите».

Мужчины потянули ее вверх, несмотря на жалобные протесты. Они продолжали, пока не поставили ее на ноги и лишь затем, удерживая за плечи, заставили идти.

За ночь железо успело остыть и намертво прилипнуть к плоти, но из-за движения рана снова раскрылась, и Айрин пожалела, что не испустила дух еще во время обморока.

— Отпустите меня, — шептала она в полубреду. — Мне больно!

Деревья кренились у нее перед глазами, дорога скручивалась, как нитка пряжи в руках неумелой швеи.

Монахи твердили что-то о спасении и покаянии. Порой Айрин вычленяла из их речи отрывки из Завета, но смысл казался ей до безумия извращенным, или это сознание играло с ней злую шутку?

Айрин то забывалась в блеклой мути, из которой ей шептали духи, то выныривала в реальность, где была только безжалостная хватка на плечах и дорога.

Сукровица пропитала платье.

На очередном шаге ее колени подогнулись, и княжна рухнула на землю, так и не решив, чудятся ли ей серые каменные стены.

Ей снились родные пшеничные поля и скрипящая мельница. Бабушка крутила поворотное колесо колодца и переливала студеную воду в заготовленные ведра.

— Рановато ты пришла, — покачала она головой. — Как же твой колдун не доглядел?

— Он не мой, — в смятении произнесла Айрин и добавила быстро: — нужен он мне, волюнтарист.

Ингеборга тоненько рассмеялась. Морщинки украсили уголки ее глаз светлыми лучиками.

— Будет тебе, чертовка! Кто не без греха?

Айрин фыркнула. Бабушку ей вовек не переспорить. Она огляделась и заметила вдалеке, у кромки леса мужчину и женщину. Мужчина пошевелился — кажется, сделал шаг в их сторону, но женщина настойчиво удержала его.

— Кто они?

— Помоги-ка! — Ингеборга вручила ей полное ведро. — Отнеси на мельницу, а пока идешь, не оглядывайся, уразумела?

— Но…

Старушка брызнула водой ей в лицо.

— Уразумела, спрашиваю?

Айрин послушно кивнула, вытираясь рукавом.

— То-то, — она шутливо погрозила ей пальцем. — Смотри мне! И колдуну передай, что мы сами тут разберемся без его указки. Пусть лучше за собой последит, не такой уж он пропащий, каким себя мнит. Добро?

— Добро.

Ингеборга потрепала ее по щеке.

— И впредь кушай побольше да аккуратнее будь с духами. Они — бездонные колодцы, — она постучала костяшками по бортику, — им всегда мало. А теперь ступай.

Айрин направилась к мельнице. Ведро оттягивало ей руки, а желание обернуться напоследок стало невыносимым. Колосья, путавшие ей ноги, постепенно превращались в туман, пока им не оказались окутаны все окрестности. Дойдя до двери, Айрин дернула ручку и зажмурилась от яркого света, а когда открыла глаза, то увидела над собой низкий каменный потолок.

Рану простреливало при каждом вдохе, но боль уже не казалась такой невыносимой. Осмотревшись, Айрин вспомнила лес и монахов, а потому решила, что попала в тот самый мужской монастырь, который не раз видела на картах.

Ребра стягивала тугая повязка — кто-то позаботился о ране. Вместо испорченного платья на ней была надета длинная рубашка из грубого серого льна.

Не рискуя двигаться, Айрин прикрыла веки, припоминая подробности сна. Ей действительно снился Дубовый Перевал и бабушка, называвшая Рунара колдуном? Чего только не привидится с горячки!

От предвкушения встречи с Рунаром потеплело в груди. Как же Айрин соскучилась!

Армия Эдгара должна была быть уже совсем близко, значит, оставалось только дождаться. Еще день она проведет в монастыре, если ей позволят, а потом придумает что-нибудь.

Вскоре к ней заглянул мальчик-послушник. Он шкодливо заулыбался и спрятался за дверью. Айрин улыбнулась в ответ.

— Привет, — позвала она. — Долго я спала?

Вихрастая макушка вновь просунулась в келью.

— Два дня. А ты ведьма?

Улыбка Айрин тотчас погасла.

— Нет, я не ведьма, — мягко заверила она. — Я ученица Придворного мага. Я живу во дворце.

— А у нас тоже есть Придворный маг, — поделился послушник. — Только он ничего не видит и постоянно мычит, а еще у него нет рук.

Айрин сразу догадалась, что речь шла о предшественнике Рунара. Значит, она угодила в тот самый монастырь, куда его рано или поздно сошлют после отлучения?

Она крепко зажмурилась.

«Нельзя думать об этом! Мы узнаем, как избавить его от этой участи».

— А почему ваш маг ничего не видит? Он очень стар?

Мальчишка замотал головой.

— Мне сказали, что тот Придворный маг, который сейчас во дворце, выдавил ему глаза голыми руками, представляешь?

Айрин не хотела представлять. В ее голове кусочки отдельных событий и фраз выстраивались в стройную мозаичную картину, о которой ей твердили все вокруг, но она упорно не желала на нее смотреть.

— Голыми руками?

— Вот так, — и послушник надавил большими пальцами на воздух перед собой. — Я хочу поглядеть на него, когда он будет здесь! Интересно, ему выдавят глаза? А почему ты плачешь? Тебе больно?

Чтобы не расстраивать мальчика, она отвернулась к стене.

