Алая птица

Глава 33 Попутный ветер

Она оказалась не единственной пленницей, которую везли на границу со Спорными землями в качестве живого товара.

Помимо нее, в трюме уже сидели восемь скованных женщин и девушек разного возраста, семейного положения и профессии — все поголовно из бедного сословия. Большинство продали, или сами они продались, попав в долговые ямы-ловушки.

Женщина, что первой окликнула Айрин, бывалая проститутка с низким бархатистым голосом, представилась Огненной Пэм и через предложение сетовала на отсутствие табака. Она надеялась понравиться заморскому купцу или барону, втереться к нему в доверие, потом убить и сбежать с деньгами туда, где сможет забыть свое прошлое. Пэм показалась Айрин жизнерадостной и изобретательной женщиной, особенно после слов о том, что она сделает с ублюдком-клиентом, обманом заманившем ее в лапы контрабандистов сладкими речами о свободной жизни.

Еще две совсем юные девушки добровольно стали рабынями, чтобы подарить шанс на жизнь братьям и сестрам, погибающим от болезней и голода. Другую похитили прямо на улице, и никому не было дела, а еще троих продали собственные семьи. Истории оказались похожи, менялись только города и обстоятельства. А последняя рабыня молча ворочалась в дальнем углу.

Пэм без стеснения поведала Айрин, что та барышня в обмен на приличную еду и теплое одеяло оказывала команде особые услуги, за которые в борделе спросили бы по завышенному тарифу.

— Ну, а ты, куколка, как тут оказалась?

— Меня тоже схватили на глазах у всех, — почти не соврала Айрин. — Не знаю, зачем. Может, тому наемнику захотелось подзаработать.

— Вот мудак, — резюмировала Пэм. — Всюду правят деньги. Страже плевать, их давно уже прикормили, как цыплят. Был у меня клиент, хвастался, что получает сверх жалования лишнюю монетку чистого солнца за молчание. Надо было сдать его.

— Кому ты собралась его сдавать? — буркнули из темноты. — Таким же подельникам?

— К королю бы пошла в приемный день! — весело заявила Пэм. — И очередь бы отстояла, не переломилась. — Не дождавшись в ответ ничего, кроме слабого фырканья, она снова вспомнила про Айрин. — Как тебя звать-то, куколка?

— «Куколка» вполне подойдет.

— Ну, как хочешь. Голодная?

— Очень.

Пэм зашуршала в темноте.

— Ну, жди до ночи. Похлебку приносят, когда матросня животы набьет.

Очень скоро Айрин заметила, что пленницы поддерживали пустые беседы, чтобы только заполнить тишину и не остаться один на один в темноте с собственными страхами.

Корабль натужно скрипел и качался, как древний монстр из легенд, который проглотил их и вот-вот начнет переваривать.

Наемник, как и обещал, отвел ее наверх, когда луна оказалась в зените. Айрин с наслаждением вдохнула полную грудь свежего воздуха, от которого тотчас закружилась голова.

«Восход» несся на всех парусах, рассекая волны как острый нож. Река Синяя расширилась настолько, что противоположные берега утонули во мраке, загадочно поблескивая крошечными огоньками-звездами прибрежных деревень и сел. Судя по скорости, судно уже должно было миновать городок Урулукс.

Если курс не изменится, утру они окажутся в Катомесском море, а после пройдут вверх по реке до Барамата, где, по словам Шумея, и продавали рабов.

Похититель, которого Айрин мысленно окрестила Шахаром — в честь предателя из шарибского сказания «О проданном королевстве», — бдительно ловил каждое ее движение, хотя, не был при этом излишне груб.

На палубе не горело ни огонька. Почти все матросы давно спали. Остались только те, что несли ночную вахту, и подвыпивший бард, мирно щипавший струны лютни.

Глядя, как Айрин накинулась на наваристую похлебку и кусок хлеба, Шахар по-иному взглянул на ее худые руки и выпирающие ключицы.

— Тебя не кормили, что ли?

Она помотала головой, жадно глотая ложку за ложкой.

— Мне обычно не до еды. Постоянно надо куда-то от кого-то бежать или выполнять сиюминутные приказы. Матушка бы с ума сошла, увидев меня сейчас! Я стала похожа на уродливый скелет.

Бард отложил лютню и приблизился к ним нетвердой походкой, но наткнувшись на предупреждающий взгляд наемника и блестящее лезвие кинжала, поднял руки и ограничился комплиментом издалека:

— По мне вы, миледи, богиня, сошедшая с полотна непревзойденного художника. Ваш лик подобен лику луны, что бессменным светочем озаряет путь одиноким душам, потерянным в ночи!

