Ангелы Суджи

45

Как и предполагали, вскоре заработала вражеская арта. Начала она дружно, но по словам Громова, была быстро подавлена контрбатарейщиками, а вскоре будто и не было её. Зато с российской стороны огонь перенесли на Перевалово, где укрылись выжившие нацисты, и утюжили долго и активно.

Лейтенант Харук ходил по окопам и взбадривал бойцов:

‒ Не расслабляться. Пополняем запасы БК, воды и через полчаса новое наступление, пока наша арта не будет давать им возможности высунуться!

‒ Опять по чистому полю будем ломиться? ‒ спросил кто-то. ‒ А вдруг там мины?

‒ Сами же видели, как они драпали? Ни один не подорвался. Да и не ждали они нашего наступления в этом месте, сосредоточили силы на другом направлении, а мы их теперь с фланга атакуем!

Землякову и Медведеву особенно и собираться не надо, если пустые магазины они набили сразу после убытия Жуликова, а более они и не потратили в скоротечной и злой утренней атаке.

‒ Ты это, ‒ предупредил Земляков друга, ‒ много не пей воды, а то ещё не успел растрясти домашний живот ‒ наступать будет тяжело.

‒ Когда человеку нечего сказать ‒ он говорит о чужом животе. Давай-ка по гранатомёту возьмём ‒ пригодятся ведь.

‒ Вот и возьми себе, а мне с «калашом» и гранатками неплохо, да ещё ножик острый имеется на всякий случай ‒ как он Жуликову помог. Не будь ножа, неизвестно как всё обернулось бы для Максима.

‒ Я тебя не неволю. Думай сам. А мне сержант приказал, учитывая мои габариты. Не тебе же доверять такое грозное оружие ‒ при выстреле отдачей опрокинет.

‒ Ля-ля ‒ тополя, ‒ шутливо поддразнил Земляков.

‒ Да, а чего ты Жуликову намолол про своё геройство с ножом? Без меня, что ли, чего-то было?

‒ Да так я ему сказанул, когда он достал вопросами. Пошутил, а он это всерьёз принял.

‒ Всё понятно: втравил парня…

‒ Зато он не растерялся, когда случай представился, а так мой пример у него в мозгу сидел. Вот и спасся этим.

‒ Ладно, считай, что поверил я тебе.

Лейтенант по-прежнему ходил вдоль блиндажей, поглядывал на часы и небо, опасаясь дронов, но дроноводы, видимо, наученные неприятным опытом и зная, что их истребители переместились в район лесопосадки, и не думали гоняться за ними. А от лесопосадки да крайних усадеб села всего-то метров триста. Один рывок, и на месте.

Они пошли в наступление, когда артиллерия продолжала долбить по первой линии домов, и было такое ощущение, что бойцы сами лезут под свои же снаряды. Но нет, когда оставалось метров сто, арта прекратила огонь, зато раз и другой жахнули по врагу гранатомётчики, в том числе и Медведь отличился. Он выстрелил, поменял «морковку», гордо посмотрел на Землякова и продолжил наступление. Пока враг не начал отстреливаться, а как начал, то оставшиеся метры проскочили мигом, и, укрывшись кто за чем, начали полосовать ответным огнём.

Кто в этом преуспел более, сразу не понять, но первые дома они заняли относительно легко, потому что они оказались пустыми, лишь в двух пришлось пострелять, там, где, видимо, сидели наблюдатели, выстрелами предупредившие о наступлении противника. А вот на второй улице их редкие тройки встретили значительным огнём, и они сразу залегли, оценивая обстановку.

‒ Здесь надолго застрянем! ‒ предположил Медведев. ‒ В этих кустах и сараях сколько хочешь можно обороняться. И делать ничего не надо. Лежи под зелёным кустом и постреливай в москалей.

‒ Миша, не умничай! Хватит трындеть под руку.