— Я очень устала.

— Позову настоятеля, я мигом! — пообещал он, и Айрин услышала, как скрипнула дверь.

«Вот оно, будущее, прямо здесь», — мысли глодали ее изнутри. — «Сможем ли мы избежать его, или это дьявольское колесо переломает и наши кости тоже?»

Настоятель оказался приветливым улыбчивым стариком в обрамлении тонких и белых, как пух, волос. Его жидкая борода была заплетена в три тощие косицы с вощеными веревочками вместо лент. Он носил обычную коричневую хламиду, подпоясанную витым шнуром, на концах которого повисли деревянные амулеты-печати с октограммами Всевышнего. Подобные символы исчезли из обихода очень давно.

— Приветствую тебя, дочь порока.

Айрин поперхнулась.

— Дочь порока?

Она смутно припомнила, что символ октограммы отсылал к восьми первоэлементам, которые Всевышний использовал для смирения первозданного хаоса, из которого и создал мир. Иными словами, из нее пришли изгонять демонов.

— Наши братья очень огорчились, когда узнали, что спасенная ими душа запятнана греховным колдовством, — он указал на ее руки со шрамами от рун. — Она отчаянно взывает к нам о спасении, кое обретет в этих священных стенах.

От его пространных речей Айрин стало жутко. Кого она действительно боялась, так это фанатиков. В Дубовом Перевале местный священник относился к ней с теплотой, невзирая на слухи, а неприязнь столичного Архимейстера носила, скорее, политический характер.

В этом уединенном монастыре на отшибе королевства ничто не мешало людям вариться в закрытом котле.

— Что вы хотите со мной сделать?

— Мы предлагаем тебе очищение от зла, — настоятель распростер над ней ладони, разрисованные теми же октограммами, — ключевой водой, истинным пламенем и святой землей. Так ты отплатишь нам за кров и пищу.

После краткого раздумья княжна дала согласие.

Ритуал был ей не в новинку: перевальцы раз в год устраивали его в поле на весенний праздник Воскресения, чтобы избавиться от неудач и болезней. Начинали с обливания родниковой водой, затем прыгали через костер. А тех, кто не мог прыгать — младенцев или стариков, — обходили по кругу с зажженной связкой свечей. Затем люди шли босиком по свежевскопанной земле до конца поля и могли либо отправиться домой, либо продолжить гулянье на Площади.

Настоятеля несказанно обрадовало ее решение, и он поспешил устроить все сей же час.

Айрин же точило беспокойство. Сможет ли она дать отпор, если что-то пойдет не так? Она попыталась мысленно обратиться к духам, но не добилась ничего, кроме рассерженной волны шепотков, от которых разыгралась мигрень.

— Честное слово, лучше бы рассказывали что-то полезное, — простонала она, накрывая ладонью горячий лоб.

Ритуал действительно подготовили в кратчайший срок — солнце не успело сесть. Два крепких послушника отвели Айрин в крошечную залу, задымленную от благовоний. Запах тяжело оседал на языке и в горле противной сладковатой пленкой.

Ее посадили на каменный пол в центр октограммы и под заунывный речитатив вылили на голову ведро ледяной воды.

Настал черед огня. Айрин ожидала, что настоятель или другой монах обойдет ее кругом, но послушники схватили ее за руки и силой надели железные перчатки.

Айрин завизжала, вырываясь изо всех сил, только рана прострелила болью внутренности, вынуждая сдаться. Она поняла, что на ней распарывают рубашку и повязки. Последнее, что княжна успела сделать, это мысленно представить и выжечь на своем запястье руну Фуркрат, затем ее руки в железных перчатках сунули в жаровню.

Айрин орала и брыкалась, задыхаясь в дыму и горечи паленых трав.

Ее протащили по полу и сбросили в узкую темную нишу, а сверху накрыли каменной плитой.

В ушах еще стоял жуткий скрежет, от которого сводило зубы. Только теперь Айрин слышала лишь свое прерывистое дыхание и стук раскаленных перчаток о стенки саркофага. Руна защитила ее от серьезных повреждений — ее руки не превратились в головешки. Но металл по-прежнему немилосердно жег. Айрин не верила, что это случилось с ней. Она билась и кричала, пока не потеряла сознание.

Колонна всадников промчалась под сводами внешних ворот Аулукса и развернулась на северо-восток, как вдруг небеса разорвал звук боевого рога.

Рунар натянул поводья так резко, что его лошадь встала на дыбы.

Со стороны побережья им навстречу скакала армия под красно-зелеными знаменами.

Солнце окончательно упало за горный хребет. Крупные гроздья созвездий повисли над Аулуксом. От их красоты захватывало дух, только взгляды Рунара, что он бросал на небо, были далеки от восхищения. Мысленно маг отсчитывал время.

Армия нагнала их меньше, чем за четверть часа.

Взмыленные кони тяжело раздували бока и низко склоняли головы, солдаты гвардии кронпринца изнывали под раскаленными доспехами, но держались достойно.

Сам Эдгар красным от жары, тем не менее, его губы сжались в бескровную нитку. Когда он протянул Рунару руку, та мелко дрожала.

— Не ожидал тебя так быстро, — сказал маг. — Как и обещал: ворота Аулукса открыты, — он махнул в сторону черной громады стен. — Езжайте в поместье герцога Горгада. Там большие конюшни и свободные казармы.