Под команду «право руля» матросы кинулись переставлять паруса. «Восход» накренился, угрожающе скрипя реями. Одной рукой Айрин вцепилась в бочку, на которой сидела, а другой прижала к себе миску с похлебкой.

«Какого дьявола „право руля“, если мы должны идти прямо по Синей до самого устья⁈» — похолодела она и невольно взглянула на своего похитителя.

Почему-то раньше ей и в голову не приходило, что наемники могли соврать ей насчет покупателя и пункта назначения, потому что она говорила с ними без поддержки Вариат! Ее руны, конечно, развяжут им языки, а если их будет недостаточно, то Рунар вытянет из них правду иначе.

С центральной мачты свесилась веревка, по которой на палубу спустился мужчина. По движению его рук Айрин опознала в нем мага. В скудном свете лампы его оливковая кожа отливала золотом. Шарибец. Волшебник. Вот и ответ, почему «Восходу» всюду сопутствовал ветер.

Корабль встретил новую волну бортом, затем окончательно развернулся и понесся вверх по течению.

Во время маневра бард потерял равновесие и упал на колено, но не растерялся и, прижав ладонь к груди, продекламировал:

Лишь встретил вас —

И потерял покой!

Я ваш слуга,

Я ради вас герой.

Готов сразить

И словом, и мечом

Сто тысяч армий

С тенью за плечом.

Не мил мне свет,

Не дорог сердцу край,

Где нету вас,

А с вами ад — что рай.

Чтобы заполнить возникшую пустоту Айрин выдавила:

— Не припоминаю эту поэму.

Бард лучезарно улыбнулся.

— Я сочинил ее, чтобы воспеть силу вашей красоты, о, королева моего сердца!

— Ну, хватит, — отрезал наемник. — Пошел прочь, пока я не сделал из тебя евнуха.

Бард возмущенно подскочил, но спорить не решился, подхватил лютню и неспешно удалился на другой конец палубы.

Шахар развернулся к Айрин, которой вдруг хлеб встал поперек горла.

— Наелась? Давай обратно.

Она безропотно отправилась за ним. Задавать вопросы было бесполезно: наемник только повысил бы бдительность. Чтобы провести его, Айрин следовало притворяться овечкой. Шахар и так пристально следил за ее руками.

Когда он ушел, унеся с собой свет, Айрин догадалась, почему женщины в трюме всячески прятались от тусклой лампы. После стольких дней во тьме даже такая малость причиняла им страдания.

— Слышишь, куколка, чего он хотел? — просипела Пэм.

— Чтобы я послушала его стихи, — не удержалась та от маленькой лжи. — Что-что про луноликих королев сердца.

Женщина хрипло рассмеялась.

— Какой же неудачник! В следующий раз пусть тут рассказывает. Мы тоже повеселимся.

Айрин отрешенно пообещала, что так и будет. Назойливое покалывание постепенно распространялось вверх к локтям по энергетическим линиям. До той боли, которую описывали в трактатах, было еще далеко.

— Эй, куколка, — после краткого молчания позвала Пэм, — мы, кажется, повернули. Не заметила, случаем, куда? Если не знаешь, опиши хотя бы местность.

Из темноты раздался смешок:

— А ты, можно подумать, бывалый картограф.

— Я, может, и не картограф, но бывалая уж точно! — с ноткой гордости возразила женщина. — Мужики, знаешь ли, любят почесать языками, а платят за время.

Прерывая перепалку, Айрин произнесла негромко:

— Мы идем вверх по Синей. К утру, возможно, пройдем Южный приток.

— Так быстро⁈ Не путаешь, куколка? Такую махину под силу разогнать разве что всем демонам преисподней.

Она умолчала о наличии волшебника в команде. Пусть думают на демонов. Ее собственные всегда при ней.

Совсем тоненький дрожащий голосок спросил про непонятные притоки и то, куда их все-таки везут. Насколько Айрин помнила, голос принадлежал девушке, которую похитили на улице.

Пэм охотно разъяснила, что Рейненберн с запада на восток пересекает необъятная река Синяя с пятью крупными притоками: Русалочьи волосы, Озерный, Тихий, Южный и Северный, который идет до самой столицы и дальше на север к горам.

Названия поставили девочку в тупик.

— Почему Русалочьи волосы?

— Дьявол их разберет, — звякнула цепь. — Говорят, что там не река, а десятки мелких бурных ручьев.

Айрин тихонько выдохнула. Дубовый Перевал находился у самого истока Тихой реки. Там почти не было течения, но водилось много рыбы. Когда Айрин была маленькой, отец часто брал ее с собой на рыбалку и каждый раз, хвастаясь богатым уловом, называл ее своей удачливой звездочкой.

Айрин стиснула зубы и, чтобы разогнать мысли, ударилась затылком о борт.

