Алая птица

Глава 39 Будущий король

В первый раз Айрин проснулась посреди ночи.

Поначалу она решила, что до сих пор находится в каменном саркофаге, и дернулась, разметав по сторонам отяжелевшие руки. Тотчас рядом с ее головой затанцевал мутный огонек.

Высокий голос доносился глухо, как через одеяло.

Во второй раз княжну разбудил хлопок двери.

Она осмотрелась и сквозь блеклую пелену различила желтый свет короткой свечки, вот-вот готовой погаснуть. Айрин потянулась к нему, чтобы удостовериться, что свет ей не мерещится, но наткнулась на что-то живое.

Оно издало шумный вздох и схватило ее руку.

— Айрин, ты слышишь меня?

Она разлепила сухие губы, силясь вытолкнуть из горла имя.

Теперь она видела его смазанную фигуру прямо над собой. Рунар говорил слишком быстро, и она не успевала разобрать отдельные слова.

Он целовал ее руки, скулы, горячий лоб и напоследок, украв дыхание, прижался к губам.

Айрин вновь ощутила головокружение, а ее тело налилось тяжестью.

— Не оставляй меня, — просила она. — Мне страшно.

А в ответ получала бесконечное:

— Прости-прости-прости…

В ее третье пробуджение комнату щедро заливал солнечный свет. Ветер парусом раздувал тончайшую тюль и пах незнакомыми цветами и пряностями.

Полог над кроватью был задернут лишь с одной стороны, так что Айрин без труда рассмотрела дорогое убранство. Из скрытой от глаз части комнаты доносился шум — не нервная суета, а умиротворяющие рутинные звуки: стук шкафов, звон каминной решетки, журчание воды. В поле зрения появилась Жули в ярком платье необычного фасона и в белом переднике.

От радости Айрин подавилась воздухом и закашлялась. Услышав ее, служанка встрепенулась и кинулась за кувшином.

— Госпожа, какое счастье! Как вы себя чувствуете?

Сделав пару глотков, Айрин почувствовала себя живой, о чем и сообщила сияющей Жули.

— Где я?

— В поместье герцога Горгада, госпожа.

От имени похитителя Айрин передернуло.

— Он в тюрьме, — поспешила заверить Жули и добавила не без злорадства: — господин Рунар его сильно покалечил.

— Рунар здесь?

— Верно. А еще кронпринц.

— Я хочу их увидеть.

Айрин попыталась сесть, но Жули твердо пресекла ее порыв.

— Уже заполдень, они на срочном совете с приоратом Аулукса. Местные знатные дома недовольны новой властью. Я расскажу вам все, как только вы поедите.

Обед Айрин разочаровал. Он оказался пресным и однообразным: жидкая каша, бульон с белым мясом, зелье, немного протертых овощей, зелье, стакан воды, зелье.

Пока княжна запихивала в себя еду, Жули осторожно делилась новостями, намеренно сглаживая острые углы. О заговоре она знала мало, но Айрин и не ожидала от служанки подробного отчета. Хватило общей картины.

Ее магический сон продлился, без малого, четыре дня. Набившиеся в комнату лекари в один голос твердили об отдыхе и запрете на магию и длительные передвижения.

Возвращение в Реймекар откладывалось до тех пор, пока Эдгар и Рунар не решат вопросы с приоратом и разъяренными баронами, большинству из которых грозила каторга.

Когда лекари ушли, Айрин улеглась на подушки и прикрыла глаза наслаждаясь тишиной.

Тишиной.

Она снова села, чем встревожила Жули.

— Госпожа, что-то болит? Вернуть лекарей?

Та покачала головой.

Духи молчали. Шрамы от рун не отзывались болью, покалыванием или зудом.

Айрин отвернулась, зарываясь лицом в подушку, пахнущую мелиссой.

Впервые за долгое время она слышала только свое дыхание.

Спустя два полдника в ее покои поскреблись. Жули кивнула неожиданному визитеру и с поклоном обратилась к Айрин:

— Госпожа, к вам пришел бард по имени Соловей. Именно он доставил Его Высочеству ваше послание и преодолел путь до Аулукса вместе с господином. Желаете принять его?

Айрин помрачнела. Она полагала, что бард давно сбежал, исполнив свою роль. Но он зачем-то последовал за Рунаром. Без рун она не смогла бы выяснить наверняка, какую игру он ведет.

— Впусти его, только будь начеку.

