Алая птица

Глава 34 Певчая птица

Бард проклинал все на свете: свою жадность, любопытство, не кстати вылезшее благородство, похищенную княжну, ушлых торговцев, старых и ленивых лошадей, пустые карманы, черствый хлеб, моросящий дождь, судьбу, стражу, порвавшийся сапог. Список пополнялся по мере того, как Соловей всеми правдами и неправдами пробирался через половину королевства к столице.

«Восход» успел уйти слишком далеко. Путешествие до столицы на самой лучшей лошади напрямик заняло бы четыре дня, у барда имелись только собственные ноги, лютня и пустой желудок.

Ему повезло наткнуться на торговое суденышко, владела которым семья потомственных кожеделов. Они возили товары по всему Рейненберну, предлагая изделия из кожи и кости: чинили и продавали обувь, одежду, сумки, украшения и утварь, даже переплетали книги. Их крошечный трюм был набит до отказа, поэтому вся многочисленная семья ютилась в каюте, рассчитанной на одного капитана.

Соловью пришлось ютиться на мешке с дублеными заготовками, а за жидкую похлебку платить песнями и сказками.

Радость продлилась недолго: торговцы швартовались у каждого причала, коих на Синей, внезапно для барда, оказались бесчисленные дюжины. И все равно он выиграл целый день, чем был до странности горд.

Затем была пешая дорога, которая все не кончалась.

Порой ему хотелось бросить все и заложить проклятый кулон или выбросить в ближайшие кусты. Он даже доставал его пару раз из кармана, крутил в чутких пальцах. Камень искрился и переливался, как осколок небес.

На пятый день Соловей как обычно остановился в трактире одного из городков, попавшихся на пути. До столицы же оставалось, как пешком до Шариба.

— Толку от моей помощи, — делился он с пивной кружкой. — Княжну наверняка уже продали за море. Может, ну это все?

Бард сделал приличный глоток. В горле свербело после долгого выступления. Посетители разошлись после полуночи, а до этого он развлекал их веселыми песнями и лиричными балладами. Благодаря ему трактирщик сорвал большой куш и сиял, как новый медяк, пересчитывая выручку за стойкой.

Его дочка, пышная девушка с сочными алыми губками и не менее сочными формами, призывно улыбалась, протирая соседний стол.

— Может, ну это все? — повторил в полголоса Соловей, с интересом приглядываясь к девице.

Но вдруг перед глазами встало другое лицо — отчаянное и вместе с тем упрямое.

Соловей слышал много слухов о благословенной княжне, они неслись от поселения к поселению, как чума. Одни говорили, что она уродлива, как сам дьявол, с клыками, трупной кожей, черными глазами, один взгляд которых высасывал душу. Другие считали, что княжна прекрасна и нежна, словно рассвет. На этом обычно описание заканчивалось. Люди во всех подробностях представляли себе монстра, но пасовали перед красотой.

Увидев княжну воочию, Соловей решил для себя, что абсолютно все слухи врут: она была обычной девушкой, не краше и не страшнее прочих.

Дочка трактирщика тем временем принялась неторопливо натирать его стол. Бард осушил кружку и подмигнул ей.

В конце концов, кто он такой, чтобы врываться во дворец и требовать аудиенции у Придворного мага? За такое его тут же запрут в темнице до конца жизни, а жизнь свою Соловей очень любил, особенно в такие страстные ночи.

Снимая с него куртку, девушка нащупала в кармане кулон и немедленно вытянула его на свет.

— Ах, красота-то какая! Камень-то как сверкает! Откуда он у тебя?

Соловей наскоро сочинил сказку про спасение дочери лорда из лап разбойника, за что счастливый батюшка со слезами на глазах вручил ему эту побрякушку.

— Подаришь мне? — она кокетливо надула губки и приложила украшение к своей необъятной груди.

Бард чуть было не ляпнул «да», но передумал. Такому драгоценному камню место было в королевской короне, но никак не на шее у трактирщицы в захудалом городишке.

— Прости, свет очей моих, этот чудесный рубин остался мне в память о друге, которого я потерял в той страшной битве. Он дорог мне, как часть моего сердца.

— Как трогательно! Ты настоящий рыцарь, — всхлипнула девушка и накинулась на него с поцелуями.

Наутро Соловей все же подумывал оставить ей кулон в качестве благодарности — она действительно хорошо постаралась, но затем передумал и сбежал под лучами первого зимнего солнца.

Тем же вечером он от всей души поблагодарил небеса за правильное решение: город, куда он пришел, стоял на ушах, потому что всего каких-то пару часов назад через него проехало королевское войско во главе с кронпринцем и Придворным магом. Судя по всему, процессия направлялась на юг и собиралась остановиться на ночлег в Волчьем Клыке, поместье местного феодала, лорда Дартора.

Соловей пронес кружку дармового пойла мимо рта, когда услышал об этом от хозяина постоялого двора. Выудив еще пару важных деталей, бард выбежал на улицу и заозирался по сторонам. Пешим до Волчьего Клыка он добрался бы самое лучшее к утру, но к тому моменту войско могло двинуться дальше.