Пока они пытались острить, к ним из тыла подоспел на полусогнутых новый боец ‒ раскрашенный конопушками, покрасневшими от натуги.

‒ Ты кто? ‒ спросил Земляков.

‒ Из пополнения. Сержант к вам послал взамен выбывшего.

‒ Он попозже это сделать не мог? ‒ спросил Сергей, но не услышал ответа. ‒ Опыт есть?

‒ Да, месяц воюю.

‒ Тогда прикрывай нас с Михаилом, ‒ указал на Медведева. ‒ И вообще действуй по обстановке. Как зовут?

‒ Барсов Матвей.

‒ Звучит… Меня Сергеем зовут. Михаил, ‒ окликнул Земляков Медведева. ‒ К нам пополнение.

‒ Я не против.

Они залегли и наблюдали за ближайшим домом, стараясь выявить хоть какое-то движение в окнах или около него. Чтобы не скучать и не теряться в догадках, Земляков полосонул по одному окну и по-другому, и неожиданно в ответ раздалась длинная пулемётная очередь. Успел пригнуться, но с запозданием. Попади нацист ‒ остался бы он сейчас без головы.

‒ Жахни по среднему окну из гранатомёта! ‒ попросил он Медведева.

Медведев кивнул и долго прикладывался, ища лучшую точку для выстрела. Кажется, нашёл, жахнул. В ответ тишина. Словно там никого и не было.

‒ По веранде! ‒ шепнул Земляков. ‒ Кто-то туда перебежал и дверью стукнул.

Медведев выстрелил повторно, на веранде что-то глухо упало и раздалась долгая пулемётная очередь, от которой высыпались почти все стёкла.

‒ Молодец, ‒ похвалил Земляков. ‒ Это он в агонии полосонул. Возможно, там и нет более никого. Сейчас проверю.

Он пополз, извиваясь между смородиновыми пахучими кустами. Медведев крикнул: «Куда?!», но Земляков отмахнулся и, пробравшись с угла дома, метнул в разбитое окно гранату. От взрыва вылетели остатки стёкол, Сергей, положив автомат на подоконник, сиганул в окно, проверил комнаты ‒ в них никого не было, прошёл на веранду и увидел на полу среди осыпавшихся стёкол злобного нациста с окровавленным лицом и ручным пулемётом в руках… Сергей выглянул из веранды, помахал Медведеву:

‒ Доложи Громову, что мы большие молодцы, и спроси, что далее делать.

Медведев доложил, спросил у сержанта о дальнейших действиях. Тот ему что-то ответил.

‒ Ну и что сказал? ‒ спросил Земляков; Барсов Матвей в это время молчал, наблюдая за «стариками».

‒ На третью улицу пока не выходим, зачищаем до конца эту и не забываем о первой. С дальней стороны идёт группа, а мы им навстречу.

‒ Тогда перебираемся к следующему дому!

Проломив забор между участками, они зашли к дому с тыла, и, приготовив гранату, Земляков собрался сначала метнуть её на веранду, и уж было замахнулся, но раздалась обычная короткая очередь, неожиданно сразившая его; падая, он сумел лишь отбросить от себя взведённую гранату и она взорвалась метрах в шести, а сам он, подломив одну ногу, опрокинулся навзничь.

«Что это я, ‒ мелькнуло в голове у Землякова, и она поплыла. ‒ Неужели и меня достали?!» ‒ и это было единственное, о чём он успел подумать.

Медведев полосонул из автомата по веранде, но, видимо, опоздал, и тот, кто стрелял, выскочил через двор, грохнув воротами, и было слышно, как он ломился сквозь садовые кусты. Догонять его было бессмысленно, и Михаил вернулся к Землякову, упал перед ним на колени и не смог без дрожи во всём теле смотреть на него… Пуля, разбив нижнюю челюсть, прошла через неё и вышла в шее. Сергей был без сознания, и что-то предпринимать было бесполезно.