Жули озадаченно приподняла свои и без того изогнутые брови, затем помогла Айрин устроиться на кровати.

Трезвым бард производил более приятное впечатление. Услышав о пробуждении княжны, он первым делом забрался в сад и нарвал самых чудесных цветов, которые, тем не менее, были не в силах отразить и десятой доли нежнейшей прелести леди Эсталинор.

С подозрением выслушав комплимент, Айрин велела Жули поставить цветы в вазу подальше от кровати.

Ее настороженность, похоже, совсем не ранила барда. Тот выразительно прочитал ей несколько действительно красивых стихов о богатстве южного края, Мраморном море, более абстрактные произведения о чести и отваге, а также о самой Айрин.

В его поведении читалась нервозность, словно он не решался на некое слово или действие. Поэтому Айрин ни на миг не позволяла себе отвлечься.

Начало искренней беседе подожила фраза княжны, которую утомил долгий визит.

— Ваши стихи прекрасны, однако, ответьте мне честно, Соловей. Я все равно распознаю ложь, — блеф дался ей не без труда. — Как вы связаны с моими похитителями?

Бард опешил.

— Помилуйте, благословенная княжна! Стал бы я оставаться рядом с Рунаром, если бы руки мои были не чисты? Он мигом оторвал бы мне их и засунул еще глубже, чем мейстеру его несчастную взятку. — Заметив ее сомнение, Соловей осенил себя знаком Всевышнего. — Не пить мне во век шарибского вина, если я запятнал свой язык грязным враньем! Тем более, Рунар допросил каждого подельника, разве я избежал бы незавидной участи?

Смысл витиеватой речи по-прежнему ускользал от Айрин. Она потерла переносицу.

— Неужели, совпадение?

Бард призадумался.

— Если так поразмыслить, княжна, то выходит, что я действительно неслучайно попал на «Восход». Ко мне в таверне подсел незнакомец, якобы, тоже бард — но я-то сразу распознал в нем шарлотана! — и рассказал маршрут, которым пойдут шарибские каравеллы, а это знатный повод набить карманы деньгами. Я и прыгнул на первый корабль, взявшийся везти меня за парочку баллад.

«Выходит, Шахар воспользовался нами обоими, — размышляла Айрин. — Как он мог полагаться на столь нестабильные переменные? Мы, словно марионетки, отыграли роли».

— Рунар знает?

— Я как-то не подумал, что это важно, — Соловей виновато почесал в затылке. — Я расскажу, как только он подуспокоится.

— Подуспокоится?

Теперь выражение лица барда испугало ее не на шутку.

— Княжна, то, что я сейчас поведаю, — он тяжко вздохнул, осознал, что вышло театрально, и принял серьезный вид. — Просто замолвите за меня словечко! Он велел сказать вам кое-что, и я подчинюсь, а потом поведаю правду.

Стоявшая рядом Жули уставилась себе под ноги, а Айрин накрыло волной гнева. Что за очередной заговор плетет этот доморощенный колдун?

Подали ужин.

Вовсю расцветал закат, наполняя витражи сладким медовым светом. Цветы источали поистине чарующий аромат. По настоянию лекарей, отдельные веточки целебных соцветий переместили на столик у изголовья Айрин.

На время перевязки Соловью пришлось прервать рассказ и подождать за дверью, затем он вернулся. Его отточенная годами манера сказительного изложения помогала Айрин легче воспринимать события и выцеплять главное.

Все, на что она оказалась способна, когда бард замолчал, это емкое:

— Сукин сын.

Соловей одобрительно замычал.

— Совет с приоратом уже закончился?

— Нет, госпожа, — ответила Жули, собирая с одеяла на поднос блюдца с очередным полдником. — Я только что справлялась у мажордома.

— Чудно, — задумчиво пробубнила Айрин. — Подай мне платье или костюм.

Жули и Соловей переглянулись.

— Но лекари…

— Живо, или я пойду в сорочке. Думаешь, я не способна?

— Сию минуту, — откликнулась служанка и исчезла за ширмой, шурша тканью.

Бард хохотнул, предчувствуя веселье.

— Могу я поприсутствовать на публичном избиении? Возможно, сотворю непревзойденную юмореску!

— Как угодно, — отозвалась Айрин. — Будь добр, дай мне одеться.

Лекари запретили ей носить корсеты, пока не заживет ожог, поэтому Жули подобрала для нее единственный приемлемый вариант: темно-синий мужской костюм.