Рядом Пэм продолжала объяснять простейшую географию, пока ее не оборвала одна из рабынь:

— Значит, все же Аулукс, не Барамат. Спаси нас Господь.

— Почему? — наперебой заголосили пленницы.

И тут впервые заговорила та, которую, по словам Пэм, ночами забирали матросы. От звука ее голоса Айрин покрылась мурашками. Его мелодичность и природная нежность сделали бы честь лучшим певицам королевства. Раз услышав, его невозможно было вытравить из памяти. Так, по легендам, мифические русалки зазывали моряков, чтобы те направляли корабли прямо на скалы. И потому вдвойне жутко было слышать в этом голосе неприкрытую ненависть.

— Из Аулукса один путь — на тот свет. Там вам всем наденут рабские ошейники, и вы забудете, что значит свобода и надежда. Вы будете жаждать одобрения хозяина, потому что одобрение — избавление от боли. А если помыслите о побеге, ошейники выпустят острые жала и разорвут ваши глотки, чтобы вы долго и мучительно захлебывались кровью.

Когда она закончила говорить, наступила тишина. Одна за другой девушки начинали всхлипывать — все громче и громче, — пока скрытый трюм не наполнился воем и причитаниями.

На палубе при свете луны Айрин жирным пальцем нарисовала на ладони Оффан, но без завершающего штриха, иначе Оковы и все, что на ее одежде имело замки, попросту бы спало.

Теперь у нее оставался один шанс: или она точно проведет недостающую линию, или испортит все.

Айрин глубоко вздохнула, успокаиваясь, и чиркнула ногтем по ладони.

Ничего не произошло.

Она оперлась спиной о сырой борт. Рубин бился испуганной птицей. Океан внутри стихал, тогда как река снаружи набирала мощь.

«Шахар не забрал кулон, потому что знал: меня по нему не отследить. Кто-то сдал нас с Рунаром», — Айрин сжала в кулаке цепь. — «И я заставлю этого человека пожалеть».

Последняя ночь, что они с магом провели вместе, словно осталась в прошлой жизни. Благодаря руне, спасающей от ядов, Айрин протрезвела почти сразу, как завернулась в одеяло и сильно устыдилась своих слов и действий. Она даже решила, что Рунар выгонит ее, когда вернется из ванной, или уйдет сам, но он лег совсем рядом, словно напрашиваясь на шалость.

В порыве смелости, Айрин закинула на него сначала руку, потом ногу, ожидая, что чаша его терпения переполнится. Но когда Рунар накрыл ее ладонь и прижал к груди прямо над сердцем, всего, чего ей хотелось — это целовать его, пока не кончится воздух.

Она надеялась помочь, а вместо этого подставила его.

Аулукс. Богатый портовый город на юго-западе, омываемый теплыми волнами Мраморного залива, важная остановка на знаменитом морском Шелковом пути из Таурукских островов в Рейненберн. Там базировалась треть всего королевского военного флота, а регулярная армия Аулукса численностью равнялась столичной.

Город от остального Рейненберна отделяли две сходившиеся клином горные гряды высотой до небес. Благодаря историческим хроникам Айрин знала, что Аулукс подчинялся короне, только пока видел в этом выгоду. Брать его силой было глупо: потери превзошли бы награду и открыли уязвимости перед морскими соседями. Шарибцев и таурукцев же вполне устраивали торговые контракты. Для них этот лакомый кусок земли не представлял ценности без Мраморного залива.

Королевство внутри королевства.

Рунару ее не найти.

День и ночь прошли во тьме и сырости. Запах гниющего дерева въелся Айрин в кожу. Она начала терять связь с реальностью, особенно, когда заклинание Рунара ослабло настолько, что голоса духов перекрыли ее мысли.

Дважды «Восход» заходил в порты — она понимала это по движению судна и звону якорной цепи.

Айрин пыталась мысленно воззвать к духам, но тем не было дела до ее забот. Без магии она не могла отправиться за грань через медитацию, оставалось ждать, пока они сами не призовут ее в свой серый туманный мир.

Магические оковы причиняли страдания. Айрин лихорадило, и вместе с болью росла ее ненависть и злость, прежде всего, на саму себя, что так глупо попалась.

В один прекрасный момент тайная дверь приоткрылась, и на палубу рухнуло тело с фонарем в руке.

Пленницы дружно взвизгнули.

— Очаровательные дамы, приношу свои самые искренние извинения за потревоженный мною покой!

Телом оказался бард, который той ночью воспевал красоту Айрин.

Нетвердой походкой человека, привыкшего к качке, он добрался до противоположного борта, где все это время стояли ящики с контрабандным товаром, и ловко выудил пузатую бутыль.

— Бард? — позвала Айрин и тотчас сощурилась от тусклого света лампы.