— Мы срезали через перевалы, — нахмурился принц. Он с трудом держался в седле от усталости. — Нас пытались атаковать со спины, но мы были готовы. Ты нашел ее?

— Напал на след, — резко ответил Рунар. — Соловей расскажет тебе все, только отлепи его от проститутки.

Эдгар ухмыльнулся и отдал командирам несколько распоряжений. Те с нетерпением мобилизовали гарнизон и ровным строем поскакали в Аулукс.

Белая приметная кобыла единственная осталась на месте, беспокойно переступая с ноги на ногу. Всадница уже без опаски приблизилась к магу и поклонилась в седле.

— Господин, как я рада видеть вас в здравии!

Даже в скудном свете факелов Жули выглядела измученной: ее раскосые черные глаза запали, кожа обгорела на солнце, а волосы оказались наспех скручены в растрепанный пучок. Служанка обхватила обеими ладошками руку господина и прижалась к ней лбом.

— Жули, если у тебя еще остались силы, следуй за мной, — распорядился Рунар.

Его сердце сжималось от нехорошего предчувствия.

Девушка кивнула и пришпорила лошадь.

Они нашли труп недалеко от опушки. Одного взгляда Рунару хватило, чтобы с уверенностью сказать, что к смерти этого человека приложили призрачные руки духи. Его не покидало чувство соприкосновения с потусторонним, которое порой возникало при контакте с активными рунами.

Пока солдаты и маги осматривали тело, Жули украдкой передала господину флягу, и тот жадно осушил ее в несколько глотков.

Чужая магия растеклась по его венам живительным эликсиром, разгоняя усталость и очищая сознание. Рунар с наслаждением вдохнул стылый лесной воздух и ощутил долгожданный отклик от поискового заклинания. Теперь Рунара арканом тянуло на северо-восток.

— Двое переправьте труп в Аулукс, остальные за мной, — скомандовал он, взлетая в седло.

Небо не успело посветлеть, когда перед всадниками в венце из вековых елей предстала крыша монастыря.

Не доехав до ворот совсем немного, Рунар в смятении дернул поводья и спешился. Мгновения промедления сыпались шелковым шарибским песком на дно воображаемых часов, только Придворный маг продолжал оттягивать неизбежное.

Жули и солдаты поступили его примеру. Служанка передала поводья своей кобылки стражу, а сама подошла к господину, намереваясь что-то сказать, но он опередил ее:

— В этом месте мне суждено умереть.

— Господин, не в моих силах это исправить, — ответила она тихо, намекая на цель их похода.

Рунар кивнул, соглашаясь, и приказал страже открыть ворота.

На стук и крики никто не явился, хотя в крошечных окошках мерцали слабые огоньки.

Один из солдат неприязненно сплюнул в траву.

— Ваше благородие, может, ну их, вернемся? Эти монахи дюже нелюдимые. Они себе на уме.

— Сомневаюсь, что нас пустят, — поддакнул другой.

Магическая нить трепетала под пальцами Рунара.

— Ваше дело — приказы, а не сомнения. Выламывайте ворота.

Они опешили.

— Выламывать? Как ни крути, святое место! Кара Всевышнего…

— Я ваша кара, — произнес Рунар.

Обе его ладони объяло пламя. Маг с усилием свел их перед собой, формируя единый огненный шар. Заклинание с ревом врезалось в окованные железом двери, вырвав их с мясом и разрушив часть свода.

Навстречу им, наконец, выбежали испуганные монахи.

Рунар переступил через обломки и с хрустом размял пальцы.

— Вот, теперь поговорим.

Предупреждая возможную атаку, он окружил себя ореолом чистой магии, способной мгновенно обрушить на противника колоссальную мощь. Демонстрация смутила монахов — те сбавили шаг, но вид имели по-прежнему разъяренный и оскорбленный.

— Что позволяет себе этот заблудший сын? — спросил настоятель, холодно взирая на мага.

Тот зубасто ухмыльнулся в ответ.

— Он ищет заблудшую дочь. Всевышний нашептал, что она здесь.

— Ты смеешь марать Его имя своим грязным языком? Прочь со святой земли.

Рунар схватил его за горло. Настоятель задергался, скребя длинными ногтями по перчатке и куртке мага. Его ноги повисли в воздухе.

— Будь по-твоему, старик. Я сам отыщу ее, а затем приду за тобой, — Рунар отшвырнул настоятеля в руки к монахам, и те с возгласами подхватили своего наставника.

— Стража, всех, кто окажет сопротивление, схватить и доставить в Аулукс. Кронпринцу будет очень интересно из первых уст услышать, почему местный монашеский орден позволяет себе игнорировать прямые приказы Придворного мага.

И он уже без промедлений поднялся по крутым ступеням в храм, на многие годы ставший последним пристанищем для таких, как он. Монахи и послушники с фанатизмом путались под ногами: преграждали путь, хватали за руки солдат и Жули, которую маг прикрыл щитом.

Нить вела его в подвал, в душную комнату, с пола которой не успели смыть ритуальную октограмму. Ворвавшись внутрь, Рунар растерянно остановился. Заклинание совершенно точно вело его сюда, но комната оказалась пуста.

Маг прикрыл глаза, концентрируясь на образе Айрин.

Его все сильнее охватывала тревога.

— Что-то не так, — пробормотал он.

Красный от удушья и гнева настоятель выскочил перед ним, тыча в лицо узловатым пальцем.