— То, что нужно, — хмыкнула княжна.

— Вы уверены? — без особой надежды спросила служанка, на что Айрин мрачно усмехнулась, и та глубоко вздохнула. — Тогда позвольте помочь.

— Волосы не трогай. Я же северная ведьма! Надо соответствовать.

Она уже направилась к выходу, как поместье содрогнулось от оглушительного взрыва. Миг спустя в комнату, ругаясь, влетел Соловей.

— Что происходит? — вопрос Айрин утонул в еще одном взрыве, за которым последовал грохот осыпающихся камней.

Не теряя времени, Жули толкнула княжну на пол и закрыла собой, и им на головы с потолка посыпался песок. Бард прижался спиной к стене возле окна и осторожно выглянул наружу.

— У ворот поместья армия, они…

Его прервал протяжный звук горна, смешавшийся с криками и лязгом оружия.

Незнакомый солдат в доспехах с рейненбернским гербом ворвался в покои и осоловело покрутил головой.

— Княжна?

— Я здесь! — отозвалась Айрин с пола. — Кто на нас напал?

— Бароны, княжна. Немедленно спуститесь в подземелье, такой приказ Его Высочества. Я провожу вас.

— Бароны решились напасть на кронпринца? Они не боятся…

Новый взрыв ударил по окнам так, что треснули витражи.

Голову Айрин заполнил нарастающий звон.

«Leiar», — шепнул ей на ухо бесплотный голос.

Она перевернулась на спину и зажмурилась, закрывая уши ладонями. Мимо нее к противоположной стене на четвереньках ползла Жули, чьи выпученные глаза не выражали ничего, кроме ужаса.

— Это шарибский порошок, — бормотала она, — мы все умрем. Все умрем. Все…

Айрин окликнула служанку, но не успела ничего сказать, как солдат вздернул ее на ноги и потащил за собой.

— Мне приказали доставить вас в безопасное место!

«Leiar».

Перед глазами Айрин плясали черные пятна.

— Leiar, — бездумно повторила она.

Солдат настойчиво подтолкнул ее к выходу, и вдруг на него сзади налетел бард, вооруженный канделябром. Удар пришелся прямо по темечку, расколов голову как спелый орех. Кровь брызнула Айрин в лицо.

Соловей выронил канделябр.

— Ты… — он встретился взглядом с Айрин и запнулся. — Ты сказала, что он лжец, и я…

Он принялся вытирать руки о штаны.

— Помоги Жули, — велела Айрин.

Она не сводила взгляда с растущей лужи крови под ошметками мозгов. Кровь мерцала. Полная магии.

Дух Мекаль предупреждал, что цена за руну может стать непомерной. Он высосал из княжны все, оставив крошечную искру, взамен отправив в вечное ничто, где ее разум скрылся от ужасов мучительной смерти. Соглашаясь на сделку, Айрин не питала напрасных иллюзий о возвращении.

Сейчас она была ничуть не полезнее обычного человека.

Если только не…

— Там целая дьявольская армия! — воскликнул Соловей, прервав ее размышления. — Пять знамен… нет, шесть, включая приорат. Они окружили поместье. Надо тикать, пока целы!

Айрин вздрогнула, когда услышала еще один боевой клич. Сквозь разбитое окно ей удавалось разглядеть кусочек внутреннего двора.

Армия баронов взяла стену, и малочисленных и утомленных маршем гвардейцев принца стремительно брали в кольцо. Регулярная армия Аулукса в открытый бой не вступала, очевидно, сомневаясь, кому присягнуть на верность.

Местные маги-наемники обрушивали на противников одно заклятье за другим, и все их в одиночку отражал Рунар.

Едва выглянув наружу, Жули схватилась за сердце:

— Всевышний, помилуй, у него же нет камня!

Айрин не знала, о чем речь, но догадалась, что долго ему не продержаться.

Она помянула дьявола и кинулась вон. Ноги норовили подогнуться, но княжна упорно гнала себя вперед, несмотря на судороги и усталость.

Лекари ведь рекомендовали ей строгий покой. Снова!

Вырвавшись на открытую гелерею одного из верхних этажей, Айрин впилась пальцами в резные перила и едва не расталась с ужином.

Красное солнце слепило ее, так что не сразу удалось разобрать своих и чужих.

Жули вывалилась из коридора следом за ней.