Двери позади Соловья угрожающе распахнулись, выпуская на волю широкоплечего вышибалу.

— Ты, бард, — пробасил он, — или плати, или отрабатывай!

— Конечно, дружище! — Соловей одарил его фальшивой улыбкой. — Я только по нужде за угол — и сразу обратно, лады?

— Не лады. Иди, давай, пой.

— Ну, разумеется, мой нетерпеливый друг! Я так вижу, что именно ты мой самый благодарный слушатель, и я с удовольствием исполню для тебя любую балладу или песню, — продолжая нести чушь, бард заприметил нового постояльца, только что спешившегося с лошади.

«Сбруя, одежда, сапоги хороши. Точно зажиточный купец, не меньше. Значит, если поймают, отрубят руки, но хотя бы не повесят», — невесело прикинул Соловей, затем ринулся вперед, что есть сил оттолкнул заверещавшего купца к вышибале, взлетел на лошадь и понесся галопом.

Вслед ему полетели разгневанные вопли.

Соловей никогда не был хорошим наездником, а за годы бродячей жизни вовсе подрастерял навыки. Он мчался в сумерках по расквашенной осенними дождями дороге и молился, чтобы лошадь не сломала себе ногу, а он — шею.

Совсем скоро на горизонте замаячили огни поместья, а позади гремела погоня.

Даже под страхом смерти Соловей бы не смог рассказать, как оказался у ворот Волчьего Клыка, обогнав все патрули.

Свалившись с покрытой пеной лошади, он кинулся прямо на обнаженные мечи и заорал изо всех сил:

— Срочное донесение Придворному магу! Дело жизни и смерти! Это касается княжны!

Городская стража и охрана поместья настигла его и повалила на землю, а он все продолжал вопить во все горло.

Из главного входа в сопровождении слуг выбежал юноша.

— Что здесь происходит? Объяснить! — потребовал он.

— Ваше Высочество, этот безумец украл лошадь и попытался проникнуть…

Притихший бард заорал громче прежнего:

— Придворному магу от княжны срочн… — его тотчас ткнули лицом в грязь.

— Отставить! — приказал юноша. — Повтори.

Соловей выплюнул ком земли вместе с травой и приподнялся на четвереньках, осоловело вылупившись на него снизу вверх.

— Срочное послание для Придворного мага, — поспешно выпалил он. — От княжны. Лично в руки.

Юноша нахмурился.

— Я кронпринц Рейненберна. Говори сейчас же.

Соловей сел на задницу и непроизвольно брякнул:

— Мать моя! Ой, нижайше прошу прощения, Ваше Высочество, не велите казнить подневольного гонца. Я всего лишь скромный бард. Миледи велела лично в руки Придворному магу.

Стражник замахнулся на сжавшегося Соловья латной перчаткой, но кронпринц знаком велел ему остановиться.

— Отведите этого барда во флигель, принесите горячий чай и одеяло. Рунара ко мне срочно.

Даже ночью поместье выглядело величественно. Соловей крутил головой во все стороны, чтобы не пропустить ни единой детали, пока его вели на аудиенцию к Придворному магу по широким мощеным дорожкам. Каждое окно на трех этажах заполнял теплый свет, словно в поместье разом зажгли десятки крошечных солнц.

Если он уйдет невредимым, сочинит прекрасную балладу!

Спрятавшись во флигеле от принизывающего ветра, Соловей примостился на краешке скамьи и ощутил себя почти счастливым. Слуги поставили на стол чайничек с резной деревянной ручкой, тончайшие фарфоровые чашки, а на скамейку сложили стопку теплых одеял, одно из которых бард тут же накинул на плечи, несмотря на грязную одежду. Чем дальше он пробирался на север, тем холоднее становились ночи. Стража осталась у двери, не отпуская эфесов мечей.

Вскоре появился кронпринц в сопровождении высокого длинноволосого мужчины в отделанной серебром мантии, небрежно накинутой поверх простой кожаной куртки. Помимо роста, барда поразило холодное высокомерие, маской застывшее на точеном лице. Таких людей Соловей предпочитал обходить десятой дорогой, потому что никогда не знаешь, что у них наготове: щедрая оплата или узловая плеть.

— Я Придворный маг. Говори.

Соловей поежился.

— Княжна настаивала, лично. Докажите, что вы тот, за кого себя выдаете.

Вокруг него зловеще замерцали белые искры.

— Каждая секунда на счету, а ты смеешь тянуть время?

Принц опустил руку ему на плечо:

— Рунар, он имеет право убедиться.

— Мне достаточно доказательств! — поспешно заверил Соловей. Он вскочил со скамьи, к которой едва не прирос от страха, и сунул руку за пазуху, чем заметно напряг стражу. — Она велела передать вам кулон и послание… — он умолк.

Кулона не было.

Перед глазами у Соловья пронеслась вся жизнь. Неужели он потерял эту дьявольскую побрякушку во время погони?

— Сейчас-сейчас, — лепетал он, обшаривая карман за карманом.

Когда напряжение достигло предела, бард, наконец, нащупал кончик цепочки. Тяжелый камень провалился в прореху на подкладке.