— Дьяволу нет места в святилище. Убирайся, отродье зла!

Рунар отпихнул его в сторону и направился в дальний угол.

Солдаты заметно стушевались. Хотя, они всего лишь следовали приказам, местный Архимейстер имел серьезное давление на приорат, и они могли запросто лишиться званий и насиженных мест за насильственное вторжение на территорию монастыря.

— Господин Придворный маг, что прикажете…

— Молчать! — рявкнул Рунар.

Он присел на корточки рядом с прямоугольной каменной плитой и положил поверх нее ладонь. Кровь грохотала у него в ушах, пока он посылал импульс за импульсом и не чувствовал отклика. Заклинание по-прежнему убеждало, что то, что он ищет, находится прямо перед ним.

Рунар воззвал к силе земли. Та подчинялась неохотно, остро реагируя на каждый конвульсивный жест. Энергия просочилась в камень через невидимые трещинки и потянула гранитную плиту наверх. Нити рвались и глубоко вгрызались в плоть и кости Рунара, оставляя невидимые глазу раны. Магия у него внутри была слишком неоднородной: ее также приходилось смирять волей, прежде чем восстанавливать потоки.

Глубокая трещина расколола плиту наискось, как открытая рана, из которой сочилось отчаяние. От натуги на шее и лбу у мага вздулись вены. Стихия земли противилась и норовила рассеяться, но Рунар крепко держал заклинание в кулаке.

Наконец, плита сдвинулась в сторону, и в наступившей тишине все услышали ошеломленный вздох Придворного мага, который тотчас спрыгнул в открывшуюся яму.

Рунар не смел коснуться Айрин. Он боялся, что не услышит дыхания, не почувствует пульса. Он бы упал в этот гроб рядом с ней, только пространства едва хватало для нее одной. На ее теле не осталось живого места — всюду сплошные раны и синяки. А самая ужасная оказалась на ребрах: до черноты опаленный по краям ожог, из трещин которого вытекала сукровица.

И ее руки… Ее прекрасные руки были закованы в еще теплые железные перчатки. Рунар хорошо знал их. На рудниках он видел слишком много.

Он отстегнул плащ и накрыл им нагое тело.

— Господин, — на краю провала появилась Жули. Ее голос скакнул вверх, когда служанка сглотнула слезы. — Госпожа… жива?

Рунар поднял Айрин на руки и ужаснулся, насколько она стала легкой.

— Да, жива.

— Тогда нужно спешить в Аулукс. У меня с собой нет необходимых настоев, только болеутоляющие.

— Давай.

Жули тотчас выудила из сумки пару бутылочек с имбирным корнем и тысячелистником. Один она влила Айрин в рот, вторым смочила чистый платок и приложила его к ожогу.

Когда маг вылез наверх с драгоценной ношей на руках, солдаты не сдержали изумленных возгласов.

— Один из вас пусть немедленно мчится в Аулукс, — вполголоса распорядился Рунар, не отрывая взгляда от неподвижного лица княжны. — Вызовите в поместье лучших лекарей. Остальным арестовать всех на территории монастыря. Их будет ждать суд.

Настоятель поджал губы.

— Эта дочь сама согласилась на ритуал! Ты не имеешь никакого права отдавать нам приказы, дьявол. Мы бы все равно выпустили ее после очищения.

— И сколько длилось бы «очищение»? — обманчиво мягко спросил Рунар.

— Шесть дней и одну ночь, — ответил старик, ощущая себя истинно правым.

Рунар усмехнулся.

— Что ж, это все меняет.

В сопровождении стражи и бледной Жули он вышел в коридор. Прежде чем настоятель последовал за ними, неведомая сила втянула его обратно, а двери захлопнулись перед его лицом. Железные вставки расплавились и слились воедино, намертво запечатывая выход.

Настоятель неразборчиво завыл, колотя кулаками изнутри.

— Я выпущу его через шесть дней и одну ночь, — произнес Рунар и быстрым шагом направился мимо оторопевших монахов вверх по лестнице.

Маг пустил лошадь плавной рысью, боясь причинить Айрин еще большую боль. Она так и не очнулась, более того, Рунар не ощущал магию, будто держал в руках живую куклу, и от этого все внутри переворачивалось.

Через несколько утомительных часов скачки навстречу им выехала карета с двумя лекарями.

В поместье они вернулись заполдень.

Рунар отдавал одно распоряжение за другим: кого судить, кого казнить на месте — пока его не прервал Эдгар.

Когда кронпринц выслушал краткий рассказ мага и увидел Айрин, то пришел в еще больший ужас, чем от того, что ему поведал Соловей.

Бард сунулся было поглазеть на княжну, но Рунар буквально вышвырнул его из комнаты.

Это стало для Эдгара последней каплей.

Он занес руку, чтобы отвесить Рунару оплеуху, тем самым отрезвив его, как вдруг тот перехватил его запястье прямо в воздухе. Эдгар встретился с темным от ярости взглядом и невольно содрогнулся.

— Пришел в себя? — тем не менее, сдавленно спросил он и дернулся, на что Рунар крепче сжал пальцы. — Мне надо поговорить с тобой наедине. Айрин займутся лекари.

Принц еще раз тщетно попытался вырваться. По лицу мага пробежала тревожная тень. На краткий миг его черты исказились, затем все исчезло. Рунар разжал пальцы.

В комнате воцарилось гнетущее молчание.