— Госпожа, — задыхаясь, зарычала она, — смерти ищете после всего, что мы для вас сделали?

Айрин бесцеремонно оттолкнула ее подальше от легиона теней, отделившихся от ее собственной тени.

Над Аулуксом сгущались сизые тучи. В их набухших брюхах зарождался утробный рокот, сдобренный ветвистыми молниями. Внизу боевые кличи сменились на изумленные и испуганные вопли, когда небо перекроил сложный геометрический узор из рун. Из его центра в клубах до черноты багрового дыма показалась голова чудовищного ящера. Как через дверь в иной мир, этот ящер выскользнул в реальность и расправил непомерные крылья. Из его пасти вырвался клуб пламени, очень скоро обратившийся огненным вихрем, что обрушился на беззащитных людей, навеки вплавляя их в камень улиц и защитных стен.

Чудовище описало круг и взвилось в небо, сливаясь с породившим его колдовством.

— На колени перед своим принцем! — прокричала Айрин.

Один за другим вражеские солдаты бросали оружие и в страхе опускались на землю.

Учиненные пожары разрастались с невероятной силой, но никто не смел пошевелиться, чтобы потушить их.

Оборвав заклинание, Айрин отшатнулась к стене подальше от перил, чтобы ее не заметили снизу. Вопреки ожиданиям, она чувствовала себя полной сил: магия кипела в ней, будто она была всем известным миром — могучим океаном, хрустким от холода восточным ветром, закованным в земные недра жидким пламенем.

Она не знала, сколько прошло времени, пока на галерею, сбив с ног Жули, не выскочил встрепанный Рунар. От него тянуло гарью и железом.

— Я не знаю, что сделаю с тобой, — его голос дрожал от бешенства. — Представляешь, чего нам стоило вернуть тебя с того света? Ты должна лежать, не вставая, а не играться с тем, что чуть тебя не убило!

Резкие слова задели что-то внутри нее — тончайшую шелковую струну.

— Это моя магия, и я сама буду решать, как обращаться с ней! Ты ничего не знаешь о колдовстве… — Айрин задохнулась: ее грудь разорвало болью.

Она согнулась пополам от неудержимого приступа кашля. Казалось, она вот-вот захлебнется. Рунар кинулся к ней и подхватил прежде, чем она упала на пол.

Той чудесной силы больше не было — она исчезла в мгновение ока, оставив Айрин в агонии. Сквозь пелену она видела силуэт Рунара — единственное светлое пятно в сгущающейся тьме.

После потери половины личного гарнизона Эдгар мог лишь тайно оплакивать павших товарищей, которых знал большую часть жизни. Король приставил к принцу учителей по военному искусству, когда тому стукнуло десять. Так его дни оказались наполнены тренировочными боями в компании таких же, как он — детей, считавших войну игрой.

Они клялись идти за своим принцем, и он привел их на смерть. Не на великую битву, достойную баллад, а на бойню с мятежниками.

В Барамате кампания завершилась без потерь, если не считать отравленного слуги. И если не брать в рассчет информацию о возможном предательстве, вонзившем в спину Эдгара дюжину ножей.

Затем были пограничные земли, которые забрали свою кровавую дань. Величественные горы стали надгробием для восьми могил.

Аулукс оказался более жадным: он потребовал двадцать одну душу. И еще четыреста осужденных.

Меч оттягивал руку Эдгара, когда он, еше не смывший пот и кровь, рубил головы баронам и членам приората, пока безупречное лезвие из адасской стали не покрылось зазубринами и пятнами. Горечи добавляло то, что мнимая лояльность Аулукса не продлилась бы долго, потому что город был по-прежнему защищен от королевства естественными стенами — горами до самых безучастных небес.

Что он скажет отцу?

Что он скажет семьям погибших?

Вернувшись в поместье, Эдгар сказался уставшим и велел передать прочие заботы Придворному магу, исчезнувшему сразу после того крылатого монстра.

— Он занят княжной, Ваше Высочество, — с поклоном возразил слуга.

Это настолько взбесило Эдгара, что он заперся в своем кабинете и выпил два кувшина крепкого вина. Через открытые окна слышался стук кузнечных молотов, отдиравших от мостовых трупы в расплавленных доспехах.

К началу третьего кувшина, принц запечатал личной подписью и печатью письмо, над которым корпел все это время. Перебрав множество формулировок, он нетвердой рукой вывел единственную фразу: ты мне нужен.