— Всевышний, помилуй, слава Тебе, — скороговоркой выпалил Соловей и с облегчением вытащил рубин на свет.

Ему показалось, что он только что избежал смерти, а подняв взгляд на Придворного мага, понял, что как никогда был близок к истине.

Кронпринц явно видел украшение впервые, а маг узнал его с первого взгляда. Его лицо не изменилось, но барду все сказали движения пальцев, дрогнувшие при прикосновении к камню.

— Она отдала мне его сама, велела передать… это странно, но звучит так: она — чудовище, ее везут в Аулукс, кулон-артефакт только вам в руки, потому что это все, что у нее есть.

Принц изумленно вскинул брови и обратился к магу:

— Аулукс? Но те наемники говорили про Барамат! Мы весь Совет на уши подняли.

Тот проигнорировал вопрос, будто бы прислушиваясь к чему-то неведомому, затем негромко попросил:

— Бард, скажи, где и когда ты видел Айрин в последний раз.

— На торговом корабле «Восход», господин. Там фальшивое дно, на нем…

Придворный маг вскинул голову и рявкнул:

— Все вон! Обнаружу кого-то ближе пятидесяти шагов, сожгу заживо на месте.

Стража и слуги ринулись прочь. Даже кронпринц невольно вздрогнул, но тотчас взял себя в руки:

— Ты что такое творишь⁈

— Эдгар, есть еще кое-что, о чем я тебе не сказал.

Пока эти двое яростно спорили о каких-то кораблях, шелке, тайнах и заговорах, Соловей забился в самый дальний угол флигеля, как можно более незаметно цедя крепкий чай. Чутье подсказывало ему, что после подобных разговоров такие, как он, обычно получают нож под ребро и неприметную могилку в лесу неподалеку.

Жирную точку поставил кронпринц:

— Ты ответишь мне за ложь! Когда Айрин будет в безопасности, мы вернемся к этому разговору.

Придворный маг скрипнул зубами, но промолчал.

Почти одновременно собеседники обратили внимание на Соловья, который поперхнулся чаем, затем состроил самый невинный вид, на который был способен.

— Знаете, милостивые господа, у меня тоже своего рода магическая способность: иногда я становлюсь глухим, как стопятьсотлетний старик. Матушка говорила, что в день моего рождения по небу пролетел огненный шар, который…

— Остановись, — устало попросил маг. — Расскажи, что знаешь.

Бард тотчас отбросил легкомысленность и как можно более подробно описал все, чему стал свидетелем.

— Татуировка на руке? — принц потер короткую бородку. — Один из баронов Черного рынка?

— Черный Лорд, — заявил маг.

— Уверен? Почему не Бешеный Лис?

— Я уверен. Соловей, как давно ты в пути?

— Шесть дней уже, седьмой.

Маг выругался.

— Сколько до Аулуска?

— С пешей армией, — принц пожал плечами, — около трех недель, если не начались оползни. Местность там капризная, а сам Аулукс непреступен. Из-за магии «Восход» идет быстрее других кораблей, значит, морем догнать их тоже не удастся. Когда мы доберемся, будет поздно. Армия спугнет работорговцев, ворота закроют, и мы останемся без провизии жевать камни.

— Я открою тебе ворота, — пообещал маг. — Отправь большую часть войска в Барамат, его стоит проверить. Сам с личным гарнизоном направляйся в Аулукс по границе Спорных земель в обход гор — при нынешней погоде это единственный путь, а в Мраморном заливе поддержку окажет военный флот. Мы с Соловьем пойдем напрямик через горы.

— Только вдвоем?

— А я зачем⁈

Они выпалили это одновременно.

— Соловей бывал в тех краях, я нет, — терпеливо пояснил Придворный маг. — И мне не нужна армия. Если понадобится, я своими руками сровняю Аулукс с землей.

— Лучше бы до этого не дошло, — пробормотал принц, а Соловей, сообразил, что его драгоценной шкуре ничего не угрожает, и рискнул поклянчить денег:

— Господин маг, княжна обещала мне золото за хорошо проделанную работу!

Рунар насмешливо вскинул бровь.

— А ты проделал ее хорошо?

— Я же нашел вас. А это было нелегко. Все во имя благословенной княжны!

— Вот как?

Соловью вдруг захотелось засунуть последние слова обратно себе в глотку, пока они не стали действительно последними. От вида тонкой хищной улыбки его кишки завязались узлом, а чай настойчиво попросился обратно.

— Тебе щедро заплатят за твой подвиг, — вмешался кронпринц, метнув на Придворного мага косой взгляд. — Мы выступим с рассветом, а до того советую всем хорошенько отдохнуть и не делать глупостей, — и выразительно подчеркнул: — Рунар.

— Разумеется, — отозвался тот.

Бард внимательно рассматривал вынужденного попутчика совсем иным взглядом. Чутье никогда не подводило его прежде и частенько вытаскивало из передряг. Однако в этот раз оно ошиблось. Придворный маг с весьма символичным, на взгляд барда, именем был вовсе не холоден или высокомерен. Он был до смерти опасен и жесток.