Суетящиеся у кровати лекари усиленно притворились глухими, а Жули отступила за полог, якобы оправляя одеяло.

— За мной, — отчеканил Эдгар.

Они прошли в кабинет, принадлежавший герцогу Горгаду. За несколько часов его успели полностью подготовить для нужд кронпринца. Лед убрали, а дыру в стене наскоро отремонтировали и закрыли деревянными панелями, стол освободили от излишеств. На нем остался только чернильный набор и две подставки для свитков. Пошлую голову оленя сняли со стены, теперь ее место занимала карта. Еще одна, с тактическими пометками, была развернута на другом столе в центре кабинета. Ее края придавили первым, что попалось на глаза: аметистовой друзой, статуэткой шарибской богини плодородия из белой кости, вычурным таурукским фолиантом «Искусства войны» и узкой вазой с веточкой белоснежной камелии.

Эдгар велел слугам ждать снаружи и лично запер двери.

— Ты переходишь границы, — произнес он, в упор глядя на мага. — Злоупотребление властью, нестабильная магия, ночные припадки, приступы религиозности.

Рунар нервно передернул плечами.

— Соловей, трепло.

— Бард верно поступил, что рассказал мне, — Эдгар прикрыл ладонью губы, словно хотел так сдержать резкие слова. — Лекари не смогли исцелить суставы Горгада, он останется прикованным к постели до конца дней.

— Могу лишь предложить прекратить его мучения.

— Рунар!

— Верно, такой милости он не заслужил.

Эдгар задохнулся от возмущения.

— Я не узнаю тебя. То, что ты сделал с мейстером Кароси…

— Не надо! — перебил маг. — Он хотел денег — он их получил.

— Он скончался этим утром! Лекари не смогли достать все монеты… Всевышний! Если бы ты их ему скормил, было бы меньше вреда!

— За все придется заплатить, — процедил Рунар себе под нос, но Эдгар его услышал.

— Тебе в том числе!

Рунар развернулся, окидывая его нечитаемым взглядом.

Оба понимали, что в их шатком положении Эдгар не сможет отправить Рунара под трибунал или иным образом ограничить его влияние.

Причина тому была свернута в тугой свиток и перевита алой лентой с печатью Придворного мага. Аулукс слишком долго оставался предоставлен сам себе, и Эдгару попросту не хватило бы опыта справиться с ним самостоятельно без советников и учителей, оставшихся в столице. Он либо полагался на Рунара, который всего за несколько дней забил городские тюрьмы до отказа, либо рисковал прогнуться под влияние местной знати, с самого его приезда штурмовавшей поместье.

— На моем столе список из трехсот двадцати шести имен, которым ты вынес смертный приговор. Объяснись.

— Специально для тебя напротив каждого имени я указал нарушенный закон.

Некоторое время Эдгар смотрел на друга так, словно видел его впервые.

— Ты безумен, Рунар.

У мага вырвался изумленный смешок. Он схватил со стола свиток с приговоренными, сорвал ленту и развернул его перед Эдгаром.

— Я безумен? Эти люди занимались контрабандой, продавали людей в рабство, издевались над женщинами, — он указал пальцем на отдельные имена, — и детьми. Годами. Откупаясь от закона золотом. Как считаешь, кто пожаловал Горгаду титул и земли, когда я вышвырнул его из столицы за изнасилование и попытку свались вину на меня?

Эдгар отвел взгляд. Он помнил тот громкий скандал.

— Сможешь доказать, что это сделала она?

— У меня нет иных улик. Аулукс замкнут сам на себе: все нити оборвались, кроме одной. — Рунар вытащил из-за пазухи клочок бумаги и протянул принцу. — Эта метка была на теле человека, найденного в лесу. Подозреваю, что он и есть тот наемник, который похитил Айрин.

Эдгар с тяжелым сердцем рассматривал схематичный рисунок распустившегося лотоса.

— Черный Лорд? Он работает на тетушку?

Маг упал в кресло и закинул ноги на стол.

— Сначала я решил также, только мотивы не сошлись. Медовии нет резона избавляться от нас с тобой накануне приезда шарибцев, потому что это ослабит позиции Рейненберна. Ты ее племянник…

— А ты любовник, — перебил принц и смял бумагу в кулаке.

Ему надоело стоять перед Рунаром, как школяр перед наставником. Так что Эдгар обогнул стол и опустился напротив, с извращенным удовлетворением подмечая, как его слова задели Рунара за живое.

— В твоих рассуждениях есть смысл, — некоторое время спустя признал принц и окинул взглядом сложенные горкой свитки. — Значит, мы имеем дело с двумя противоборствующими силами.

— Что ты узнал в Барамате?

От Рунара не укрылось то, как Эдгар спрятал взгляд и откинулся назад, неосознанно скрывая лицо в тени.

— Как ты и говорил, незаконная работорговля.

— Конкретные зацепки?

Тот покачал головой и вдруг перевел тему:

— Я не подпишу эти смертные приговоры.

— А тебе не нужно, — маг рывком поднялся. — Приорат их подпишет. Они сделают все, что я скажу. Видишь ли, Эдгар, выбор прозрачен: мы либо сразу отрубаем змее голову, либо каждый раз отрезаем по кусочку от хвоста в наивной надежде, что эта самая змея однажды сдохнет сама собой.