Черновики догорали в камине. Эдгар лениво шевелил почерневшие листы кочергой, когда к нему постучался бард с лютней в одной руке и сзапечатанной пузатой бутылкой в другой.

Соловей оказался на редкость приятным собеседником. Он не только умело жонглировал словами, но и был весьма осведомлен обо всем, что творилось в поместье и в городе.

Общественные настроения Эдгар выслушал вполуха, а дела Рунара и Айрин пробудили в нем нездоровый интерес.

По словам барда, маг был зол, как аймаррский черт, что увеличивало шансы изменников в радиусе всего Аулукса прогуляться до виселицы. Расправившись с первостепенными делами глубокой ночью, Рунар, словно домушник, прокрался в покои Айрин и оставался там по сей час.

Рунар действительно едва сдерживал гнев, когда лекари с печальными лицами сообщили ему, что не в их власти помочь княжне, ступившей под своды небесных врат. Последовавшая за этим краткая беседа с магом вселила в них невиданные уверенность и оптимизм, так что к следующему закату Айрин начала самостоятельно дышать.

Один из лекарей от усталости упал ему в ноги:

— Господин Придворный маг, заклинаю вас перед лицом Всевышнего: оградите княжну от магии и подвижности. Всех наших знаний едва хватило на ее исцеление. Настоящее чудо, что она выжила!

— Чудес не бывает, — откликнулся Рунар. — Уходите.

Поддерживая друг друга, лекари покинули его.

— Ты заметила?

За столом у горящей свечи сидела Жули. Услышав вопрос, служанка вытащила из передника ту самую куколку.

— Я не знаю, что видела, господин. По вашему приказу я изучила известные руны. Те были иными. — Жули опустила взгляд. — Что это было за чудовище?

— Иллюзия, — помолчав, ответил маг и нагнулся над постелью, ласково убрав с безмятежного лица Айрин непослушные волосы. — Забытая легенда.

Жули сжала тряпичную куколку в пальцах.

— Я не смогла. Это неправильно.

К ее удивлению, Рунар не стал сердиться. Напротив, он произнес устало:

— Спасибо, Жули. Я не имел права просить тебя сделать отворот. Хватит того, что ты справилась с Мекаль.

Служанка встала с табуретки и поклонилась.

— Вы поступили правильно. Госпожа должна оставаться хозяйкой своему сердцу. Иначе в чем отличие этого, — она посмотрела на куколку, — от рабского ошейника? Сосуд неактивен, я его уничтожу.

— Постой! Может сохранить? — он не договорил, но Жули прекрасно поняла его намерение.

— Нет, господин. Эта аймаррская магия не должна существовать. Вы обещали!

Он мог приказать ей, и она бы не посмела ослушаться. Терять столь сильное преимущество накануне последней битвы казалось апогеем глупости. Но когда-то он сам говорил ей: некоторое оружие слишком опасно, чтобы отвечать им ударом на удар. Кем ты будешь править, если в конце не останется никого?

— Прости, я забылся, — Рунар отвернулся от нее к мертвенно-бледной Айрин.

Скрип кожаных туфель и щелчок дверного замка оповестили его о том, что он остался с демонами один на один.

Всю оставшуюся ночь он готовил зелья, за существование которых магистр Эберхард посадил бы его на цепь в самом глубоком подвале Академии, чтобы хлестать их литрами и в экстазе полировать полы парчовыми мантиями.

Рунар пил зелья порцию за порцией, пока от переизбытка магии его не начало лихорадить. Оставшееся варево он перелил в пустую фляжку и положил ее у изголовья кровати, а сам лег поверх одеяла рядом с неподвижной Айрин и позволил вечно голодным духам вдоволь пировать.

Несмотря на боль от призрачных когтей Рунар провалился в беспокойный сон, в котором с небес на Реймекар падал огонь, а земля трескалась как яичная скорлупа.

Так прошло два дня.

Утром третьего Эдгар вместо пожелания доброго утра получил весть, что в Аулуксе его прозвали принцем-палачом, ублажающим северную ведьму.

— Простите, Ваше Высочество, — прокашлялся Соловей, когда слуга ушел. — Если точнее, народ выражается «северная ведьма-шлюха».

Эдгар прищурил опухшие глаза.

— Рунару не говори. Осталось вино?

— Он уже знает, — бард протянул ему флягу. — Специально для вас.