‒ Санинструктора надо вызвать! ‒ напомнил Матвей.

‒ Поздно…

Сергей находился в коме, но сердце пока работало, а сам он пытался дышать разбитым горлом, но это плохо получалось ‒ он больше хрипел и булькал кровью, чем дышал… Жизнь ещё цеплялась, пыталась задержаться в нём, хотя он сам ничего уже не чувствовал, но мозг пока жил, и перед тем как сознанию окончательно провалиться в темноту, ему привиделось своё поле, жена и сын привиделись… Они махали ему, звали к себе, и он махнул им в ответ: «Катя, Гриша, я иду…». Он обнял сына и прильнувшую жену обнял, и стояли они втроем у поля пшеницы ‒ самые счастливые на свете. «Вот и хорошо, что встретились. Пошли домой, ‒ позвал он. ‒ Соскучился! Теперь я навсегда с вами!».

К тому времени, когда видение закончилось, сердце у него остановилось, и он сделался восковым. Глядя на него, и Медведев побледнел:

‒ Ну, зачем, зачем, зачем? ‒ орал он и не скрывал слёз от рядом стоявшего Барсова, словно у того искал поддержки. Боец испуганно молчал, во все глаза рассматривая Землякова, пока Медведев не отогнал его: ‒ Не смотри… ‒ И закрыл Землякову глаза, положил каску на разбитое лицо.

Отдышавшись, связался с сержантом, доложил:

‒ Минус один нацист, и наш тоже минус…

‒ Кто?

‒ Земляков… ‒ Насколько Медведев помнил, Громов матом не ругался, но здесь услышал, как он трёхэтажно выругался, проклиная фашистов. ‒ Чего дальше-то с ним делать? Думаю, надо вынести на край поля, а то так и будет лежать в кустах ‒ не сразу найдут.

‒ Выносите. Молодой… Барсов к вам прибыл?

‒ Да.

‒ Вот с ним и вынесите вместе с оружием. Сейчас ещё к вам одного направлю из вновь прибывших.

‒ Они что, все смертники? ‒ спросил Барсов, и конопушки вспыхнули рыжими звёздами на его розовом лице.

‒ Кто они?

‒ Ну, враги. По одному сидят в домах!

‒ Хрен их поймёшь, что у них на уме. Ладно, парень, понесли, пока бой не разыгрался по-настоящему.

Пробираясь через кусты, они донесли Землякова до крайнего дома, положили под росшей у палисадника белой акацией, увешанной гирляндами распускающихся цветов.

‒ Вы с ним дружили? ‒ не унимался Барсов.

‒ Да. С самого начала.

‒ Домой бы надо позвонить.

‒ Позвоню, телефон его сына есть, но только не сейчас и не сразу. Когда-нибудь, а пока не возьму на себя это печальное дело.

Пригнувшись и пробираясь вдоль забора, подошёл лейтенант Харук. Ничего не сказал, снял шлем и вздохнул…

Медведев связался с сержантом, сказал, где найти Землякова в случае чего. Когда прибыло подкрепление группы, Михаил повернулся к Харуку:

‒ Товарищ лейтенант, мы возвращаемся.

‒ Идёмте, ‒ вздохнул он.

В смерть друга Медведев пока не верил, не хотелось ему в это верить. «Ну, почему именно Землякова, почему именно сегодня, когда с завтрашнего дня будет перемирие. Что сегодня за день такой?!» ‒ задавался он вопросом и не мог найти на него ответа.

Они все ушли, а Сергей остался под белой акацией, от которой удивительно ароматно пахло, и пчелы гудели на цветах, будто на Земле установился рай, и он оказался здесь первым ангелом. Со временем все они соберутся около него, окружат, начнут водить воздушные хороводы, устраивать песнопения, и будет всем удивительно радостно от встречи и восхитительно светло, и птицы певчие будут порхать над головами, как и бывает обычно в раю.