Принц вскинулся, но Рунар остановил его властным взмахом руки:

— Мейстер Кароси успел поведать мне кое-что любопытное перед тем, как я сделал из него кошель для монет. Шарибский взрывчатый порошок — порох — изобрели далеко не вчера. Держать его в городе опасно, поэтому им забили тоннели под горой. Надеюсь, перед смертью ты заставил его подписать признание?

— Много на себя берешь! — не выдержал Эдгар. — У тебя нет полномочий пытать людей.

Рунар уперся руками в стол и угрожающе навис над принцем.

— Я буду пытать и казнить каждого, кто рискнет покуситься на то, что мне дорого! — Эдгар вжался в кресло. — Можешь считать меня дьяволом во плоти, но я нужен Рейненберну. Как бы твой отец не грозился четвертовать меня, он прекрасно осознает, что в данный момент я — наименьшее зло.

— Если бы мать не спасла тебя…

— Он бы вытащил меня из темницы, как только протрезвел.

У Эдгара на языке давно вертелся опасный и весьма личный вопрос, и, решившись, он все же не был уверен до конца, что готов услышать ответ:

— Ты жертвуешь всем ради любимой женщины. Пускай, не сейчас, но по возвращении в столицу ты понесешь наказание. Неужели чувства стоят того, чтобы поставить на кон все?

На секунду Рунар опешил. Он ожидал истерик, обвинений в измене, ультиматумов или даже несвойственного Эдгару шантажа. Принц в очередной раз удивил его, доказав, что привык играть открыто.

Тугая пружина ярости ослабла — не до конца, но ровно настолько, чтобы ощутить, как ноет душа. Рунар считал, что лишился ее в тот день, когда впервые убил на арене человека.

— Не стоят, — произнес маг глухо. — Благополучие народа дороже жизни одного человека. Только вот… так думаешь до тех пор, пока эту самую жизнь не отнимают у тебя, — Рунар резко замолчал. Ему в голову пришла совершенно иная — ужасающая — мысль, обдавшая затылок ледяным дыханием. — Мишень.

— Мишень? — удивился Эдгар.

Рунар горько рассмеялся.

— Ты спрашивал, стоят ли того чувства? Не так. Стоит ли того смерть. Я невольно сделал из Айрин мишень, поэтому она здесь. Тебя ждет то же самое, Эдгар. Они не позволят вам двоим быть вместе.

Его сознание заполонили образы объятого огнем Реймекара, летящего с небес раскаленного черного снега, огненных рек, изливающихся на город. Толпы сгорающих заживо горожан, треск магических щитов. Земля содрогалась, раскалывалась на части, и дворец, пошатнувшись от основания до башенных шпилей, сорвался в бездну. И над всем этим сияли, будто небесное клеймо, распростертые алые крылья.

— Рунар!

Он пришел в себя от пощечины. Наглец ударил-таки его по лицу.

Пережидая приступ головокружения, Рунар ощупал колючую шерсть под пальцами. Ковер. Он потерял сознание?

Комната еще раскачивалась, но маг упрямо поднялся сначала на четвереньки, затем в полный рост, опираясь о подставленное плечо Эдгара.

— Надолго я…

— Ты, ублюдок, какого дьявола? — зашипел принц, удерживая его за лацканы куртки. — Что значит, «надолго»? Это еще и не первый раз⁈

Рунар сбросил его руки.

— Айрин исцелит меня, когда очнется.

— От чего исцелит? Ты твердил о конце света, как гребаный пророк! Что с тобой творится?

— Я не знаю, — огрызнулся он в ответ. — Возможно, меня достали проклятьем во дворце или по дороге сюда. Воздействие схоже с ментальной магией аймаррских хекс.

Лишний раз напоминать о подчиняющих рунах Рунар не стал. Не в стиле Айрин накладывать отложенные проклятья, она бы, скорее, придушила его лентой для волос.

— Сучьи аймаррцы! — выпалил принц и глубоко вздохнул, успокаиваясь. — Надо будет раскрутить шарибцев на альянс и вышвырнуть, наконец, этих пиратов из нашей акватории.

— Аймаррцы для них более выгодные союзники, чем мы, — заметил маг, осторожно разминая шею. — Если не сделать Сетару щедрое предложение, нас всех отправят на рисовые плантации, — Эдгар глухо застонал. — Я что-нибудь придумаю. Слышал, Император имеет слабость к пари.

— Над этим стоит поразмыс… Стой!

Рунар, воспользовавшись замешательством Эдгара, уничтожил замок и исчез за дверью.

Он направился в покои Айрин. Заметив на пороге Придворного мага, лекари обменялись настороженными взглядами. Старший из них выступил вперед.

— Господин Рунар, мы сделали все, что могли.

Рунар прищурился. Начало очень ему не понравилось.

— Мы обработали телесные повреждения, — продолжил мужчина. — К превеликому сожалению, у леди останутся шрамы, но при соблюдении предписаний и полном покое ей ничего не угрожает. По нашему прогнозу, через четыре дня, максимум, пять, можно будет окончательно снять повязки.

— Когда она очнется?

Лекари замялись и заметно занервничали. Один из них собрался с духом:

— Мы не знаем, господин. Мы испробовали все. Леди не реагирует на магическое воздействие, словно ее сознание… — он замялся, осторожно подбирая слово, — погружено в необычайно глубокий сон.

«Иными словами, мертво», — понял Рунар.