Сделав глоток, принц едва подавил приступ рвоты.

— Что за дрянь?

— В смысле, дрянь? — обиделся Соловей. — Отличный рассол! Вот увидите, через час будете как огурчик.

Пока бард болтал про виды рассолов и степень их полезности, Эдгар залпом осушил флягу и приложил ее прохладной железной пластиной ко лбу. Поворошив свитки на столе, он задумчиво пробормотал:

— Почему шлюха-то? У Айрин, кажется, серьезные убеждения.

— Народ болтает чепуху, — с готовностью откликнулся Соловей и не удержался: — в трактирах вовсю обсуждают, как вы проводите дьявольские ритуалы в вашей постели голыми втроем с ней и Придворным магом. Якобы так вы вызвали то чудовище. — Увидев, как скривился принц, он с немедленно заверил: — Слово барда, я не стану марать этими возмутительными пресудами мое великое произведение!

Эдгар постоял немного, покачиваясь с пятки на носок, потом забрался в кресло.

— Скажи, Соловей, у тебя есть семья?

От былого веселья барда не осталось и следа.

— Была, мой принц.

— Как бы ты поступил, если бы дорогой тебе человек замыслил недоброе против твоей семьи?

Разговор Соловью не понравился. В такие моменты он остро ощущал, что узнал слишком много для того, чтобы оставаться живым.

— На этот вопрос вернее всего ответят баллады, мой принц. Например, сказание о Белом рыцаре.

Эдгар поднял тяжелую голову.

— Он же всех убил.

— Зато действовал наверняка, — нарочито небрежно пожал плечами Соловей. — С вашего позволения, я отправлюсь на кухню. Повариха обещала мне мясной пирог в обмен на песню о прекрасном…

— Стой, — приказал Эдгар. — Пока мы в Аулуксе, я хочу, чтобы ты последил за Рунаром и Айрин. Мне не нужен каждый их шаг, просто общая картина.

Соловей мысленно застонал. Ему вовсе не хотелось на тот свет.

— Повинуюсь вашей воле, — с поклоном ответил он, а про себя подумал, что подготовится к возможному побегу. — Могу я полюбопытствовать на случай, если Рунар и княжна нашпигуют меня заклинаниями: почему вы просто-напросто не поговорите? Беседа — вернейший способ уладить разногласия.

Тот же самый вопрос он уже задавал магу, когда тот соизволил выползти из постели княжны, и в ответ был послан долами и селами.

Принц же сделал вид, что занят бумагами.

«И это наш будущий король», — разочарованно подумал Соловей, когда за ним закрылась дубовая дверь.

«Я жалок», — сокрушался Эдгар, когда за бардом закрылась дверь.

На столе перед ним лежало письмо, накануне вечером доставленное королевским гонцом. В нем Реджинальд требовал от сына немедленно прекращать играть в освободителя и быстрым маршем возвращаться в столицу. Корабли Императора Сетара вошли в Катомесское море, значит, к тому моменту, как письмо окажется у Эдгара, они достигнут устья Синей реки. А оттуда до Реймекара два дня плаванья при попутном ветре.

Не теряя ни минуты, Эдгар вызвал к себе Рунара, однако, получил небрежный отказ.

Посыльный слуга виновато склонял голову перед потерявшем дар речи кронпринцем.

Разъяренный, он ворвался в покои Айрин и был тотчас выпровожен из спальни в гостиную. Рунар отстраненно взирал на него сверху вниз, давя ростом и безразличием. Выслушав принца, маг сказал всего одно:

— Нет.

— Что значит, нет? — вспыхнул Эдгар. — Таков приказ короля и мой приказ!

Рунар закатил глаза и исторг из груди тяжелый вздох.

— Айрин еще не очнулась. Ее нельзя перевозить прежде, чем затянутся раны. Ты не сможешь отдать приказ о немедленной мобилизации, иначе весь поход потеряет смысл.

Эдгар опешил:

— Освобождение двух городов от незаконного рабства для тебя не имеет смысла⁈

— Это неважно, — отмахнулся Рунар. — Я не оставлю ее, а ты не оставишь нас двоих в Аулуксе, или в столице начнется Третье пришествие. И так, мой ответ: нет. Мы выступим, когда закончим дела здесь.

— Но Сетар…

— К дьяволу Сетара! Я не уеду из Аулукса, пока не выжму из него все, до капли.