— О, луноликая! — просиял тот, затем опустился рядом с ней на корточки. — Твой спутник, не сочти за оскорбление, грубиян. Обещал отрезать мне яйца, если я сунусь сюда.

На его слова тут же отозвалась Пэм:

— Выходит, между выпивкой и достоинством ты выбрал выпивку? Достойно!

— Ах, дьяволица, твой острый язык ранит мое нежное сердце, как холодная шарибская сталь! Разумеется, я заговорил ему зубы.

Пока они обменивались колкостями, Айрин в сомнении кусала губы, но стоило барду двинуться прочь, она быстро заговорила:

— Хочешь заработать?

Лампа осветила ее изможденное лицо.

— А тебе есть, что предложить?

— Подойди ближе и убери свет, — прошипела Айрин, отворачиваясь. Бард подчинился. От него несло нестиранной одеждой, сладким парфюмом и совсем немного ромом. — Ты можешь сойти в ближайшем порту и передать весть одному человеку?

Она говорила тихо, вынуждая его наклоняться ниже.

— Тю, — присвистнул он, — разбежался! Я знаменитый бард, а не посыльный. Через неделю в Маймер сбежится отличная публика, чтобы поглазеть на шарибские каравеллы, и я собираюсь ощутимо облегчить их кошельки.

— Он заплатит золотом.

Бард заколебался, но все же заинтересованно хмыкнул.

Была вероятность, что он работал вместе с похитителямт, но у нее не оставалось выбора.

— У меня на шее кулон-артефакт. Возьми его и мчись в столицу. Отдай кулон лично в руки Придворному магу.

— Погоди, что? — он рассмеялся. — Ты, миледи, кажется, сошла с ума.

— Задери мне рукав и убедись сам, — Айрин протянула ему скованные руки. — Ты называешь себя прославленным бардом, значит, должен понимать.

Он так и сделал, а когда увидел шрамы от рун, переменился в лице.

— Чтоб меня демоны разодрали, ты…

Айрин зашипела на него, а потом скривилась от острой боли, пронзившей грудь. А лекарь ведь рекомендовал ей покой.

— Послушай, моя жизнь зависит от тебя, — выдавила она. — Поезжай прямо в замок, передай Придворному магу, что меня везут в Аулукс. Только не продавай кулон, — у нее перехватило дыхание, когда бард снял цепочку с ее шеи. — Он все, что у меня есть.

Над их головами загрохотали шаги.

Айрин с горечью наблюдала, как артефакт скрывается во внутреннем кармане чужой залатанной куртки.

Бард подхватил бутылку и лампу, затем затараторил:

— Что мне сказать, чтобы не лишиться головы? Твое имя?

— Скажи, что я чудовище. Он поймет. Лично в руки, никому другому! Стой! — он развернулся с видом «ну, что еще?» — Как тебя зовут?

— Соловей, куколка, певчая птица, — бард подмигнул ей напоследок, затем шмыгнул вверх по лесенке.

Айрин проглотила ком в горле. Только сейчас она заметила, что вокруг стоит настоящий гвалт. Женщины о чем-то яростно спорили, а Пэм голосила громче всех.

Не вникая в их разговоры, княжна свернулась на холодных досках и беззвучно заплакала.

Следующие несколько дней Айрин делала все, чтобы не дать Шахару повода выпустить ее наверх. Такой опытный наемник, как он, быстро бы заметил пропажу артефакта, которую связал бы с исчезновением барда.

По крайней мере, Айрин хотелось надеяться, что Соловей не пропьет кулон в первом попавшемся пабе, а действительно доставит Рунару.

Надежды таяли вместе с ее рассудком. В темноте ей мерещились призраки, голоса духов не оставляли даже по ночам, а во снах царили ужасы. Айрин снова переживала смерть отца и сестры, а порой ей снилось, что она вышла замуж за Гуго и заперта в собственном доме без капли колдовства. Иногда в забытии ей мерещился Рунар, живой или мертвый: его пытали, казнили, заставляли Айрин испытывать на нем самые страшные руны.

Оковы мучали ее постоянно. Без магии она ощущала себя никчемной, слабой, униженной. За краткие месяцы жизни во дворце сила стала неотъемлемой ее частью, а когда ее забрали, мириться с потерей оказалось невыносимо.

Однажды Шахар силой выволок Айрин на верхнюю палубу, где ее вырвало за борт. Наемник что-то втолковывал ей, но она только мотала головой и мычала сквозь зубы.

В конце концов, ему пришлось устроить Айрин на одеяле в карцере, где отвратительно воняло козами, но после гнилостной духоты фальшь палубы такое соседство показалось королевским.

Причиной невиданной щедрости стало то, что «Восход» вышел в открытые воды Мраморного моря.

На одиннадцатый день плаванья корабль достиг Аулукса.