Он боялся этого с того момента, как попробовал впервые дотянуться до Айрин через объединение. Ее магия вела себя, как кусок заряженного морганита: безвольный накопитель, не более.

— Я вас понял, уходите.

Он на удивление спокойно выслушал лекарей, справедливо опасавшихся его гнева. Когда за ними закрылась дверь, Рунар, не глядя, произнес:

— Ты хочешь мне что-то сказать?

Жули поднялась со своего места в изголовье кровати, затем нагнулась над неподвижной Айрин и осторожно приподняла ее веко.

— Посмотрите через пелену, господин.

Он немедленно накинул на себя заклинание.

Под воздействием магии, невидящий глаз Айрин посерел, как у чистокровных северян. Радужку и зрачок, будто печать из белого воска, перекрывала руна.

Рунар тотчас узнал ее.

— Мекаль. Как ты догадалась?

— Сильные ведьминские заклинания подчинения разума всегда отпечатываются на глазах. Когда лекари отвлеклись на обсуждение, я решила проверить, не замешаны ли здесь хексы, и обнаружила руну.

— Кто-то еще видел?

Жули покачала головой.

— Умница, — искренне похвалил Рунар. — Теперь мы знаем, куда двигаться.

Служанка присела в книксене и закусила губу.

— Господин, в Аулуксе есть еще колдуны?

— Сомневаюсь, — подумав, сказал маг и добавил: — это ведь юг.

— Тогда как… Она околдовала себя?

Он опустился на край постели, и та сильно прогнулась под его весом — слуги не пожалели перин. Обуреваемый противоречиями, Рунар коснулся впалой щеки Айрин, затем скользнул кончиками пальцев к подбородку и, не сдержавшись, запечатлел на ее бледных губах невесомый поцелуй.

— Жули, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.

Он достал из-за пазухи тряпичную куколку в красной юбочке размером с ладонь. Глазки ей заменяли две полые бусины из обсидиана, а рот — изогнутая строчка теми же красными нитками.

Увидев куколку, Жули отшатнулась, сшибив табурет с тазом для умывания. Вода разлилась по дорогому ковру, но служанка даже не взглянула на беспорядок.

— Господин, — пролепетала она, — вы не можете… я поклялась!

— Знаю, — прервал Рунар. Он ожидал такой реакции, а потому был терпелив. — Считай, что этим ты оплатишь долг.

Некоторое время Жули смотрела на куколку, затем отвернулась, прячась в тень. Когда она вновь обратилась к господину, ее щеки прочертили две мокрые дорожки.

— У меня нет камня.

Рунар снял с шеи золотой кулон, который носил, не снимая. Передавая его Жули, маг тяжело сглотнул, но все же разжал побелевший кулак. Тотчас его облик едва заметно замерцал под прямыми солнечными лучами.

Жули сделала вид, что ничего не заметила и обратила все внимание на куколку и драгоценность.

— Мне нужны травы.

— Конечно. И, Жули, еще одна просьба.

Вечер у Соловья обещал быть томным до тех пор, пока на пороге его опочивальни не возник демон.

Рунар с видимым скепсисом оглядел пристанище барда — просторную комнату, в которой поместился стол, стул и кровать, на которой до его прихода восседала обольстительная женщина, очевидно, из города. Женщина была единственным ярким пятном, не считая голого окна. Хотя, то же определение в равной степени подходило к женщине, прикрытой лишь собственной самоуверенностью.

— Чего тебе? — буркнул Соловей.

— Разговор есть, — Рунар бросил равнодушный взгляд на улыбнувшуюся гостью.

— Ты не мог бы подождать, — тот оглянулся, — пол часика?

Женщина проскользнула у барда под рукой, вырастая прямо перед Рунаром, и уперлась ладонью ему в грудь.

— Можешь присоединиться, красавчик.

— Не интересно, — отрезал маг и перехватил вторую руку, скользнувшую к его поясу. — Я евнух, дорогуша.

Она расхохоталась низким грудным смехом. Множество тяжелых черных кос змеями заскользили по смуглым покатым плечам.

— Ложь тебе к лицу, сладкий. Хочешь, сделаю скидку? Я мастерски умею снимать напряжение.

Маг прищурился.

— Прямо сейчас?

— Увы, я не могу ждать, — подмигнула она и чувственно обвела пухлые губы языком, так что те влажно заблестели.

Рунар посмотрел на Соловья.

— Подожди за дверью пару минут.

На лице барда было крупными буквами написано, какой маг козел. Не давая ему возможности высказаться, Рунар вытолкнул его вон в одном исподнем.

Он запер дверь изнутри и заключил комнату в воздушную клетку, чтобы ни один звук не просочился наружу.

— Я думал, ты мертва.

— Не дождешься, красавчик, — Пэм накинула на плечи поданный халат. — Как дела у куколки?

— Ты узнала что-нибудь о похитителях?

Пэм достала из сумки курительную палочку, которую маг, недовольно закатив глаза, поджег заклинанием. Женщина затянулась и выпустила в потолок тонкую струйку сладковатого дыма.

— Среди своих его зовут Дас-Коготь.

— Звали.

Она равнодушно пожала плечами.

— Поделом. Он много лет работал на хозяина. Говорили, ни одной осечки. Платил щедро, трахал волшебно.

— Ближе к делу.

Пэм повертела перед собой истлевшую на четверть палочку.