— Ты в своем у…

Рунар схватил принца сзади за шею и нагнулся, зашептав в ухо:

— Я напал на след. Дай мне время.

Эдгар оттолкнул его и нервно оправил воротник.

— Я только и делаю, что даю тебе время! Я считал тебя другом, а ты использовал мое покровительство и влияние. Когда вернемся, — отчеканил он, ставя точку, — я не стану выгораживать тебя перед отцом.

Принц развернулся и стрелой вылетел вон, не заметив, как Рунар покачнулся и болезненно мотнул головой.

Голос Жули доносился будто из под воды, потом служанку прервал жесткий окрик, следом стукнула створка двери, и Айрин ощутила прохладное прикосновение.

«Мерзавец», — вертелось у нее на языке.

Рунар прижимал ее к себе, делясь магией, а когда та иссякла, то энергией иного рода. Та оказалась по вкусу как сладкая ключевая вода в жаркий полдень, которой невозможно насытиться. Она была, словно жизнь. Она и была жизнью.

— Мерзавец, — просипела Айрин. — Отпусти. Пострадаешь.

— Шестеро лекарей сутки собирали тебя по кускам. Так что заткнись.

В ответ княжна мазнула пальцами по его колючей щеке — дала бы пощечину, но на нее не хватило сил.

Рунар отстранился, разрывая объединение. Среди его эмоций Айрин уловила чужеродную тень — туманный обрывок мысли, отдававшей пеплом.

— Где я?

— В северном крыле. У тебя чудесный вид на горы и лихорадка.

Айрин нахмурилась.

— Я заболела?

— Ты… дура.

Княжна завозилась под теплым одеялом, устраиваясь поудобнее, и уткнулась в плечо Рунара. Маг в ответ коснулся губами ее горячего виска.

— Стало быть, я проспала весь день?

— Три.

— Три дня⁈

Его объятья стали крепче. Под щекой Айрин быстро билось чужое сердце. В уютной тишине, слушая глубокое дыхание, она закрыла глаза. Рунара от нее отделяло одеяло, а ей так хотелось коснуться в ответ.

— Когда мы уезжаем из Аулукса?

— Когда я скажу.

— А Эдгар?

Рунар глубоко вздохнул.

Повозившись, Айрин угрюмо засопела.

— Вы повздорили?

Маг натянул одеяло ей на голову, на что княжна вяло взбрыкнула.

— Не игнорируй меня! Скажи хотя бы, что с баронами? Мне удалось их запугать?

— Еще бы, — фыркнул Рунар. — Где ты только взяла такую жуткую тварь?

— Списала с тебя, wien aimi, — съязвила она. — Из северных легенд. Так что там с восстанием?

— Wien aimi, — задумчиво повторил за ней маг и неожиданно перевел: — «моя любовь». Ты все знаешь? — спросил он и услышал приглушенное одеялом «угу». — Жули сказала?

— Соловей. Сдал с потрохами. На тебя зла не хватает, Рунар! — она вытащила руку из своего кокона и ткнула мага кулаком в грудь. — Так и убила бы, да только не хочу ждать очереди.

С коротким смешком он достал из-за пояса узкий граненый стилет и подал ей рукоятью вперед. Айрин обвела пальцами сначала навершие, затем перевитый коричневой кожей черен рукояти, изогнутую гарду и, наконец, встретилась с пальцами Рунара. Контраст ледяной стали и горячей кожи напомнил ей, насколько хрупкой на самом деле являлась человеческая жизнь. Вот они оба здесь, живые: его дыхание тревожит ее волосы, их магия сплетается вместе даже сейчас, когда потушены заклинания.

А через миг их обоих может не стать по прихоти короля или духов.

Кинжал со звоном полетел на пол.

Рунар скользнул губами по ее коже, целуя линии на ладони. Айрин зажмурилась, чтобы не выдать лишних эмоций, но не смогла справиться с мурашками. У нее снова закружилась голова.

— Так что там с баронами? — вымолвила она.

— Изменников приговорили на месте, — каждое слово ощущалось как маленький поцелуй. — Эдгар лично исполнил приговоры. Те, что остались, выразили намерение присягнуть на верность с магической клятвой. Я постарался сделать так, чтобы они запомнили тот день надолго.

— Выходит, Эдгар победил? — спросила Айрин, проваливаясь в сон.

— Мы победили, — поправил Рунар. — Аулукс теперь наш. А вскоре, будет и весь Рейненберн.