— Он давно ко мне не заходил. Но мне удалось расспросить других. Ходят тревожные слухи, будто по Черному рынку гуляет тень. Наемники получают приказы, которые никто не отдавал, на первый взгляд безобидные, но потом королевские солдаты каким-то образом выходят на целые банды и выкашивают их под корень.

Рунар задумчиво цокнул языком. Подобные слухи не имели значения в краткосрочной перспективе, а в долгосрочной некому будет их распускать.

Однако Пэм преподнесла сюрприз иного толка:

— Некоторые клялись и божились, что видели в катакомбах Теневую стражу королевы. Вот я и покумекала с товарками.

— Время, Пэм.

— В кругах хозяина бытует мнение, что княжну следует убрать, потому что она стала угрозой после того, как из-за нее вырезали банду Шумея. Начался перераздел, и тут подсуетился Бешеный Лис, который урвал кусок влияния под носом у Черного Лорда.

— Так за похищением стоит Черный Лорд?

— Нет же, — Пэм нетерпеливо вздохнула. — Хозяин запретил нам приближаться к ней. У него какой-то свой резон держать княжну в центре народного внимания непременно в столице.

— Что за глупость? — пробормотал Рунар. — Кто тогда спланировал похищение? Ни мейстер, ни Горгад не смогли бы продумать такие мелочи, находясь в Аулуксе.

— Мне неизвестно, — пожала плечами Пэм. — Слушай, красавчик, а, может, как в старые времена? — она подмигнула ему и выпустила изо рта дымное колечко. — Платы не возьму.

— Лучше постарайся и сдери вдвое с барда. Полагаю, он хорошо работает руками и ртом.

Пэм хмыкнула, но от двусмысленных комментариев воздержалась. Вместо этого она достала из потайного кармана сумки неприметный медальон, каких водилось в избытке в каждой кузнечной лавке. Раскрыв створки, Пэм вытащила крошечный синий камешек, похожий на крупицу соли, и вложила в подставленную ладонь.

— Спасибо, красавчик. Твой подарок меня очень выручил в этом плавании.

В коридоре Соловей уже вовсю жаловался на жизнь смущенно хихикающей служанке. Бард прикрывался лютней с таким видом, будто корпуса инструмента не хватало, чтобы скрыть его мужское достоинство.

Заметив Рунара, он оскорбленно поджал губы, намереваясь выплюнуть присущую случаю колкость, но вместо этого озадаченно нахмурился.

Маг вызывающе оправил распахнутый ворот рубашки и сыто прикрыл глаза. Весь его вид кричал о том, как именно он провел ближайшую четверть часа.

Пэм высунулась следом и послала ему воздушный поцелуй.

— Соловей есть разговор, — Рунар опустил тяжелую руку ему на голове плечо, от чего тот сдавленно охнул. — Когда Айрин очнется, разрешаю навестить ее. Ей будет интересно послушать про наши приключения. Я настоятельно попрошу тебя…

— Я понял, — перебил тот.

— Нет, не понял. — Маг нагнулся к нему и вкрадчиво объяснил: — Расскажи ей все: про Мавиль, и в каких позах ты нашел нас; про Пэм, — та кокетливо помахала очумевшему барду. — Приукрась все, как умеешь. Скажи, что я почти не вспоминал об Айрин, а говорил только о том, что из-за нее пришлось покинуть столицу. Распиши все ужасы, что я натворил, будь убедителен.

Соловей посмотрел на него с жалостью.

— Ты действительно этого хочешь?

— Так будет лучше.

— Для кого?

Рунар смерил его долгим взглядом, затем развернулся на каблуках и зашагал прочь.

Пэм глубоко затянулась.

— Заходи уже, дорогой! Зря, что ли, я сюда тащилась?

В комнате бард отсчитал удивленной Пэм двойную плату и попросил немедленно уйти.

Рунар мчался по галереям, словно вихрь.

Слуги отскакивали с дороги, прижимались к стенам и отворачивались при его приближении. Раньше самым страшным им казалось прогневать герцога или его частого гостя мейстера, затем кронпринца, явившегося, словно божество. Стоны из темниц и рассказы солдат утвердили их в мысли, что главное зло все же Придворный маг, ревностно оберегающий труп проклятой северной княжны. Нашлись даже свидетели, заявлявшие, что он готовит черный дьявольский ритуал по возвращению княжны из мертвых, и якобы, от этого она переродится в невиданное чудовище, пожирающее души.

Рунар не слушал их.

Травы доставили в поместье к закату. Надев белый передник, Жули разложила необходимые ингредиенты по восьми концам октограммы.

— Почему ты медлишь?

Вопрос Рунара застал ее врасплох. Служанка подскочила с места, а справившись с волнением, покрутила в руках куколку.

— Вы сказали, что взяли ее у травницы.

— Верно.

— В эту куколку уже заложен неумелый приворот. Эффект слабый и развеется через несколько дней. Я хочу сначала избавиться от него.

— Ты помнишь, о чем я просил тебя?

Жули неловко кивнула, не поднимая взгляда.

— Господин подумайте еще раз! Любая магия подчинения губительна для разума.

На этот раз в голосе Рунара звенел металл.

— Делай, что я велю.

Девушка низко поклонилась и попросила об уединении. Скрепя сердце, маг покинул спальню и услышал, как в замке повернулся ключ.

Рунар обессиленно съехал по стене вниз и уткнулся лбом в согнутое колено.

— Верните мне ее, — исступленно шептал он. — Верните-верните-верните.